Сомнения

Сомнения

Виртуальные биографии величайшего драматурга всех времен Вильяма Шекспира возникли при отсутствии фактов, которые бы сделали возможным написание его биографии. Те немногие факты, которые известны о жизни уроженца города Стратфорда актера Вильяма Шекспира, по мнению части исследователей, либо не говорят ничего, либо заставляют сделать вывод, что не он являлся подлинным автором гениальных драматических произведений, сонетов и поэм, изданных при жизни или посмертно, но когда еще были живы многие лично знавшие его люди. Поводом для возникновения «шекспировского вопроса», которому уже более двухсот пятидесяти лет, послужила именно скудость имеющихся биографических данных, причем все они такого рода, что никак не позволяют безусловно отождествить Шекспира-актера из городка Стратфорда, исполняющего мелкие роли, и Шекспира — поэта и драматурга, а, может быть, даже говорят против такой идентификации. (Шекспир в драме «Венецианский купец» осуждал ростовщичество, а актер Шекспир, кажется, не был чужд такому занятию, включая и выколачивание судебным порядком денег из неисправных должников и т. п.) В завещании, которое было составлено незадолго до смерти, он не забыл упомянуть даже «кровать поплоше», но ни словом не обмолвился о том, как распорядиться его рукописями или книгами. Может быть, их вообще не было у него, по крайней мере, не имелось в его доме. Родители Шекспира и жена были неграмотны, одна из дочерей не умела писать, что являлось, впрочем, нормой для жителей крохотного провинциального городка, где насчитывался 171 дом, 1400 жителей. Когда отец драматурга Джон Шекспир был избран в 1561 г. в городское управление, из 19 членов Совета только 6 умели подписывать свое имя. Обыватели Стратфорда, где Шекспир прожил, по меньшей мере, до двадцатилетнего возраста, говорили на диалекте, который был распространен в графстве Уорик, но который с трудом понимали в других районах Англии (с рекрутами, родом из Стратфорда, приходилось общаться через переводчика). В городе царила непролазная грязь, Джон Шекспир был в 1551 г. оштрафован за то, что перед его домом громоздилась навозная куча.

Не уцелело ни одного письма, написанного Шекспиром, ни единой строки. Сомнительны даже сохранившиеся шесть его подписей под юридическими бумагами, относящиеся к позднему периоду его жизни. Три из них — на завещании, одна — на свидетельских показаниях и две — на торговых документах. Они настолько различны, что возникает сомнение не принадлежат ли эти подписи разным лицам и не расписывались ли нотариусы за клиента, как это делалось, если тот не был обучен грамоте. Некоторые из подписей, напротив, как кажется, выведены человеком, не привыкшим как следует держать в руке перо. В завещании фамилия Шекспира транскрибировалась раз одним и четыре раза другим образом, но нигде как «Шекспир» — «Shakespeare». Вместо этого фигурируют «Шакспер», «Шакспир», «Шагспир» — «Shaxper», «Shakspere», «Shagspere». Используя это, многие противники авторства стратфордского уроженца пишут его фамилию «Шакспер», отличая, таким образом, от творца всемирно прославленных произведений — Шекспира. При жизни Шекспира его имя писалось через дефис: «Шек-спир» («потрясать копьем»), что делалось только тогда, когда речь шла о псевдониме. Все портреты Шекспира апокрифичны, не исключая и того, который приложен к первому собранию его сочинений, изданному через семь лет после смерти автора. Кончина Шекспира прошла совершенно незамеченной, на его смерть не было написано ни одной элегии, как это было в обычае того времени. В Стратфорде, видимо, не подозревали, что их земляк, а в последние годы жизни зажиточный землевладелец, являлся знаменитым писателем. Кстати, неясно, откуда Шекспир взял деньги для покупки в 1597 г. второго по величине здания в городе. Доходы других драматургов не превышали и десятой доли суммы, которая потребовалась для этого приобретения. Вдобавок, в платежных ведомостях, сохранившихся в архивах разных городов и в самой столице, где выступала труппа лорда-камергера, в которой состоял Шекспир, не значится (за одним исключением) его фамилия. По преданию, он был второстепенным актером и в шекспировских пьесах сыграл лишь роль призрака отца Гамлета. Да и то это, может быть, означало намек, что он являлся «призраком» подлинного автора. Имя Шекспира не появляется и в других архивных документах, имевших отношение к его труппе (в списке актеров, в перечислении членов труппы, бывших на приеме у испанского посла в 1604 г., в упоминании о потерпевших ущерб при пожаре в театре «Глобус» и так далее). Нет сведений, что Шекспир был знаком с кем-либо из литературной среды, за исключением драматурга Бена Джонсона. Ни в одном документе, относящемся к периоду его жизни, он не связывается с какой-либо литературной деятельностью. Шекспир проявлял полное безразличие к изданию сочинений, публиковавшихся под его именем. Неясно, где он находился — в Лондоне или Стратфорде, когда вышли прижизненные издания его произведений. В течение ряда лет, до того как стали печататься его пьесы, о Шекспире (если не считать полемического выпада против него, сделанного писателем Робертом Грином) было известно только как о поэте, авторе поэм «Венера и Адонис» и «Обесчещенная Лукреция», да и то речь шла о Шекспире, а не обязательно об актере из Стратфорда «Шакспере». Не заплатили ли ему за то, что он согласился стать подставной фигурой, исчезнуть с глаз долой из столицы и не возражать против публикации под его именем сочинений, написанных другим лицом? Зять Шекспира доктор Холл в своем дневнике не упоминает, что его тесть — автор известных сочинений. Ни один современник прямо не говорит о Шекспире как об авторе выходивших под его именем произведений. А остальные, более глухие упоминания допускают двоякое толкование. Не называет имени Шекспира актер Аллен, который вел дневник, где отмечал многие театральные события и происшествия. Имя Шекспира значится в купчих о продаже зерна и солода и других подобных документах.

Отождествление стратфордского Шекспира и автора шекспировских произведений произошло только через два поколения после его смерти. В 1680 г. литератор Джон Обри писал, что Шекспир родился в Стратфорде, что его отец был мясником и он унаследовал профессию отца, что в 18 лет он покинул родной город и уехал в Лондон, где стал актером. Но Обри — вряд ли очень надежный свидетель, сведениям которого можно вполне доверять. Близко знакомый с ним современник писал, характеризуя Обри, что тот «мало думает, многому верит и все путает».

Изменениям, видимо, подвергся памятник Шекспиру. На рисунке, изображавшем этот памятник, который был опубликован в книге антиквара Уильяма Дугдейла о достопримечательностях графства Уорик (1665 г.), он выглядит совсем иначе, чем увиденный впоследствии миллионами туристов и поклонников британского гения. На гравюре Дугдейла надгробие изображает грузного бородатого человека, прижимающего к животу какой-то мешок (или подушку). Другой подобный же рисунок помещен в первой биографии Шекспира, написанной Роу и изданной в 1709 г. На более поздних рисунках вместо мешка появились перо в одной руке и лист бумаги — в другой. Иными словами, надгробие торговца зерном превратили в памятник писателю. (Правда, некоторые исследователи рекомендуют не забывать, что Дугдейл не питал еще особого пиетета к имени Шекспира и что его другие гравюры не слишком напоминают оригиналы. Так это могло быть и с изображением шекспировского памятника.) В восторженном, похвальном слове Шекспиру, напечатанном в первом издании его сочинений в 1623 г., близко знавший его драматург Бен Джонсон бросил таинственные слова: «Ты — памятник без могилы» (Thou art a Moniment without a Tomb).

Недоверие к тому, что Шекспир из Стратфорда был автором приписанных ему произведений, появилось давно. Еще недавно в литературе такие сомнения относили ко второй половине XVIII века. Но выяснилось, что возникли они на несколько десятилетий раньше, когда еще не была порвана личная связь с людьми, которые сами или их отцы лично знали Шекспира. В 1728 г. в книге капитана Гулдинга «Против чрезмерного чтения» говорилось, что Шекспир не мог сам создать свои сочинения, так как не знал достаточно историю и, вероятно, держал при себе помощника. Гулдинг добавлял, что ему это известно от «одного из его (Шекспира — Е. Ч.) близких знакомых».

В авторстве Шекспира из Стратфорда выражали сомнение многие знаменитые писатели, достаточно назвать имена классиков — Байрона, Диккенса, Марка Твена. Известный американский поэт и философ Ральф Уолдо Эмерсон заметил: «Я не могу неразрывно связать этого человека и его стихи». Другой американский писатель, Генри Джеймс, писал об авторстве Шекспира как о «самой крупной и успешной мистификации, в которую заставили поверить терпеливое человечество». Выдающийся английский государственный деятель Дизраэли (лорд Биконсфилд), в молодости написавший несколько романов, вопрошал: «Кто является Шекспиром? Нам известно о нем столько же, сколько о Гомере… Написал ли он хотя бы одну пьесу? Я сомневаюсь в этом». После посещения Стратфорда Чарли Чаплин заявил: «Кажется невероятным, что такой ум обитал и берет здесь свое начало… В творчестве величайшего из гениев скромные начинания должны как-то проявить себя, но нельзя отыскать даже самого слабого следа их у Шекспира». Анна Ахматова во время поездки в Англию отказалась посетить мемориальный комплекс в Стратфорде, заметив, что он не имеет отношения к Шекспиру.

Некоторые антистратфордианцы — противники признания актера Шекспира автором шекспировских творений — выражали недоверие к тому, что человек из народа, родом из провинциального захолустья, мог стать непревзойденным поэтическим талантом. Ведь он не получил, возможно, никакого, даже начального, образования. Не сохранилось документов, что будущий драматург посещал местную школу, а расстроенные, примерно с 1570 года, дела его отца (Шекспиру в ту пору было всего шесть лет), отсутствие тогда у горожан, в отличие от аристократии, твердо соблюдавшегося обычая давать детям школьное образование свидетельствуют против такого предположения. Сочинения Шекспира обличают в нем человека ученого, знакомого с древними языками, с правом, с всемирной историей и литературой, хорошо знающего психологию аристократических верхов, придворный быт и даже посвященного в дворцовые тайны (в его пьесах отдельные исследователи находят — точнее, считают, что находят — намеки на секреты и интриги, даже относящиеся к 1578 году, когда будущему драматургу исполнилось только 14–15 лет). Ему известны французские нравы, обычаи датского двора, конкретные особенности городов северной Италии. Он называет более 200 видов деревьев, свыше 60 видов птиц и 85 видов различных животных. Он говорит о кровообращении до того, как оно было открыто Гарвеем. Его интересуют излюбленные занятия аристократии, вроде соколиной охоты. Вместе с тем ему свойственна низкая оценка денег и высокая — соблюдения чести. Напротив, представители социальных низов в его пьесах наделены пороками, фигурируют под уничижительными кличками. От них требуется покорность, знание своего места. Это побудило Чарли Чаплина написать: «Я не люблю темы Шекспира, включающие жизнь королей, королев, августейших особ и их честь… Добывая кусок хлеба, редко сталкиваешься с честью. Я не могу проникнуться проблемами государей». Не должен ли был испытывать подобные же чувства стратфордский Шекспир, пусть, как потом разъяснили ученые, абсолютизм играл в его время прогрессивную роль, способствовал национальному сплочению и пр.? И могли ли такие творения принадлежать выходцу из неграмотной семьи, окруженному во все свои юношеские годы столь же невежественными соседями? «Было бы чудом, — писал в прошлом веке известный антистратфордианец американский юрист И. Доннели, — если бы из этого вульгарного, неумытого и неграмотного семейства вышел величайший гений, глубочайший мыслитель, жизнеутверждающий ученый, украшающий летописи человеческого рода».

Но далеко не все антистратфордианцы исходили из недоверия к возможностям плебея из провинции возвыситься до вершин поэзии и драматургии. Среди них было немало людей, известных своими демократическими взглядами. В подоплеке некоторых антистратфордианских теорий проглядывал протест против изображения Шекспира корыстолюбивым приобретателем, помышляющим, главным образом, об умножении своей собственности, послушным желаниям начальства обывателем. Отдельные версии родились из страсти к поражающим воображение находкам и открытиям, к сенсациям, которые возникали при выдвижении все новых «кандидатур в Шекспиры». Значительно число фактов, открытых антистратфордианцами, отдельные высказывавшиеся ими соображения бесспорно пошли на пользу науке. Но они же углубили противоречие между тем, что документально установлено в истории Шекспира из Стратфорда и шекспировскими произведениями. К началу девяностых годов нашего столетия насчитывалось уже около 80 кандидатов на шекспировский трон. Еще в 1947 г. один известный библиографический указатель включал 4509 антистратфордианских работ. За прошедшее с той поры полстолетия к их числу прибавились новые сотни и тысячи сочинений на эту тему.

Традиционалисты (стратфордианцы) не остались в долгу. Они в ответ подчеркивали, что в скудости сохранившихся данных нет ничего необычного. Столь же мало сведений имеется и о жизни ряда других драматургов, живших во времена Шекспира. Драматург занимал тогда очень скромное общественное положение. Когда Б. Джонсон издал свои пьесы под названием «Труды», это вызвало насмешки. К тому же следует иметь в виду, что Шекспир не был в глазах современников тем великим гением, которым он стал для последующих поколений. Но в то же время никто из современников не высказывал сомнения в авторстве Шекспира, они возникли более чем через столетие после его смерти. Рукописей Шекспир не упомянул в своем завещании, потому что они были собственностью не его, а театральной труппы, к которой он принадлежал. Сведения об исключительной учености Шекспира крайне преувеличены, он допускает различные промахи, которые не сделал бы выпускник университета (например, элементарные географические ошибки, вроде помещения Богемии, то есть современной Чехии у берега моря и пр.). Свои знания он мог получить в местной школе и пополнить самообразованием, что доказывает пример некоторых его современников, начиная с того же Бена Джонсона. Изображение же Шекспира в виде малограмотного курьера, задачей которого было лишь приносить в театр рукописи от подлинного автора, совсем абсурдно. Ведь, чтобы не выдать тайного «заговора», не раскрыть, что не он является автором приписываемых ему произведений, Шекспир должен был свободно, например, на репетициях, оперировать десятками тысяч чужих стихов; да и вообще не ясно, как можно было успешно подвизаться в роли актера, не зная грамоты. Много говорят о знакомстве Шекспира с придворными нравами и тайнами, на деле же пьесы Шекспира обличают тонкое знание требований сцены. Это вполне естественно для профессионального актера, а не знатного аристократа, которого выдвигают на роль автора шекспировских сочинений (некоторые из них, впрочем, были знакомы с театром, содержали труппы актеров).

Что же касается подписей Шекспира, то детальный графологический анализ убедительно показывает: все шесть подписей имеют одинаковые характерные особенности и, следовательно, принадлежат одному лицу. При жизни Шекспира происходил сдвиг в стиле почерка — переход от старого, так называемого «секретарского», к новому, именуемому «итальянским». Нынешние студенты, выучившиеся свободно читать текст, написанный итальянским почерком, оказывались не в состоянии разобрать секретарский почерк. Шекспировские подписи сделаны секретарским почерком, что и создает впечатление, что они принадлежат малограмотному человеку. Что же касается разной транскрипции его фамилии, то это характерно для очень многих его современников: правила правописания еще далеко не устоялись. Фамилию поэта Кристофера Марло и он сам, окончивший университет, и другие лица писали самым различным образом: Marlow, Marley, Marly, Marlin и т. д. Компьютерный анализ шекспировских текстов также показал, что все они написаны одним человеком. Первую поэму Шекспира «Венера и Адонис» напечатал Ричард Филд, уроженец Стратфорда. Студенты Кембриджского университета ставили любительские спектакли «Путешествие на Парнас» (1598) и «Возвращение с Парнаса» (1602). В одной из пьес говорилось об актере Шекспире, в другой — о поэте и драматурге Шекспире, причем в этих упоминаниях явно имеется в виду один и тот же человек. Кто из претендентов мог дважды написать в сонетах, что имя его, Билл — Will — сокращенное от Вильям? (Правда, слово Will могло иметь и другой смысл — «воля», «желание» и др.) Посвящение своей поэмы «Венера и Адонис» знатному аристократу мог сделать только актер Шекспир, а не вельможи, которых пытаются наделить авторством его произведений. Опровергаются и утверждения о занятии Шекспира ростовщичеством. Во-первых, это связывают с закупкой Шекспиром большего, чем полагалось по норме, зерна на случай неурожая. При более подробной проверке выяснилось, что у многих жителей Стратфорда в погребах хранились большие запасы зерна, чем у Шекспира. Во-вторых, имеется мелкий иск о неуплате денег за солод. Сколько благородного негодования вызвал он у антистратфордианцев! Оказывается, иск был предъявлен в те месяцы 1604 года, когда Шекспира не было в Стратфорде (он уехал в Лондон, чтобы выступить свидетелем на совсем другом судебном процессе). В 1602 г. при обсуждении в геральдической коллегии герба, который должен был получить Шекспир — уроженец Стратфорда, о нем говорилось как о Шекспире-драматурге. Издатели первого собрания сочинений Шекспира (первого фолио) актеры Хеминдж и Кондел называют Шекспира своим коллегой и автором публикуемых произведений. Земляк Шекспира Леонард Диггес упоминает в первом фолио о стратфордском памятнике Шекспиру. В том же первом фолио драматург Бен Джонсон именует своего покойного друга «нежным лебедем Эвона», то есть уроженцем Стратфорда, где протекает эта река. Таких свидетельств немного, но они весомы. На протяжении жизни Шекспира около 50 современников так или иначе упоминают о нем как об авторе ряда пьес. Исследования ученых выявили, что в пьесах Шекспира автор проявляет знакомство с несколькими римскими писателями в таком объеме, в котором преподавали в местных школах. То же самое следует сказать и о знаниях в области права. Насчет знания придворной манеры говорить — от нее осталось слишком мало письменных свидетельств, чтобы можно было судить, насколько точно передает ее Шекспир. Все сомнения в отношении Шекспира можно адресовать и биографиям других, современных ему драматургов, за исключением Бена Джонсона, но тот был еще и ученый, литературный критик, вовлеченный в политические интриги.

Теперь о том, почему Шекспир ничего не говорит в завещании о своих пьесах. Да просто потому, что их не было в Стратфорде, так как они являлись собственностью труппы, в которую входил Шекспир. Кроме того, после напечатания рукопись считалась утратившей цену, идеи о самостоятельном значении авторского автографа не существовало. Почему нет распоряжения о книгах? В большинстве завещаний той поры нет упоминания о книгах. Оно отсутствует даже в завещании выдающегося ученого и государственного деятеля Френсиса Бэкона, одного из главных кандидатов в Шекспиры. К слову, книги вовсе не были тогда малодоступной роскошью, как уверяют некоторые антистратфордианцы, доказывая, что Шекспир не мог иметь денег для таких дорогостоящих приобретений, даже если занимался самообразованием. Дешевые издания небольшого формата, так называемые «кварто», продавались по несколько пенсов за том и были рассчитаны на малоимущие слои населения. Именно из кварто Шекспир был в состоянии почерпнуть те сведения из истории, географии, литературы и права, которые, по мнению антистратфордианцев, не мог иметь «невежественный» актер из Стратфорда и, следовательно, являться создателем приписываемых ему шедевров.

Антистратфордианцам не удалось доказать, что цитаты из произведений античных писателей были взяты из оригинальных текстов, поскольку переводы их появились после написания шекспировских пьес, и поэтому их не мог написать стратфордский актер. Кроме того, по свидетельству Бена Джонсона, Шекспир знал, хотя и недостаточно, латынь и греческий, которые преподавали в стратфордской школе, — ведь только предположение, что он не посещал ее. (Не сохранилось и, возможно, не велось списков учеников местной школы, отсутствие в которых фамилии Шекспира могло бы считаться доказательством, что он не посещал ее.) Сами же цитаты без указания имен авторов были известны зрителям — вероятно, хотя бы отчасти из тех же кварто, иначе авторы не включали бы их в свои произведения для театра.

В форме кварто книжные пираты выпускали в свет и шекспировские пьесы, часто без имени автора. Текст записывался со слуха во время представлений. Иное дело — дорогие издания, вроде шекспировского собрания сочинений. Это издание было подготовлено его друзьями — актерами Хеминджем и Конделем, но и само по себе было коммерчески невыгодным предприятием, и было напечатано при помощи его аристократических покровителей. Антистратфордианцы считают, будто издание принесло 6 тысяч фунтов стерлингов убытку, покрытого графами Пемброком и Монтгомери, участниками «заговора», ставившего целью скрыть имя истинного автора. Но при этих расчетах исходят из того, что было напечатано всего 250 экземпляров. Однако примерно такое их количество сохранилось до наших дней. Ныне специалисты полагают, что тираж составлял 1000–1500 экземпляров. Главное же, что через девять лет, в 1632 г., потребовалось второе издание, следовательно, публикация собрания сочинений оставалась прибыльным предприятием.