ПОЛИТИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ: КРИЗИС I в. до н. э

ПОЛИТИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ: КРИЗИС I в. до н. э

Когда в Мартовские иды 44 г. до н. э. кинжалы заговорщиков оборвали жизнь диктатора Цезаря, стало ясно, что в Риме еще не созрели условия для неограниченной военной диктатуры, которая использовала бы республику только как «пустое название», а древние конституционные органы — как фасад. Правда, Цезаря свергли не по решению народа, который всегда видел в нем покровителя, раздающего хлеб, подарки и устраивающего игры. Поэтому плебс сразу же выступил против его убийц. Сенат, ведущая политическая группа, тоже не весь бунтовал против него. Диктатор не зря внедрил в этот орган многочисленных цезарианцев. Но сенаторы из древних аристократических родов, пережившие битвы гражданской войны, тоже не были склонны в меньшинстве выступать против власти и идти на риск. Если они выказывали послушание, диктатор щедро раздавал им выгодные должности и присуждал всевозможные почести. Существовала только небольшая группа сенаторов, противников Цезаря, в количестве около 60 человек, которая была настроена на крайние меры, даже на убийство, чтобы заменить диктатуру на древнюю «свободу». Но Брут и Кассий потерпели неудачу, как и диктатор. Они добились не свободы, а помогли установлению на полтора года жестокой диктатуры, теперь в виде триумвирата, а вскоре, в 42 г. до н. э., в битве при Филиппах потеряли и жизнь. До самого Акция (31 г. до н. э.) сбылось предсказание Цезаря: если с ним (Цезарем) случится несчастье, общество не только не обретет покоя, а втянет себя в гражданскую войну.

Как это могло случиться? Раньше успех римского завоевания мира одобряли те, кто видел в Римском государстве идеальную общественную систему. Но со второй половины II в. до н. э. умножились признаки, указывающие на явный политический и социальный кризис. Неписаная конституция больше не функционировала. Она не была универсальной, а годилась лишь для небольшого, основанного на крестьянском хозяйстве общества, которое не выходило за пределы Средней Италии. Конституция имела всевозможные внутренние противоречия и предполагала, что богатые землевладельцы-аристократы, которые делали политику, заседая в сенате или занимая высокие должности, будут согласно закону соблюдать унаследованные от отцов правила, что они в определенной степени имеют единый взгляд на устройство общества, а также сословия и единовластие. Эта внутренняя сплоченность правящего слоя профессиональных политиков, которые до сих пор безоговорочно признавали сенат как главную государственную инстанцию, исчезла во II в. до н. э. вместе с победой римлян над восточно-эллинистическими царствами и с попытками завоевать мировое господство. Индивидуалистский, эгоистический дух медленно разрушал основы традиционной структуры. Выдающийся и честолюбивый индивид больше не чувствовал себя обязанным подчиняться неписаным законам политической морали. По этой причине сенат разбился на группировки; его могущественная элита, чиновная аристократия нобилитета, к которой причислял себя каждый, чьи предки занимали высшие государственные должности, превратилась в сплоченную олигархию. Рассчитанная на маленькое государство с крестьянским населением, конституция не справлялась с потребностями мировой Империи. Основание такой Империи, сопровождающееся длительными войнами, было трудно осуществить без центрального административного аппарата или по крайней мере централизованной самодержавной власти, а только с помощью небольшого количества неоплачиваемых магистратов, да к тому же еще и сменяющихся каждый год.

В I в. до н. э. кризис неожиданно обострился: широким фронтом надвигающаяся на римлян опасность (набеги кимвров и тевтонов, войны с восставшими рабами, Митридат, пираты) потребовала чрезвычайного, распространяющегося на все провинции долгосрочного военного главнокомандования; из солдат начали набирать войсковое подразделение полководца. После первых признаков опасности Марий для решения трудной задачи набора легионов начал зачислять в войска в качестве «добровольцев» неимущих граждан, которые ранее были освобождены от военной службы. Такие пролетарии не боялись, как набранные из крестьян солдаты, что после многолетних войн застанут свои хозяйства в полном разорении. Они вышли из самых низов и, естественно, возлагали надежды на своего сенаторского командира, у которого они собирались долго прослужить, и надеялись, что в Риме он постарается обеспечить им под старость небольшой земельный участок. Эти ожидания связывали их со своим полководцем. С другой стороны, честолюбивый, энергичный сенатор получал в руки орудие для политической борьбы. Все это закончилось гражданскими войнами и военной диктатурой Мария, Суллы, Помпея и Цезаря. Нельзя было стереть из памяти пример Суллы, осмелившегося для смены одной диктатуры на другую двинуться с легионами на Рим, священные границы которого не могло перейти ни одно войско. Потом Цезарь хотел сделать формой государственного правления монархию, чтобы найти полумеры, существовавшие еще со времен Мария, и таким образом заставить признать далеко продвинувшееся политическое развитие, когда старая республика продолжала существовать только как пережиток. Если нужен еще один пример того, что военная диктатура Цезаря не была выражением случайного стремления одиночки к власти, то им являются Мартовские иды: смерть диктатора не устранила диктатуру и не привела к восстановлению древней «свободы». В это могли верить только мечтатели.