В Батайске

В Батайске

В 12 верстах к югу от Ростова находилась большая узловая станция Батайск и рядом большое местечко, населенное главным образом железнодорожными служащими и рабочими, почти поголовно настроенными коммунистически. Однако до второй половины января месяца на станции и в местечке было сравнительно спокойно, и там от Добровольческой армии стоял лишь один усиленный караул. Но с января (с середины) положение изменилось: сформированные на Кубани отряды красной гвардии готовились к наступлению на Батайск–Ростов. Одновременно подготовляли и восстание рабочих в Батайске.

В двадцатых числах в Батайск был выслан ударный дивизион Кавказской кавалерийской дивизии в составе 120 человек, которому были приданы 10 пехотных офицеров из 2–го Офицерского батальона. Дивизион помещался в железнодорожном эшелоне. Он выставлял посты на юг, вплоть до станции Каял, нес дозорную службу на станции и в местечке. Командир дивизиона, полковник Ширяев, находился на вокзале и был связан телефоном с Ростовом и постами. Наконец, посту на станции Каял пришлось оставить свой пункт.

29 января на патруль в 9 человек, обходящий Батайск, было сделано нападение местных большевиков. На станции слышали короткую, сильную перестрелку. Высланный туда взвод нашел на месте стычки весь состав патруля лежащим на земле в обезображенном виде от пулевых и штыковых поражений и ударов прикладами. Восемь было убито; девятый тяжело ранен и впоследствии выздоровел. Поиски напавших не дали результатов, но были взяты заложники и предъявлено требование выдать виновников. Убитые были похоронены в Ростове. Похороны были «скромные» и как бы тайные, чтобы «не вызывать эксцессов». Такова была воля донских властей.

На следующий день дивизион обошел штатский человек средних лет с осанкой и манерами военного, но по поведению которого можно было судить, что обходящий — «начальство». Штатский коротко побеседовал с чинами, подбодрил их и обещал прислать поддержку. Оказалось, что это был генерал Марков, назначенный начальником обороны города Ростова с южной стороны. Впечатление он произвел на всех восхитительное.

31 января в Батайск прибыла обещанная генералом Марковым поддержка: Морская рота в количестве около 60 человек во главе с капитаном 2–го ранга Потемкиным и 2 орудия юнкерской батареи, приспособленных к стрельбе с железнодорожных платформ. Так об–разовался отряд, получивший название «Батайский», во главе которого стал полковник Ширяев. Ввиду неуверенности Морской роты в пехотных операциях, часть пехотных офицеров из кавалерийского давизиона была переведена в эту роту.

Отряд расположился сосредоточенно у здания вокзала (в южной части станции) в боевой готовности, приняв все меры как охранения, так и наблюдения.

Стоял сильный мороз; станцию с воем пронизывали свободные степные ветры. На постах и в дозорах люди быстро закоченевали, «замерзала даже мысль». Производились частые смены; смененные отогревались в здании вокзала. Хуже было дневальным на платформах у орудий.

1 февраля. Ночь. Станция погребена в тьму: никакого освещения. В районе вокзала, у которого стоят эшелоны с частями отряда, ни души: ни одного пассажира, ни одного служащего, будто станция где?то на далеком севере в пустыне. Временами проходят посты, дозоры… От вокзала к Ростову на версту тянутся железнодорожные линии, заставленные вагонами, железнодорожные постройки: депо, мастерские, электрическая станция… Лишь у паровозного депо дозоры видят железнодорожников; там стоят слегка шипящие паровозы, испускающие дым и пар. В помещениях для служащих огни…

Наступило утро. Вдруг… десятки паровозных свистков и рев гудков мастерских нарушили тишину. Долгие минуты продолжались эти зловещие звуки. Еще не кончились они, как к этой музыке присоединилось редкое «так, так», свист пуль и щелканье их по вагонам составов, среди которых уже выстраивались части отряда. Вскоре дозоры донесли, что из Батайска наступают цепи большевиков. Отряд занял позиции: Морская рота на вокзале, Ударный дивизион вдоль линии железной дороги, прикрывшись вагонами. Однако цепь дивизиона в 120 человек не могла своим открытым правым флангом выдвинуться от вокзала более 400—500 шагов; две трети длины подъездных путей станции в сторону города Ростова оказались свободными для большевиков. Отряд неизбежно будет отрезан от Ростова.

Полковник Ширяев протелефонировал о положении в Ростов и получил приказание: «Держаться! Будет выслано подкрепление». Вскоре связь оборвалась. Состав с двумя орудиями стал медленно продвигаться в сторону Ростова. Открыть огонь по наступающим он не мог: мешали вагоны и здания, в то время как сам он был обстреливаем ружейным огнем. Оказалось, что все стрелки на его пути были переведены. Под огнем командир взвода, штабс–капитан Межинский, переводил их. Открыв пулеметный и огонь картечью, состав вышел из района станции. Его огонь не мог остановить наступление противника, и отряд оказался отрезанным от Ростова. В открытую атаку на него красные, однако, не решились. Шла непрерывная перестрелка. Противника было раз в десять больше сил отряда.

Около 11 часов со стороны станции Каял показались три поезда. Не доезжая 2—3 версты до Батайска, поезда остановились и из 2–го и 3–го стала высаживаться пехота, силы которой были не менее 1500 человек. Главные силы ее, развернув густые цепи, двинулись на Батайск, обходя станцию с юго–запада. Морская рота, для которой теперь наступила пора начать бой, выставив 4 пулемета, заняла позицию на линии вокзала, фронтом на юг и юго–запад.

Неожиданно зазвенел телефонный звонок. Полковник Ширяев взял трубку.

— Откуда говорят? Кто у телефона? — спросил он.

— Сдавайтесь! Или мы все равно придем и всех перевешаем! — последовал ответ.

— Приходите и вешайте! — коротко ответил полковник Ширяев.

Разговор на этом окончился, а через несколько минут к вою гудков и трескотне ружейной стрельбы присоединилась с красной стороны «музыка» орудийных выстрелов с головного поезда.

Красный блиндированный поезд стал медленно продвигаться вперед, обстреливая беглым огнем двух орудий район вокзала. За ним шла цепь пехоты, силой до 500 человек, в то время как остальная масса пехоты шла быстрым шагом в Батайск на соединение с восставшими.

Когда цепь красных подошла к вокзалу на расстояние менее чем верста, пулеметы Морской роты открыли огонь. Красные заметались и залегли. Их орудие усилило огонь. Один из снарядов попадает в здание вокзала, убивает нескольких защитников; осколок снаряда попадает в голову командира Морской роты, капитана 2–го ранга Потемкина, и выбивает ему глаз.

Красные снова идут в атаку. Снаряды разносят в щепы вагоны, под которыми лежат моряки. Но атака жестоко отбивается всего лишь в 200—300 шагах. Красные в беспорядке уходят версты за две, только бронепоезд продолжает стоять шагах в 1000 и безнаказанно обстреливать станцию. В это время Ударный дивизион огнем останавливает все попытки противника перейти в атаку, борясь на две стороны.

В отряде росло беспокойство: отсутствие артиллерии, большой расход патронов. Масса высадившихся из вагонов красных уже вошла в Батайск. Будет новая атака. Отряд ждет помощь из Ростова.

Но вот около красного бронепоезда стали рваться снаряды: это стреляли орудия отошедшего к Ростову взвода Юнкерской батареи, наблюдатели которого заметили бронепоезд. Несколько разрывов и… прямое попадание в паровоз. Морская рота частью своих сил немедленно производит вылазку. Под обстрелом красных, моряки добегают до стоящего состава, уничтожают упорствующих артиллеристов и пулеметчиков и, испортив все, что было и как было возможно на бронепоезде, с трофеями: пулеметными лентами, запасом патронов — возвращаются назад. Отряд воспрянул духом, но положение его весьма мало изменилось. Он продолжал ждать помощь.

В отряде не знают, что подвезенный к Батайску Юнкерский батальон атаковал красных и потерпел неудачу; что атаки его, столь малочисленного, не могут быть успешными, так как красных масса и они всякую атаку его парализуют ударом ему во фланг со стороны Батайска, и что, наконец, батальон уже не атакует, а отбивает атаки красных.

Генерал Марков был с Юнкерским батальоном. Он после неудачных атак держал батальон под огнем противника, думая и надеясь, что Батайский отряд поймет положение и будет прорываться, а он с юнкерами окажет тогда ему возможную поддержку. Но этого не произошло: отряд оставался в районе вокзала и там ждал помощь.

За день потеплело. Ветер ослаб. Пошел снег и белой пеленой покрыл землю. Наступила ночь.

Юнкерский батальон отведен за реку Бейсужок. Между ним и Батайским отрядом 4—5 верст и большие силы красных. Полковник Марков приказал батальону быть в полной готовности немедленно перейти в наступление, как только обнаружится попытка отряда к прорыву.

Ночь на 2 февраля. Батайский отряд окружил себя постами и дозорами и сосредоточил все свои силы у самого вокзала, чтобы дать отдых в тепле и, главное, поесть. Было видно, что противник решил дать отдых и своим, так как отвел свои части в местечко или собрал их в зданиях железной дороги, выслав свои дозоры.

Полковник Ширяев собрал всех начальников и обсудил с ними создавшееся положение. Потери отряда за день боя — до 35 человек, из которых 6 человек убитых и 5 тяжелораненых. Запас патронов к концу дня, несмотря на значительное пополнение трофейными, однако, совершенно недостаточен, если бой будет такого же напряжения, как минувший. В отряде всего 140 бойцов. Настроение бодрое, но силы противника подавляющие: их насчитывают не менее как в 3000 человек. Удерживать ли за собой вокзал? Это имеет смысл только в одном случае: если вообще нужно во что бы то ни стало отстоять весь железнодорожный узел, а для этого неизбежно нужно владеть и Батайском. В перспективе большой бой, в который должны будут быть вовлечены значительные силы армии. Несколько дней раньше говорили, что, в случае оставления Ростова, армия отойдет на Кубань вдоль железной дороги и что для этого отхода готовились составы, но возможно ли это теперь? Пришли к заключению: прорываться из окружения, и в менее опасном направлении, то есть на восток.

Был разработан план прорыва. Его расчет на слабую бдительность красных. Главная опасность может быть только со стороны тех частей противника, которые находятся в северной части станции. Отряд был разбит на 3 группы и каждой дана определенная задача. Первая — в 40 человек, Ударного дивизиона, с ротмистром Дударовым во главе, должна прикрыть отход отряда с севера. Для этого она должна выйти в районе самой станции на дорогу на Ольгинскую и по ней двигаться на восток. Если у противника будет поднята тревога, группа задерживает его. Через полчаса после выступления первой группы выступает вторая — главные силы, в 50 человек, во главе с полковником Ширяевым, с ранеными. Она идет от вокзала прямо на восток и уходит в степь. Третья — Морская рота, 40 человек — остается на вокзале после ухода 2–й полчаса и затем оставляет его, уходя любым благоприятным в обстановке момента путем. Условлено — если 1–я группа вынуждена будет вступить в серьезный бой, другие придут ей на помощь, и что после оставления станции каждая группа идет на разъезд Заречная самостоятельно.

Это совещание на короткое время было прервано неожиданностью: вся станция, бывшая до этого погруженной в темноту, вдруг осветилась электрическими фонарями. Но быстро все фонари в расположении отряда были разбиты ружейными выстрелами, в то время как расположение красных оставалось освещенным. Для отряда стало лучше наблюдение.

В 22 часа группа ротмистра Дударова выступила. К этому времени ранее высланные дозоры не только донесли о слабом охранении и наблюдении со стороны противника, но одному из них даже удалось встретиться с дозором красных, выдать себя за таковой же красный дозор и узнать месторасположение застав красных. Группа спокойно прошла ближе к Батайску на указанную дорогу. Встретившему ее дозору красных заявила себя как заставу, высланную на восточную окраину станции, и без единого выстрела ушла в степь. 2–я группа спугнула караул или разведчиков красных за каменной стеной, отделявшей линию железной дороги от степи. Она с большим усилием пронесла раненых под вагонами стоявших на путях составов и через обвалившуюся часть стены и удалилась в степь. 3–й группе пришлось оставаться на вокзале полчаса при полном спокойствии кругом, но в ней произошел неприятный и волнующий эпизод: капитан И., который в минувшем бою руководил ротой, проявил большую нервность, передававшуюся другим. Старший лейтенант Ивлиев, [262] вступивший в командование Морской ротой после ранения капитана 2–го ранга Потемкина, отстранил капитана И. от руководства ротой и назначил штабс–капитана Федорова — так же как и капитана И., офицера 2–го Офицерского батальона. Штабс–капитан Федоров вывел роту с вокзала в южном направлении, а затем повернул ее и обошел станцию с востока. На вокзале были оставлены тела убитых, вынести которых не представлялось возможным.

Ротмистр Дударев повел свою группу на разъезд Заречная и благополучно довел ее. Штабс–капита Федоров также пошел туда, но взял левее и натолкнулся на охранение Юнкерского батальона, открывшее огонь и ранившее двух моряков; только капитан И., воспротивившийся решению штабс–капитана Федорова, ушел с четырьмя в направлении на Нахичевань. Группа полковника Ширяева, несшая раненых и выбившаяся из сил, не пошла прямо на Ростов, а направилась по дороге на станицу Ольгинскую, в которую пришла во второй половине дня, а в Ростов — на следующий день. В пути от нее отстало 4 человека.

Поразительно вел себя капитан 2 ранга Потемкин: раненный в голову, лишившись глаза, преодолевая головную боль, он, когда люди выбивались из сил, неся раненых, сам помогал нести их. Несколько часов до этого, он, раненный на вокзале, хотел застрелиться, но у него отобрали револьвер. Теперь он спасал других. Его имя еще раз будет упомянуто в истории, в конце, когда армия оставляла Крым и когда он помог погрузиться на пароход батарее, принимавшей участие в боях у Батайска.

* * *

Генерал Марков был очень рад благополучному выходу Батайского отряда, за который он нес ответственность. Генерал Корнилов наградил всех Георгиевскими отличиями.

2—3 февраля красные неоднократно вели наступление на Юнкерский батальон, отбиваемые им с поддержкой юнкерского артиллерийского взвода. Генерал Марков находился с юнкерами, и это укрепляло дух и упорство их. В ночь на 3 февраля он отвел батальон на позицию ближе к Ростову. Здесь юнкерскому артиллерийскому взводу приказано было спустить орудия с платформ и поставить на позицию. Сам генерал Марков помогал работать.

Погода изменилась: снова мороз, холодные ветры. Спасения от них нет. Речные барки, будки для склада инструментов — удел немногих. Для большинства — снежные окопы. Красные тревожат непрерывно. И вот в такой обстановке создавалась глубокая любовь и преданность юной молодежи к генералу Маркову. Он понимал их чувства, но и понимал, что им нужен отдых. Батальон уже потерял больше 20 человек убитыми и ранеными и столько же заболевшими.

4 февраля. На смену вызывается 2–й Офицерский батальон полковника Лаврентьева, всего лишь две роты в 40 и 47 штыков, под командой полковников Семенова и Зудилина. Выданы патроны по 150 штук на человека и два «льюиса». Батальон шел пешком. Снег, несомый сильным, морозным ветром, бил в лицо. В сумерках он остановился у эшелона, в некоторых вагонах которого у маленьких костров грелись юнкера. Полковник Лаврентьев выстроил роты. «Для встречи начальства», — подумали офицеры. К батальону подходили трое. Впереди некто, казавшийся высоким, в высокой белой папахе, в поддевке. Кто подходил, никто не знал, а погон в темноте видно не было. Полковник Лаврентьев подал команду.

— Здравствуйте, господа офицеры! — громким, четким голосом поздоровался с выстроившимися идущий впереди, и как?то инстинктивно все ответили:

— Здравия желаем, Ваше Превосходительство! Затем он сказал:

— Перед вами бывший начальник штаба Юго–Западного фронта — генерал–лейтенант Марков. Вас я призвал сюда, чтобы сменить юнкеров; они не втянуты в боевую жизнь, им тяжело, и еще в такую погоду. По другую сторону моста стоят 5000 человек большевистской сволочи. Уверен, что вы с ними справитесь и удержите позиции. Полковник Лаврентьев, приступите к смене!

Смена прошла быстро.

— Если бы не генерал Марков, мы бы здесь пропали. Он всегда был с нами, подбадривал нас… — говорили иззябшие юноши.

Такая аттестация генерала Маркова вполне гармонировала с первым впечатлением от него офицеров.

Сменен был и юнкерский артиллерийский взвод офицерским другой батареи.

С 5–го по 8 февраля роты 2–го Офицерского батальона с поддержкой меткого огня артиллерийского взвода отбивали ежедневные наступления красных. Открытая местность облегчала их задачу.