6. ДИНАСТИЧЕСКИЙ БРАК

6. ДИНАСТИЧЕСКИЙ БРАК

Брак, основанный на взаимной склонности и на рассудке, есть одно из величайших благ человеческой жизни.

И. С. Тургенев

1 сентября 1866 г. в Копенгаген на императорской яхте «Штандарт» из Кронштадта отбыла представительная русская делегация под началом флигель-адъютанта и контр-адмирала графа А. Ф. Гейдена, которая должна была сопровождать в Россию датскую принцессу.

Через десять дней весь датский королевский дом трогательно провожал взволнованную, переполненную радужными надеждами и ожиданиями Дагмару (Дагмара по-датски «утренняя заря», аналог имени Аврора). Наступивший перелом в её судьбе выдавали быстро стекавшие по лицу крупные слёзы. Это были слёзы и разлуки, и счастья, и радости. Наблюдавший эту сцену датский поэт вдохновенно произнёс: «Слёзы твоей разлуки обратятся в жемчуг», «… в ожидающем тебя свадебном венке таится императорская корона величайшего в свете государства» (74а, с. 6).

В числе провожающих был и знаменитый датский сказочник Ханс Кристиан Андерсен, который позже в письме графине Мими Холынтейн так рассказал об этом эпизоде: «Вчера наша дорогая принцесса Дагмара прощалась с нами. За несколько дней до этого я был приглашён в королевскую семью и получил возможность сказать ей до свидания. Вчера на пристани, проходя мимо меня, она остановилась и протянула мне руку. У меня навернулись слёзы. Бедное дитя! Всевышний, будь милостив и милосерден к ней! Говорят, в Петербурге блестящий двор и прекрасная царская семья, но ведь она едет в чужую страну, где другой народ и религия, и с ней не будет никого, кто окружал её раньше…» (168, с. 13).

14 сентября престолонаследник встречал свою «Звезду Севера», которая впервые засияла на горизонте русской истории. Высоконаречённую невесту на королевской яхте «Шлезвиг» сопровождал её родной брат, наследный принц Фредерик. Навстречу «Шлезвигу» из Кронштадта на яхте «Александрия» вместе с цесаревичем вышла императорская чета со старшими детьми Владимиром, Алексеем и Марией. По всему периметру акватории внушительно разместилась расцвеченная флагами русская эскадра из более чем 20 судов. Царственная невеста прибыла на кронштадтский рейд и при восторженных возгласах встречающей толпы впервые вступила на русскую землю. Из Кронштадта принцесса и царская семья проследовали на «Александрии» в Петергоф. На всём пути им чётко салютовали корабли и орудия прибрежных фортов. Грандиозная встреча ждала Дагмару и на петергофской пристани, откуда она отправилась в Царское Село. Никто из старожилов не помнил такой прелестной осенней погоды, какая была в 1866 г. Министр внутренних дел П. А. Валуев записал в своём дневнике: «Слышал гром пушечных салютов в честь приезда принцессы Дагмары. У нас три дня итальянское небо, итальянское солнце. Торжественное вступление на русскую почву словно благословляется небом. Светло, тепло, тихо, кротко и мирно на небе и на земле. Да будет это предзнаменованием и да исполнится предзнаменование. Много слёз на Руси, много скорби и грусти. Да будет Дагмара им утешительницей и миротворицей. Мысленно призываю на неё благословение Божие…» (114, т. 11, с. 149). Очевидцы отмечали, когда принцесса проезжала по царскосельским аллеям с Александром II, императрицей и августейшим женихом к Александровскому дворцу, толпы народа видели на выразительных лицах государя и его супруги чувства глубокой внутренней радости.

Цесаревич не отводил влюблённых глаз от миловидной невесты. Дагмара сияла своими большими тёмными глазами, очаровывая всех мягким, как бархат, глубоким и вдумчивым взглядом. «Никогда не смогу забыть, — восторженно записала она 14 сентября в дневнике, — ту сердечность, с которой все встретили меня. В тот момент я чувствовала себя так, как будто я вовсе не была им чужая, и, казалось, что и они испытывают по отношению ко мне те же чувства, потому что они приняли меня, как будто я была им своя. Я не могу описать, что происходило во мне, когда я впервые ступила на русскую землю. Я была так взволнована и более, чем когда-либо, думала о моём усопшем ангеле и очень отчётливо чувствовала, что в тот момент он был рядом со мной» (10, оп. 1, д. 8, л. 6).

Получив первую приветственную телеграмму от Кубанского казачьего войска, принцесса обратилась к царю с просьбой позволить ей ответить самой и немедленно составила её на русском языке.

17 сентября, в день Софии, Веры, Надежды и Любови, состоялся торжественный въезд царственной невесты в Петербург. И на этот раз чудная, совершенно летняя погода придавала особый праздничный колорит всей дивной картине, развернувшейся в северной столице. Сидя в золотой карете вместе с императрицей, Дагмара была поражена великолепием происходившей церемонии и праздничной атмосферой, царившей на всём пути, по которому двигалась пышная кавалькада. Вслед за её экипажем виден был внушительный ряд золочёных карет, состав конвоя Его Величества, отрядов гвардейских полков в парадной форме и многочисленной свиты, следовавшей верхом. С левой стороны её кареты ехал цесаревич Александр Александрович. На Невском проспекте, как и на прилегающих к нему улицах дома были украшены национальными русскими и датскими флагами, коврами и цветами. Всё окна, балконы и места, незанятые войсками, были заполнены горожанами, которые встречали невесту радостными криками «Ура!», приветственно махали руками и шляпами. У Казанского собора шествие на некоторое время остановилось. После совершения в храме молебна перед иконою Казанской Богоматери, шествие продолжилось дальше к Зимнему дворцу. Отвечая на несмолкаемый гул приветствий, датская принцесса беспрерывно приветливо кланялась на обе стороны. Наблюдавший процессию Валуев отметил: «Торжественный въезд состоялся при великолепной погоде с большим великолепием земного свойства. Да будет это согласие неба и земли счастливым предзнаменованием. Видел принцессу. Впечатление приятное. Есть ум и характер в выражении лица. Прекрасные стихи кн. Вяземского под стать той милой Дагмаре, которой и наименование он справедливо называет милым словом» (там же).

По прибытии в Зимний дворец императорского кортежа, высочайшие особы направились в домовую церковь. При входе в храм царственная невеста вслед за императрицей широко осенила себя православным знамением креста, произведя огромное благоприятное впечатление на окружающих.

В последующие дни проходила череда празднеств: балы, иллюминации, фейерверки. Все они были тягостны для цесаревича. «Я был на одном бале, — вспоминает С. Шереметев, — и видел, как цесаревич стоял во время кадрили около своей невесты, но это продолжалось недолго. Он решительно заявил, что танцевать не намерен, и слово это сдержал к немалому смущению придворных и семьи… Он показывался в публике по обязанности, у него было отвращение ко всяким иллюминациям и фейерверкам, ко всему показному и деланному. Он не стесняясь делал по-своему и вызывал нетерпеливое неудовольствие родителей» (354, с. 421).

12 октября в Зимнем дворце свершился обряд миропомазания и присоединения к православной церкви высоконаречённой невесты. Впервые на ектеньи принцесса Дагмара была провозглашена благоверной великой княгиней Марией Фёдоровной.

«Слишком 25 лет тому назад, — заметил Валуев, — видел в той же церкви совершение того же обряда над нынешнею императрицей. Не только мои тогдашние глаза, но и зрелище было другое. Мария-Дагмара — неразгаданная загадка. Её осанка и все приёмы во время обряда были безукоризненны. Но вместе с тем мне казалось, что она вполне сознавала, что совершается только необходимый обряд. Не чувства, а мысль царила в её чертах. Какая мысль? В металлических звуках её голоса слышалась сила. Куда направится и как отзовётся эта сила? Во время литургии она стояла неподвижно и напоминала мне другое видение, в другой местности и при совершенно противоположной обстановке. Отчего могла она мне его напомнить? Кругом меня толпились другие зрители. Внимание всех было сосредоточено на том, что и предо мною, как и перед ними, происходило… Воспреемницею или свидетельницею по чину обряда на сей раз сама императрица… Императрица стояла возле принцессы. Она же подводила её к иконам и к святому причастию. Величава, печальна, но мягко любезна и почти нежна» (там же, с. 156). Присутствующие при этом трогательном таинстве высочайшие особы были поражены необычайными успехами принцессы в русском языке. Все ответы, ожидаемые при совершении этой процедуры, были произнесены невестой так ясно, чётко и правильно на русском, что император был приятно изумлён и немедленно, здесь же в соборе, выразил своё полное благоволение.

На следующий день, 13 октября, в Николаевском зале Зимнего дворца прошло торжественное обручение престолонаследника с царственной невестой. На обряде присутствовали многие члены придворного общества, аккредитованных в Петербурге иностранных посольств и прибывшие из-за границы представители датского и английского королевских дворов. Затянувшиеся торжества основательно измотали их виновников. За два дня до венчания цесаревич отметил в дневнике: «Я теперь нахожусь в самом дурном настроении духа в предвидении всех несносных праздников и балов, которые будут на днях. Право не знаю, как выдержит моя милая бедная душка Минни все эти мучения. Даже в такие минуты жизни не оставляют в покое, а мучают целые две недели. Это просто безбожно. А потом будут удивляться и кричать, что я не в духе, что я нарочно не хочу казаться весёлым. Что же здесь делать, решительно приходишь в отчаяние. Господи, как я буду рад, когда всё кончится и наконец можно будет отдохнуть спокойно и сказать себе: теперь можно пожить тихо и как хочешь. Но будет ли это когда-нибудь или нет?» (22, оп. 1, д. 299, л. 109)

28 октября последовало торжественное бракосочетание цесаревича и новой цесаревны. Как отмечают очевидцы, в обширные и богато убранные залы Зимнего дворца давно не приглашалось такого многочисленного общества. Только одна императорская семья насчитывала 25 особ. Широко были представлены духовенство, Государственный совет, Сенат, военное руководство. Присутствовали многие губернаторы, предводители дворянства, лица городских сословий. Помимо высшей российской элиты, сюда прибыл в полном составе весь дипломатический корпус. Среди приглашённых был имам Шамиль, который в течение 25 лет вёл непримиримую борьбу против русского царя и был взят в плен 26 августа 1859 г. Проживая в Калуге, он стал искренним верноподданным императора, который назначил его сына в свой собственный конвой. Здесь же находилась свита датского наследного принца Фредерика-Христиана, родного брата высоконаречённой невесты. Заметна также была свита английского наследного принца Альберта-Эдуарда Уэльского, женившегося 26 февраля 1863 г. народной сестре Дагмары, датской принцессе Александре-Каролине. В числе августейших гостей были кронпринц Прусский Фридрих-Вильгельм, герцог Веймарский Карл-Александр и принц Гессенский Александр.

Сигналом торжественного выхода в собор стал пушечный выстрел с Петропавловской крепости, раздавшийся ровно в час дня. За Александром II и императрицей шествовала об руку с цесаревичем царственная невеста. На царе, одетом в мундир казачьего лейб-атаманского полка, была цепь ордена Святого Андрея Первозванного и голубая лента датского ордена Слона. Александр Александрович был в точно таком же мундире и с теми же знаками орденов. Невеста в бриллиантовой короне, в русском сарафане из серебряной парчи и в бархатной малиновой мантии, подбитой горностаем, была поразительно прекрасна.

Встреченные при входе в дворцовый собор с.-петербургским митрополитом Исидором, членами Святейшего синода и придворным духовенством, высочайшие особы прошли на обычные свои места.

Как только голоса придворной певческой капеллы запели псалом: «Господи, силою Твоей возвеселится царь…», Александр II, взяв за руки обручённых жениха и невесту, подвёл их и поставил на приготовленное возвышение.

Обряд венчания совершал духовник Их Императорских Величеств, протопресвитер В. Б. Бажанов. Роль шаферов, которые держали венцы над головами молодых, исполняли четверо. Венец над головой цесаревича держал его брат великий князь Владимир Александрович, над невестой — датский наследный принц Фредерик-Христиан. После прочтения Евангелия, их сменили великий князь Алексей Александрович у жениха и герцог Николай Максимилианович Лийхтенбергский у невесты. По окончании венчания новобрачные подошли к императорской чете, выразили благодарность и заняли свои места рядом для принятия поздравлений от иностранных принцев и членов императорского дома.

Сразу же по окончании венчания, митрополитом Исидором с высшим духовенством был совершён благодарственный молебен с коленопреклонением, в ходе которого певчие исполнили благодарственную песню «Тебе Бога хвалим…» В эти минуты столица была извещена о происшедшем радостном событии сто одним выстрелом со стен Петропавловской крепости.

В 5 часов в Николаевском зале Зимнего дворца прошёл парадный обед с тостами, музыкой и пением. Несомненно, длительная церемония венчания утомила молодых. И Валуев, наблюдая за ними, записал в дневник: «Вел. кн. Марию Фёдоровну я сегодня в первый раз видел утомлённую и как будто утратившую временно ту силу воли, которая до сих пор брала верх над всем, что она испытывала» (там же, с. 162). Тем не менее новобрачным пришлось выдержать ещё придворный бал, который начался в 8 часов вечера в Георгиевском зале с изобилием нарядов, мундиров, фраков, цветов и улыбок. К счастью, бал был непродолжительным и в 10 часов все отправились провожать виновников торжества при их переезде в собственный Аничков дворец. Трудно представить, что тогда творилось в столице. Всё обширное пространство от Зимнего дворца, включая Большой Морской и Невский проспекты до ворот Аничкова дворца, было сплошь усеяно народом. На празднично украшенных улицах было светло как днём. Колоритный блеск газовых вензелей и корон, разноцветные бенгальские огни и пышная иллюминация домов ярким светом освещали путь церемониального поезда новобрачных среди сплошного потока приветствующего народа.

Напротив Аничкова дворца была поставлена великолепно освещённая декорация в виде русской избы с надписью:

Живите России на радость,

Всему миру на красу.

В тот момент, когда царская карета подъехала к Аничкову дворцу, вдруг пошёл небольшой дождик. «Слава Богу! Слава Богу! — закричал народ. — Счастливо жить молодым!» И вещее слово народа исполнилось.

В своём дворце цесаревича и цесаревну ждал ужин для членов императорской фамилии. Наконец и эта утомительная процедура закончилась, гости разъехались. Александр Николаевич остался с наследником, императрица Мария Александровна уединилась с Минни. Доверительный разговор перед брачным ложем. По обычаю предков дома Романовых жених должен войти к невесте перед первой брачной ночью в серебряном халате и туфлях из серебряной парчи. Получив благословение, Александр как в лихорадке вошёл в комнату к своей избраннице. Потушена единственная свеча у постели… В его объятиях прекрасная, милая Минни, дар небес, его счастье, захватившее его целиком, с головою, сердцем и телом: «Такое приятное и вместе с тем необыкновенное чувство думать, что наконец, я женат и самый главный шаг в жизни сделан…» (там же, л. 287).

Супружеский союз этот, как показало время, был полон чистой и совершенной любви. От этого брака родилось шестеро детей: Николай (1868-1918), Александр (1869-1870), Георгий (1871-1899), Ксения (1875-1960), Михаил (1878-1918) и Ольга (1882-1960).

* * *

21 апреля 1867 г. высокая новобрачная чета в сопровождении императора и великого князя Владимира посетила Москву. Как писали тогда газеты, под звон всех колоколов, под перекатное «Ура!» от Тверских ворот до Красного крыльца въехал царь со своим сыном и дочерью в свою Первопрестольную. И Москва встретила их так, как следует встречать царственных гостей любовью и молитвой внесла их в царские чертоги…

29 апреля августейшие особы посетили, по древнему в царской семье обычаю, Троице-Сергиеву лавру. Таково было начало 28-летней совместной, безупречной в супружеском отношении жизни Александра Александровича и Марии Фёдоровны.