Командующий Балтийским флотом

Командующий Балтийским флотом

Верельский мир облегчил положение России и позволил ограничиться борьбой на юге. Однако в планы британского правительства не входили ни примирение Екатерины II с Густавом III, ни ее победа над Турцией и свободный выход Российского флота в Средиземное море. Не преуспев в создании коалиции европейских держав, британский премьер-министр Питт подготовил ультиматум Екатерине II и решил послать флот в Балтийское и Черное моря. В этих условиях, несмотря на продолжающуюся войну с Турцией, в 1791 году потребовалось создать западную армию под командованием Г. А. Потемкина, а на море предполагалось вооружить 32 линейных корабля, в том числе 8 100-пушечных.

Чичагов, проследив за подготовкой Кронштадтской эскадры, выехал в Ревель. 12 мая 1791 года он побывал на кораблях, в том числе флагманском «Ростиславе», и вернулся на берег. Перед возвращением в столицу адмирал 13 мая отправил Ревельскую эскадру в Кронштадт, а сам занялся подготовкой Ревеля к обороне. 28 июня адмирал доносил, что Балтийский флот из 32 линейных, 3 бомбардирских кораблей, 9 фрегатов, 2 прамов стоит частью на Кронштадтском рейде, частью у Толбухина маяка. Российский флот прикрыл подступы к столице, не выходя за пределы Финского залива и не давая предлога обвинить Россию в агрессивности.

Отказ Англии от экспедиции в Балтийское море и успех переговоров с Густавом III, завершившихся 8 октября подписанием Дротингольмского союзного договора, в значительной мере можно объяснить демонстрацией силы Российского флота. Когда выяснилось, что война не состоится и сохранение вооруженной силы может быть неправильно истолковано, Императрица направила В. Я. Чичагову указ распределить эскадры в Ревель и Кронштадт и тотчас разоружить; Екатерина II выражала благоволение адмиралу и его подчиненным за быстроту, с которой флот был подготовлен.

Императрица не забывала отметить заслуги адмирала. 4 марта 1792 года она пожаловала ему герб за удачные действия против шведов под Выборгом 22 июня 1790 года. Герб был разделен на четыре поля и изображал: на золотом поле вылетающего черного двуглавого орла с двумя коронами, на голубом поле золотой вооруженный корабль с адмиральским флагом, на таком же поле серебряного плавающего кита и на серебряном поле крестообразно положенные руль и якорь в лавровом венке.

23 ноября 1792 года Императрица подписала указ о снаряжении в кампании 1793 года 15 кораблей и 6 фрегатов; но уже 23 декабря было указано готовить дополнительно 10 линейных кораблей, 2 фрегата, а также гребную флотилию (7 фрегатов, 10 плавучих батарей, 50 канонерских лодок) с необходимым числом транспортных и малых судов. Причиной тому могла послужить подготовка ко второму разделу Польши, и российское правительство ожидало, что Англия, Швеция и другие страны выступят на стороне поляков. Но опасения оказались напрасными.

После казни Людовика XVI в 1793 году оформилась вторая антифранцузская коалиция в составе Англии, Австрии, России, Пруссии, Испании, Голландии, Неаполя, Сардинии, Гессен-Касселя. Швеция и Дания не присоединились к союзу, поэтому в 1793 году готовилась демонстрация морских сил с целью не допустить торговли нейтральных государств с Францией. 8–11 мая суда Кронштадтской эскадры вышли на рейд, 5 июня под флагом А. И. Круза отправились в море и 9 июня прибыли к Ревелю, где присоединили местную эскадру. 15 июня на «Ростиславе» подняли флаг адмирала Чичагова. Простояв несколько дней между Наргеном и Вульфом, флот 30 июня пошел в плавание. 13 июля эскадра Круза направилась крейсировать в Немецком море и вернулась через месяц к флоту, ходившему у Борнхольма.

В кампании 1794 года флот ограничивался боевой подготовкой. События в Польше не позволили России серьезно участвовать в действиях коалиции против Франции. Однако одним присутствием флот во главе с Чичаговым служил аргументом силы. 6 июня адмирал рапортовал Императрице, что соединенный флот из 18 кораблей с госпитальным, 4 фрегатов и 6 катеров стоит в Ревеле; из них 2 фрегата и 2 катера в плавании по Финскому заливу. 12 июня он поднял флаг на «Ростиславе», которым теперь командовал Василий Чичагов; Павел Чичагов командовал в эскадре кораблем «София Магдалина». 20 июня флот пошел в море, остановился на якорной стоянке восточнее Наргена, высылая один за другим отряды в четыре-пять кораблей и фрегатов для учебного плавания, и в сентябре вернулся к портам.

Раздел Польши отвлек членов коалиции от революционной Франции, что позволило ей укрепиться. В 1794 году французские войска освободили территорию своей страны и двинулись за ее рубежи. Под их ударами из войны вышли Голландия, Испания, Пруссия и другие германские государства. Военные действия распространялись все шире, и в 1795 году был заключен новый союз России с Англией и Австрией. Еще раньше по союзному оборонительному договору с Англией содействие англичанам оказал Российский флот. Была сформирована и отправлена эскадра вице-адмирала П. И. Ханыкова в составе 12 кораблей и 8 фрегатов; предписано было вооружить в Кронштадте и Ревеле 15–18 кораблей с соответствующим числом фрегатов и других судов, привести в готовность гребную флотилию в Роченсальме.

В. Я. Чичагов в 1795 году лично флот в море не водил. По указу Императрицы от 4 июня были назначены командующие Кронштадтской и Ревельской эскадрами, а адмиралу следовало принять общее командование в случае необходимости. Указ разрешал посылать корабли в крейсерство, но таким образом, чтобы не подать соседним державам вида, что Россия опасается с их стороны неприязненных действий. В 1796 году Чичагову также следовало при необходимости принять командование объединенными силами флота. Фактически соединенной эскадрой командовал A. B. Мусин-Пушкин, а В. Я. Чичагов оставался в Ревеле, который его стараниями превращался в настоящую военно-морскую базу.

Смерть Екатерины II изменила положение дел и в стране, и на флоте. Вступивший на престол Павел I 19 ноября 1796 года приказал распределить весь флот на три дивизии по три эскадры в каждой и гребную флотилию; В. Я. Чичагов стал командиром 2-й дивизии, и о его главнокомандовании не упоминалось.

26 января 1797 года высочайший указ предписал В. Я. Чичагову учредить в Ревеле классы для обучения флагманов, капитанов и офицеров его дивизии тактике, эволюции, навигации, корабельной архитектуре, практике. Аналогичные приказы получили командующий гребной флотилией вице-адмирал Фондезин и адмирал А. И. Круз. Таким образом, намечалось создание первых курсов повышения квалификации командного состава. К сожалению, неизвестно, как выполнялся этот указ.

Император оценил вклад В. Я. Чичагова в развитие Ревеля. 26 декабря 1796 года Павел I заинтересовался состоянием Ревельского порта, и 2 февраля адмирал Г. Г. Кушелев доложил, что еще в 1793 году Чичагов представлял Адмиралтейств-коллегии мнение о необходимости ремонта порта. Император повелел строить каменный порт, а общее наблюдение за строительством поручил адмиралу Чичагову.

Кампания 1797 года на Балтике должна была стать чисто учебной. Император 15 декабря 1796 года указал вооружить в Кронштадте и Ревеле весной 27 линейных кораблей и 9 фрегатов. 8 марта 1797 года он объявил, что примет командование флотом из трех дивизий на себя. 26 марта 1797 года по Высочайшему указу ввиду слабости здоровья адмирала А. Н. Сенявина Чичагов был назначен адмиралом «белого флага», то есть командующим дивизией кордебаталии, с оставлением и главным командиром Ревельского порта. Фактически В. Я. Чичагов вновь оказался на посту командующего флотом.

В указе 12 июня 1797 года, расписавшему корабли и командиров в линии баталии, впервые названы четверо Чичаговых: Василий Чичагов на «Ростиславе», Петр Чичагов на «Максиме Исповеднике», Павел Чичагов — на «Ретвизане» и сам адмирал В. Я. Чичагов.

Маневры 7–12 июля носили скорее характер представления и развлечения для Павла I. После нескольких дней плавания страдавшее от морской болезни царское семейство оставило борт судна. Чичагов участвовал в маневрах; однако уже 12 июля именной Высочайший указ объявил о замещении адмирала по болезни вице-адмиралом A. B. Мусиным-Пушкиным. По мнению П. В. Чичагова, его отец вышел в отставку из-за отказа подчиняться неразумным, на его взгляд, инструкциям любимца Павла Г. Г. Кушелева, который в свое время служил у него мичманом.

2 августа Адмиралтейств-коллегия докладывала, что Чичагов сдал командование дивизией «белого флага» адмиралу Крузу, а также сообщала, что по слабости здоровья порученное ему наблюдение за постройкой казарм и адмиралтейства в Ревеле передается Мусину-Пушкину и Спиридову. 14 сентября коллегия получила записку Кушелева о разрешении Императора уволить по их желанию со службы В. Я. Чичагова и И. А. Повалишина с ношением мундира и полным жалованьем. А 22 сентября были уволены со службы после выхода в отставку капитан бригадирского ранга Павел Чичагов и капитан 1-го ранга Василий Чичагов. Дети адмирала, воспитанные на примере честного, добросовестного выполнения долга, не могли оставаться на службе в условиях произвола в отношении их отца.

Павел Васильевич Чичагов все же вернулся во флот, был произведен в контр-адмиралы, после конфликта с Императором сначала был разжалован, затем произведен снова, командовал эскадрой в экспедиции 1799 года к берегам Голландии, в 1802–1809 годах выполнял обязанности морского министра. В 1812 году он возглавлял Дунайскую армию и общественным мнением считался главным виновником неудачи пленения Наполеона у Березины, выехал за границу и умер в Париже 20 августа 1849 года, оставив записки о себе и отце.

Адмирал В. Я. Чичагов опальным жил в имении. Его попытка без разрешения приехать в столицу для лечения и встречи с сыном Павлом была сорвана по требованию Императора — когда адмирал выходил из коляски у дома, фельдъегерь передал ему высочайшее повеление выехать из Санкт-Петербурга. Видимо, Павел I опасался, что адмирал вредно повлияет на сына, да и авторитет заслуженного моряка был весьма велик.

Умер В. Я. Чичагов 4 апреля 1809 года и похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Похороны почтил присутствием Император Александр I. Мраморный портрет-барельеф на памятнике сопровождало написанное Екатериной II в честь Ревельского сражения стихотворение:

С тройною силою шли шведы на него.

Узнав, он рек: «Бог защитник мой,

Не проглотят они нас»:

Отразил, пленил и победы получил.

* * *

Биография В. Я. Чичагова характерна для екатерининского времени и в то же время своеобразна противоречиями во мнениях современников о личности адмирала. Интересна характеристика, данная ему сородичем A. M. Чичаговым[10], ставшим позднее митрополитом Серафимом:

«Говоря о его личности, мы должны заметить, что это был редкий в то время тип истинно русского человека. Образованный, умный, он должен был силой ума, так сказать — головой, пробивать себе дорогу, не имея к тому никаких иных средств. Никогда никого он за себя не просил и никому не кланялся; свято исполняя свой долг в отношении службы, он не заботился о связях и протекциях. Держа себя с достоинством, он жил в тесном кругу друзей и подчиненных, и, имея большую семью, существовал лишь своим жалованьем, не мог делать приемов и сам никуда не ездил. При дворе он появлялся только тогда, когда получал особое приглашение, дабы не возбуждать ни в ком зависти и не быть предметом интриг. Он вовсе не интересовался мелочами придворной жизни и, не смотря на свое высокое положение, умел себя поставить вне этой опасной сферы. Этот замечательный такт обратил на себя внимание Императрицы Екатерины II; некоторые же из придворных людей объясняли отсутствие адмирала на свой лад. Непреклонный его характер они сочли за необразованность, а презрительное его отношение ко всему придворному — за грубость. В доказательство того, что его многие не понимали, так как он был недосягаемо выше их, про него рассказывались анекдоты, как он был оригинален в беседах с Императрицею, не стесняясь в грубых выражениях, дозволяя себе брать ее за руку или за плечо и т. д. Все это вымыслы злословия или бессмысленные сказки».

Павел Чичагов в записках писал об отце:

«Он был истинно честный человек, почти беспримерного бескорыстия, при всеобщей склонности к взяточничеству и корыстолюбию, тогда как недостаток в средствах мог и его к тому же побудить. Он был набожен без суеверия, высоко ценил добродетель и гнушался пороком; трезвый и воздержанный по необходимости и врожденному вкусу, он со строжайшей добросовестностью исполнял свои обязанности в отношении к Богу и престолу. Чуждый всяких происков, он ожидал всего от образа своих действий и от Божественного Промысла, велениям которого подчинялся самоотверженно и в этом никогда не раскаивался».

Одни говорили о добродетелях и кротости адмирала, другие порицали В. Я. Чичагова именно за эту кротость, считая ее неподходящей для воина. Как же удавалось Чичагову сочетать кротость с успехами? Читатель уже имеет достаточно материала, чтобы самому прийти к выводам. Именно в спокойствии и расчетливости таился секрет достижений адмирала на воинском поприще. Хорошо продуманные и подготовленные действия исключали по возможности неприятные неожиданности. В этом Чичагов подобен A. B. Суворову, который не афишировал планов, тщательно готовил сражение и выигрывал благодаря тому, что подчиненные понимали его маневр и верили своему полководцу. Интересно, что оба они — кавалеры ордена Святого Георгия I степени — не проиграли ни одного сражения, хотя и навлекали временами на свои головы «громы и молнии» власть предержащих, не понимавших глубины замыслов военачальников. В жизни Чичагова бывали эпизоды, которые считали при дворе неудачами, и лишь со временем выяснялось, что через эти «неудачи» пролегал путь к победе.

Как спокойному и рассудительному человеку, Чичагову с молодых лет доверяли важные поручения, требующие самостоятельности и дипломатического такта; в итоге он получил значительную практику и использовал полученные знания в подготовке моряков, в том числе своих сыновей.

Характерной особенностью деятельности В Я. Чичагова являлась продуманность и оптимальность, стремление добиваться цели минимальной ценой и малой кровью. В двукратном плавании к полюсу он не потерял судов и членов экипажей. Керченский пролив контр-адмирал Чичагов защитил значительно меньшими силами, чем было у противника, и почти без потерь. И в первом, и во втором походе на Средиземное море он довел до цели все корабли, при Эланде небольшими потерями окупил нейтрализацию шведского флота, а при Ревеле и Выборге благодаря упорному выполнению задуманного одержал победу.

Поразительна выдержка Чичагова в период блокады Выборга. Зная о недовольстве его медлительностью при дворе и во флоте, адмирал методично и последовательно сжимал гибельное кольцо. Можно быть уверенным, что при координации принцем Нассау-Зигеном действий с Чичаговым шведский флот не вырвался бы из Выборгского залива.

Велик вклад Чичагова в создание Ревельской военно-морской базы из торгового порта. Он не только организовал ремонт существовавших сооружений, но и упорно добивался сооружения каменных зданий и стен гавани вместо гниющих деревянных. Начатые им работы завершились в XIX столетии, и Ревель со временем стал главной базой Балтийского флота.

Меры по ускорению постройки кораблей в Архангельске, подготовка экипажей для Архипелагской экспедиции и перевод кораблей на Средиземное море, упорная защита Керченского пролива явились вкладом моряка в победу над турками.

Чичагов вообще был хорошим начальником эскадры. Он не терял корабли в ближних и дальних походах, а число больных на его кораблях благодаря заботе о людях бывало сравнительно невелико, несмотря на суровые условия жизни моряков.

Безусловно велика заслуга Чичагова в первой попытке Российского государства открыть северо-западный проход для торговых связей с портами Тихого океана. Кроме исследования полярных морей и накопления опыта, капитан Чичагов доказал, что на деревянных судах невозможно преодолеть полярные льды; он отстаивал свою правоту, несмотря на недовольство придворных моряков. Решение прекратить плавания к полюсу позволило России спасти много жизней, которых лишились иные страны в бесполезных попытках достигнуть полюса на деревянных парусниках, а неудачи русских частных попыток в XX веке (Седова, Русанова, Брусилова) только подтверждают вывод Чичагова.

Адмирал Чичагов показал себя достойным и на административных постах, и как флотоводец, и как воспитатель, и как политик. Он мог бы возглавить Адмиралтейств-коллегию, но избегал появляться при дворе и до конца службы оставался действующим моряком; он имел десять сыновей, большая часть которых служила на флоте. Можно только гадать, сколько бы успели сделать В. Я. Чичагов и его сыновья, если бы не были оттеснены от любимого дела. Несмотря на фаворитизм, в екатерининском флоте каждый офицер имел возможность отличиться и получить награды по заслугам. Императрица не жалела наград достойным и сравнительно мало карала за ошибки. Такое отношение выработало плеяду командиров и флотоводцев, привыкших самостоятельно мыслить и принимать решения, отвечая за эти решения и их исполнение не столько чином, сколько своей честью. Достоинство офицеров екатерининского времени стояло высоко, потому и победы русских армии и флота оказались такими впечатляющими. В атмосфере чиновнического подхода и страха при Павле I инициатива и самостоятельность неминуемо погибали.

Имена Чичаговых появлялись не раз в географических названиях и на бортах кораблей. Все это свидетельства того, что моряки не забывали адмиралов. Однако последние десятилетия внимание обращали на другие лица. В. Я. Чичагов оказался в тени Ф. Ф. Ушакова и более поздних флотоводцев.

Забылась слава его побед малой кровью. Данная биография — попытка восстановить былую славу В. Я. Чичагова и отвести ему достойное место в памяти народной.