Глава шестая ВОЙНА ЭЛИАДЕ С «АНГЛО-БОЛЬШЕВИКАМИ»

Глава шестая

ВОЙНА ЭЛИАДЕ С «АНГЛО-БОЛЬШЕВИКАМИ»

В биографиях трех наших героев годы войны долгое время были скрыты за непроницаемой завесой молчания. Молчали их биографы, молчали они сами, а проникнуть в архивы было очень сложно. Этот эпизод в их жизни до настоящего времени представлялся почти неизвестным. Мирча Элиаде выбрал в этом отношении свою обычную тактику «управления» прошлым, решив представить в своих «Воспоминаниях» (написанных много лет спустя) довольно правдоподобный, но очень приукрашенный рассказ. Рассекречивание ряда документов, в частности Министерства иностранных дел Румынии, румынского и британского Государственных архивов, обнаружение поразительного дневника, который историк вел в Португалии в 1941—1945 годах, до сих пор так и не опубликованного во Франции, позволяют сегодня попытаться восстановить этот малоизвестный период гораздо точнее, чем прежде.

Весьма отличный от пройденной Чораном и Ионеско дороги «Бухарест — Виши — Париж», путь Элиаде в военные годы делится как бы на два периода. Он характеризуется совсем другими географическими вехами и совершенно иной, гораздо более глубокой идеологической и политической вовлеченностью, чем у двух его сотоварищей. Пребывание на дипломатической службе страны-союзницы нацистской Германии — самой крупной в Восточной Европе — привело его сперва в Лондон, затем в Лиссабон. В Лондон Элиаде прибыл 15 апреля 1940 г. Прикомандированный к посольству в Великобритании румынским Министерством пропаганды, он провел в этой стране 10 месяцев, привлекая самое пристальное внимание британских властей своими легионерскими симпатиями. В феврале 1941 г., в результате разрыва дипломатических отношений между Румынией и Великобританией, Элиаде получил назначение в Португалию.

Элиаде приступил к исполнению своих обязанностей в румынском посольстве в Португалии в середине февраля. Первое время он находился на должности атташе по печати и пропаганде (секретаря, в соответствии с румынской табелью о рангах), затем главного советника по печати[603]. Повышение было произведено по его собственному ходатайству в сентябре 1942 г.[604] За усердную работу он даже получил награду: историк был возведен в ранг офицера Ордена румынской короны 9 мая 1942 г.[605] Весной 1944 г., когда некоторая часть румынских политиков предпринимает секретные переговоры с союзниками, а перспектива поражения Германии в войне вырисовывается уже весьма отчетливо, персонал румынских дипломатических миссий, занимающийся вопросами печати, передается в ведение Министерства иностранных дел. Это учреждение известно в определенных кругах своими прозападными симпатиями. Элиаде понижен в должности: с советника до секретаря по культуре (апрель 1944 г.). Официально он отправлен в отставку в ноябре 1944 г.[606], т. е. через два месяца после государственного переворота, произошедшего 23 августа 1944 г., в результате которого Румыния разорвала союзнические отношения с Рейхом и вступила в войну на стороне Союзников. Изменение обстоятельств и последовавшая за ним чистка дипломатического персонала румынского посольства в Лиссабоне повлекли за собой увольнение только трех его членов: поверенного в делах Виктора Кадере, юриста Леонтина Константинеску и самого Мирчи Элиаде.

Дневник, который вел в те годы Элиаде, ныне хранится в библиотеке Регенстейна Чикагского университета. Это взрывоопасный документ; совершенно ясно, что, приобретя совершенно определенную репутацию на Западе, Элиаде отнюдь не собирался публиковать его при жизни. Однако, как он сам писал, он воспользовался этим дневником для написания одной из глав «Мемуара II», под названием «От Камоэнса до Салазара». Вот что он говорил по этому поводу (на странице 77 французского издания): «В течение почти четырехлетнего периода, проведенного в Португалии, я вел довольно подробный дневник — особенно в 1942—1945 гг. Если когда-нибудь случится, что он будет опубликован полностью, вероятный читатель найдет там много полезной информации, помогающей понять то время. Я не буду пытаться резюмировать ее здесь и сейчас»[607]. Этот объемистый документ, полный «полезной информации», позволяющей воссоздать политическую карьеру автора, интересен еще и другим. Это единственный дневник ученого, который он не подвергал никакой ретуши с целью последующей публикации, как это имело место с трехтомником «Отрывки из дневника», выпущенным после войны во Франции издательством «Галлимар». Элиаде предстает перед нами таким, каким он был в момент написания. И этот портрет поистине удивителен. Эволюция Элиаде в политическом отношении по сравнению с 1930-ми годами подтверждает самые пессимистические прогнозы. Точнее, речь идет об отсутствии какой бы то ни было эволюции его идеологии, даже о ее дальнейшей радикализации в годы войны. Дневник показывает нам Элиаде, который, выступая сторонником маршала Антонеску, в то же время осознанно, до конца тайно сохранял приверженность своим легионерским убеждениям. Он даже признавал, что своим превращением в человека, которым он стал, он обязан К. З. Кодряну. Это Элиаде, который сам себя называет «легионером» и упоминает о своих «друзьях-легионерах»; Элиаде, который фанатически верит в конечную победу Рейха и страшно переживает каждую новую победу Союзников, в противоположность другим сотрудникам посольства — они более прагматичны и каждый подобный случай празднуют с шампанским. По этой причине он все более ощущает свою изоляцию в 1942—1943 годах. Это Элиаде, который очень высоко оценивает свою миссию — непрестанно упоминает о своем «военном долге» — и называет разгром немцев под Сталинградом «трагедией». Это Элиаде, который весной 1944 г., задавшись сперва вопросом, не стоит ли со всем покончить, подав прошение об отправке на Восточный фронт (что дает представление о глубине его отчаяния), — в конце концов в 1945 г. решает смириться с очевидностью и, как он говорит, «приспособиться к истории». По его собственному выражению, это означает «проникнуть» в Европу и в ее университетские учреждения и использовать там известный метод «троянского коня».

Сведения о политических настроениях историка, имеющиеся в этом четырехсотстраничном дневнике, полностью созвучны положениям его агиографического труда, созданного в это же время и посвященного португальскому диктатору Антониу ди Оливейра Салазару и его режиму. В последнем Элиаде видел воплощение политического идеала, который Железной гвардии «из-за обрушившихся на нее преследований» не удалось до конца реализовать в собственной стране. Степень политической ангажированности Элиаде в военные годы, несомненно, объясняет, почему его имя фигурирует в том очень небольшом списке интеллигентов, который приведен в работе Рауля Хильберга «Палачи, жертвы, свидетели» (1992 г.). Эта монография посвящена геноциду еврейского народа в 1933—1945 годах; Элиаде назван там среди «палачей». Американский историк, анализируя негерманские варианты фашизма, напоминает, что Элиаде был одним из главных идеологов Железной гвардии, что он был в числе тех, кто с 1936 г. совершенно искренне призывал Румынию стать «националистской, пылко шовинистической, вооруженной и сильной, безжалостной и мстительной»[608].

Второй том воспоминаний Элиаде, охватывающий годы войны, открывается странной главой, которая называется «Загадка коллективной смерти». Наивный читатель, видимо, решит, что через четыре десятилетия после уничтожения европейских евреев знаменитый историк религий, вероятно, пришел к выводу, что с их гибелью в истории Запада открылась не поддающаяся излечению рана. Но по прочтении первых нескольких строк выясняется, что «загадка коллективной смерти» имеет отношение к... бомбардировке Лондона 9 сентября 1940 г. Именно с этого эпизода, с пребывания в подземном убежище в ожидании конца воздушного налета, вновь приступает автор к рассказу о событиях своей биографии, возвращаясь при этом к событиям конца 1930-х годов. И читатель быстро осознает, что под «коллективной смертью» имеются в виду не только бомбы, которые в ту ночь, казалось, падали все ближе и ближе, но и «жертвенная смерть» легионеров и репрессии, которые обрушились на них в 1938 г. Перо Элиаде бестрепетно выводит слова «кровь», «невинный», «трагедия», «уничтожение». Они употреблены, чтобы объяснить, что в истории современного христианства пример Железной гвардии явился одним из немногих, когда слепые вера и молитвы во всемогущество Господа были «оплачены таким количеством крови»; чтобы выразить свое восхищение непоколебимой верой «немногих уцелевших» во время этих «массовых избиений», когда «трагедия произошла»[609]; они использованы, чтобы констатировать «уничтожение» единственного политического движения, принимавшего Церковь всерьез.