1976. Декабрь

1976. Декабрь

Занемог Эльдар Рязанов. Илья Глазунов выигрывает суд. Кобзон в Прибалтике: а была ли девочка? Анна Герман в «Песне года». Как «Песняры» учили американцев водку пить. Разгон «молчащей демонстрации» на Пушкинской площади. Бриллиантовый чорон в подарок Брежневу. Моя новая книга про индейцев. Съемки «Мимино» продолжаются. «Служебный роман»: группа теряет Александра Фатюшина. За что наказали главреда «Огонька». Япончик: очередное обследование. Юбилей Карандаша… в проруби. КГБ разоблачает валютчиков. Лев Лещенко: 13 тысяч рублей за разговоры с любимой. Как Орбелян ревновал Пугачеву. Прощальный танец Людмилы Пахомовой и Александра Горшкова. Поток фильмов про Брежнева. «Ларису Ивановну хочу!» Как нашли «усатого няня». На «Таганке» репетируют «Мастера и Маргариту». Наградной дождь на Брежнева. Как обменяли Корвалана. Концерт в Кремле: все хотят в туалет. Почему перенесли концерты Высоцкого. «Женщина, которая поет»: не приняли сценарий. Пугачева уходит к Стефановичу. Михаил Жаров работает на износ. Приз «Известий» у сборной СССР. Популярную актрису бросают в психушку. Корвалан в Москве. Как Андрей Вознесенский огорчил Лилю Брик. «Мимино»: от аэропорта до Бутырки. Операция Юрия Завадского. Инфаркт Владислава Дворжецкого. Как Стефанович переименовал ресторан.

Начало декабря Эльдар Рязанов встретил на больничном — простуда свалила его в конце ноября, из-за чего были приостановлены съемки фильма «Служебный роман». До этого, как мы помним, съемки велись ударными темпами, и к этому моменту была отснята большая часть картины, включая натурные и павильонные эпизоды.

Между тем начало месяца принесло сенсацию — советский художник Илья Глазунов выиграл международный судебный процесс. Проигравшим оказался известный американский публицист Джон Баррон, который в своей книге «КГБ» (в 1976 году свет увидело ее третье издание) назвал Глазунова стукачом. Цитирую: «Всем на удивление он (Глазунов. — Ф.Р.) получил огромную квартиру, которая превратилась в место встреч поэтов, писателей и художников. Еще удивительнее было то, что Глазунов получил возможность выставлять свои работы за границей, хотя не мог их выставлять в Советском Союзе, и особенно часто общался с иностранцами. Однако, если учесть, что все эти привилегии Глазунов получил в награду за то, что доносил на советских интеллигентов и иностранцев, они не должны вызывать удивления…»

Прочитав этот пассаж (этот отрывок был опубликован в одной из западногерманских газет), Глазунов, естественно, возмутился. Он решил подать на обидчика в суд, хотя советские власти его от этого шага отговаривали: мол, отшутитесь и забудьте. Но художник поступил по-своему. Суд по этому иску состоялся в Гамбурге 3 декабря и завершился полной победой Глазунова, несмотря на то что на стороне Баррона выступили сразу несколько видных деятелей русской эмиграции: Александр Галич, Анатолий Гладилин, Наум Коржавин, Владимир Максимов, Виктор Некрасов, Михаил Шемякин и др. Суд счел все приведенные ответчиком и его защитниками факты неубедительными и вынес вердикт: запретить распространять книгу Баррона в ФРГ, если из нее не будут вымараны строчки со 138-й страницы, где утверждалось, что Глазунов — агент КГБ. Это был первый в истории западной юриспруденции прецедент, когда советский гражданин обратился в «буржуазный» суд и тот его оправдал.

Гастрольная судьба занесла в те дни Иосифа Кобзона в столицу Эстонии город Таллин. Он выступал там с концертами в компании с другими артистами, и ничем примечательным те гастроли вроде бы не отличались — обычная эстрадная рутина. Хотя много лет спустя эти гастроли ему здорово аукнутся. Дело в том, что артистка оригинального жанра, танцовщица Галина Глотова будет утверждать, что именно на тех гастролях у нее случился мимолетный роман с популярным певцом, итогом чего станет появление на свет их совместной дочери Виктории. По словам будущей роженицы, все выглядело следующим образом:

«Нас вместе с другими артистами пригласили выступать на «разогреве» перед Кобзоном. С мужем Альбертом Винбергом мы к тому времени уже не были семьей. Он постоянно пил, мы ссорились, несколько месяцев не спали. А на Кобзона тогда заглядывался весь кордебалет: он мужчина видный, народный артист! Ну и я обратила на него внимание…

Как-то в Таллине меня вечером пригласили в номер к Левону Оганезову — мол, надо отметить рождение дочери Кобзона Наташи. Но я сразу все поняла: пригласили-то без мужа… Захожу — точно, никакой вечеринки. Нас вскоре оставили с Кобзоном одних. Ну, тут все и произошло. Потом мы еще бывали близки. А через месяц закончились гастроли, мы с мужем уехали выступать в Ханты-Мансийск, Кобзон — В Москву. И перестали общаться…»

Между тем популярный ансамбль «Песняры» в те дни гастролирует по США, тем самым став первым советским ВИА, который посетил родину рок-н-ролла. Столь высокой чести коллектив был удостоен после того, как в январе этого года успешно выступил в Каннах на Международной музыкальной ярмарке. Там они играли в небольшом зальчике, но резонанс от их выступления был настолько огромен, что туда сразу же набежала туча разных импресарио с контрактами. Артисты отослали их в Госконцерт: дескать, все контракты только через них. Импресарио в шоке: какой Госконцерт, мы хотим заключить контракты с вами напрямую. В итоге через всю советскую волокиту пробился только один — администратор американской группы «Нью-Кристи Минстрельс» Сит Гэрисон. Он и организовал поездку «Песняров» по США (гастроли длились с 30 ноября по 14 декабря).

Белорусский ВИА выступал в 15 штатах, дал 13 концертов, причем площадки были самые разные: от клубов в студенческих городках до дворцов спорта, рассчитанных на 1,2–2 тысячи зрителей. Стоит отметить, что если в начале гастролей первыми выпускали «Песняров» (как говорится, для разогрева публики, что менее престижно), а потом уже американскую группу, то потом уже все делалось наоборот — так популярны стали «Песняры». Даже Госконцерт не ожидал такого успеха, из-за чего сильно прогадал, продав «Песняров» задешево — за 500 долларов, из которых: 250 — суточные на всех артистов, 250 — Госконцерту. А прибыль с этих выступлений составила аж 150 процентов.

Гэрисон относился к советским артистам замечательно: оплачивал им гостиницы и питание («Песняры» прихватили с собой консервы, колбасу, чай с кипятильниками и все это привезли назад). Более того, он отвел их в студию звукозаписи, где некогда работали «Битлз», и «Песняры» записали там с американцами совместный диск (от советской стороны на нем звучали песни: «Купалинка», «Косил Ясь конюшину», «Вероника», «Добрый вечер, девчоночка», «Расцвела сирень»). Во время записи басист «Минстрельс» влюбился в советскую костюмершу и даже посвятил ей одну композицию. Далее послушаем рассказ ударника «Песняров» Александра Дымешко:

«Нас принимали очень хорошо, а в свободное время таскали на приемы, в гости. Как-то пригласили к мультимиллионеру. Приходим, там вилла шикарная, столы накрыты, полуобнаженные дочери хозяина дома стоят за стойкой бара, угощают гостей. Мы в уголочек сели, официант подходит: «Шампанское, виски, водка?» Говорим: «Пивка бы». Он несколько опешил: «Надо спросить у мэм». Приходит мэм с корзиной, полной банок с пивом. Пьем, и вдруг Толя Гилевич: «Ребята, тихо начинаем «Вихри враждебные веют над нами», потом громче, громче, песня выходит на улицу, американские рабочие подхватывают ее, строят баррикады и… через два года живут так же плохо, как и мы». За такие шуточки в те времена можно было здорово поплатиться…

Однажды мы научили американцев водку пить. Я пошел как-то с ними в бар, было нас человек шесть, заказали все по 150 граммов водки. И вдруг американцы спрашивают, дескать, слабо за всех выпить? А во мне тогда было 120 килограммов, чего слабо-то? Выпиваю. Они опять заказывают — и опять: «Слабо?» Выпиваю. И так три раза. Чувствую, хватит: все-таки на голодный желудок. Прощаюсь и иду спать. Утром закупаю десяточек баночек пива (благо там везде автоматы, 25 центов банка) — и к автобусу. Поставил чемодан и махаю одну за другой, опохмеляюсь. Гляжу, американцы вещи побросали и пялятся на меня. Вдруг переводчица говорит: «Из-за вас мы будем стоять 30 минут, но вас ждет приятный сюрприз». Смотрю, несут чан, а внутри огромное количество банок с пивом во льду. «Шеф этого пива, — говорит Гэрисон, — мистер Александр, все остальные могут угоститься, только если он им разрешит». Потом он мне значок подарил с надписью: «Кто пьет много пива, тот делает большую любовь».

А теперь из Америки вернемся на родину. В воскресенье, 5 декабря, в День сталинской Конституции, в Москве, на Пушкинской площади, прошла очередная диссидентская акция. По установившейся традиции, которая брала свое начало с 1966 года, группа правозащитников устраивала возле памятника Пушкину так называемую «демонстрацию молчания». Практически каждый раз эта акция заканчивалась одним и тем же: сотрудники КГБ в гражданском и милиция разгоняла демонстрантов, не давая им молча постоять и пяти минут. Не стал исключением и декабрь 76-го. Только теперь разгон «молчащих» сопровождался массовой свалкой. Как вспоминает А. Сахаров, во время свалки ему на голову кто-то из чекистов высыпал снег с грязью. Другим демонстрантам повезло меньше: им поставили «фингалы» под глазами.

Между тем в «верхах» вовсю идут приготовления к празднованию 70-летия Леонида Брежнева. Лизоблюды всех мастей лезут из кожи вон, стараясь поразить воображение юбиляра. И чего только они не придумывали! К примеру, 1-й секретарь Якутского обкома КПСС Чиряев вызвал к себе в кабинет народного художника РСФСР Аммосова и дал ему задание выточить из мамонтового бивня чорон — якутский национальный сосуд для кумыса. Талантливый умелец постарался на славу — кубок был сделан к началу декабря. 7 декабря на московском заводе «Кристалл» из пяти природных алмазов, общим весом 2,387 грамма — 11,933 карата, были получены 6 бриллиантов, которые вставили в кубок. Кроме этого, из обрезков, вышедших при огранке, было выточено 12 роз. Более крупные остатки весом 5,13 карата были возвращены в Якутский обком КПСС. В эти же дни на Московской ювелирной фабрике изготовили из серебра оболочки для трех ножек кубка и пластинчатый обруч, в которые умельцы фабрики «одели» сувенир. Здесь же отлили из серебра 6 фигурных оправ, в которые были вставлены по бриллианту и розы. А в трех верхних оправах между бриллиантом и розами вставили по два альмандина — красных камня.

Ваш покорный слуга в те дни тоже не сидел сложа руки. В будние дни я грыз гранит науки в школе, в выходные — играл в хоккей в районной команде, готовясь к предстоящему первенству на приз «Золотой шайбы». И еще графоманил. Так, во вторник 7 декабря, вернувшись из школы, я поставил последнюю точку в первой книге задуманного мною многотомного романа про индейцев «Приключения на берегах Светлого озера». Как и полагается подобным книгам, она завершалась хеппи-эндом: главный герой книги белый мальчик Джеймс, прозванный индейцами Твердой Рукой, был принят в племя дакотов. Книга заканчивалась следующими строчками: «Праздник Большой Победы был в разгаре. День кончался, а большая и полная приключений жизнь наших героев только начиналась».

Тем временем продолжаются съемки фильма «Мимино». После того как в Москву наконец-то добрался Мкртчян, снова стали снимать эпизоды с его участием. Так, 7 декабря с утра съемочная группа работала в одном из ресторанов гостиницы «Россия», где снимался музыкальный эпизод — зажигательный танец в исполнении героев Кикабидзе и Мкртчяна. Многое из того, что тогда сняли, было чистой импровизацией двух замечательных актеров. На следующий день снимали уже другие эпизоды — сцены с участием этих же героев в гостиничном номере.

Продолжаются съемки и другого фильма — «Служебный роман». Съемки возобновились 6 декабря с эпизода «в институте», в котором участвовали: Андрей Мягков, Лия Ахеджакова, Олег Басилашвили, Людмила Иванова, Петр Щербаков, Алиса Фрейндлих (7-го). 8 декабря на съемочной площадке появился актер Александр Фатюшин, который играл роль жениха секретарши Верочки. Как покажет будущее, это будет последнее появление Фатюшина в кадре, поскольку вскоре после этого он повредит глаз. Произойдет это случайно. Во время спектакля в Театре имени Маяковского он с коллегами будет поднимать кресло, в котором сидел актер Мукасян, держащий в руках скипетр. Последний и стал причиной травмы Фатюшина. Актера увезут в больницу, где ему будет сделана операция. Сниматься он, естественно, не мог, но Рязанов будет долго ждать его возвращения. Но потом, когда все сроки выйдут, приедет в больницу и честно сообщит, что больше ждать не в силах. Фатюшин скажет: «Эльдар Александрович, если роль рушится, то вырезайте ее целиком. Чтоб не было кое-как». Рязанов так и сделает, оставив от роли Фатюшина только два крохотных эпизодика. Но вернемся в начало декабря 76-го.

В те дни большие неприятности обрушились на голову главного редактора популярного журнала «Огонек» писателя Анатолия Софро-нова: 8 декабря Комитет партийного контроля при ЦК КПСС вынес ему строгий выговор. Хотя за свои грехи Софронов мог бы схлопотать и наказание построже. В чем же он провинился? КПК установил, что писатель принимал на работу лиц, скомпрометировавших себя в прошлом, нарушал штатно-финансовую дисциплину, используя служебное положение, широко публиковался в собственном журнале, увлекался поездками за рубеж за счет редакции. Думаете это все? Отнюдь. Софронов еще систематически недоплачивал партийные взносы (всего с суммы более 48 тысяч рублей), продал Литфонду СССР собственную дачу по завышенной стоимости, а на участке вновь приобретенной дачи самовольно возвел ряд строений. Между тем от более сурового наказания — а за одно недоплачивание партвзносов Софронова должны были выгнать из партии с волчьим билетом — его, по слухам, спас сам Михаил Шолохов. С патриархом советской литературы на Старой площади считались и, когда он попросил не наказывать главреда «Огонька» слишком строго, пошли ему навстречу.

Продолжает находиться в тюрьме Вячеслав Иваньков. Все это время он находился в Бутырке. Свою вину он начисто отвергал: мол, он ни у кого ничего не вымогал, ни в кого не стрелял. Когда сидеть в неуютной тюрьме ему стало в тягость, он решил сменить место заключения и пошел на хитрость — вновь стал симулировать невменяемость. И 10 декабря его направили на обследование в институт имени Сербского. Там он пробудет до начала февраля следующего года.

В тот день, когда Иванькова отправили в Сербского, знаменитый клоун Карандаш, он же Николай Румянцев, отмечал свой юбилей — 75-летие. Причем отмечал его не в Москве, где жил и работал, а в Ленинграде да еще умудрился искупаться в Неве, хотя на дворе стоял мороз в 15 градусов! Вот как об этом вспоминает его внучка — сценаристка Овена Румянцева:

«Зима, пронизывающий вечер. Деда везут на представление, а он просит остановить машину на берегу Невы. Задумчиво спрашивает: «Может, мне искупаться?..» Сопровождающие думают, что Карандаш чудит, и поддерживают шутку: «Ну, давайте». — «Сами не пойдете, ребята?» — «Нет, не пойдем».

Карандаш спустился на лед, разделся и нырнул в прорубь. Ребята рассказывали, что их чуть инфаркт не хватил. Они-то знали, что моржом он никогда не был. Дед вынырнул, поплескался, вылез на лед и довольный сказал: «Во хорошо! Теперь и юбилей можно справлять. Поехали в цирк!»

В пятницу, 10 декабря, в «Советской культуре» начинается публикация очерка В. Титова под названием «Тараканы» (будет опубликован в трех номерах). В публикации шла речь о разоблачении органами КГБ шайки валютчиков во главе с бакинцем Мансуром Илизаровым. Будучи представителем старой династии бакинских ювелиров, Мансур в начале 70-х организовал целый преступный синдикат, который занимался скупкой и вывозом за рубеж золота, бриллиантов и антиквариата. Заработки главаря были настолько огромны, что он жил как король: имел роскошный дом, автомобиль «Форд»-фургон стоимостью 27 тысяч рублей и т. д. В Баку его знали чуть ли не все жители от мала до велика. Курьером шайки был 50-летний Давид Клайн — бывший житель Закарпатской области, живший теперь в Венгрии, но не утративший советского гражданства. Четыре раза в год Клайн приезжал в Москву, где Мансур и его подельники скидывали ему товар: «камешки», картины, золотые монеты (из последних особенно ценились монеты времен Петра I и Екатерины II, каждая из которых шла за 12 тысяч рублей).

Деятельность Мансура и К° была сопряжена с массой опасностей. Мало того что их могли схватить за «жабры» спецслужбы, так еще и бандиты не давали спокойно жить. Одного из близких подельников Илизарова — 40-летнего москвича Мишу К. — неизвестные убили прямо на его квартире, перерезав ему горло. Перед этим они с помощью покойного пытались заманить туда же и Илизарова, но тот оказался человеком ушлым и на хитрость не поддался — похватал свои вещи и тут же бежал на родину. Там его вскоре и арестовали. Суд воздал каждому из преступников по заслугам: главарь был приговорен к 15 годам тюрьмы с конфискацией имущества и трем годам ссылки, Клайн получил «десятку».

Продолжается роман между Львом Лещенко и Ириной Багудиной. Как мы помним, влюбленные славно провели отпуск в Сочи, затем встречались в Москве, после чего вынуждены были на время расстаться — Ирина уехала в Будапешт, где училась в тамошнем университете. Но связь между ними не прерывалась — они общались по телефону. Причем так интенсивно, что только в ноябре Лещенко заплатил за международные переговоры аж 13 тысяч (!) рублей. По его же словам: «Родные, хотя и столбенели каждый раз от вида моих телефонных счетов, никогда мне никаких комментариев по этому поводу не делали. Во-первых, они люди воспитанные, во-вторых, понятно, что мой личный вклад в материальное благосостояние всей нашей семьи был более чем весомым».

Тем временем Ирина, сдав осеннюю сессию, приехала на несколько дней в Москву. И надо же так случиться, что она прилетела в девять часов вечера, а у Лещенко в час ночи — вылет на гастроли в Новосибирск! Что делать? Выход был найден певцом молниеносно: он примчался на улицу 26-ти Бакинских Комиссаров, где Ирина жила с родителями, и предложил ей лететь с ним. «Да ты что? — изумилась девушка. — Я только что из Будапешта прилетела». Но певец так напорист и настойчив, что уже спустя несколько минут Ирина меняет решение на диаметрально противоположное. И вот она уже летит в квартиру, хватает свои нехитрые пожитки, на ходу объясняет родителям причину своего отъезда и упархивает с любимым на гастроли. Как вспоминает Л. Лещенко:

«В аэропорт приезжаем с опозданием. Я лечу в кассу, беру ей билет, и вот через три часа сорок минут мы уже в Новосибирске… У меня там шесть сольных концертов в местном Дворце спорта на пять тысяч мест, битком забитом публикой. Я выступаю, как никогда, ощущая какой-то необыкновенный душевный подъем. А вечером в честь Ирины устраиваю шикарный банкет… После чего мы проводим с ней в Новосибирске целых три «медовых» дня. Затем Ирина возвращается в Москву, какое-то время живет у родителей и снова улетает в Будапешт. И вновь начинается наш «телефонный роман»…

Вовсю «романят» и Пугачева со Стефановичем. Как мы помним, пару недель назад режиссер посоветовал своей возлюбленной играть свои песни как мини-спектакли. Той это предложение понравилось, но осуществить его она была пока не в силах, поскольку, выступая в оркестре Константина Орбеляна, имела весьма хилый репертуар. Стефанович сам в этом убедился, посетив один из ее концертов в ГЦКЗ «Россия» (концерты проходили 3–9, 11–12 декабря). На нем Пугачева спела две серенькие песни, да еще была весьма неважнецки одета — на ней было парчовое платье, а на колене прикреплена большая искусственная бумажная роза. Когда после концерта Стефанович высказал ей свое «фи», Пугачева с этим полностью согласилась. А потом попыталась объяснить ему ситуацию: мол, своего коллектива у меня нет, вот и выступаю с этим оркестром (вторым солистом был Ара Бабаджанян). Более того, его руководитель — мой жених. «То есть я от него завишу, пою его песни и одеваюсь, как армянская девушка».

Между тем Орбелян вскоре узнал, что его возлюбленная у него за спиной крутит шашни с режиссером. А мужчина он был горячий — как-никак кавказец. И в один из дней так поговорил с Пугачевой, что та прибежала к Стефановичу жаловаться. Мол, помоги жениха образумить. И режиссер нашел выход: разыграл целый спектакль с привлечением своей собственной невесты Маши. Спектакль состоялся на нейтральной территории — на квартире Леонида Дербенева, куда был приглашен Орбелян. Увидев, что режиссер явился туда со своей невестой, тот поверил, что между его девушкой и Стефановичем нет ничего амурного. Говорят, глядя на это, Дербенев и его супруга буквально умирали со смеху.

В эти дни во Дворце спорта в Лужниках проходят международные соревнования по фигурному катанию на приз газеты «Нувель де Моску». Не стал бы заострять внимание на этом, если бы на них не произошло одно событие — 12 декабря в рамках этого турнира на лед в последний раз вышла блистательная пара Людмила Пахомова и Александр Горшков. Семикратные чемпионы СССР, шестикратные чемпионы мира и победители Олимпийских игр (1976, первые олимпийские чемпионы в спортивных танцах на льду) в тот вечер простились с большим спортом. Начав свою совместную карьеру с танца «Кумпарсита», ставшего благодаря им эталоном концертного танца, они им же и закончили свою ледовую карьеру. Зал встретил эту танцевальную феерию оглушительными аплодисментами. Забегая вперед, отмечу, что, уйдя со льда, фигуристы не уйдут из спорта: Пахомова, закончив балетмейстерский факультет ГИТИСа, уйдет на тренерскую работу, Горшков будет работать в Спорткомитете. Но вернемся в декабрь 76-го.

Считаные дни остаются до юбилея Брежнева… Все средства массовой информации буквально лезут вон из кожи, чтобы отразить на своих страницах эту дату: например, в далеком от политики журнале «Наука и жизнь» генсеку была посвящена публикация аж на 18 страницах под названием «Пламенный борец за мир, за коммунизм». Не отстают от своих коллег и кинематографисты: в кинотеатрах Москвы в те дни шло 14 (!) документальных фильмов про Брежнева, среди них: «Борцу за мир, за идеалы коммунизма», «За выдающийся вклад в дело мира», «На переднем крае мира», «Родина славит героя» и др. 14 декабря к этому внушительному списку добавился еще один фильм — лента «Повесть о коммунисте» (режиссеры Игорь Бессарабов и Александр Кочетков, текст за кадром читает Иннокентий Смоктуновский). На премьеру фильма в кинотеатр «Октябрь» пришли передовики производства столицы, ветераны партии, участники Великой Отечественной войны, деятели культуры и науки и другие деятели. Естественно, сразу после премьеры в прессе была дана самая высокая оценка фильму (попробовал бы кто-нибудь написать что-то иное — враз бы стал изгоем). Практически в каждой публикации генсека вылизывали, что называется, вдоль и поперек. Чтобы не быть голословным, приведу отрывок из одной такой публикации — статьи кинорежиссера Бориса Рычкова из журнала «Советский экран»:

«Простые люди уверены: Леонид Ильич знает вкус возращенного своими руками хлеба, жар горячего металла, сырость солдатского окопа, настоящую цену простому человеческому счастью. Поэтому он всегда среди народа. Поэтому лица людей расцветают в ответ на его улыбку, добрую улыбку человека, много повидавшего и много сделавшего на своем веку…»

Тем временем в Москву один за другим приезжают лидеры братских компартий, чтобы вручить генсеку-юбиляру свои подарки — высшие награды своей родины. Так, 13 декабря «подарочный» марафон открыл глава ГДР Эрих Хонеккер, который преподнес Брежневу Звезду Героя ГДР и орден «Большая звезда дружбы народов». На следующий день эстафету подхватил руководитель Ю. Цеденбал, который прицепил к лацкану генсековского пиджака Золотую Звезду Героя МНР и орден Сухэ-Батора. На другой день Брежнева чествовал 2-й секретарь ЦК Компартии Кубы Рауль Кастро: он присовокупил к вышеназванным наградам свою — орден «Плайя-Хирон».

Вспоминает Я. Голованов: «Юбилей Брежнева: ему 70 лет. В номерах (Голованов в те дни отдыхал в Дубултах. — Ф.Р.) телевизоров нет, а в холлах на всех этажах есть, и мы каждый день по вечерам приходим смотреть, от кого на этот раз Леонид Ильич получит Золотую Звезду или орден. Очевидно, составлено расписание, когда кому приезжать с орденами, так как весь этот конский цирк продолжается без малого неделю. Вот и сегодня цепляют очередную Золотую Звезду. Стоя в проеме двери, Юло Туулик (эстонский прозаик. — Ф.Р.) улыбается доброй улыбкой и говорит с сильным прибалтийским акцентом, ласково и напевно:

— О…о, нашу елочку все наряжают…»

Продолжаются съемки «Мимино». Во вторник, 14 декабря, в гостинице «Россия» снимались эпизоды пребывания Мизандари и Хачикяна в гостинице «Россия» (-в частности, была снята сцена, где Мизандари звонит по телефону девушке своей мечты и произносит фразу, которой суждено будет стать легендарной: «Ларису Ивановну хочу!..»). На следующий день должен был сниматься эпизод, где Мизандари и Хачикян ждали Ларису Ивановну возле Большого театра, но съемки сорвались по не зависящим от киношников причинам: из-за приезда в Москву важной делегации (приезд приурочен к дню рождения генсека) площадь перед ГАБТом была взята «в режим» КГБ. Поэтому съемки этого эпизода пришлось перенести на послезавтра — 17 декабря. А за день до этого киношники опять трудились в «России»: снимался эпизод, где Мизандари и Хачикяна выселяли из номера.

Между тем до выхода «Мимино» на широкий экран еще далеко, и в кинотеатрах столицы пока идут другие фильмы. 6 декабря в прокат вышла лента Александра Митты «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» с Владимиром Высоцким в роли арапа и Алексеем Петренко в роли Петра I; 9-го — «Крестьянский сын» Ирины Тарковской с участием: Сережи Куракина, Наташи Горевановой, Вячеслава Глушкова и др.; 13-го — «Страх высоты» Александра Сурина с участием: Андрея Мягкова, Анатолия Папанова, Ирины Мирошниченко и др.; «Там, за горизонтов» Юрия Егорова с участием: Анатолия Солоницына, Всеволода Санаева, Юрия Богатырева и др.; советско-болгарская лента «Братушка» с участием: Анатолия Кузнецова, Светланы Тома и др.

Кино по ТВ: «Солдатские мемуары» (фильм 4-й, премьера д/ф 2-го), «Тренер» (3-го), «Обычный месяц» (премьера т/ф 3—5-го), «Свинарка и пастух» (4-го), «Руслан и Людмила» (4—5-го), «Назовите ураган «Марией» (5-го), «Жизнь на грешной земле» (6-го), «Начальник Чукотки», «Академик Иван Павлов» (7-го), «Это было в разведке», «Первая перчатка» (8-го), «Дикий мед» (9-го), «Двадцать лет спустя» (10-го), «Сказка о царе Салтане», «Хевсурская баллада» (11-го), «Госпожа Бовари» (Франция, премьера т/ф 11—12-го), «Военная тайна», «Океан» (13-го), «Причал» (13—14-го), «Тигры» на льду», «Небесные ласточки» (премьера т/ф 15-го) и др.

Из других передач выделю следующие: «Кинопанорама» (3-го; были представлены две новинки: фильмы «Ключ без права передачи» и «Слово для защиты»), «Концерт артистов зарубежной эстрады» (4-го), «Артлото» (10-го; выступали: Александра Стрельченко, Вахтанг Кикабидзе, ВИА «Музыка», Людмила Сенчина спела песню из нового советско-американского фильма «Синяя птица»), «Поет Дин Рид» (11-го), «От всей души» (14-го).

Эстрадные представления: 5, 8–9, 15—16-го — в ГТЭ выступал Аркадий Райкин; 10—24-го там же — ВИА «Орэра»; 11-го в ЦДКЖ — дуэт Алла Иошпе — Стахан Рахимов; 11—12-го в ЦДСА — ВИА «Водограй»; 12—13-го в «Варшаве» — ВИА «Ариэль»; 13—14-го в ЦДСА — Людмила Зыкина.

В четверг, 16 декабря, на киностудии имени Горького начались съемки фильма «Усатый нянь» (снимались эпизоды в красном уголке ЖЭКа). Как мы помним, ленту собирались начать снимать еще в апреле, но из-за внезапной болезни режиссера-постановщика Евгения Фридмана работы пришлось приостановить. В августе они возобновились, но уже с другим режиссером — Владимиром Грамматиковым, который чуть ли не на половину обновил съемочный коллектив. Нашел он и нового исполнителя на главную роль — «усатого няня» Кешу Четвергова должен был играть выпускник «Щуки», артист Театра имени Моссовета Сергей Проханов. Вернее будет сказать, сам Проханов напросился на эту роль. Вот как об этом вспоминает сам В. Грамматиков:

«Проханов сам ко мне пришел. Довольно нахально, Сережа вообще парень такой. Пришел ко мне и говорит: «Я знаю, что вы ищете героя, так вот, можете больше его не искать, он перед вами». Я ему отвечаю: «Сережа, как актера я вас не знаю, поэтому давайте прежде всего пройдем в 202-ю комнату». А в этой комнате как раз и находились 18 бармалейчиков, которые «съели» уже не одного актера и с разыгравшимся аппетитом готовы были приняться за очередную жертву.

Я впустил его в комнату и закрыл за ним дверь. Раздался визг, треск, лязг, звон, а через некоторое время все вдруг стихло. Мертвая тишина. Думаю, ну вот, еще один доэкспериментировался. Открываю дверь. Сережа лежит на полу, извиваясь, а рядом с ним лежат дети. Проханов говорит: «Мы — рыбы, а рыбы молчат». Потом он вскочил, полетел бабочкой, и я увидел то, что искал: глаза детей, которые восторженно смотрели на него. Если бы он тогда вылетел в окно со второго этажа, они, не раздумывая, выбросились бы за ним. Все. Я нашел героя…»

В Театре на Таганке полным ходом идут репетиции спектакля «Мастер и Маргарита» по М. Булгакову. Вот уже почти восемь месяцев идет обкатка с одним и тем же составом, как вдруг 17 декабря Любимов выводит на сцену другой состав: в нем роль Бездомного исполняет Высоцкий, Берлиоза — Штейнрайх, Коровьева — Подколзин, Пилата — Пороховщиков. Многим присутствующим этот состав понравился больше, чем прежний. Однако Высоцкий в итоге от своей роли откажется.

Тем временем неумолимо приближается 70-летие Брежнева. По этому случаю на его голову продолжает сыпаться дождь подарков. Так, 17 декабря в этом деле отметились лидер Венгерской компартии Янош Кадар и президент Финляндии У.К. Кекконен, которые вручили юбиляру высшие награды своей родины: первый — орден Знамени ВНР, второй — Большой крест ордена «Белой розы Финляндии». На следующий день настала очередь соратников по Политбюро порадовать юбиляра дорогим подарком: в тот день вышел Указ о награждении генсека второй медалью «Золотая Звезда» Героя Советского Союза и орденом Ленина. Кроме этого, его наградили Почетным оружием с золотым изображением Государственного герба СССР.

И еще один дорогой подарок был преподнесен Брежневу в тот день, 18 декабря: его личного друга, лидера компартии Чили Луиса Корвалана, который долгое время томился в застенках хунты, обменяли на диссидента Владимира Буковского. Обмен состоялся в Цюрихе, причем Буковского туда сопровождала спецгруппа КГБ «Альфа» (это была первая серьезная операция этого подразделения, созданного в 1974 году). Стоит отметить, что, когда за Буковским в Лефортовскую тюрьму (туда его перевели незадолго до обмена из «Владимирки») приехал один из «альфовцев» — Николай Берлев, который был одет в милицейскую форму, диссидент сразу догадался, к какому ведомству тот принадлежит. Уж больно вежливо себя вел: разорвал свой носовой платок и обмотал Буковскому запястья, чтобы наручники не резали кожу. Из Лефортова диссидента доставили на «рафике» в Чкаловское, чтобы оттуда лететь на «Ту-134» в Цюрих. С Буковским летели его мать, сестра и племянник (мальчика забрали прямо из палаты онкологического отделения больницы, где он лежал).

Самолет приземлился в цюрихском аэропорту после полудня. Место приземления было тут же оцеплено полицией — их было человек семьдесят. Все вооружены автоматами. Вскоре сюда же подъехал черный представительский автомобиль, в котором находился Корвалан. Еще через несколько секунд чилийский коммунист вместе с женой вышли на бетонку и направились к самолету. Как вдруг Буковский взъерепенился: «Это же американцы! Мы хотим в Швейцарию, а не в Америку. Я протестую…»

Корвалан с женой уже поднялись по трапу, заняли места в переднем салоне, а Буковский наотрез отказывался покидать самолет. Люди, приехавшие в автомобиле, заподозрив подвох со стороны чекистов, тут же выхватили из-под плащей автоматы и наставили их на «альфовцев». Ситуация создалась критическая. Тогда чекисты связались со своим шефом — Андроповым. Тот, когда ему сообщили о происшедшем, вдруг рассмеялся: сказал, что опять «вражьи голоса» поднимут вой о происках КГБ. Было приказано успокоить Буковского и передать, что никто не собирается его обманывать. Узнав, что свое честное слово ему дает сам Андропов, диссидент согласился покинуть самолет. Далее послушаем рассказ М. Болтунова:

«Командир экипажа сообщил: летим в Минск. Теперь заволновался Корвалан. Поначалу думали, что беспокойство связано с изменением маршрута, оказалось, дело в другом. Советское руководство приняло решение: после обмена в течение суток никаких заявлений не делать. Но Корвалан возражал: «Как же так, исчез, а куда?» Доложили в Москву. Вскоре было дано «добро», и Корвалан с борта самолета сделал заявление для печати.

В полете Берлев передал ему фотографию из журнала «Советский экран», где генеральный секретарь был изображен в национальной одежде, попросил автограф. Корвалан с удивлением рассматривал фото, потом написал несколько слов для Николая Васильевича.

В Минске они доставили Корвалана по назначенному адресу и поездом возвратились в столицу. На Белорусском вокзале их встречал генерал Бесчастнов…»

В воскресенье, 19 декабря, Брежневу стукнуло семьдесят. Утром, еще на даче, его поздравили домочадцы и охрана, после чего он отправился в Кремль — получать поздравления и подарки от соратников по Политбюро. Душа его радовалась — подарков должно было быть немерено, многие из которых, и он это знал, должны были поразить его воображение. Так и вышло: в тот день генсеку подарили» замечательное охотничье ружье, большое декоративное панно, золотые запонки (от дочери Галины и ее мужа Юрия Чурбанова), чорон с бриллиантами (последний генсеку лично доставил 1-й секретарь Якутского обкома. КПСС Гавриил Чиряев) и многое другое. Работать в тот день юбиляр, конечно же, не стал, поскольку он и в другие Дни не особенно загружал себя, а тут сам бог велел отдыхать и веселиться. А веселье в тот день лилось через край. В Георгиевском зале Кремля состоялся концерт, на который были приглашены сплошь одни звезды отечественной эстрады. Например, Аркадий Райкин, которого Брежнев просто обожал. Однако Райкин едва не опоздал к началу концерта, чего делать даже ему, мэтру, было непозволительно. Вот как об этом вспоминает Р. Ткачев — тогдашний главный администратор Ленинградского театра миниатюр:

«В день 70-летия Брежнева мы работали в Московском театре эстрады. Предполагая, что Аркадий Исаакович будет приглашен на правительственный концерт, я спланировал спектакль на дневное время и назначил начало на 13 часов. За два или три дня до юбилейной даты выяснилось, что в отличие от прошлых лет торжество в Кремле начнется в 16 часов. Все билеты к этому времени были уже распроданы, и мы решили спектакль не отменять, а сократить на 10–15 минут (обычно он шел не менее 3 часов). К антракту из Министерства культуры СССР приехал заместитель начальника Управления музыкальных учреждений Коновалов, чтобы лично сопровождать Аркадия Исааковича в Кремль. Антракт немного сократили, и Аркадий Исаакович решил, что в финале спектакля он вместо обычных трех монологов прочтет только один: оставшегося времени хватит, чтобы успеть в Кремль, благо от Театра эстрады до Кремля не более пяти минут езды. Кончилась последняя миниатюра, и Райкин. вышел на сцену с заключительными монологами. Прочитал первый. Как всегда, бурные аплодисменты. Он начинает второй. На часах — без пятнадцати четыре. Несчастный Коновалов побледнел, а Аркадий Исаакович приступил к чтению третьего. Когда занавес закрылся, он с виноватой улыбкой сказал, что не мог обидеть зрителей…»

Пианист Андрей Гаврилов тоже был участником того исторического концерта и вспоминает о нем следующим образом:

«Мы, несколько актеров и музыкантов, сидели отдельно, недалеко от главного стола, который по форме напоминал букву «Т». В президиуме члены Политбюро, за столом родственники и другие приглашенные. В паузах между тостами нас выпускали на маленькую эстрадку. Кто-то пел, кто-то декламировал стихи, а я играл Шопена. Когда банкет подходил к концу, к нам подсел какой-то странный человек и стал по очереди со всеми шептаться. «Кто это?» — спросил я Хазанова, сидевшего рядом. «Завотделом культуры Шауро, — сказал Хазанов и добавил: — Он сейчас желания исполнять будет». — «Как это?» — «Ну проси, что захочешь».

Шауро подсел ко мне, поблагодарил за выступление и спросил, не нужен ли мне рояль Стэнвей, который, по его словам, можно было достать через Совет министров. Не знаю почему, но я отказался, хотя дома у меня был старый, раздолбанный рояль…»

Между тем с соседом Гаврилова по столу Геннадием Хазановым на том концерте произошел забавный случай. Но прежде чем рассказать о нем, стоит вспомнить, как юморист вообще попал на него, ведь до последнего момента его участие в концерте стояло под большим вопросом, поскольку у него не было интермедии. Вернее, интермедий в его творческом багаже был вагон и маленькая тележка, но ни одна из них не была принята чиновниками из Минкульта, перед которыми артист выступал за несколько дней до концерта. Тогда Хазанов обратился к своему постоянному автору Лиону Измайлову: мол, напиши. Тот откликнулся й буквально за пару часов написал интермедию «Арбуз», в которой действовал уже популярный в народе герой — студент кулинарного техникума. Суть интермедии сводилась к следующему: студент съел арбуз, после чего отправился провожать свою девушку и всю дорогу искал «маленький домик».

По воле распорядителей концерта Хазанов оказался в списке выступающих под 33-м номером. Когда он вышел на сцену, на часах было уже около десяти вечера и практически все присутствующие мучились одной проблемой — как бы «отлить» (антракт в концерте почему-то предусмотрен не был). Поэтому интермедию Хазанова про «маленький домик» слушатели встретили громом оваций. Более того, сам Брежнев подошел к Хазанову, чтобы поблагодарить его за выступление, и внезапна спросил: «Я так и не понял, получилось у него или нет?» Хазанов ответил: «Леонид Ильич, это на ваше усмотрение». Брежнев засмеялся: «Не знаю, как у твоего героя, но у меня сейчас точно получится».

Из-за дня рождения Брежнева были отменены концерты Владимира Высоцкого в Подольске. В тот день он должен был дать их сразу три, причем организатором выступал ныне известный кинодеятель (основатель «Кинотавра») Марк Рудинштейн. Однако в самый последний момент Рудинштейну позвонили из горкома и приказали концерты перенести на другое число: дескать, таково распоряжение из Москвы. Видимо, боялись, что Высоцкий позволит себе какую-нибудь неуместную шутку или споет что-нибудь «не то». Рудинштейну пришлось ехать к певцу на Малую Грузинскую и сообщать ему эту неприятную новость. «Но концерты мы обязательно проведем в ближайшее же время», — пообещал Рудинштейн Высоцкому. И слово свое сдержал — эти выступления состоятся 25 декабря. Но вернемся на несколько дней назад.

В те дни на «Мосфильме» собирались снимать фильм, в котором главную роль должна была сыграть Алла Пугачева. Как мы помним, идея такого фильма созрела в голове сразу нескольких человек — редактора студии Любови Цициной, композитора Александра Зацепина и поэта Леонида Дербенева — полтора года назад: после того как Пугачева победила на фестивале «Золотой Орфей». Именно Цицина нашла сценариста — Анатолия Степанова, который довольно быстро написал сценарий про молодую безвестную певицу, которая благодаря своему таланту становится звездой. Пугачевой сценарий понравился. Однако совсем иного мнения были представители Госкино, к которым этот сценарий попал на визирование — они его не приняли. Вот что они написали в своем заключении, датированным 20 декабря 1976 года: «Сценарий представляет собой драматургически слабо организованное произведение. Поступки главной героини лишены всяких мотивировок — все объясняется общей эксцентричностью ее характера: уход от мужа, уход из ансамбля, приход к поэту и т. д. Какова цель ее жизни, чему этот образ по-человечески должен заинтересовать и научить зрителя, сказать трудно.

Героиня лишена интеллигентности и душевной привлекательности. Она словно еще одно повторение вздорной певицы из фильма К. Воинова. Сценарий рыхл, лишен темпа и темперамента. Он скучен…»

Между тем сама Пугачева в те дни окончательно разобралась со своими возлюбленными: она ушла от Константина Орбеляна к Александру Стефановичу. Вернее будет сказать, что Стефанович ушел к Пугачевой, поскольку жить они стали в однокомнатной квартире певицы на Вешняковской улице (дочь Кристина жила в квартире ее мамы на Рязанском проспекте). Правда, увидев жилище Пугачевой в первый раз, Стефанович едва не лишился дара речи — так убого оно выглядело. По его же словам, это была абсолютно пустая квартира, в углу которой лежал голый матрас, а весь пол был заставлен огромным количеством пустых бутылок. Когда Стефанович выносил эту «батарею» к мусоропроводу, он любопытства ради пересчитал ее и ахнул — бутылок было 140 штук. Однако убожество жилища не отпугнуло режиссера — как говорится, с милой рай и в шалаше. Пока Пугачева что-то готовила на кухне, он нашел в пустой картонной коробке елочную мишуру и выстлал из нее на полу дорожку, украсив ее по краям еще и игрушками. Когда Пугачева вошла в комнату с подносом в руках и спросила, что это, он ответил: «Это путь жизни Аллы Пугачевой». Метафора певице понравилась.

Популярный актер театра и кино Михаил Жаров в те дни работает буквально на износ, являясь единственным добытчиком в семье (помимо жены, у него еще две дочери). 21 декабря он оставляет в своем дневнике следующую запись:

«…Шумные утомительные репетиции с криком. Три с половиной часа репетиции без минутного перерыва для меня…

Усталый, измученный, поехал на радио — «С добрым утром!», в отдел сатиры. Вел новогодний концерт и читал рассказ Нариньяни. А что делать? Ни «сантима» не зарабатываю, кроме театра. Это при том, что Маечка (жена. — Ф. Р.) экономит, все делает, готовит сама, ходит, стирает. Так плохо и бедно никогда не было. А девочки мои — невесты, деньги (добытчик) могу найти я один. Что будет, не знаю! Кругом в долгах!..»

В тот же день, 21 декабря, в Москве завершился очередной (10-й) международный турнир по хоккею на приз газеты «Известия» (начался 16 декабря). Он предыдущих турниров он отличался тем, что его почтили своим присутствием (после семилетнего отсутствия) родоначальники хоккея — канадская команда из ВХА «Виннипег Джетс», в составе которой играл кудесник шайбы Бобби Халл. Но, несмотря на присутствие Халла, канадцы выступили неудачно: выиграли всего лишь одну игру (у финнов 2:1), один матч свели вничью (2:2 со шведами) и две встречи проиграли (нашим — 4:6 и чехословакам — 2:3). А победителем турнира (в 8-й раз) стала сборная СССР, которая в последний день встретилась с чехословаками. Игра получилась упорная. На 9-й минуте наши открыли счет, (Виктор Жлуктов), но вскоре Мартинец восстановил равновесие, а затем Эберман вывел гостей вперед. Но следующие полтора периода оказались за нашими хоккеистами: на 47-й минуте Хельмут Балдерис сравнял счет, а чуть позже Владимир Петров забил и третью шайбу. Как ни старались чехословаки спасти игру, ничего у них не получилось: Третьяк защищал ворота самоотверженно. Да и не мог он иначе, поскольку накануне турнира у него в семье случилось прибавление — родилась дочь Ирина.

22 декабря по телевидению показали добрую старую ленту 60-го года выпуска «Ждите писем». Одну из главных ролей в нем играла актриса Александра Завьялова, прогремевшая на всю страну ролью Пистимеи Морозовой в телесериале «Тени исчезают в полдень». Между тем практически никто из тех, кто в тот вечер смотрел «Ждите писем», даже не догадывался о том, в каком жутком состоянии находится популярная актриса.

Беды Завьяловой начались практически сразу после выхода на экран «Теней». Когда отмечалась его премьера, пригласили всех участников фильма… кроме Завьяловой. Несмотря на ошеломительный успех ленты, Завьялову отлучили от кинематографа. Ее перестали приглашать сниматься, а то, что ей присвоено звание заслуженной артистки РСФСР, она и вовсе узнала из газет. Время для Завьяловой остановилось: она могла целыми днями лежать на диване в своей ленинградской квартире, смотреть в потолок и плакать. Короче, полное забвение в кино вылилось в глубокую депрессию. Так могло продолжаться до бесконечности, если бы актриса не совершила мужественный шаг. В 76-м, когда ей исполнилось 40 лет, Завьялова родила второго ребенка (дочери на тот момент было уже двенадцать). Казалось, что после этого в ее душе наступит покой. Но получилось иначе. Вскоре после рождения сына Завьялову упекли… в психушку. Вот как об этом вспоминает сама актриса: