1975. Апрель

1975. Апрель

«Желтая подводная лодка» добралась до Москвы. Олег Даль: два года «зашивке». Презенты для советских хоккеистов. Анатолий Карпов — чемпион без борьбы. Наталья Белохвостикова: из роддома — на съемочную площадку. Женился Юрий Николаев. Как едва не погибли советские космонавты. Отморозки из Сасово. «Ах, мамочка»: первый магнитоальбом Аркадия Северного и ансамбля «Братья Жемчужные». Евгения Мартынова хотят забрить в солдаты. Сейшны «Машины времени». Кражу в ГУМе раскрыли по горячим следам. Анатолий Марченко отправлен по этапу. Закат карьеры «железного Шурика». Как Евгения Матвеева назначили играть роль Брежнева. Борис Бабочкин заступается за своих выпускников. Интриги в КГБ. Госкино принимает фильм «Агония». Как Александр Митта не захотел променять Владимира Высоцкого на Гарри Белафонте. Шифровка для советского посла в Америке. Марченко прервал голодовку. Как Михаил Шолохов смотрел экранизацию своей книги. «Приключения Буратино»: заказчик фильма требует заменить исполнителей двух главных ролей. Любовный роман Валерия Харламова. Как в репертуаре Льва Лещенко появилась песня «День Победы». Почему Всеволод Санаев отвернулся от Ролана Быкова. Сахаров и Боннэр грозят голодовкой. Как из телеверсии фильма «А зори здесь тихие…» вырезали сцену в бане. Как студент и шлифовщик помогли задержать маньяка. Съемки «Иронии судьбы» почти закончены. Ирина Роднина и Александр Зайцев поженились. Подарок меломанам: новая пластинка группы «Свит».

Во вторник, 1 апреля, небывалое столпотворение наблюдалось возле столичного кинотеатра «Звездный», что на проспекте Вернадского. Всего лишь год назад двери этого кинозала распахнулись для посетителей (если быть точным — 19 марта), но за это время в нем состоялось уже несколько эпохальных премьер. Однако то, что произошло в начале апреля 75-го, должно было затмить все остальное: в «Звездный» привезли сразу несколько английских мультфильмов, среди которых гигантским айсбергом выделялся один — «Желтая подводная лодка» группы «Битлз». Учитывая, что до этого ни один битловский фильм ни разу не демонстрировался на открытых сеансах в столичных кинотеатрах, ажиотаж это событие вызвало небывалый: люди валили толпами, чтобы стать счастливыми обладателями билетов на этот музыкальный мультик. Те же, кому не повезло, довольствовались просмотром других,

менее известных мультфильмов, привезенных из Великобритании: «Три мушкетера», «Летающий человек», «Матрос и дьявол», «Рождественские мелодии» и др.).

Одним из счастливчиков, сумевшим попасть на «Желтую подводную лодку», был лидер рок-группы «Машина времени» Андрей Макаревич. Много позднее он так опишет свои впечатления от того просмотра: «Мы, конечно, слышали об этом фильме и видели картинки из него в разных журналах, но все равно ну никак не верилось, что покажут его у нас. Гас в зале свет, и я ужасно волновался. И когда с первых секунд стало ясно, что фильм тот, — мы впились в экран, как клещи.

Ребята! Вы видели этот фильм на большом экране? Это, между прочим, даже сейчас выглядит блестяще. А тогда это была волшебная дверца, приоткрывшаяся на час в иной мир. Мы вышли на улицу, шел дождь. Я не мог отделаться от ощущения, что после настоящей жизни мы попали в черно-белый телевизор. Не глядя друг другу в глаза, мы дошли до магазина, купили бутылку какого-то жуткого ликера и, зайдя в первый подъезд, выпили его залпом и в полной тишине. Мы просто спасали себя. Нужно было срочно хоть каким-то способом смягчить силу этого удара. Сегодня «Yellow Submarine» стоит у меня на полке среди прочих хороших фильмов, и я уже знаю его наизусть, и все равно смотрю с удовольствием, и самый для меня большой праздник — если оказывается, что кто-то из моих друзей его до сих пор не видел, и я смотрю его еще раз вместе с ним, и смотрю как бы его глазами. И все равно силу того удара мне уже никогда не ощутить…».

1 апреля стукнуло ровно два года, как актер Олег Даль «зашился» — вшил в себя «торпеду», чтобы не пить спиртное. Поскольку это был тот максимальный срок, после которого «зашитый» мог опять развязать, супруга актера чуть ли не с самого утра находилась в волнении — сбудется или нет предсказание врачей? Ближе к вечеру, когда Даль обычно приходил из театра домой, жена заняла исходную позицию у окна. Вскоре вдали появилась знакомая фигура. Как вспоминает сама Елизавета Даль: «Олег пришел «как стеклышко». Как потом выяснилось, он и не вспомнил даже… А у меня было такое облегчение!.. Я же видела, по походке, по всему: мне не надо было близко подходить и разговаривать. Как только он в подворотню входил и шел к дому, к подъезду — я уже могла сказать, в каком он настроении, в каком состоянии.

И очень хорошо помню этот момент: у него в руках была сетка такая… плетеная «авоська», вся набитая «Явой». Вот столько было сигарет! Он шел веселый, потому что достал сигареты (Олег курил только «Яву», а ее достать было трудно)…».

2 апреля в Киеве советская сборная по футболу играла свой очередной матч отборочного цикла чемпионата Европы. На тот момент из четырех команд в нашей подгруппе лучше всех дела складывались у сборных Ирландии и Турции — у них было по 3 очка. У сборных Швейцарии и Советского Союза было по нулям. В киевском матче нашим спортсменам предстояло сразиться с лидерами подгруппы турками и решить для себя гамлетовский вопрос «быть или не быть». Оказалось, что «быть: наши ребята разгромили гостей со счетом 3:0 (дважды отличился Колотов, один раз Блохин).

В начале апреля другая наша национальная сборная — по хоккею с шайбой — прибыла в Мюнхен, где должен был состояться 42-й чемпионат мира (в его рамках проводился и 53-й чемпионат Европы) по хоккею. В первом матче, который состоялся 3 апреля, жребий свел наших ребят с национальной сборной США, которая в те годы не считалась для нас неудобным соперником. Вот и на этот раз игра получилась малоинтересной. Уже в первом периоде наша сборная вела 5:2, а общий итог игры — 10:5 в нашу пользу.

Интересную деталь подметил на том чемпионате журналист Владимир Пахомов. По его словам: «Я был свидетелем нескольких визитов в сборную СССР представителей знаменитых фирм, сгибавшихся под тяжестью своих подарков. Все доставленное относилось сначала в номер шефа делегации — Валентина Сыча. Всякий раз комплектов приносили столько, сколько людей прибыло в ФРГ из Советского Союза. Иначе говоря, дарителей не интересовало, кто есть кто среди гостей — хоккеист, массажист, переводчик или заместитель руководителя делегации. Подарки распределял своей милостью Сыч — кому дать, а кого лишить. Мне, переводчику, достался всего один спортивный костюм, да и то после того, как я поинтересовался, почему меня обходят стороной…

Мне рассказывали, что подобный принцип дележа существовал до Всеволода Боброва (Бобров был тренером сборной в 1972–1974 годах. — Ф. Р.), который поломал его, но, как оказалось, все вернулось на круги своя…».

3 апреля Международная шахматная федерация (ФИДЕ) провозгласила, что двенадцатым чемпионом мира в истории шахмат стал советский спортсмен Анатолий Карпов. Причем произошло это без матча за высокое звание с одиннадцатым чемпионом, американским гроссмейстером Робертом Фишером. Причина крылась в последнем: Фишер отказался играть этот матч, мотивируя свой отказ тем, что федерация и ее внеочередной конгресс в Берген-ан-Зее (Нидерланды) не согласились поддержать все его требования. Они согласились проводить безлимитный матч, играть до десяти побед одного из участников без учета ничьих, приняли его пожелание о кандидатуре в главные судьи и месте проведения состязаний, но отклонили право на преимущество в два очка, при котором Фишер сохранял свое звание, если счет становился 9:9.

На «Мосфильме» режиссеры Александр Алов и Владимир Наумов с 1 апреля приступили к съемкам фильма «Легенда о Тиле». Съемки начались с натурных объектов под Москвой, где снимали: «дюны», «берег моря», «мельницы» с участием Лембита Ульфсака (Тиль Уленшпигель), Евгения Леонова (Ламме Гудзак), Михаила Ульянова, Анатолия Солоницына. 4 апреля на съемочную площадку впервые вышла исполнительница роли невесты Тиля Неле актриса Наталья Белохвостикова, которая всего лишь три недели назад стала мамой — у нее родилась дочь Наташа. А отцом девочки был один из авторов фильма Владимир Наумов. Как вспоминает сама актриса: «Я прекрасно помню свой первый съемочный день в «Легенде о Тиле». Роль Неле началась с эпизода, когда они с Тилем везут оружие в телеге, изображая свадебный кортеж, и она, разыгрывая ссору, притворно колошматит его…».

5 апреля в Москве женился популярный в будущем телеведущий Юрий Николаев, для которого это был уже второй брак. В первый раз Николаев женился в конце 60-х, когда учился в ГИТИСе. В начале 70-х он развелся и в ближайшем будущем связывать себя узами Гименея вроде бы не собирался. Но судьба распорядилась по-своему. Вот как об этом вспоминает его вторая супруга Елена:

«С Юрой мы познакомились задолго до нашей свадьбы. Мне тогда было одиннадцать лет, а ему семнадцать. Он дружил с моим братом и приходил к нам в гости. По рассказам брата я узнавала, что Юра учится в театральном, снимается в кино, потом женился. Не скажу, что это разбило мое сердце, — к тому времени первая влюбленность прошла, ведь мы совсем не виделись. Но однажды брат сказал, что Юра развелся, и я ужасно обрадовалась. Мне уже исполнилось 18. Я была девушка серьезная, училась на экономиста в Финансово-экономическом институте. И думала, что актеры не могут быть мужьями: слишком легкомысленные Люди. Но случайно мы вновь встретились с Юрой, стали общаться и через два года поженились…».

Николаев в те годы был еще личностью малоизвестной (на ТВ он придет через несколько месяцев), поэтому больших денег за ним не водилось. Вот почему даже достойного для свадьбы костюма в его гардеробе на тот момент не оказалось и ему пришлось занять оный у одного из своих приятелей. Такси он тоже не стал брать по причине безденежья, а благополучно довез невесту до ЗАГСа на… троллейбусе. Но и во Дворце бракосочетания их мытарства продолжились. Как вспоминает сама невеста: «Нам не хватило денег расплатиться за шампанское в загсе. Оказалось, нужно оплатить фотографии и традиционные четыре фужера. И на эти четыре фужера у нас просто не было денег. Благо они оказались у свидетелей, и все обошлось…».

Расписались молодые утром, а уже вечером Николаев оставил молодую жену одну и умчался на спектакль в Театр имени Пушкина, где работал. Поэтому свадьбу в тот день не играли — она состоится только 10 апреля. Но вернемся на несколько дней назад.

5 апреля с космодрома Байконур в космос был запущен очередной космический корабль «Союз» с двумя космонавтами на борту: Василием Лазаревым и Олегом Макаровым (оба — Герои Советского Союза). Старт прошел удачно и ни у кого из присутствующих даже в мыслях не могло появиться, что спустя каких-нибудь пять минут (!) ситуация достигнет масштабов катастрофы.

Шла 261-я секунда полета, когда, по расчету, должно было произойти отделение второй ступени. Как вдруг Лазарев почувствовал тангажную раскачку, проходившую на этот раз гораздо сильнее, чем обычно. Он поднял руку и увидел, что ее водит. Тут же сообщил об этом на Землю. А в следующее мгновение раздался вой сирены и на аварийном табло высветилась надпись: «Авария носителя». Гул двигателей прекратился, после чего началось вращение. А на Байконуре даже не догадывались о происходящем, и информатор продолжал бесстрастный отсчет: «285-я секунда. Полет нормальный!… 290-я — полет нормальный!..».

Через несколько секунд космонавты ощутили резкий толчок. Пиротехника «раскидала» все корабельные блоки, и космонавты остались в спускаемом аппарате. Началось падение. Далее послушаем рассказ очевидца тех событий М. Реброва:

«Через секунду или две после начала падения стала подкрадываться перегрузка. Она быстро нарастала. Темп нарастания был много больше, чем они ожидали. Невидимая чудовищная сила вдавила Василия в кресло и налила веки свинцом. Дышать становилось все труднее. «Олег, попробуй кричать, это поможет, — предупредил товарища. — Сильнее кричи, сильнее!..».

Тяжесть перегрузки ломала, лишала возможности говорить, «съедала» все звуки, оставляя только гортанный храп и сдавленное сопение. Оба всеми силами старались противодействовать перегрузке. Наконец тяжесть стала спадать. Уже потом, когда анализировались записи приборов, было установлено, что после «пика», превысившего 20 g, был второй — на 6 единиц, но они его не почувствовали (замечу: в истории авиации известен случай, когда при 15-кратной перегрузке летчику-испытателю оторвало почку).

«Что же произошло?». Вопрос оставался без ответа. Были предположения. Были попытки их проверить, но все путалось, и они ничего не могли понять. Одно знали: корабль возвращается на Землю в аварийном режиме…

Было обидно и неприятно. Много и долго готовились они к этой работе, и вдруг такое… Да и сам факт «сбоя» малоприятен. Случайный «боб» поставил их на грань жизни и смерти. Впрочем, еще не все кончилось. Они ждали включения двигателей мягкой посадки. Легкий толчок. И вдруг корабль стало тянуть и разворачивать, словно он сел на воду. «Еще один сюрприз?» — мелькнула мысль. Иллюминатор, который был черным от копоти, вдруг просветлел (потом окажется — от трения о снег), и командир увидел ствол могучего дерева. «Нет, это земля!», — подумал с облегчением.

Пальцы уже давно нащупали кнопку отстрела одной из стренг парашютной системы. Нажал! Корабль обрел устойчивость. Наступила тишина, неприятная тишина. «Зачем она? — подумал. — Надо открывать люк». Отстегнулся от привязной системы и высунулся. В лицо ударила прохлада. Он жадно пил ее. Нет, глотал. Жадно, отрывисто, полным ртом. Но утоление не наступало. Осмотрелся: «Черт побери, погода здесь совсем не такая, что провожала нас на Байконуре. Ветер, снег, плотная низкая облачность, температура ниже нуля». Кругом был лес (корабль упал в горах Алтая. — Ф. Р.). Парашют зацепился за деревья, а корабль завис у края пропасти…».

А теперь послушаем рассказ того же М. Реброва о том, что происходило в эти же минуты на Земле, в Центре управления полетом: «После долгих и навязчивых «Двигатели работают устойчиво», «Полет нормальный», «Тангаж и рыскание в норме» резкое «Авария носителя!» было подобно взрыву, встряхнувшему всех, кто был на смотровой площадке. Началась суета. Большое начальство рвалось к телефонам ВЧ-связи, чтобы доложить еще большему о случившемся и тем самым оградить себя от каких-либо упреков. Те, кто рангом пониже, пребывали в растерянности или сновали между группами «технарей», прислушиваясь к разного толка предположениям. Один из членов Госкомиссии, бросив испуганный взгляд на «кучковавшихся» в сторонке журналистов, нервно прошипел: «Немедленно в автобус и — в город. Вам здесь нечего делать!». Тут же сработала служба режима, и «пазик» с табличкой «Пресса» буквально вытолкнули со стоянки.

В Ленинске никакой информации не было. Люди с «площадки» стали возвращаться в гостиницу спустя часа два-три. Новости были печальные: «Погибли». Кто-то из коллег предложил: «Пойдемте, помянем». Достали бутылку водки, разлили. И тут появился запыхавшийся Дима Солодов — телеметрист из ОКБ МЭИ: «Живы! Живы!». Началось ликование. Димку подхватили на руки и стали подбрасывать к потолку. Его черный костюм побелел от мела, а мы продолжали что-то кричать и бросать, бросать… О водке позабыли, а вспомнив, быстро разобрали стаканы: «За экипаж! За Васю и Олега! За «Уралов»!…».

Между тем космонавты, выбравшись из корабля, стали ждать помощи. Вскоре у них над головой послышался гул самолета, а спустя еще несколько минут в небе застрекотал вертолет. Однако видимость была практически нулевая, поэтому обнаружить потерпевших аварию космонавтов спасателям с первого раза не удалось, несмотря на то, что те разожгли пусть маленький, но костер. Когда шум вертолета стих вдалеке, они решили подкрепиться. Открыли аварийный запас: галеты, тубы с соком и банку консервов. В такой ситуации хорошо пошла бы водочка, но ее наличие в «аварийке», к сожалению, предусмотрено не было.

После ужина на какое-то время космонавтам стало теплее. Но затем холод снова взял свое. Чтобы хоть как-то согреться, космонавты сели поближе к костру и плотнее прижались друг к другу. Так прошли еще два часа. Наконец с рассветом в небе опять появился вертолет. На этот раз он заметил космонавтов и завис над соснами. Затем вниз спустили трос. «Пойдешь первым», — приказал Лазарев своему коллеге. Приказ командира — закон для подчиненного.

В тот же день, 6 апреля, настоящий детектив со стрельбой и кровью разворачивался в одном из пригородов города Сасово Рязанской области. Двое великовозрастных оболтусов села Гавриловское Сасовского района — 20-летний Сергей Погодин и 19-летний Валерий Кузьмин (фамилии изменены) — вознамерились стать крутыми гангстерами. Насмотревшись осенью прошлого года по ЦТ документального фильма про банду братьев Толстопятовых, они решили повторить «героические» подвиги братков и создать собственную банду, чтобы потом нападать на кассы магазинов и инкассаторские машины. Однако для этого им необходимо было сначала разжиться оружием. Над проблемой, как его раздобыть, новоявленные гангстеры думали недолго — они решили оружие экспроприировать. 9 марта приятели украли у своего знакомого Панина охотничье ружье, а также сделали из подручных средств кинжал и стилет. Но этого арсенала им показалось мало, и гангстеры решили присовокупить к нему еще и пару милицейских пистолетов. А для того, чтобы их добыть, они разыграли целый спектакль.

Днем 6 апреля бандиты из телефонной будки позвонили в милицию и сообщили, что в таком-то местечке недалеко от города произошло тяжкое преступление. Расчет преступников был прост: когда к месту мнимого преступления примчалась бы патрульная машина, бандиты из укрытия расстреляли бы экипаж и завладели его оружием. Однако операция сорвалась: на вызов приехал не один, а целых два милицейских «уазика», и бандиты струхнули — вступать в бой с одним охотничьим ружьем в руках они посчитали верхом безумия. Провал операции горе-гангстеры решили залить водкой. А после того, как опустошили «поллитру», их вновь потянуло на подвиги. Тем более что им страсть как хотелось опробовать ружье в настоящем деле. И тут как раз подвернулся удобный случай.

Когда преступники шли по пустынной вечерней улице, им на глаза попалась компания из трех человек: один мужчина и две женщины. «Смотри, какие хорошие мишени», — толкнул Кузьмин своего приятеля в бок и тут же извлек из-под пиджака охотничье ружье, переделанное в обрез. Не давая незнакомцам опомниться, Кузьмин подскочил к ним чуть ли не вплотную и хладнокровно разрядил в них два патрона. Мужчина и одна из женщин, обливаясь кровью, рухнули на землю. Еще одна незнакомка, на которую все происшедшее произвело шоковое впечатление, даже не попыталась убежать, пока Кузьмин перезаряжал свое оружие. В итоге и она была сражена выстрелом в упор.

Мужчина, в которого Кузьмин выстрелил первым, оказался только ранен — заряд угодил ему в бок. Прикрывая рану рукой, он стонал и ненавидящими глазами смотрел на убийцу. «Надо же какой живучий», — ухмыльнулся Кузьмин. Он понимал, что мужчину надо обязательно добить, однако сделать это немедленно уже не было времени — в ближайших домах зажглись огни. Тогда бандиты подхватили раненого под руки и чуть ли не волоком потащили его в темноту. Через несколько минут, притащив его на какой-то пустырь, Кузьмин довершил начатое — добил несчастного выстрелом в голову. Тело убитого сбросили в глубокую борозду и забросали землей. И с чувством выполненного долга отправились по домам.

А теперь из Сасово перенесемся в Киев. Там 9 апреля состоялся первый матч футболистов местного «Динамо» с голландским «Эйндховеном» в рамках розыгрыша Кубка обладателей кубков. Стадион, сами понимаете, был битком, поскольку не каждый день киевские болельщики имели счастливую возможность лицезреть кудесников мяча из Страны тюльпанов. Однако в тот день кудесники оказались явно не на высоте, уйдя с поля разгромленными со счетом 0:3 (отличились Колотов, Онищенко, Блохин).

Тем временем в Ленинграде знаменитый блатной бард Аркадий Северный (Звездин) записал свой первый магнитоальбом с ансамблем «Братья Жемчужные». Как мы помним, до этого и бард и ансамбль уже имели опыт магнитофонной записи, но о совместном сотрудничестве даже не мечтали. Инициатором их сведения в один коллектив стал все тот же распространитель магнитоальбомов Сергей Маклаков. Это он раздобыл собственный микшерский пульт (его соорудил ему мастер золотые руки Владимир Мазурин) и тут же решил опробовать его в деле — записать Северного с «Жемчужными». Запись должна была состояться в доме на улице Огнева, на квартире приятеля Маклакова Дмитрия Колетина. Добирались туда от ресторана «Парус» на трех автомашинах-такси: в две поместились люди, в одну погрузили аппаратуру. По дороге горячо обсуждали сегодняшний репертуар — какие песни исполнять, какие нет. Северный в тот день был навеселе, поскольку почти всегда принимал «на грудь» перед записью — так лучше пелось.

Когда приехали к месту назначения, один из таксистов отказался брать деньги и напросился взять натурой — дать ему возможность поприсутствовать на записи. Почему бы и нет, раз человек хороший? Только предупредили, чтобы тот сидел тихо как мышь. Далее послушаем рассказ М. Шелега:

«Атмосфера на записи была свободной — на столе стояла водка, закуска, — каждый мог подойти, пропустить рюмку. Дым коромыслом. В общем, нормальная рабочая обстановка.

Пели тогда все. Ну, может, только таксист не подпевал из скромности. Записали песен двадцать пять, может, и больше. Северный пришелся компании по душе своей доброжелательностью и веселостью нрава. Он напел тогда половину всех песен, вошедших в этот альбом.

Альбом назвали «Ах, мамочка!» — это был первый магнитофонный альбом Аркадия Северного с «Братьями Жемчужными». Расчет Маклакова оправдался — пленка Северного с оркестровым сопровождением быстро расходилась по рукам, принося прибыль Маклакову и популярность Северному…».

Тогда же другого популярного автора и исполнителя песен, правда, не полуподпольного, как Северный, а официального — Евгения Мартынова, — родной военкомат буквально завалил призывными повестками. Дело в том, что в мае Мартынову должен был стукнуть «потолок» — 27 лет, после чего в армию мужчин уже не призывают. Однако кому-то из высоких воинских начальников жуть как хотелось, чтобы популярный, артист обязательно был одет в «хэбэ» и обут в кирзу. Вот военкомат и слал Мартынову повестки, грозя в случае очередной неявки забрать его из дома с милицией. Видимо, понимая, что все это не шутки (помните, я рассказывал о том, как пытались силой забрить в солдаты популярного хоккеиста Александра Якушева), Мартынов обратился за помощью в Министерство культуры. Там пошли навстречу артисту, который мог принести гораздо больше пользы на гражданке, чем в армии (его концерты приносили хорошую кассу), и «отмазали» его от службы в рядах доблестных Вооруженных сил. Главным аргументом при этом было то, что именно Мартынов должен был представлять в начале лета советское искусство на фестивале «Братиславекая лира».

Лидер столичной рок-гругагы «Машина времени» Андрей Макаревич в те дни все еще пребывал под впечатлением просмотра мультика «Желтая подводная лодка». Фильм потряс его настолько, что иногда опускались руки: было ясно, что достичь битловских вершин ему с коллегами все равно не удастся. Самоедство Макаревича было понятным, но справедливым лишь отчасти: для советских слушателей песни «Машины времени» значили не меньше, чем песни «Битлз» для английских подростков. Поэтому все концерты «машинистов» (их в группе было четверо: Андрей Макаревич, Александр Кутиков, Алексей Романов и Сергей Кавагое) проходили при постоянных аншлагах. Как вспоминает А. Макаревич:

«Мы постоянно играли на сейшенах, и известность наша росла. Сейшены происходили по налаженной схеме: кто-то из устроителей звонил мне, сообщалась дата, место и условия оплаты. Платили тогда немного — от ста до двухсот рублей на команду. Часа за два до начала мы собирались на базе — тогда это был клуб швейной фабрики «Красная Роза» — и ловили автобус или рафик. Транспортные услуги обходились в пять — десять рублей. Мы забрасывали наш аппарат в транспортное средство и ехали на место. Помню басовую колонку немыслимых размеров с портретом тогдашнего звукорежиссера Саши Катамахина прямо на фасаде. Она постоянно не влезала в автобусную дверь, и однажды мы в отчаянии отпилили от нее верхнюю часть прямо в процессе погрузки на глазах у изумленного водителя. Сейшены устраивались в институтах, домах культуры, особой любовью пользовалась «Кормушка» — крохотная студенческая кофейня в районе Каширки. Была она очень маленькая, денег там платили совсем ничего, но было там на редкость уютно и надежно: студенты сами заправляли всеми делами, и сейшены у нас практически не срывались. О других местах сказать этого было нельзя.

Итак, мы приезжали на точку и затаскивали аппарат внутрь, продираясь сквозь толпу, — слух о сейшене летел впереди нас, и проворная московская «система» спешила попасть внутрь до того момента, когда дружинники в повязках начнут проверять билеты. Билет являл собой обыкновенную открытку с какой-нибудь новогодней чепухой на лицевой стороне и самодельной печаткой на обратной. Почти всегда находился умник, который накануне изготавливал такую печатку (благо дело было нехитрое), и количество билетов удваивалось…

Вскоре после начала концерта, как правило, в зале появлялась либо насмерть перепуганная администрация заведения, либо милиция, либо товарищи в штатском, и сейшн благополучно заканчивался. Музыка обычно останавливалась поворотом рубильника, и музыкантам предлагали пройти в отделение, то есть в «легавку». Их уводили под восхищенные взгляды фанов. Если сейшн удавалось доиграть до конца и никто не обламывал — это считалось большой удачей… В «легавке» всех рассаживали поодиночке и по очереди уныло пытались выяснить, кто организовал халтуру, продавал билеты и где деньги. Первый раз было страшновато, потом мы привыкли…».

В те апрельские дни в одном из центральных столичных магазинов — ГУМе — произошло дерзкое преступление. Случилось оно аккурат перед закрытием магазина — в 20.50. Кассирша отдела культтоваров должна была сдать дневную выручку, однако проявила беспечность: сложив в чемодан 11 тысяч рублей, она поставила его на прилавок, а сама отвлеклась на реплику какой-то из продавщиц. А когда вновь повернулась к чемодану, того уже и след простыл. Выбежав из-за прилавка, кассирша успела заметить, как впереди, расталкивая толпу покупателей, к выходу метнулся мужчина в синей куртке. Кассирша бросилась к телефону.

Уже спустя минуту после совершения преступления на пульт дежурного 117-го отделения милиции поступил сигнал о происшедшем. Милиционер тут же связался с ближайшими постовыми, дежурившими возле станции метро «Площадь Свердлова» и гостиницей «Метрополь». В те часы там дежурили два тезки — Анатолий Илюшин и Анатолий Гринюк. Дежурный передал им приметы преступника: мужчина в синей куртке с чемоданом в руках.

Первым заметил грабителя Илюшин: тот пытался перебежать на красный свет улицу от гостиницы «Москва» в сторону «Метрополя». Поскольку расстояние до нарушителя было приличным, Илюшин связался по рации с Гринюком и сообщил ему о подозрительном субъекте. Гринюк двинулся навстречу. Когда синекурточник увидел перед собой милиционера, он в первую секунду растерялся. Но затем взял себя в руки и как ни в чем не бывало пошел навстречу. На вопрос «Что в чемодане?» попробовал отшутиться крылатой фразой из популярного фильма: «Золото-бриллианты». Однако когда Гринюк предложил ему пройти с ним в отделение, улыбка тут же сползла с лица незнакомца. А дальше произошло вот что. Переложив чемодан из правой руки в левую, незнакомец сделал неожиданный выпад вперед и попытался достать стража порядка кулаком в челюсть. Но тот сумел среагировать на удар: перехватил руку преступника и, сделав подсечку, опрокинул его на землю. В этот миг к месту происшествия подбежал и напарник Гринюка Илюшин, с которым они на пару и скрутили грабителя. Как выяснилось чуть позже, им оказался 19-летний житель Калинина, причем ранее судимый.

Между тем в ФРГ продолжается чемпионат мира и Европы по хоккею. Начав его с победы над командой США, наша сборная и в следующих играх не сбавляла оборотов, щелкая как орехи всех своих противников. Так, финны были повержены со счетом 8:4, поляки — 13:2, чехи — 5:2, шведы — 4:1. 12 апреля в чемпионате начался второй тур, и наши ребята вновь встретились с американцами. Неожиданностей не произошло и на этот раз — наши победили, да еще с разгромным счетом 13:1! После этого практически ни у кого уже не оставалось сомнений в том, кто именно станет чемпионом мира и Европы.

В тот день, когда наши хоккеисты встречались с американскими, диссидента Анатолия Марченко по приговору суда отправили по этапу в Сибирь (как мы помним, суд дал ему четыре года ссылки). Вот как об этом вспоминал сам А. Марченко:

«12 апреля — День космонавтики, и Калуга, «историческая колыбель космических полетов», отмечает его как свой престольный праздник. С утра на эту тему надрывались все репродукторы, а их полно. Хочу отвлечься и не могу, наверное, от злости. Передают интервью, документы, воспоминания о Гагарине, все прослоено громкоголосой оптимистической музыкой. Вот включают запись с космодрома 12 апреля 1961 года (мне тогда было 23 года, и я сидел на семипалатинской пересылке на пути в Тайшет).

Сквозь шум и треск из космоса слышится голос Гагарина:

— Поехали!

Дверь камеры распахивается, на пороге улыбающийся надзиратель с моей личной карточкой в руке:

— Ну, Марченко, поехали!

Остается собрать свое барахлишко: мыло, пасту, носки, учебник английского языка.

В тюремном блоке меня принимает конвой. Обыскивают, задают вопросы:

— До машины дойти сможете? — значит, знают, что берут голодающего.

— Есть ли возражения против этапирования? Я делаю заявление, что голодаю 45 дней, а

на прочие вопросы не отвечаю.

— Получите этапный паек.

— Не беру…».

А теперь из Калуги перенесемся в Москву. В столичных кинотеатрах демонстрируются новые фильмы: 7-го начали крутить приключенческий фильм Игоря Добролюбова «Потому что люблю» о летчиках-истребителях с участием Геннадия Королькова, Валентины Теличкиной и др.; 14-го — историческую драму Шухрата Аббасова «Абу Райхан Беруни».

Кино по ТВ: «Девушка с характером» (1-го), «Товарищ генерал» (3-го), «Музыканты одного полка» (4-го), «Депутат Балтики» (5-го), «Ижорский батальон» (6-го), «Софья Перовская» (7-го), «Черный город» (Венгрия, 7—13-го), «Безумный день» (10-го), «Джамиля», «Баллада о солдате» (11-го), «Приключения в Африке» (США, премьера т/ф 12-го), «Невероятный Иегудиил Хламида», «Без вести пропавший» (14-го), «Начальник Чукотки» (15-го) и др.

Премьеры в театрах: 4-го — в Театре имени Маяковского был показан спектакль «Беседы с Сократом» Э. Радзинского с участием: Армена Джигарханяна, Владимира Самойлова, Светланы Немоляевой, Михаила Филиппова и др.; в Театре имени Гоголя — «Мсье Топаз»; 5-го в Театре оперетты — «Свадьба Кречинского»; 10-го в Театре Моссовета — «Возможны варианты» с участием Ростислава Плятта, Ии Саввиной и др.; 11-го в Большом театре — опера «Зори здесь тихие» с участием Елены Образцовой, А. Эйзена и др. 15 апреля в Театре имени Ленинского комсомола был показан спектакль «В списках не значился» Б. Васильева (переработка Юрия Визбора), где на столичной сцене дебютировал студент выпускного курса ГИТИСа Александр Абдулов. Он играл роль лейтенанта Советской Армии Николая Плужникова. В других ролях были заняты актеры: В. Орлова, Л. Поргина, Е. Шанина, В. Проскурин и др.

Эстрадные представления: 3-го — в ГТЭ пела Эльмира Жерздева (та самая, что пела за Принцессу в первой серии «Бременских музыкантов»); 4—7-го в ГТЭ — Галина Ненашева; 8—9-го в том же ГТЭ состоялись сборные концерты, где приняли участие Светлана Резанова, Антонина Жмакова, Федор Чеханков, Жанна Горощеня и др; 9—20-го во Дворце спорта состоялась 10-я юбилейная программа «Мелодии друзей» с участием артистов эстрады социалистических стран: Яноша Кооша (Венгрия), Здиславы Сосницкой (Польша), Михай Михая (Румыния) и др.; 11-го в ГТЭ пел супружеский дуэт Алла Иошпе — Стахан Рахимов. В Центральном Доме культуры железнодорожников выступал Театр миниатюр под управлением Аркадия Райкина, силами которого 8, 10, 13, 14 апреля был показан спектакль «Избранное».

Тем временем в Москву со всех концов страны съезжаются передовые коммунисты. 16 апреля здесь состоялся очередной Пленум ЦК КПСС, на повестку дня которого были вынесены два вопроса: о созыве XXV съезда КПСС (докладчик генсек Л. Брежнев) и о международной политике КПСС (докладчик министр иностранных дел А. Громыко). Этот пленум многомиллионная партия коммунистов ждала с особым нетерпением только по одной причине: в свете последних слухов о состоянии здоровья Брежнева в партии усиленно курсировали данные, что этот пленум может стать для генсека последним. Однако вышло наоборот: на нем Брежнев нанес очередной удар по своим скрытым противникам внутри Политбюро, выведя из состава высшего партийного органа председателя ВЦСПС Александра Шелепина. Причина этого была названа следующая: «в связи с собственной просьбой». На самом деле ничего подобного Шелепин не просил, его просто поставили перед фактом. Сразу после Пленума Шелепина, который в 64-м был одним из инициаторов снятия с высокого поста Хрущева и назначения вместо него Брежнева, был выпихнут и из кресла руководителя советских профсоюзов, опустившись до скромного поста зампреда Госкомитета СССР по профессионально-техническому образованию. Так закатилась звезда человека, которого совсем недавно в партии называли не иначе как «железный Шурик».

Что касается Брежнева! то он в те дни чувствовал себя как никогда хорошо. И хотя врачи все еще запрещали ему совершать поездки по стране и "за рубеж, однако в различных светских раутах он участвовал: периодически принимал в Кремле руководителей разных стран. В газетах после этого обязательно появлялись фотографии генсека, призванные показать населению, что с Брежневым все в порядке. Короче, кремлевский агитпроп (идеологический отдел ЦК) делал все от него зависящее, чтобы имя Брежнева мелькало где только возможно и по любому поводу. Именно тогда у кого-то из агитпропа и появилась мысль: а не замахнуться ли нам на нечто большее, не запечатлеть ли образ Ильича Второго посредством художественного кинематографа? Это рационализаторское предложение было принято на ура.

А родилась эта идея неслучайно. Дело в том, что с лета прошлого года кинорежиссер Юрий Озеров снимал на «Мосфильме» очередной блокбастер «Коммунисты» (в прокате фильм получит название «Солдаты свободы»), показывающий борьбу народов Восточной Европы с фашизмом в годы Второй мировой войны. В числе героев этой ленты фигурировали некоторые здравствующие лидеры социалистических стран: Тодор Живков (Болгария), Иосип Броз Тито (Югославия), Николае Чаушеску (Румыния) и др. Естественно, не могло обойтись и без Брежнева, который в последние годы войны занимал должность начальника Политуправления 18-й армии. По задумке агитпропа будущий генсек должен был появиться на экране в 4-й серии, в трех эпизодах, связанных с Ясско-Кишиневской операцией. На роль молодого Брежнева был выбран популярный актер Евгений Матвеев, который внешне был очень похож на генсека в молодости.

Как вспоминает сам актер, новость о том, кого ему в будущем предстоит воплотить на экране, ему сообщил Юрий Озеров, когда они встретились в мосфильмовском буфете. Поначалу Матвеев принял это за розыгрыш и не придал услышанному большого значения. Но когда ему прислали сценарий с этой ролью, его охватила паника. Шутка ли: изобразить на экране самого генсека! Последний раз таким смельчаком был Михаил Геловани, который в 40-е годы играл Сталина в ряде фильмов. Но с тех пор столько воды утекло. Короче, Матвеев запаниковал. Он напросился на прием к гендиректору студии Николаю Сизову и честно признался в своих сомнениях: дескать, боюсь, что не сдюжу, играть-то по сути нечего. На что услышал твердый ответ: это решение секретариата ЦК, а ты — народный артист СССР и коммунист! Так что иди и выполняй приказ партии.

И все же Матвеев не успокоился. Спустя пару дней пришел уже к самому председателю Госкино Филиппу Ермашу. И выложил ему то же самое. Ермаш не стал давить на артиста своим авторитетом, а набрал на своей кремлевской вертушке номер помощника Брежнева Евгения Самотейкина и попросил того помочь актеру. И через несколько дней Самотейкин принял Матвеева. Их разговор продлился около двух часов и все это время актер выпытывал у помощника генсека сведения о характере и привычках его шефа. Самотейкин старался на все вопросы отвечать искренне. Из его ответов Матвеев узнал, что Брежнев по характеру человек добрый, сентиментальный и с острой чувствительностью. В заключение беседы Самотейкин предложил гостю пройти в кабинет генсека. Как вспоминает сам актер:

«Перешагнув порог кабинета Генерального секретаря, я изумился: кабинеты некоторых художественных руководителей творческих объединений «Мосфильма» пошикарнее и побольше будут. Здесь же на стульях, стоящих вдоль стен, лежали стопки книг, подшивки газет и журналов, какие-то диаграммы. На столе кроме бумаг — кусок руды, подшипники, большой и малый, металлическая труба… Самотейкин заметил мое замешательство:

— Вы, как и все зрители, чаще всего видите Леонида Ильича в кремлевских апартаментах, где он принимает высоких гостей. А здесь он работает…

Присели на свободные стулья. Я попытался как можно деликатнее спросить, почему в кабинете, мягко выражаясь, такой беспорядок. Что, хозяин не бывает здесь или он неряха?

Евгений Матвеевич, как мне показалось, даже обиделся на меня за столь непочтительное мнение о шефе.

— Что вы… Никому не разрешается даже притрагиваться к вещам. Уборщица, вытирая пыль, всегда аккуратно водружает предметы на те же места, ставит их в том «беспорядке», к которому привык хозяин. А память у него отменная. Мало того, что он многие стихи Есенина читает наизусть, и, кстати, хорошо читает, он и в быту аккуратен, все помнит. На днях спросил: «Куда ластик подевался? Он лежал здесь…».

Так, по крупицам, по крохам собирал я «досье» на человека, которого мне предстояло воплотить, пусть и в эпизодической роли, на экране…».

В те апрельские дни съемочная группа находилась в подготовительном периоде работы перед съемками эпизодов четвертой серии. Снимать сцены с Брежневым начнут через два месяца, о чем я расскажу далее. А пока продолжим знакомство с событиями апреля.

В тот день, когда открылся Пленум ЦК (16 апреля), Борис Бабочкин написал полное тревоги письмо в редакцию газеты «Казахстанская правда». Суть послания заключалась в следующем. Год назад Бабочкин выпустил во ВГИКе актерский курс, который был набран в Алма-Ате и состоял из молодых ребят-казахов. По мнению всех, кто наблюдал этих ребят в учебе, курс подобрался на удивление талантливый и имел все шансы громко заявить о себе после окончания ВГИКа. Но этого не произошло. Несмотря на то, что все выпускники по возвращении на родину были зачислены в штат «Казахфильма», дела в кинематографе у них не пошли. Достаточно сказать, что из полутора десятков выпускников в кино снимался только один из них. Остальные, как писал в своем письме Бабочкин, «погибали от безделья». А самый талантливый из них — Ахимов, исполнитель роли Отелло во ВГИКе — даже собрался уйти в цирк клоуном. Под впечатлением всего этого Бабочкин и решил написать свое письмо, а «Казахстанскую правду» выбрал потому, что это был орган тамошнего ЦК партии.

Забегая вперед, отмечу, что ничего кардинального после этого послания не произошло. На «птенцов гнезда Бабочкина», конечно, обратили внимание, даже стали чаще приглашать сниматься в кино, но длилось это недолго. Уж слишком далеко находился их покровитель, чтобы заставлять киношных чиновников внимательней следить за молодыми дарованиями. А без сильной протекции и в те годы ой как трудно было пробиться в кинематографе, тем более в национальном.

Непростая ситуация царит и в таком ведомстве, как КГБ. Назначенный в конце прошлого года на пост начальника Первого главка (внешняя разведка) Владимир Крючков никак не может найти нужного контакта с руководством другого гэбэшного подразделения — 2-го главка (контрразведка). Вообще приход — Крючкова к руководству ПГУ вызвал недовольство не только у контрразведчиков, но и у представителей других главков, которые увидели в этом назначении посягательство партаппарата на профессионалов (Крючков в течение 8 лет работал в ЦК КПСС, а в КГБ пришел только в 67-м). Но контрразведчики во главе со своим начальником Григоренко роптали сильнее всех, поскольку они хорошо помнили свои стычки с Крючковым в бытность его начальником секретариата. Сложившуюся ситуацию еще сильнее обострил случай, который произошел незадолго до Пленума ЦК. Вот как об этом вспоминает очевидец тех событий О. Калугин:

«В те дни КГБ и МИД приняли решение возобновить некогда существовавшую традицию взаимных встреч в гостях друг у друга. Для начала избрали особняк Морозова на улице А. Толстого, где был организован роскошный ужин. Принимающую сторону возглавлял замминистра по кадрам Н. Пегов, в прошлом крупный цековский чиновник, замминистра И. Земсков, секретарь парткома МИДа В. Стукалин, начальники консульского и других управлений. От КГБ присутствовали Крючков, Григоренко, его первый зам Бояров, вице-адмирал М. Усатов и еще два генерала, включая меня. С приветственным тостом выступил Пегов, призвавший крепить узы дружбы и взаимодействия между чекистами и дипломатами. Все ожидали, что от КГБ первым возьмет слово Крючков, и, судя по всему, он готов был уже подняться со стула, как вдруг с рюмкой в руках вскочил Григоренко и уверенно, с нажимом повел речь о давнем сотрудничестве с МИДом, о том, какую роль играет служба безопасности, и т. п. Бестактность Григоренко нас покоробила, но положение еще более усугубилось после того, как выступил Земсков, а за ним вновь Григоренко. Вслед за начальником Управления по обслуживанию дипломатического корпуса, рассказавшим несколько сальных анекдотов, здравицы пошли одна за другой, громкий смех и шутки перемежались звоном бокалов и новыми тостами, которые уже никто не слушал.

Крючков сидел красный как рак, глубоко уязвленный и растерянный, молчаливо ковыряя вилкой в подаваемых официантами блюдах. Наконец, когда веселье стихло и уже пора было расходиться, он предложил поднять бокалы за Андропова и Громыко. Все дружно захлопали. Те, кто представлял на вечере ПГУ, уходили подавленными. Дебют Крючкова оказался как первый блин — комом. Это не предвещало ничего хорошего…».

О том, как Крючков все-таки взял реванш у контрразведчиков, я расскажу чуть позже, а пока продолжим знакомство с другими событиями второй половины апреля 75-го.

Продолжается победное шествие хоккейной сборной Советского Союза на чемпионате мира и Европы в ФРГ. Блестяще, пройдя первый круг, наши ребята с таким же успехом играли и во втором. Обыграв сборные Финляндии (5:2), Польши (15:1), они 17 апреля сошлись в решающем поединке со своими принципиальными соперниками — чехословаками. Последние, уступив нам в первом круге со счетом 2:5, теперь рассчитывали на реванш, который мог обеспечить им общую победу в турнире. Короче, это был поистине решающий матч.

Чехословаки избрали свою любимую тактику — от обороны, рассчитывая ловить советских хоккеистов на контратаках. Но наши действовали настолько грамотно, что шансов у противника было не слишком много. В итоге первую шайбу забили наши — это сделал Владимир Петров с помощью своего знаменитого «щелчка». Затем Владимир Лутченко удвоил счет. Однако чехословаки сумели-таки размочить счет и какое-то время у них оставались шансы переломить ход встречи. Но тут блестяще сыграл страж наших ворот Владислав Третьяк. А вот чехословацкий вратарь Иржи Холечек сплоховал: дважды пропустил шайбы после бросков спартаковца Виктора Шалимова. В результате сборная СССР победила 4:1 и досрочно стала чемпионом мира и Европы. Золотых медалей были удостоены: вратари — Владислав Третьяк, Виктор Криволапов; защитники — Валерий Васильев, Геннадий Цыганков, Юрий Федоров, Владимир Лутченко, Юрий Ляпкин, Юрий Тюрин, Александр Филиппов; нападающие — Виктор Шалимов, Владимир Петров, Александр Мальцев, Сергей Капустин, Вячеслав Анисин, Александр Якушев, Валерий Харламов, Владимир Шадрин, Борис Михайлов, Владимир Викулов, Юрий Лебедев; тренеры — Борис Кулагин, Константин Локтев, Владимир Юрзинов.