1976. Июль

1976. Июль

«Розыгрыш»: цензура свирепствует. У киевского «Динамо» отнимают победу. У актера Олега Борисова умерла любимая кошка. Погоня за вооруженным бандитом в столичной подземке. Первый усатый космонавт отправляется в полет. Звезды советского кино теряют своих родителей. Как брат заказал изнасилование своей сестры. Новые убийства маньяка-рекордсмена. Ночная погоня в Москве. Смертный приговор Валерию Саблину. Брежнев в театре… смотрит футбол. Умер создатель «Путевки в жизнь». Как Людмила Сенчина и Леонид Броневой играли «постельную» сцену. В роли абитуриентов — будущие звезды: Сергей Маковецкий, Елена Цыплакова, Елена Майорова. Будущие штирлицы сдают экзамены. Аркадий Северный поет и пьет в Одессе. «Динамо» (Москва) — чемпион СССР. Умер Михаил Яншин. Как нудист открывал Олимпиаду в Монреале. Подлянка от советского фехтовальщика. Как Геннадий Хазанов стал невыездным. Валерию Борзову угрожают расправой. Умер кинорежиссер Абрам Роом. Карпов — Фишер: тайная вечеря. Виктор Корчной бежит на Запад. Умер «отец» Незнайки. Как Высоцкому не разрешили выступить в Монреале перед советскими спортсменами. Высоцкий пробует марихуану и записывает диск. Как Чарльз Бронсон не захотел знакомиться с Высоцким. Третий инфаркт Бориса Чиркова. На задворках Театра имени Гоголя. Как Лобановский отомстил Кипиани. Скандал вокруг советского пловца Сергея Немцанова. Блохин и Буряк посещают Высоцкого. Награда для Веры Марецкой. Возвращение в прошлое: матч ветеранов советского футбола. Как двух Олегов — Ефремова и Даля — выставили дураками.

Кинорежиссер Владимир Меньшов продолжает работу над фильмом «Розыгрыш». Работа дается буквально с кровью. Как мы помним, фильм рассказывает о жизни старшеклассников одной из столичных школ, но по причине поднятия в нем некоторых актуальных проблем, он безжалостно купируется цензурой. Меньшову приходится буквально грудью вставать на защиту отдельных эпизодов, но отстоять удается не все. В итоге уже пересняты сцены «с физкультурником» {актера, игравшего учителя физкультуры, по требованию цензоров пришлось заменить), «с милиционером», «диалог Комаровскаго с отцом». В четверг, 1 июля, в 8-м мосфильмовском павильоне переснимали эпизод «вечеринка». Суть его была в следующем: десятиклассники собирались на квартире своей одноклассницы Алисы Суливар и, в отсутствие родителей девушки, оттягивались, что называется, на полную катушку. Нет, пьянки там не было, но многие из присутствующих вели себя отнюдь не как честные комсомольцы: щеголяли друг перед другом в шикарных нарядах, вели светские разговоры и т. д. Особенно преуспевала в этом сама хозяйка дома — девочка из весьма обеспеченной семьи, квартира который выглядела как богатый музей антикварного искусства. Короче, эпизод был снят весьма смело и поднимал очень актуальную по тем временам проблему — охвативший советскую молодежь вещизм. Но именно эта смелость и не понравилась цензорам Госкино, которые заставили Меньшова переснимать этот эпизод полностью. Причина пересъемки объяснялась так: «Из-за неправильной трактовки в изобразительном решении, неточного исполнения своих ролей учениками-школьниками. Царящая в доме атмосфера роскоши и элитности, вечерние наряды девочек, манера их поведения дают неверное представление о советской молодежи». Да что говорить, если та же цензура заставила Меньшова выбросить из фильма любое упоминание о таких колоссах мировой рок-музыки, как «Битлз» и «Роллинг Стоунз»! А ведь весь сюжет фильма строился вокруг школьного ВИА, где его участники просто обязаны были упоминать эти популярные коллективы хотя бы в разговорах. Упоминуть-то они упоминули, но бдительные цензоры эти реплики из окончательного варианта ленты изъяли. Чик ножницами — и нету. Между тем продолжается скандал вокруг вратаря киевского «Динамо» и сборной СССР по футболу Алексанра Прохорова. Как мы помним, суть скандала заключалась в следующем: Прохоров самовольно покинул свою предыдущую команду — столичный «Спартак» — и уехал в Киев. В конце мая в футболке тамошних динамовцев он вышел на матч с динамовцами из Тбилиси, после чего те подали протест в СТК: дескать, он не имел права играть за киевлян, так как не был своевременно внесен в заявочный лист и не получил билета участника первенства. 2 июля Федерация футбола вынесла этот вопрос на свое заседание. Обсуждение выдалось бурным. Киевляне защищались как могли: зампред киевского совета «Динамо» всю вину за несвоевременное оформление документов на Прохорова взял на себя и просил наказать его, а не команду. Грузинская сторона требовала засчитать киевлянам поражение (в той игре в конце мая тбилиссцы проиграли 0:1). Были и другие предложения: например, Николай Озеров от имени Андрея Старостина предложил матч переиграть. Однако Федерация встала на сторону грузинской стороны: киевлянам засчитали поражение, тбилисцам — победу. В итоге конфискация двух очков, случившаяся незадолго до завершения чемпионата, самым существенным образом скажется на турнирном положении киевлян — они вылетят из списка кандидатов на медали. Говорят, это было результатом заговора в высших футбольных сферах, где у «Динамо» (Киев) было много недоброжелателей. Кстати, в результате такого же заговора в этом же году высшую лигу покинет и столичный «Спартак», но об этом рассказ впереди.

С 1 по 4 июля по ЦТ демонстрируют фильм «Крах инженера Гарина», где главную роль исполняет Олег Борисов. Поскольку картина демонстрируется поздно вечером — в 21.30, Борисову удается ее посмотреть. Но аккурат в дни показа в семье актера случается несчастье — внезапно умирает всеобщая любимица кошка Машка, или Матильда (последнее имя получила из-за того, что по весне все время рвалась на свободу). Животное появилось в доме актера девять лет назад благодаря стараниям тестя актера. Тот работал на территории Кремля в Дирекции фестивалей искусств и однажды, когда он садился на Манежной площади в свой автомобиль, к нему в салон запрыгнула кошка. Потерлась о его щеку и уселась у заднего окна. Высадить ее тесть не решился и увез домой. А чуть позже она переехала в Ленинград, к Борисовым. Как вспоминал сам актер:

«Машка сопровождает нас куда бы мы ни тронулись. На некоторых вещах оставлены неизгладимые, несмываемые отпечатки — например, на моем английском свитере. Вся синяя мягкая мебель на Кабинетной превратилась в букле, но она продолжает ее «месить». Она не подпустит к себе, когда ее душеньке неугодно. Зато если у тебя выкроится часок отдохнуть перед спектаклем, она снизойдет и сама явится, «замесит» твой плед и уляжется на грудь. Я люблю поспать на спине, поэтому наши желания часто совпадают. Для меня это хороший признак — значит, спектакль вечером пройдет хорошо…»

Умерла Машка по нелепости — съела отравленную мышь на даче актера в Комарове. Домой вернулась, еле волоча лапы. Аппетита никакого, моча черная. Повезли ее в город, в лечебницу, где врач выписал ей какие-то лекарства. Но они Машке не понадобились: пока жена Борисова ходила за ними в аптеку, кошка умерла на руках хозяина. Похоронили ее в Комарове, недалеко от дачи.

В понедельник, 5 июля, в «Вечерней Москве» появилась заметка В. Ермишина о задержании в Москве особо опасного преступника — некоего М. Кайриса. Тот, совершив тяжкое преступление в одной из союзных республик, скрылся в неизвестном направлении и был объявлен во всесоюзный розыск. В оперативке, отправленной во все крупные города Советского Союза, сообщались его приметы: среднего роста, темноволосый, одет в коричневое пальто, светлые туфли, черную кепи-фуражку. Благодаря столь подробному описанию преступника и удалось задержать. Отличился столичный милиционер сержант Иван Ком-баров. В тот памятный день он нес дежурство на станции метро «Фрунзенская». Дежурство только началось, когда страж порядка обратил внимание на мужчину, который стоял в глубине платформы и ждал поезда. На нем была точно такая же кепи-фуражка, что значилась в оперативке. Сержант решил проверить свои подозрения. Подойдя к мужчине, вежливо попросил его показать документы. От внимательного взгляда милиционера не скрылось, как незнакомец заметно стушевался после этого. Рука мужчины полезла в карман и извлекла оттуда… нож. Сержант отпрянул назад, а преступник спрыгнул на пути и помчался в сторону тоннеля. В этот момент в противоположном конце тоннеля показались огни приближающейся электрички. Но преступнику повезло: машинист издали заметил на путях человека и нажал на тормоз за несколько десятков метров до него. После чего сам спрыгнул на пути, чтобы поговорить «по душам» с нарушителем (видимо, он принял его за обычного пьянчужку, свалившегося на рельсы). Каково же было удивление машиниста, когда «пьянчужка» на справедливые упреки ударил его ножом в руку. Согнувшись от боли, машинист отпрянул в сторону, а преступник продолжил свой путь к тоннелю. Еще минута — и он скрылся в его чреве, направляясь с сторону станции «Спортивная».

Тем временем сержант Комбаров попросил одного из станционных сотрудников связаться по телефону с коллегами на «Спортивной» и предупредить о происшедшем. А сам бросился в погоню за бандитом. В сущности, шансов спастись у последнего практически не было. Из оружия у него был всего лишь один нож, а спрятаться в тоннеле было негде. Поэтому, когда его с двух сторон обступили милиционеры — с одной Комбаров, с другой — его коллеги со «Спортивной» — он предпочел сдаться. Но шуму это происшествие наделало в городе немалого.

6 июля на корабле «Союз-21» в космос был отправлен очередной экипаж космонавтов: Борис Волынов и Виталий Жолобов. Последний был первым из советских космонавтов, кто отправился в полет… усатым. Вроде бы мелочь, но особо суеверным людям из Центра управления именно эта примета больше всего не понравилась. «Как бы чего не вышло, — попробовали они робко намекнуть руководителям полета. — Лучше бы Жолобов того… сбрил свою растительность на лице». Но в руководстве к этому мнению отнеслись как к неудачной шутке. Дескать, это же мракобесие какое-то — заставлять космонавта сбривать усы перед полетом из-за каких-то примет. В итоге в космос Жолобов отправился с усами. Что из этого вышло, я расскажу чуть позже, а пока продолжим знакомство с другими событиями июля 76-го.

7 июля популярная советская киноактриса Алла Ларионова потеряла отца — Дмитрия Андреевича Ларионова. По ее же словам: «Я пошла в своего отца. Он был очень красивый мужик, похожий на Охлопкова — высокий голубоглазый блондин. Они с матерью познакомились у Котовского. Мама у меня была простой женщиной, с четырьмя классами образования. Фамилия у нее была девичья красивая — Гончарова. Но она была настолько интеллигентна, что4 впечатление производила такое, словно Сорбонну окончила.

Отец был членом партии с 18-го года, депутатом райсовета, честным ленинцем. Потом по партийной линии стал директором небольшой фабрики, потом — директором райпищеторга Бауманского района. Но холодильник у нас всегда был пустой. Я просила: «Папа, принеси что-нибудь вкусненькое». Он отвечал: «Пойдите и купите себе сами». Умер отец по глупости: он брился и сбрил себе родинку, пошла меланома…»

По злой иронии судьбы спустя два дня своего отца потеряла и другая звезда отечественного кинематографа — Ирина Скобцева. Ее отец — Константин Алексеевич — долгое время работал в Главном управлении гидрометеорологической службы при Совете министров СССР, а на момент смерти был на пенсии.

Между тем вся страна вновь во все глаза следит за приключениями штандартенфюрера СС Штирлица: с 5 по 16 июля по ТВ крутят «17 мгновений весны». Но фильм, как выясняется, смотрят не все. В частности, 16-летний ленинградский подросток Юрий Лосев занят совсем иным: он озабочен проблемой, как заставить свою родную сестру Юлию изменить своим планам выйти замуж за своего сверстника, с которым познакомилась несколько месяцев назад. Нежелание юноши видеть свою сестру замужем объясняется просто: после того как из дома ушла их мать, Юлия взвалила на свои плечи все заботы о благополучии отца и брата. И получалось у нее это неплохо: оба мужика не знали с ней ни забот, ни хлопот. Как вдруг девушку угораздило влюбиться.

В течение нескольких дней Юрий размышлял, пока не придумал единственный, по его мнению, правильный выход. Жениха можно было отвадить от сестры только единственным способом — обесчестив ее. Причем сделать это должны были дружки Юрия — трое выпивох, проживавших неподалеку от их дома. Они согласились выполнить просьбу дружка с превеликим удовольствием: мало того, что это сулило им хороший кайф, так еще Юрий пообещал, что сестра не станет заявлять на них в милицию, а он сам выставит им за услугу три пузыря водки.

Заманить девушку на квартиру выпивох не составило для Юрия труда: он сказал, что одна его знакомая готова уступить по дешевке дефицитные венгерские сапоги-чулки. Юрий сам проводил сестру до дверей подъезда нужного дома, но подниматься с ней к «знакомой» не стал, сказав, что обождет на улице. И ничего не подозревающая девушка позвонила в названную ей квартиру. За дверями ее уже ждали. Не успела она опомниться, как чьи-то грубые руки затащили ее в прихожую, а там ее подхватили на руки еще двое мужчин и поволокли в комнату:

Насилие продолжалось более получаса и могло длиться еще дольше, если бы не душераздирающие крики жертвы, которые переполошили чуть ли не весь дом. Люди как раз собрались смотреть очередную серию «17 мгновений весны», а тут такая вакханалия. К месту происшествия была вызвана милиция. Юрий, который стоял возле подъезда и нервно курил одну сигарету за другой, как раз стал свидетелем приезда милицейского «воронка». Он сразу смекнул, что дело пахнет керосином, и тут же ретировался. Но на свободе он пробегает недолго: уже на следующий день его арестуют, так как дружки сдадут его милиции без всякого зазрения совести. Что касается Юлии, то она угодит в больницу и пролежит там чуть меньше месяца. Замуж она так и не выйдет, но братца своего непутевого простит. Даже будет носить ему передачи в психушку, куда его поместят по решению суда. Но братец ее все равно плохо кончит: шесть лет спустя он убьет свою сожительницу, после чего покончит с собой. Но это совсем другая история, поэтому вернемся в июль 76-го.

В воскресенье, 11 июля, совершил свои очередные преступления маньяк, которому суждено будет стать рекордсменом — за последующих девять лет он изнасилует и убьет еще три десятка женщин, доведя число жертв до 36. Речь идет о жителе поселка Солоники в Белорусской ССР Геннадии Михасевиче. Свое первое преступление маньяк совершил еще в, 1971 году под влиянием импульса: повздорив со своей девушкой, он вечером вышел на улицу и сорвал свою злость на первой же встречной. После этого убийства долгое время дремавший в нем зверь внезапно проснулся. Началась кровавая охота.

За последующие пять лет Михасевич совершил еще несколько нападений в разных местах Белоруссии. Действовал он до банального просто: имея личный автомобиль, сажал в него голосовавших на дороге одиноких женщин, завозил их в лес, где насиловал и убивал, используя при удушении подручные средства в виде шарфа, косынки, а иногда и просто пучок травы. 11 июля все происходило по описанному сценарию с единственным отклонением — на этот раз маньяк напал сразу на двух девушек. Это были подружки, которые тем воскресным вечером посетили танцверанду в одном из поселков недалеко от Солоников. Выйдя поздно ночью на шоссе, они сели в первый же подъехавший автомобиль, за рулем которого сидел симпатичный мужчина, сыпавший шутками. Откуда им было знать, что под маской шутника скрывался душегуб, специально приехавший в эти места в поисках очередных жертв. До дома девушки так и не доедут, а когда на следующее утро их родители заявят об их исчезновении в милицию, там их успокоят: «Чего шум раньше времени поднимать? Может быть, загуляли где-нибудь ваши крали, дело-то молодое». Однако когда через сутки тела обеих девушек найдут в лесополосе случайные прохожие, все сомнения отпадут сами собой — в округе вновь заговорят о неуловимом маньяке, который с пугающей регулярностью нападает на одиноких женщин.

А теперь из Белоруссии вновь вернемся в Россию, в Москву. Здешние милиционеры тоже без дела не сидят. В одну из душных июльских ночей патрульные 32-го отделения милиции, инспектор угро В. Сычкин и участковый инспектор Ю. Шмольнер, заметили, как неизвестный мужчина пытается вскрыть киоск «Союзпечать» на Солдатской улице. Заметив бегущих к нему стражей порядка, злоумышленник бросил на землю фомку и попытался сделать ноги. Бежал он резво, но и милиционеры тоже были не промах — явно имели отличные показатели в нормативах по физподготовке. Особенно выделялся Шмольнер, который буквально висел у нарушителя на пятках. А на 2-м Краснокурсантском проезде, где неудачливый грабитель пытался преодолеть барьер из нескольких гаражей, участковый умудрился схватить беглеца за ногу. Но тот, как заправский жеребец, лягнул стража порядка в грудь, и тот рухнул на землю. Казалось, что теперь злоумышленнику ничто не помешает скрыться от преследования: ведь, преодолев гаражи, он благополучно миновал еще и забор у дома № 5/7 и собирался уже нырнуть в ближайшую темную подворотню. Но тут у него на пути встал второй милиционер — Сычкин. Вооруженный табельным пистолетом, он произвел предупредительный выстрел вверх, чем всполошил чуть ли не всю округу. В те времена пистолетные выстрелы люди слышали разве что в кино. В итоге к месту происшествия бросились находившиеся поблизости замначальника 32-го отделения милиции капитан В. Воробьев и сержант В. Хлынин. И очень даже вовремя, поскольку преступник оказался не робкого десятка и даже наличие пистолета не помешало ему наброситься на Сычкина и повалить его на землю. И кто знает, чем бы закончилось это противоборство, если бы на помощь инспектору не пришли его коллеги.

Во вторник, 13 июля, в здании Военной коллегии Верховного суда СССР состоялось заседание по делу капитана 3 ранга Валерия Саблина. Поскольку заседание было закрытым, на него не допустили ни родственников подсудимого, ни его сослуживцев. Зал был заполнен исключительно гэбистами. Кто-то из них позднее и расскажет о том, как проходило это заседание. Когда судья зачитал Саблину смертный приговор, он побледнел, явно не ожидая такого вердикта. Не давая ему опомниться, к нему подскочили сразу несколько конвоиров, которые заломили ему руки, надели наручники, заклеили рот черной лентой и поволокли к дверям. Саблин пытался сопротивляться, вырывался, мычал сквозь пластырь, но конвоиры, не обращая внимания, буквально волоком вынесли его в коридор. Говорят, после суда Саблину было предложено отказаться от своих взглядов в обмен на сохранение жизни, но он от этого предложения отказался.

В этот же день вечером один из тех, кто поставил свое «добро» на расстрельном указе Саблина — Леонид Брежнев, — посетил Театр оперетты. Там шел новый спектакль «Пока гитара играет», действие которого происходило в дорогих сердцу генсека местах — в Новороссийске, на Малой земле, где Брежнев воевал. Однако за происходящим на сцене Брежнев наблюдал всего лишь несколько минут, после чего целиком переключился на другое действо, телевизионное: в тот день на стадионе «Динамо» в присутствии 34 тысяч зрителей столичные динамовцы встречались в предпоследнем матче весеннего розыгрыша чемпионата СССР со своими одноклубниками из Тбилиси. Обеим командам необходима была только победа: москвичам для того, чтобы приблизиться к «золоту» первенства, тбилиссцам — к «серебру». Удача сопутствовала первым, которые под непрекращающимся проливным дождем выиграли со счетом 2:1.

14 июля в Москве скончался кинорежиссер Николай Экк (Ивакин). В историю отечественного кинематографа этот человек вошел прежде всего тем, что снял ПЕРВЫЙ советский звуковой фильм «Путевка в жизнь» (1931). Успех у фильма был настолько огромный (на I Международном кинофестивале в Венеции в 1932 году он был назван лучшим фильмом), что, казалось, должно было сулить его создателю любые блага. Но этого не случилось. Поставив в 30-е годы еще пару фильмов («Груня Корнакова» («Соловей-Соловушко»), 1936, ПЕРВЫЙ-цветной советский фильм; «Сорочицская ярмарка», 1939), Экк затем надолго пропал из поля зрения общественности. Говорят, он ударился в пьянство, и когда в 1951 году знаменитый турецкий писатель Назым Хикмет, посетив Советский Союз, захотел его увидеть, Экка с трудом отыскали в каком-то гадюшнике. Отмыли, причесали, нацепили на лацкан пиджака копию ордена — и доставили к высокому гостю.

Во время официального застолья Хикмет возьми да и спроси: «Ну что, друг Коля, над чем сейчас работаешь?» У всех, кто был рядом, от испуга потемнело в глазах. А у Экка была давнишняя мечта сотворить водную феерию в цирке на Цветном бульваре. Понимая, что другого удобного случая для осуществления этой задумки может не представиться, он сказал об этом Хикмету. Тот пожелал ему удачи. Правда, это пожелание ни к чему не привело: едва писатель уехал, как чиновники из Минкульта отбрехались от Экка, назвав его идею утопической (режиссер на самом деле замахнулся слишком высоко: хотел снести Центральный рынок, чтобы на его месте возвести горы, с которых должен был низвергаться водопад вроде Ниагарского).

В 60-е годы Экк вернулся в кинематограф и снял еще несколько фильмов: «Когда идет снег» (1962), «Человек в зеленой перчатке» (1968) и др. Умер Экк ровно через месяц после своего 74-летия.

Тем временем коллеги покойного продолжают трудиться над новыми фильмами. Так, режиссер Владимир Вайншток снимает очередной «рашен-вестерн» — фильм «Вооружен и очень опасен» по произведениям Френсиса Брета Гарта. Съемки ленты начались 28 июня в павильонах «Ленфильма», после чего 1 июля группа перебазировалась в Прагу, где предстояло отснять эпизоды, разворачивающиеся в интерьерах старинного замка (съемки велись в замке Плосковице, бывшей летней резиденции королей). Роль главного злодея в фильме — Питера Дамфи — исполнял актер Леонид Броневой, а его любовницу — певичку из кабаре Жюли Прюдом — играла популярная эстрадная певица Людмила Сенчина. Последняя попала в картину случайно: первоначально на эту роль была выбрана Людмила Гурченко, но она на съемках другого фильма — «Мама» — сломала себе ногу и сниматься, естественно, не могла. И тогда кто-то из съемочной группы предложил кандидатуру Сенчиной, у которой до этого уже был опыт работы в кино (в телефильме «Волшебная сила искусства» она сыграла роль учительницы английского языка).

Между тем именно в Праге снималась «постельная» сцена с участием Броневого и Сенчиной, из-за которой певицу потом долго будут обвинять в пропаганде разврата. Вот как она сама об этом вспоминает:

«Пока мы ехали в замок, чтобы сниматься в шикарной спальне, Броневой рассказывал историю своей женитьбы, расписывая свою супругу, которая двенадцать лет была его поклонницей, а он на нее не обращал внимания (как мы помним, они поженились в 70-м, аккурат накануне начала съемок фильма «Семнадцать мгновений весны». — Ф.Р.). Мы ехали снимать постельную сцену, а Броневой явно комплексовал. Ну а я уж и подавно. У меня был тогда малюсенький размер бюста… От меня создатели фильма хотели какой-то вульгарности, наклеивали ресницы, рот малевали, но, сколько меня тогда ни гримировали, моя Жюли оставалась пионеркой.

Дошло до съемок. Я приготовила лифчик, сама вшила туда два валика (до сих пор храню этот экспонат!); у меня что-то обрисовалось. Броневой весь красными пятнами покрылся, спрашивает режиссера: «Ну как мне ее? Так?» Я тоже нервничаю. Это сейчас ко мне пришло состояние покоя, кайфа от работы. А тогда я сидела — закомплексованный, несчастный человек, «приговоренный» к постельной сцене. Наконец рука моего партнера с третьей попытки клешней легла мне на плечо. Броневой произнес какие-то слова и вдруг машинально как дернет бретельку. Камера — мотор, все на съемочной площадке в экстазе: грудь выскочила, есть эротика! Потом долго сидели, кумекали на худсоветах: оставить или нет… Оставили…»

В эти же дни пребывающий в Москве Сергей Маковецкий благополучно сдал экзамены и стал студентом Театрального училища имени Щукина. Такого же результата добились и несколько других абитуриентов, которым вскоре предстоит стать звездами отечественного кино и театра. Так, Елена Цыплакова поступила в ГИТИС. Правда, далось ей это нелегко. Она приехала в Москву из Ленинграда и, хотя уже имела за плечами опыт работы в кино (снялась в трех фильмах: «Шаг навстречу», «Иван и Коломбина», «Ключ без права передачи»), страшно боялась провалиться. В результате в двух вузах — в «Щуке» и Школе-студии МХАТ — ей показали от ворот поворот. И только в ГИТИСе ей улыбнулась удача. Жить в общаге Цыплакова не станет и снимет в Москве комнату, деньги за которую ей будут присылать родители.

Благополучно сдала экзамены и Елена Майорова. Как мы помним, год назад она приехала в Москву из Южно-Сахалинска, чтобы учиться на актрису, но с первого захода везде провалилась. Тогда Майорова подала документы на подготовительные курсы пединститута, чтобы получить комнату в его общежитии. А через два месяца удила оттуда и поступила в ПТУ № 67, выпускавшее строителей разных специальностей. Ох, и навкалывалась Майорова, пока училась! По ее же словам:

«Я укрепляла трубы теплоцентралей, делала изоляцию на газовых магистралях. Обматываешь трубу стекловатой, потом стягиваешь ее проволокой, потом — цемент, потом — битум… Рядом в траншее отличные девчонки, тоже приехавшие завоевывать Москву, мороз, свежий воздух, респиратор, чтоб стекло не летело в легкие — красота, да и только! К тому же я знала, что это продлится только год.

Быстренько сделаю уроки — я смышленая была — и бегу в театральную читалку. Сижу, выбираю себе репертуар, штудирую все подряд — готовлюсь.

Сначала все вокруг смеялись, а потом привыкли. Мой мастер даже отпускал меня на экзамены, а девчонки в это время выполняли мою норму. Меня ведь распределили в СУ-50 — марш вперед, молодой специалист! Три года отработай, и все. Я пришла к директору ПТУ и говорю:

— Дайте мне справку, что я могу поступить в театральный.

— Какую справку? Ничего не знаю.

— Я профессию хочу сменить! Я актрисой стану! Вы что, возражаете? Если нет, то так и напишите.

И он действительно написал: «Я не возражаю». Его сняли за это потом к чертовой матери!..»

Забегая вперед, скажу, что даже после того, как Майорова благополучно поступила в ГИТИС, родное ей некогда СУ-50 продолжало жаловаться в Министерство профтехобразования, требовало, чтобы ее вернули обратно. Из министерства в ГИТИС шли соответствующие циркуляры. В итоге одному из преподавателей Майоровой — самому Олегу Табакову — пришлось ехать в министерство и договариваться о том, чтобы от девушки наконец отвязались. Помогло: Майорова заплатила 112 рублей штрафа и навсегда избавилась от СУ-50.

В том же июле 76-го благополучно сдал экзамены в разведшколе КГБ (Школа 101) и Владимир Кузичкин (как мы помним, он поступил туда ровно год назад). Вот как он сам об этом вспоминает:

«Экзамены состояли из двух частей, практической и теоретической. Практические экзамены проходили на «вилле». «Вилла» — это кодовое название части тренировочного комплекса Школы 101, расположенного в черте Москвы, недалеко от станции метро «Речной вокзал», в начале Фестивальной улицы, как раз напротив маленькой русской православной церкви. Комплекс огорожен кирпичным забором, на воротах надпись: «Технологическая лаборатория».

На «вилле» мы должны были провести 10 дней. Обстановка воссоздавалась точно такая, как в резидентуре за границей. Резидентом являлся начальник отделения. Все десять дней мы жили в комплексе безотлучно, как в посольстве. За это время нам нужно было провести комплекс операций с «агентами», используя все, чему нас научили за год. Нам предстояло работать с «агентами», роль которых играли преподаватели (офицеры разведки КГБ, вышедшие на пенсию). Каждому слушателю выделялись два «агента», и в общей сложности нужно было провести с ними десять операций: явку — первый контакт с использованием пароля, личную встречу, моментальную встречу, две тайниковые операции, обмен информацией с помощью технических средств и последнюю личную встречу. Перед каждой операцией мы должны были проводить три часа на заранее подобранном проверочном маршруте, стараясь выявить слежку, которая не выставлялась каждый раз. Нужно было провести одну из тайниковых операций, находясь под наружным наблюдением, естественно, незаметно для него, и осуществить один чистый и легендированный отрыв от «наружки».

Естественно, все мы допускали ошибки в работе с «агентами». Перед моей первой явкой мне не удалось оторваться от наружного наблюдения. В соответствии с правилами, они продержали меня под наблюдением три часа и затем бросили. Из-за этого я опоздал на основную встречу, и мне пришлось выходить по запасному варианту через полчаса. «Агент» поинтересовался причиной моего опоздания, и я без колебаний сказал ему, что меня очень плотно держали под наблюдением. Мой «агент» так разозлился, что хотел уйти со встречи, но, видя мою полную наивность, сжалился и объяснил, что мы никогда не должны говорить нашим агентам о таких вещах. Это может напугать агента и привести к потере источника…

Во время нашего пребывания на «вилле» ходили упорные слухи, что нам собираются устраивать захваты. Это означало, что нас могут арестовать во время операции и подвергнуть допросу с пристрастием, то есть попросту избить и посмотреть, как мы это переносим. Это тоже, как оказалось, были слухи. Захват устроили только одному нашему слушателю, в смелости которого сомневались. Никто его и пальцем не тронул, продержали немного в милиции и отпустили.

Наконец прошли эти изнурительные десять дней, и мы вернулись в основное помещение школы (возле подмосковной деревни Юрлове — Ф.Р.). Сразу после возвращения начали сдавать экзамены по спецдисциплинам и иностранному языку. Все они завершились успешно. И вот наконец последнее собрание, где нас поздравили с успешным окончанием Краснознаменного института КГБ и пожелали успехов в дальнейшей работе. Каждому было сказано, в каком отделе или управлении ПГУ он будет продолжать службу. Я был распределен в Управление «С» ПГУ (нелегальная разведка. — Ф.Р.). После этого в столовой устроили банкет с вином. Мы знали, что преподаватели будут отмечать чрезмерное употребление алкоголя, но, несмотря на это, многие на радостях основательно набрались, включая и преподавателей. На следующее утро с больными головами мы навсегда покинули здание Школы 101…»

Тем временем в столичных кинотеатрах состоялись премьеры следующих фильмов: 5-го в прокат вышла комедия «Ау-у!», состоящая из трех новелл молодых режиссеров с участием актеров: Вячеслава Невинного, Леонида Куравлева, Савелия Крамарова и др.; 12-го — начался широкий прокат первого фильма дилогии Евгения Ташкова «Преступление» под названием «Нетерпимость» с участием: Юрия Соломина, Владислава Стржельчика, Николая Гриценко и др.

Кино по ТВ: «Крах инженера Гарина» (1—4-го), «Марк Твен против…» (премьера т/ф 2-го), «Всадник над городом» (3-го), фильмы Ч. Чаплина, «А крепость была неприступная…» (4-го), «Свистать всех наверх!», «17 мгновений весны» (5—16-го), «Одинокий волк», «Бомба» (с Фернанделем) (10-го), «Вольница» (11-го), «Мы с Вулканом» (12-го), «Приключения Доврана» (14-го) и др.

Эстрадные представления: 1—4-го — во Дворце спорта «Сокольники» выступает ВИА «Голубые гитары»; 3—4-го — в Зеленом театре на ВДНХ выступает вокальный дуэт Алла Иошпе — Стахан Рахимов; в саду имени Баумана — Екатерина Шаврина — Михаил Котляр; 6—8-го — во Дворце спорта «Сокольники» дает гастроли грузинский ВЙА «Иверия»; 6—11-го на ВДНХ — ВИА «Самоцветы»; 9—11-го в «Сокольниках» гастролирует ВИА из Куйбышева «Синяя птица»; 13—15-го — в ГТЭ проходят творческие вечера руководителя Театра кукол Сергея Образцова; 14—15-го — во Дворце спорта в «Сокольниках» выступает грузинский ВИА «75».

Звезда блатного фольклора Аркадий Северный в те июльские дни находился в Одессе, куда его привез известный собиратель и распространитель подпольных аудиокассет Станислав Ерусланов (он даже мотал срок за распространение пленок с песнями в исполнении Александра Галича). Как мы помним, первооткрыватели Северного Рудольф Фукс и Сергей Маклаков были против того, чтобы бард записывался где бы то ни было, кроме Ленинграда, и поэтому на все предложения звукобизнесменов из других городов отвечали отказом. Однако каким-то неведомым образом Ерусланову удалось раздобыть домашний адрес Северного и выйти на прямой контакт с ним. И довольно быстро уговорить артиста отработать несколько домашних концертов в Одессе. Причем обошлось ему это дешево: Северный, который был большим поклонником «зеленого змия», попросил у него за это… ящик водки. «Да хоть два!» — радостно воскликнул Ерусланов. Как пишет о тех гастролях М. Шелег: «Начали запись: Аркадий выпьет рюмочку и песенку споет, выпьет вторую — еще песенку. Пока не осушит всю бутылку. Ставь следующую! А сам уже готов — аккорды путает, текст забывает и уже не поет, а хрипит. Получалось много брака. В итоге за неделю едва-едва бобину записали.

Когда Ерусланов пригласил на запись музыкантов из ансамбля «Черноморская чайка», то вообще начался период беспрерывного пьянства. Сам Стае к алкоголю равнодушен, но у музыкантов Аркадий нашел поддержку. Пришлось снять ему квартиру на Сахалинчике — в отдаленном районе Одессы. Теперь Ерусланов каждый день приезжал за ним на мотоцикле, записывал песни и отвозил обратно…»

В субботу, 17 июля, завершился весенний чемпионат СССР по футболу. Золотые медали в упорной борьбе завоевали столичные динамовцы, которые переломили ход событий практически в последних турах. Выиграв подряд в двух последних матчах (у ближайшего преследователя ереванского «Арарата» 1:0 и у динамовцев Тбилиси 2:1), они в последнем туре 17 июля одолели и ленинградский «Зенит» 1:0. Гол, забитый Олегом Долматовым, стал «золотым». Динамовцы Москвы через долгих 13 лет вновь стали чемпионами. Золотых медалей были удостоены: В. Пильгуй, Н. Гонтарь, Ю. Гаврилов, А. Петрушин, А. Бубнов, А. Новиков, В. Зенков, А. Якубик, О. Долматов, А. Моховиков, Г. Еврюжихин, А. Шепель, В. Павленко, М. Гершкович, В. Козлов, С. Никулин, А. Севидов (тренер).

По злой иронии судьбы именно в день, когда завершился чемпионат страны по футболу, из жизни ушел один из самых преданных футбольных болельщиков — народный артист СССР Михаил Яншин. Футболом он заболел еще в далекой юности — в 20-е годы — и с тех пор старался не пропустить ни одного значительного матча, отдавая предпочтение играм своей любимой команды — столичного «Спартака». Знаниям Яншина в этом виде спорта мог позавидовать любой футбольный специалист. К сожалению, в последние годы здоровье уже не позволяла артисту появляться на стадионе, и за тем же чемпионатом страны он чаще всего наблюдал по телевизору. Однако на сцене родного МХАТа (а в нем актер работал с 1924 года) он появлялся чуть ли не вплоть до своей кончины. В 1975 году Яншин был удостоен Государственной премии СССР. На момент смерти актеру шел 74-й год.

17 июля в Монреале открылись XXI летние Олимпийские игры. Начались они с казуса: прямо во время открытия, когда на стадионе присутствовала английская королева Елизавета II и 70 тысяч зрителей, на поле внезапно выбежал мужик, на котором, кроме бороды, ничего больше не было. Нудист рванул мимо шокированных его видом полицейских прямо к главной трибуне. Самое интересное, что эту сцену транслировали по ТВ на многие страны мира, но советские телезрители ее не увидели — цензура вовремя подстраховалась. Кто был этим нудистом, так до сих пор и, не известно.

Между тем, начавшись со скандала, Олимпиада ими и продолжилась. Уже на вторые сутки после начала игр в скандальную хронику угодил советский спортсмен — 31-летний фехтовальщик из Киева Борис Онищенко. Этот умелец решил добыть себе победу любой ценой и в тайне от всех придумал хитроумное приспособление, которое позволяло подсоединить его шпагу к электрической цепи для фиксации уколов, которых на самом деле не было. Такого в истории этого вида спорта еще не было. На что рассчитывал спортсмен, непонятно, поскольку его хитрость была тут же разоблачена. Подлянка Онищенко стоила советской команде фехтовальщиков, которая была одним из главных претендентов на победу, медалей. Сам спортсмен был дисквалифицирован и отправлен обратно на родину ближайшим самолетом.

Не самым лучшим образом аукнулась эта Олимпиада и артисту Геннадию Хазанову, который был послан туда с труппой других деятелей культуры, чтобы в перерывах между соревнованиями своим искусством поднимать боевой дух советских спортсменов. Дело в том, что в Канаде проживал двоюродный брат жены Хазанова, который, узнав о приезде родственника, естественно, его навестил. Во время встречи, которая не укрылась от внимания сопровождающего делегацию агента КГБ, родственник передал артисту посылку для своего дяди, проживающего в Пермской области. Отказать ему Геннадий не имел никакого морального права. За что и пострадал: после этого он в течение 12 лет будет невыездным.

Между тем скандалы продолжали, сотрясать Олимпиаду. 23 июля, за сутки до финала в беге на 100 метров, в корпус «С» олимпийской деревни, где жил советский спринтер, чемпион игр-72 27-летний киевлянин Валерий Борзов, позвонил неизвестный и попросил передать Борзову, что если он завтра выйдет на дистанцию, то будет уничтожен. Слух об этом звонке моментально облетел советскую делегацию, которая немедленно оповестила о нем службу безопасности игр. Та приняла соответствующие меры. Поскольку спринтер и не подумал подчиняться требованиям шантажиста, утром следующего дня его под усиленной охраной доставили на стадион. Борзову одному предоставили раздевалку, усиленно охранявшуюся внутри и снаружи. Спустя несколько минут он вышел на беговую дорожку. Сами понимаете, состояние у него было не из лучших. Тут еще давала о себе знать давняя травма — надрыв задней поверхности бедра. Но, несмотря на все это, спринтер завоевал бронзовую медаль (10,14 сек) и на второй подряд Олимпиаде не дал обогнать себя вечным конкурентам — американским спринтерам.

Кстати, это была не последняя атака на Борзова на тех играх. Вскоре уже радиостанция «Радио-Канада» передала сенсационную новость о том, что Борзов… попросил политического убежища. Эту «утку» тут же подхватили многие мировые издания. Нашей делегации пришлось собирать пресс-конференцию, на которой было официально заявлено, что Борзов никуда убегать не собирался. Разве что на беговую дорожку. И наш спринтер это наглядно продемонстрировал: завоевал вторую бронзовую медаль — на этот раз в эстафете 4x100 метров.

В понедельник, 26 июля, в возрасте 82 лет, в Москве скончался кинорежиссер Абрам Роом. Придя в кинематограф из театра в 1924 году, Роом начал свою киношную карьеру с эксцентрических комедий. Затем ушел в серьезный жанр: снял два фильма на детективно-приключенческую тему. Но один из самых своих известных фильмов Роом снял в 1927 году — «Третья Мещанская» («Любовь втроем»). Лента вызвала бурную дискуссию в обществе: в ней режиссер ставил актуальную для тех лет проблему новой морали в области личных отношений. За последующую половину века Роом снял еще с десяток картин, лучшими из которых были: «Нашествие» (1945, Сталинская премия в 1946), «Сердце бьется вновь» (1956), «Гранатовый браслет» (1965), «Цветы запоздалые» (1970) и др.

В этот же понедельник Анатолий Карпов, который возвращался на родину с турнира на Филиппинах, встретился в Токио с американским гроссмейстером Робертом Фишером. Как мы помним, весной прошлого года последний отказался играть чемпионский матч на первенство мира, и ФИДЕ присудило победу Карпову. Однако тот считал эту победу в какой-то мере ущербной и лелеял надежду доказать миру, что владеет шахматной короной по праву. Для этого ему требовалось уговорить Фишера встретиться с ним в очном поединке. Именно этот вопрос и стал поводом для их первой (будет еще несколько) встречи в Токио.

По иронии судьбы именно в тот момент, когда происходила встреча Карпова и Фишера (в Токио было 7 вечера), в Амстердаме (там было 10 утра, что с учетом разницы во времени на двух материках было почти одно и то же) другой советский гроссмейстер — Виктор Корчной — явился в полицейский участок и попросил политического убежища. Видимо, очень сильно советские власти достали Корчного на родине (о том, как это происходило, я уже рассказывал ранее), если он решил не возвращаться в Советский Союз, где у него остались жена и сын. Сам гроссмейстер свое решение объясняет следующими причинами:

«Еще в конце декабря 1974 года я принял решение: чтобы спасти себя как шахматиста, мне следует уехать! Даже то, что были предприняты некоторые шаги для моего возвращения в строй (мне было разрешено сыграть в международном турнире в Москве, в Гастингсе), меня не остановило. Я не рассказывал членам своей семьи, что собираюсь сделать. Намекал только косвенно. Я провел «душеспасительные» беседы с сыном, рассказал о некоторых сторонах моей жизни, которые не были ему известны, выполнил те функции, которые, по моему мнению, надлежало выполнить отцу по отношению к сыну. Жена попала в легкую аварию на машине, которая у нас была. Нужно было ремонтировать машину. Жене предложили продать ее — по цене как за новую и более того. Я умолял ее согласиться, но тщетно. Позднее у нее были большие проблемы: машина была на мое имя, а мне никак не удавалось переслать ей доверенность из-за границы.

Я не остался в Англии, но перевез за границу важные документы, фотографии, книги и оставил их в Западной Европе. В июле 1976 года я поехал на турнир в Голландию и снова захватил с собой ценный груз. Я бы снова вернулся в СССР за вещами, но дал интервью — в своем обычном стиле — для «Франс Пресс». Я рассказал, почему Спасский неудачно сыграл в только что закончившемся межзональном турнире в Маниле — сколько горя он перенес, прежде чем получил выездную визу! Я обругал советские власти за то, что они отказались от участия в шахматной Олимпиаде в Израиле. Увидев свое интервью напечатанным, я понял, что в Союзе меня съедят, и попросил у голландских властей политического убежища…»

А теперь из Амстердама вновь вернемся в Москву. Здесь 27 июля невосполнимую утрату понесла отечественная литература: из жизни ушел прекрасный детский писатель Николай Носов. За свою долгую жизнь в литературе он написал множество книг, но главными из них, безусловно, были две: «Приключения Незнайки и его друзей» (1954) и «Незнайка на Луне». В Советском Союзе не было ребенка, который не прочитал этих книг и не мечтал попасть в Солнечный город, где живут замечательные герои — коротышки. В 1971–1973 годах на ЦТ был снят замечательный 10-серийный мультик по этим книгам, шлягер из которого — «В траве сидел кузнечик» — распевала вся страна. На момент смерти «отцу» Незнайки было 68 лет.

Продолжаются летние Олимпийские игры в Монреале. Особое внимание советских болельщиков приковано к выступлению нашей сборной по футболу. Как мы помним, прошедший сезон складывался для нее не самым лучшим образом — она проиграла все, что только можно, — но тренеры Валерий Лобановский и Олег Базилевич успокаивали общественность, что главным турниром для них является Олимпиада. Мол, там-то мы себя и покажем. Где-то наверху нашим ребятам уже и премиальные заранее расписали: каждому по ордену Трудового Красного Знамени, плюс по 500 долларов и по 5000 рублей. И действительно, старт у нашей сборной получился резвым: 19 июля мы выиграли у хозяев игр канадцев (2:1), 23-го одолели северных корейцев (3:0), 25-го — сборную Ирана (2:1). Однако все эти сборные были на уровень слабее нас. Скептики говорили: посмотрим, что будет, когда мы встретимся с фаворитами. И вот 27 июля час испытания пробил: наши футболисты встретились в полуфинале со сборной ГДР. Табло зафиксировало печальный для нас результат: 1:2. На том матче присутствовал певец Лев Лещенко, а также Владимир Высоцкий и Марина Влади (двое последних были там неофициально и жили на квартире подруги Влади Дианы Дюфрен).

Вспоминает Л. Лещенко: «Я на следующий день должен был выступать в Олимпийской деревне. И говорю Высоцкому: «Неплохо было бы, Володя, если бы ты завтра принял участие в концерте, попел для ребят». Он мне: «Да, Лева, с удовольствием, только проблема в том, что я здесь — без официального приглашения».

В то время с этим было строго. Но все же Володя предложил мне перезвонить на следующее утро. Так я и сделал. Но услышал в ответ: «Ничего, к сожалению, не получилось… Извини…» Он связывался с Павловым Сергеем Павловичем, который был ответственным, что ли, за нашу команду, и получил отрицательный ответ. Впрочем, Володя воспринял это спокойно: «Что ж теперь делать! Ладно, пустяки!»

Больше в Канаде мы не общались…»

Между тем программа Высоцкого в Канаде была весьма насыщенна: спортивные соревнования он посещает изредка, а большую часть времени проводит в компании друзей своей жены. На одной из таких вечеринок он впервые пробует марихуану. Вот как об этом вспоминает М. Влади:

«Наши хозяева протягивают нам сигарету, мы сомневаемся, но друзья уверяют нас, что это совсем не противно и что особенно приятно после нескольких затяжек послушать музыку. Мы курим по очереди, ты вздыхаешь от удовольствия, мы слушаем музыку, я различаю каждый инструмент — впечатление такое, что весь оркестр играет у меня в голове. Но очень скоро я не могу больше бороться с усталостью и засыпаю. Последнее, что я вижу, — это твое удовлетворенное лицо…»