Предвоенная история

Предвоенная история

Большинство туристов и дачников, избравших местом своего летнего отдыха обрывистые берега реки Бурной, протекающей из Суходольского озера в Ладогу, не имеют ни малейшего представления об истории этих мест. Лишь изредка мелькнет удивление, когда на лесной тропинке или на обочине полевой дороги кто-то наткнется на горсть гильз или осколок снаряда, вымытых из неглубокого дерна весенними ручьями, и поневоле задаст себе вопрос: «Здесь, значит, тоже была война?» Но с кем воевала Красная армия в этих местах и чем кончилось сражение, развернувшееся на берегах мирно струящейся по порогам речки, вопроса, скорее всего, уже не возникнет. Лежит себе железо и лежит.

В отличие от соседней Вуоксы или более отдаленной к югу Невы река Тайпалеен-йоки, носившая это название до переименования ее после войны в незамысловатую «Бурную», имеет по историческим меркам небольшой срок существования. Своим рождением она обязана катаклизму, в результате которого 28 мая 1818 года воды озера Суванто-ярви (оз. Суходольское) размыли узкую песчаную гряду, отделяющую его от Ладоги, и бурным потоком устремились на восток. Дело в том, что местные жители, почти каждый год страдающие из-за весенних паводков, давно пытались прокопать канал для спуска избытка воды в Ладожское озеро. Зима 1818 года выдалась особенно снежной, и напор талого снега, переполнившего Суванто-ярви, был столь велик, что потоки воды с легкостью снесли песчаный лоскут суши. Снижение уровня поверхности озера Суванто-ярви, а за ним и Вуоксы привело к тому, что в районе поселка Кивиниеми (нынешнее Лосево) перепад между двумя озерами пересох. В середине прошлого века инженеры попытались сделать этот узкий межозерный перешеек судоходным, для чего попытались его расширить и углубить.

Но то ли в расчетах инженеров не все было учтено, то ли сама природа решительно воспротивилась этому, но после проведения гидротехнических работ Вуокса понизилась еще на несколько метров, а результат их технических усилий может наблюдать любой человек, пересекающий порожистую протоку по Приозерскому шоссе или глядя из окна электрички с железнодорожного моста у станции Лосево: фарватер годен только для байдарочников, использующих порожистый перепад для своих мокрых тренировок.

Как бы то ни было, но крестьяне, жившие по берегам этой водной системы в середине XIX века, вместо того чтобы вырубать и расчищать от камней свои небольшие посевные площади, получили дополнительные уже удобренные илом поля для сельскохозяйственных нужд.

Но вернемся к главному предмету повествования. По имени небольшой рыбацкой деревушки Тайпале на берегу Ладоги, у которой воды новой реки встретились с самым большим озером в Европе, река и была названа Тайпалеен-йоки, река Тайпале.

В последние годы окрестности реки активно застраиваются дачами, оживляя пейзаж востока Карельского перешейка архитектурными изысками коттеджного строительства. Глядя сейчас на современную территорию вокруг реки, трудно представить, что еще десять-пятнадцать лет назад здешняя местность была пустынна, если не сказать заброшена. А если переместиться в довоенное время, на восемьдесят лет назад, то можно было бы понаблюдать оживленную крестьянскую жизнь. Населенное со времен бронзового века, ладожское побережье Карельского перешейка и берег озера Суходольского после многих войн и катаклизмов было обжито финнами и карелами, причем, в отличие от своих западных собратьев, на востоке существенное влияние на развитие общества оказала Русская православная церковь. Поэтому здесь строились православные часовни, подворья Коневецкого и Валаамского монастырей, а многие из местных жителей носили русские имена.

Перед войной на левом берегу Тайпалеен-йоки располагались четыре маленьких финских деревни: Кирвесмяки, Коуккуниеми, Теренттиля и собственно Тайпале. В настоящее время лишь поселок Соловьево расположен на месте деревни Тайпале, унаследовав от нее свое географическое местоположение, а остальных деревень уже не существует. До начала войны каждое из упомянутых сел в свою очередь состояло из отдельных групп домов, которые можно было бы назвать хуторами и которые имели собственное название. Давать хутору название по фамилии хозяина хутора вообще свойственно финскому образу поселений. Для сообщения с правым берегом у Тайпале через реку ходил паром, соединявший деревни с волостным центром Метсяпиртти (Запорожское), откуда можно было попасть в Рауту (Сосново), Валкярви (Мичуринское) и другие деревни Карельского перешейка. От поселка Тайпале вдоль берега Ладоги на пароходике можно было добраться до Кексгольма (Приозерска), ближайшего к этим местам городка. В западном направлении по воде озера Суванто можно было добраться до Кивиниеми (Лосево), откуда по построенной в 1917 году железной дороге должен был открываться путь и на юг, в Петербург, и на север, в тот же Кексгольм. Но открытие нового паровозного сообщения совпало с революцией, поэтому дорога на юг уже через год стала упираться в государственную границу между Финляндией и РСФСР. Впрочем, до всех крупных городов Юго-Восточной Финляндии отсюда можно было добраться и по сухопутным дорогам, которые всегда поддерживались местным населением в приличном состоянии.

Узкий участок суши между Суванто-ярви, или озером Сванским, как его именовали в «обложной книге Водской пятины», и Ладогой с глубины веков являлся стратегической точкой на карте. Являясь единственным сухопутным путем, соединяющим северо-восток Карельского перешейка и земли Ингерманландии, он всегда привлекал внимание как русских, так и шведских военачальников. Когда после Ништадтского мирного договора весь Карельский перешеек отошел от Швеции к Российской империи, для обороны дальних подступов к новой столице, Петербургу, было принято решение о строительстве нескольких редутов или так называемых «шанцев», на важных стратегических направлениях, ведущих к городу с севера. Таким образом, неподалеку от будущего устья реки Тайпалеен-йоки (которой тогда еще не существовало), у деревни «Тайболы» был возведен «Улицкий шанец», представляющий собой насыпной земляной вал, в плане имеющий форму четырехлучевой звезды. Волею истории это оборонительное сооружение никогда не участвовало в сражениях, хотя находилось в реестрах Военного министерства России вплоть до начала XIX века. После обретения Финляндией долгожданной независимости шанец утратил свое значение и являлся не более чем местной достопримечательностью. В настоящее время, несмотря на долгие годы своего существования, Улицкий шанец довольно хорошо сохранился в виде окруженного рвом и заросшего хвойным лесом холма.

Всего через несколько лет после того как Финляндия объявила себя независимой и полностью отделилась от метрополии, высшие политические и военные круги в Хельсинки приняли решение о создании на Карельском перешейке первых сооружений полосы обороны. Строительство военных объектов на участке по берегу Тайпалеен-йоки, получившей в финской военной терминологии обозначение «Tai», началось наряду с возведением системы укреплений всего перешейка еще в двадцатых годах, но, в отличие от подобных укрепрайонов в его западной части (как Сумма и Койвисто), не предусматривало возведения каких-либо особых оборонительных строений, способных выдерживать мощные удары артиллерии противника или автономно существовать при долгосрочной осаде.

Дефицит бюджета Финского государства не позволял отпускать достаточных финансовых средств на строительство многочисленных современных укреплений не только в этом районе, но и на более важном Выборгском стратегическом направлении. Кроме того, финские военные инженеры вполне справедливо считали, что на востоке Карельского перешейка сама природа создала выгодную позицию для обороняющихся. Вокруг реки были обширные площади крестьянских полей и лугов, а ее берега почти на всем протяжении были крутыми и обрывистыми. Забегая вперед, надо отметить, что небольшая насыщенность долговременными капитальными укреплениями на этом участке вызывала удивление у самих финских солдат, прибывающих в качестве пополнения сражающихся здесь частей.

Если говорить о капитальных постройках, то на весь оборонительный район «Tai» предусматривалось в общей сложности сооружение нескольких бетонных строений, представляющих собой тонкостенные пулеметные укрепления фронтального огня, расположенные в наиболее критических узлах: извилинах реки, на некоторых мысках и высотках. В разное время, при планировании построек, их количество и местоположение менялось, пока в конце концов в этом районе не было возведено десять ДОТов, одно бетонированное убежище и один артиллерийский каземат.

Как составная часть финской фортификационной линии, бравшей свое начало от берега Финского залива и завершавшейся здесь, у берегов Ладожского озера, укрепрайон «Tai» в свою очередь делился на три сектора, получивших названия по именам финских деревень, на территории которых они и располагались: Кирвесмяки, примыкавший к Суванто-ярви, Линнакангас, упиравшийся в берег Ладоги, и располагавшийся между ними Теренттиля. Основная линия укреплений, имевшая в длину всего около трех километров, почти по прямой пересекала полуостров, который создавала Тайпалеен-йоки, делая поворот на северо-восток. Оборонительная линия не представляла собой непрерывной сети окопов и заграждений, а имела вид цепи отдельных опорных позиций, между которыми оставались открытые пространства, перекрываемые секторами обстрела соседних огневых точек.

Участок Кирвесмяки начинался от берега Суванто-ярви до болотных лугов, именуемых по-фински Суонийтют. Далее шел участок Теренттиля, который с запада был ограничен восточным краем болота Теренттилянсуо, а с востока — рекой Каарна-йоки (ныне река Федоровка). Далее, от Каарна-йоки до Ладоги, располагался район Линнакангас.

Окопы самого западного опорного пункта были вырыты на поросших редким сосняком песчаных холмах берега Суванто-ярви.

В связи с их местоположением опорный пункт получил название «Берегового». Ни ДОТов, ни убежищ для гарнизона на нем не было, поэтому зачастую многие финские источники эти позиции вообще не рассматривают как укрепленный участок. Далее на восток все опорные узлы имели свои собственные порядковые номера.

Первый опорный пункт участка Кирвесмяки располагался на открытом поле и прикрывал дорогу вдоль берега Суванто-ярви на мыс Патониеми (мыс Лесной), имевший важное стратегическое значение, о котором пойдет речь далее. В ширину позиция занимала сто пятьдесят метров, и на ее правом фланге располагался пулеметный каземат. Примерно в ста метрах в тылу от позиции было оборудовано укрытие для личного состава. Связь с расположенными в лесу деревни Рииска тыловыми позициями была затруднена, так как для того, чтобы до них добраться, надо было преодолеть треть километра открытого поля. Позиция находилась на вершине холма, спуск на юг от которой упирался в противотанковый ров, за которым сразу стояли постройки хлева и жилого дома крестьянской семьи Укконен. Фундаменты этих строений и сейчас хорошо сохранились вопреки прошедшему через этот участок огненному валу и разрушающему воздействию времени.

Опорный пункт № 2 располагался восточнее дороги, ведущей из Кирвесмяки на песчаный мыс Патониеми, и был всего в полусотне метров от первого, но дорога между ними была заминирована. Ширина обороны здесь была около ста метров. Как и первый, второй пункт тоже имел свой ДОТ, хотя укрытия для гарнизона здесь не было.

Далее по направлению к Ладожскому озеру, в двухстах метрах от второго, располагался третий опорный пункт. Его окопы покрывали край леса, перед которым стоял хутор Каананмаа. На позиции имелся бетонный ДОТ, а позади нее — мощное убежище для личного состава, полутораметровое перекрытие которого могло выдержать попадание восьмидюймового снаряда. Правда, к началу войны это укрытие не было полностью достроено.

С третьего опорного пункта хорошо просматривались подступы к соседним позициям, расположенным справа и слева. Тем не менее связывающие их окопы не были дооборудованы надлежащим образом.

Еще восточнее, также на краю леса, был четвертый опорный пункт. В плане этот пункт напоминал подкову, выгнутую в сторону противника. Сами позиции располагались на пологом, поросшем лесом склоне. В метрах семидесяти от передовых окопов находилось достаточно крепкое укрытие для гарнизона, получившее название «Нирвана» или «Таппара», вмещавшее в себя около сорока человек. Оборона «четверки» была затруднена тем, что перед ним располагались строения хутора Ойваара и сосновая роща. Используя эти естественные и искусственные прикрытия, противник имел возможность сконцентрироваться непосредственно перед оборонительными позициями финнов.

В трехстах метрах к востоку от «четверки», посреди широкого открытого заболоченного луга Суонийтют, располагалась пятая опорная позиция. Как и на упомянутых предыдущих участках, здесь ширина обороны также была около ста пятидесяти метров, а в тыл от передовых позиций отходил окоп, ведущий «в никуда», так как укрытия для личного состава здесь не было. Вся «пятерка» уместилась на небольшом вытянутом по фронту холме, выступающем из обширной травяной низины. Сейчас трудно сказать, был ли этот холм рукотворным или его здесь создала сама природа, но вид с него открывался почти до самого ручья Мустаоя (ныне именуемый ручьем Черным, что является прямым переводом с финского языка). С восточного края холма был врыт бункер на один пулемет, задачей гарнизона которого была задержка пехоты в случае потери ДОТов у устья ручья Мустаоя (описание которых приведено ниже) и передовых позиций, расположенных в близлежащих перелесках.

Если принимать все пять опорных пунктов в Кирвесмяки как единое целое, то ее правый фланг прикрывала позиция на берегу озера Суванто, а слева — пара легких заграждений на востоке Суонийтют. Согласно боевому уставу, занимавший позиции в Кирвесмяки батальон был распределен так, что одна его рота занимала с первого по третий пункт, первая рота занимала четвертую, пятую позиции, а третья рота занимала позиции у Суванто-ярви.

По боевому расписанию гарнизон непосредственно передовых окопов каждого опорного пункта, сменяющийся через определенное время, должен был состоять из одного-двух взводов и двух-трех пулеметных расчетов из отдельной пулеметной роты батальона.

Забегая вперед, надо сказать, что, когда война длилась уже почти две недели и финский 30-й пехотный полк занял позиции в Кирвесмяки, строительство тыловых укрытий для солдат и офицеров еще не было завершено, поэтому многие солдаты продолжали жить в палатках.

Во время строительства каждое укрытие, служащее одновременно и штабом подразделения, получило свое имя, представляющее либо производную от имени собственного, либо кличку: «Кирвескорсу» (укрытие Кирвес, от «Кирвесмяки», «холм Кирвес»), «Суденпеся» («Волчья нора»), «Кремли» («Кремль»), Сеурахуоне, Микколанкорсу, Кайвокорсу и Кяпялянмяки. Уже после начала боевых действий, были достроены «Таппара», «Карманколо», «Хорнанкирну» и «Пиилопиртти».

Стык двух районов обороны, Кирвесмяки и Теренттиля, прикрывался тремя ДОТами, два из которых представляли собой пулеметные полукапониры на противоположных берегах обрывистого устья ручья Мустаоя, в том месте, где Тайпалеен-йоки делает изгиб на восток. Каждый из ДОТов держал под прицелом свой рукав реки — восточный на левом берегу ручья простреливал западный сектор, а западный — соответственно восточный. Пару лет назад из-за оборудования частного аэродрома были вырублены все деревья, выросшие вокруг этих ДОТов за семьдесят лет. Это позволило в наше время взглянуть на то, как эта местность выглядела осенью 1939 года, когда укрепрайон Тайпале заняли готовящиеся к войне финские резервисты.

Метрах в ста от этих двух ДОТов, посреди поля, располагалось еще одно капитальное сооружение, получившее название «Алказар» и представлявшее собой железобетонный бункер, служащий укрытием для гарнизона, оборудованный бетонированным бруствером, прикрытым бронеплитой с бойницами для ведения огня из стрелкового оружия. Название «Алказар» по ассоциации с крепостью в Испании присвоил ему командир взвода Урхо Кяхонен, написавший впоследствии книгу о своем участии в боях на Тайпале, и, в частности, в районе этих укреплений. Первоначально и «Алказар», и южная оконечность болота Теренттилянсуо относились к участку обороны Кирвесмяки, но позже их переподчинили району Теренттиля.

Конструкция «Алказара» очень сильно напоминала проектные решения, принятые при сооружении открытых стрелковых позиций российского форта «Ино». Форт этот, обладавший мощными средствами береговой обороны Финского залива, был взорван перед передачей его независимой Финляндии. Существует гипотеза, что броневые плиты с бойницами, встречавшиеся помимо «Алказара» и на других участках линии Маннергейма (например сектор в районе деревни Ильвес), и есть оставшееся имущество форта «Ино», растащенного и приспособленного новыми хозяевами для своих целей…

Соседняя с востока от Кирвесмяки оборонительная линия в Теренттиля состояла из семи опорных пунктов, расположенных между Мустаоя и речкой Каарна-йоки, и в целом оборудование этих позиций было хуже, чем у своих западных соседей.

Расположение бетонных фортификационных сооружений в районе Тайпале было предусмотрено таким образом, что вся линия обороны пролегала поперек основания полуострова Коуккуниеми, и совсем не уделялось внимания району Теренттиля. По мнению финских армейских инженеров, быстрое течение порога Кемппилянкоски и крутые обрывистые берега у так называемых «леса Пярсинена» и «рощи у Народной школы» не должны были позволить вероятному противнику пробиться вперед. Поэтому все опорные позиции в Теренттиля оборудовались уже непосредственно в ходе начавшейся мобилизации и не имели предварительно построенных казематов. Громкие названия «лес Пярсинена» и «роща» или «лес Народной школы» были даны финскими командирами небольшому лесному массиву между дорогой к Ладожскому озеру и берегом реки Тайпалеен-йоки при привязке ориентиров. Остатки этих сосновых рощ сейчас располагаются на коттеджных участках вдоль реки Бурной.

Первый опорный пункт укрепленного района в Теренттиля располагался у устья ручья Мустаоя, к югу от болота Теренттилянсуо, на высоте 13,2. Нельзя сказать, что эта высота сильно выделялась на общем ландшафте здешних мест. В настоящее время этой высоты вообще не существует, так как в процессе последующих боевых действий она существенно понизилась от разрывов снарядов. Как и на многих других, на этой позиции тоже был пулеметный ДОТ фронтального огня, а также убежище для взвода солдат и пункт корректировки артиллерийской стрельбы. Остатки тонкостенного пулеметного сооружения по сей день возвышаются над оврагом «Черного ручья», чего нельзя сказать о других укреплениях этого района времен «Зимней войны».

Второй опорный пункт был оборудован на южной кромке болота Теренттилянсуо к северо-востоку от первого, с которым его связывали окопы. Кроме окопов здесь не было никакого укрытия для его гарнизона.

Если смотреть с юга, то справа от «двойки», на северо-запад от хутора Хиеккала, размещался третий опорный пункт. Позиции прикрывали важную стратегическую дорогу на север, ведущую вдоль болота к деревне Вилаккала и далее в глубокий тыл. Позже эта позиция приняла на себя основной удар советских частей, когда они пытались пробиться на север. Вдоль дороги, в непосредственной близости от позиции, располагался песчаный карьер и хутор Вирстакиви, которые впоследствии служили местом для отдыха сменявшихся на передовой батальонов, а еще позже и линией фронта.

Опорный пункт номер четыре находился в трехстах метрах от третьего, на краю леса, у дороги на Вилаккала. Здешние позиции не успели оборудовать достаточным образом, поэтому они просто представляли собой сеть стрелковых гнезд с ведущими в тыл траншеями.

Окопы пятого опорного пункта были расположены прямо рядом с четвертым пунктом, только восточнее. Его стрелковые ячейки и ходы сообщения находились прямо напротив «Рощи у народной школы», которую от позиций отделяло широкое поле. Позднее именно этот опорный пункт стал местом наиболее ожесточенных боев.

Шестой и седьмой опорные пункты располагались между «пятеркой» и Каарна-йоки в островках леса, торчащих посреди открытого луга. От них до обрывистого берега Тайпалеен-йоки было около четырехсот метров. Впоследствии они были самыми спокойными позициями за все время боев на Тайпале. К началу войны в этом районе успели построить несколько убежищ для гарнизона, которые позже были модернизированы и укреплены. Расположенный на передовых позициях батальон состоял из трех рот, из которых одна занимала с первого по третий опорные пункты, одна четвертый с пятым и одна шестой и седьмой. Непосредственно на передовой располагалось от одного до полутора взводов с двумя-тремя пулеметами.

Пять опорных позиций третьего района, Линнакангаса, были расположены между Каарна-йоки и берегом Ладожского озера, вдоль северного берега Тайпалеен-йоки, в неглубоком тылу которых и располагался «Улицкий шанец». Как уже говорилось, впоследствии передовые позиции этого района не были местом сильных боев, хотя они и прикрывали важную дорогу на север вдоль берега Ладоги. Основной причиной этого была надежная естественная преграда — здесь, в своем устье, ширина реки Тайпалеен-йоки достигает около двухсот метров, и форсировать здесь реку было чрезвычайно трудно из-за незамерзающего участка и большой дистанции до противника. Кроме этого своим относительным покоем находившиеся на этих позициях финны должны быть обязаны ДОТу «Нииттюказематти» («Луговой каземат»), который относился к первому опорному пункту. В его секторе обстрела находились подступы к мосту через Каарна-йоки и паромный причал. Таким образом, он как бы запирал дорогу к Линнакангасу, предотвращая возможность обхода всей линии обороны по берегу Тайпалеен-йоки с восточного фланга. От ДОТа к Каарна-йоки вел окоп, который продолжался на другом берегу речки и вел к седьмой опорной позиции в Теренттиля.

В паре сотен метров восточнее него, на поросшей лесом высотке, находилось еще одно бетонное сооружение фронтального огня, получившее название «Метсяказематти» («Лесной каземат»), который в свою очередь простреливал подходы к своему «близнецу» в низине.

Вообще, бетонные ДОТы были своеобразной «цитаделью» каждого опорного пункта, если, конечно, они вообще имелись на позиции. Обычно вокруг каземата кольцом была вырыта главная траншея, в которой должен был находиться основной гарнизон. От кольцевой траншеи и в тыл, и по направлению к противнику изогнутыми лучами отходили окопы, ведущие к передовым позициям пулеметчиков, наблюдателей и минометчиков. Ведущие в тыл окопы, как правило, соединялись еще с одной линией траншей, которым предназначалась роль тыловых позиций в случае захвата неприятелем передовой позиции.

Уже в ходе боевых действий, в январе 1940 года, начальником инженерной службы 3-го стрелкового корпуса майором Маклецовым ДОТы у ручья Мустаоя, на тот момент давно уже занятые подразделениями 49-й стрелковой дивизии, были описаны следующим образом:

«Захваченные ДОТы не имеют технического оборудования, нет ФВО, нет бронезаслонок в амбразурах, закрепленных пулеметных станков, освещения (подземная связь пока не обнаружена). Входные двери с толщиной брони 10–12 мм. Толщина перекрытия 1,2–1,5 м, напольной стены толщиной 1,0–1,2 м, арматурное железо 10–12 мм. Промежуточные стены толщиной 0,8 м. Убежище (речь идет об „Алказаре“. — Примеч. авт.) имеет на потолочном перекрытии швеллера, на убежище броневой щит на 36 бойниц»[1].

Необходимо отметить, что в оборонительных укреплениях Тайпале не было противотанковых надолбов. Имевшиеся небольшие цепи камней и бревенчатые завалы не представляли для танков даже тех времен практически никакого препятствия. Та трехрядная полоса из гранитных валунов, что до сегодняшнего дня пересекает территорию бывших боев, была установлена в период 1942–1944 годов, когда финны готовились к завершающей стадии своего участия во Второй мировой войне. Единственным крупным противотанковым препятствием стал ров, выкопанный резервистами уже в октябре 1939 года параллельно главной оборонительной линии. Не очень широкая и достаточно мелкая канава начиналась от одного из западных притоков Мустаоя и заканчивалась у берега Суванто-ярви. Ручей Мустаоя протекает по дну глубокого оврага, являясь сам по себе противотанковым препятствием. В наше время, по прошествии более полувека, отроги оврага поросли деревьями. В тридцатые же годы этот «каньон» пересекал ровное плоское поле, на котором не было ни единого куста. Поэтому глубокое препятствие было довольно трудно заметить на расстоянии всего в пару сотен метров.

Кроме этого, перед всеми финскими позициями была натянута колючая проволока в три-четыре кола. Позже, когда подмерзли озера Суванто и Ладога, колючка была натянута на вбитых в лед кольях вдоль их берегов, насколько это позволяла оперативная обстановка.

Важнейшую роль в оборонительной системе Тайпале играли две стационарные артиллерийские батареи — «Каарнайоки» (названная так из-за одноименной деревни и речки, протекающей неподалеку), и «Ярисевя», располагавшаяся прямо на берегу Ладожского озера на одноименном мысу (ныне мыс Чалка). Будучи самым восточным флангом всей линии Маннергейма, упирающейся в Ладогу, этот укрепрайон обладал своей собственной частью береговой артиллерии, функцию которой и выполняли орудия батареи «Ярисевя», стратегической и тактической задачей которой была защита левого фланга сектора Тайпале. Батарея же «Каарнайоки», расположившаяся в отрытых бетонных блоках за несколько километров к северу от Тайпале, была способна прикрывать участок суши почти от Кивиниеми до Тайпале и значительную часть акватории Ладоги. Состояла эта батарея из четырех 152-мм орудий.

Обе батареи входили в систему береговой обороны Ладоги, которая цепью протянулась от Кексгольма до Тайпале по берегу озера. Помимо упомянутых мест расположения, в состав финского «орудийного щита» со стороны ладожского водоема также входили батареи, установленные на острове Коневец и мысах Юляппяяниеми (Черемухино) и Мустаниеми. О роли этих батарей еще будет неоднократно упомянуто в последующих главах.

Западный фланг района защищался орудийными капонирами, расположенными на северном берегу озера Суванто-ярви, у поселка Келья (нынешнее Портовое), получивший название укрепрайона «Ке», и на мыске Патониеми, хотя они по своей мощи не шли ни в какое сравнение с двумя батареями, о которых было сказано выше. Да и вооружение эти казематы получили уже тогда, когда советские войска перешли финскую границу.

Удивительным фактом является то, что во время последних предвоенных инспекций Генеральный штаб вооруженных сил Финляндии просто не обратил на эти сооружения достаточного внимания, считая их давно устаревшими. Тем не менее, когда в начале ноября 1939 года угроза войны стала нарастать с неимоверной скоростью, командующий береговой обороной Ладожского участка Карельского перешейка подполковник Рикама отдал распоряжение о проверке состояния этих построек. Посланные для этого артиллеристы с трудом нашли бетонные коробки, обильно заросшие кустарником за свои двадцать лет бездействия. После того как они были обнаружены, военные столкнулись еще с одной проблемой: металлические двери казематов были заперты, а ключи находились у кого-то из местных селян. В конце концов ключи нашлись, кустарник вырубили, а состояние сооружений оказалось лучше, чем это представлялось штабным офицерам. Но тут встала проблема вооружения, так как орудий в бункерах не было. Рикама выслал запрос в штаб группы Ладожской береговой обороны о демонтаже части орудий с второстепенных позиций и передаче их в свое распоряжение. Как и следовало ожидать, командование береговой обороны, относящееся к военно-морским силам, ответило категорическим отказом. Тогда он попытался вооружить казематы полевыми орудиями, но ни одна из пушек не подходила для использования в бетонном помещении. Так бы они и остались торчать на берегу Суванто-ярви серыми параллелепипедами, выступающими из поросших жухлой травой бугров, если бы в первые дни войны, когда полки 142-й дивизии РККА уже были на подходе к южному берегу озера, в дело не вмешался финский Генеральный штаб. По его непосредственному приказу ВМС пожертвовали четырнадцатью 57-мм орудиями «Норденфельд» образца 1892 года, которыми поспешно были оборудованы казематы на мысках Патониеми, Кекинниеми (у Келья), а также еще несколько артиллерийских сооружений по северному берегу Вуоксы.

Ближайший к укрепрайону Тайпале орудийный каземат на Патониеми был двухэтажным. На первом этаже располагались погреба и места для обслуги, а на втором собственно сами орудия, нацеленные на правый и левый сектора обстрела. Вокруг сооружения кольцом была вырыта траншея с ведущими к индивидуальным стрелковым ячейкам ответвлениями. Слева и справа у подножия этого каземата в непосредственной близости располагались два пулеметных ДОТа фронтального огня. Юго-восточный бункер находился совсем рядом, метрах в двадцати от главного сооружения. Он и сейчас хорошо виден, несмотря на то, что местность вокруг него давно оборудована стихийными туристскими постройками. Северо-западный каземат отстоял от мыса Патониеми на дистанцию в двести-двести пятьдесят метров, и сейчас представляет собой груду бетонных осколков и искореженной арматуры.

Впоследствии укрепления на мысе Кеккиниеми и Патониеми сыграли существенную роль в сражении, о котором будет рассказано далее.

Конечно, вышеописанные бетонные ДОТы не были единственными оборонительными укреплениями. К началу войны на участке от Кивиниеми до Тайпале в общей сложности имелось около семидесяти ДЗОТов и восьмидесяти так называемых «пассивных» укреплений для личного состава. Вдоль всего северного берега Суванто-ярви было устроено не менее десяти оборонительных опорных пунктов, основу которых составляли вырытые в податливом песке пулеметные гнезда. По финскому обычаю каждый из опорных пунктов получил свое название и был отнесен к зоне ответственности укрепрайона Sa, от центра волости Саккола (Громово).

Тем не менее ни о какой мощи, ни о каких сравнениях с «линией Мажино» здесь не могло быть и речи. Даже сравнивая отдельные укрепленные узлы линии Маннергейма, возведенной советской пропагандой в нечто монстрообразное по своему засилию мифических трех- и четырехэтажных ДОТов, район Тайпале отличался от укрепузла района Суммы, как буденовка от стального шлема.

Уникальность здешних оборонительных сооружений состояла лишь в одном: их близком расположении к границе с непредсказуемым и страшным с финской точки зрения «красным соседом». Все строительные работы, производившиеся здесь в двадцатых и тридцатых годах, делались в обстановке строжайшей секретности. Позиции сдерживания, или так называемое «предполье», здесь ограничивались несколькими хилыми окопчиками по сторонам главных дорог и небольшими завалами, которые делались уже в период начавшейся войны. Современная техника, при наличии у войск определенного опыта ведения боевых действий, могла пройти всю территорию до Тайпале за полдня. Поэтому первая линия обороны здесь становилась и последней. За ней ожидаемому противнику открывался практически полный оперативный простор до самого города Кексгольма и далее на север, в глубь Финляндии. Конечно, стратегически оценивая обстановку, финское командование учитывало возможность прорыва позиций, и поэтому в глубоком тылу, почти на самых подступах к городку, в районе озера Пюхяярви (Отрадное), были сооружены дополнительные оборонительные позиции, представлявшие собой несколько линий окопов, подготовленных ДЗОТов и противотанковых рвов.

Уже перед самым началом войны в районе Тайпале финны попытались соорудить еще одну линию обороны, также пересекающую местность почти по прямой, но только не с северной, а с южной стороны от реки Тайпалеен-йоки. Для этого они начали обустраивать полевые укрепления по границе болотца Умпи-лампи, от берега Ладоги до берега Тайпалеен-йоки в районе впадения в нее речки Виисьйоки (Вьюн). Далее позиции были устроены вдоль берега реки по южной оконечности полуострова Коуккуниеми до самого порога Васкелянкоски (ныне порог Падунец). Укрепления эти получили гордое название «линия Умпи-Лампи», хотя на самом деле серьезными оборонительными позициями эту линию можно было назвать с большой натяжкой.

Итак, как бы то ни было, финны готовились к войне. Готовился к войне и Советский Союз. На советской территории Карельского перешейка был организован «Карельский укрепленный район» или «КаУР», также протянувшийся от вод Ладожского озера до берега Финского залива цепью железобетонных огневых точек со своей артиллерией, пулеметным вооружением со стационарным водяным охлаждением, казармами и электростанциями. Разведка СССР также не сидела сложа руки.

В середине тридцатых годов был выпущен альбом с грифом «для служебного пользования», иллюстрирующий все, что смогли разведать агенты армейской разведки по ту сторону границы на Карельском перешейке. Странно, но в районе Тайпале, так близко расположенном к межгосударственному рубежу, советским резидентам не удалось выяснить ничего, что смогло бы в декабре 1939 года помочь в продвижении частям РККА и снизить многочисленные потери. В этом альбоме на карте-схеме Тайпале были показаны всего четыре ДОТа в самой восточной части сектора, почти у самой Ладоги, и один ДОТ посередине полуострова Коуккуниеми. Ни одно местоположение, за исключением, пожалуй, «Лугового» и «Лесного» бункеров, не соответствовало действительности. Но даже в таком виде, как он был издан, этот альбом не был перед войной направлен в войска.

Ознакомившись с ним, командиры форсирующих реку подразделений уж никак не направили бы своих солдат туда, где по схеме сосредоточено большинство огневых точек противника…

Впрочем, мы опять забегаем вперед. Все по порядку.

Начиная с лета 1939 года отношения между СССР и Финляндией стали ухудшаться с нарастающей скоростью. Учитывая то, что эти отношения носили характер «холодной войны» после бурных вмешательств во внутренние дела друг друга в 1918–1922 годах, уступки стран Прибалтики в образовании военных баз Советского Союза на их территории и участие СССР в разделе Польши убеждали большинство финских политиков в том, что бывшая метрополия попытается захватить Финляндию силой. Разведки обеих стран усиленно работали, пытаясь выяснить, что происходит на противоположной стороне границы.

Реагируя на возрастающую угрозу войны, в августе 1939 года на Карельском перешейке были проведены большие военные учения финских вооруженных сил, а уже в октябре того же года в Финляндии была объявлена всеобщая мобилизация.

Октябрь на Карельском перешейке — невеселая пора. Темнеет рано. Короткая золотая осень уступает место ветрам и частым осадкам, за каких-нибудь две недели срывающим нарядный желто-красный покров деревьев и превращающим окружающий пейзаж в голую просматриваемую на много метров местность. Местность, прикрытую лишь частыми осенними туманами или пеленой нудного моросящего дождика. В такое время, особенно когда серый насупившийся день плавно переходит в безлунную осеннюю ночь, огни в окнах сельских домиков как-то по-особенному тянут к себе, маня своим уютом и теплом. В такое время нет ничего лучше, чем прошлепать по разбитой мокрой дороге пару верст, оступаясь в лужи и спотыкаясь на ухабах, ввалиться в натопленный дом и скоротать вечер в хорошей компании, прислушиваясь к завыванию ветра в печной трубе.

Но осенью 1939 года ночи перестали светиться окнами домов на протяжении всей советско-финской границы. Как со стороны Финляндии, так и со стороны СССР. Ближайшие к границе финские хутора опустели — крестьян отправили в эвакуацию. На север, в глубь страны, от границы потянулись обозы с нехитрым скарбом и семьями жителей приграничных деревень. Навстречу им из сборных пунктов на юг направлялись длинные колонны призванных резервистов. Они шли по узким лесным дорогам мимо опустевших домов, ежась от сырой и ненастной октябрьской погоды. При свете сумрачного осеннего дня они прибывали на места дислокации и сразу же вовлекались в кипящую работу. Им предстояло достроить и укрепить оборонительную линию, бездействовавшую с момента своей постройки. Они не знали, сколько времени им осталось ждать нападения, и будет ли это нападение вообще, но им надо было успеть вырыть блиндажи, углубить окопы, установить противотанковые завалы и минные поля. И все это сделать за месяц, так как в течение нескольких лет на это не хватало ни сил, ни средств.

И еще у каждого была надежда, что пройдет немного времени, объявят отбой, и за рождественским столом они весело будут рассказывать своим близким о том, как они месили грязь на внеочередных осенних сборах.

Мобилизация в Финляндии дала еще один козырь Кремлю заявить об угрозе со стороны своего северного соседа. Всего за месяц до нападения верный сталинский народный комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов в своем докладе о внешней политике Советского Союза громогласно заявил об этом на съезде народных депутатов. Правда, он не забыл позабавить депутатов сообщением, что население Финляндии почти равно населению Ленинграда. Надо сказать, что в этом же одиознейшем выступлении он констатировал факт дележа Польши с Гитлером, провозгласил на весь мир о том, что «преступно вести борьбу за уничтожение „гитлеризма“» и что советское руководство всегда считало, что «сильная Германия является необходимым условием прочного мира в Европе»[2]. И если Германия позволяет себе нападать и побеждать гораздо более развитые и подготовленные к войне государства, то почему Советский Союз не может этого сделать? Стоит ли считаться с таким вздором, как крохотная Финляндия, когда почти вся Европа уже поделена на сферы влияния и на карту поставлена безопасность Ленинграда? Ведь безопасность Ленинграда надо отстаивать любой ценой. И если надо, то и за счет чужой территории.

Тем временем прошел октябрь. Затем стал подходить к концу и ноябрь, с его первым снегом и частыми заморозками. На границе ничего из ряда вон знаменательного не происходило. Среди томящихся от разлуки с домом финских резервистов все упорнее ходили слухи о возвращении. Кроме тревожных сообщений в газетах, за четыре недели мобилизации не появилось ни одного признака, говорящего о приближении войны. Слухи о скором мирном разрешении отношений стали подтверждаться и действиями мирного населения. Некоторые хуторяне, так и не дождавшись разрешения на возвращение из эвакуации, самовольно приезжали в свои опустевшие дома.

Но утро 30 ноября 1939 года перечеркнуло все ожидания. Все, кто в этот день оказался близок к границе, были разбужены отдаленным громом орудий, ознаменовавших начало войны.