7

7

Сопровождаемый многочисленной свитой и императорской гвардией, Наполеон следовал на восток, туда, куда все дальше и дальше уходила его многотысячная непобедимая армия. Русские отступали. Но это было отступление, которое не могло радовать французов.

Наполеон был мрачен. В последнее время он вообще улыбался редко, сделался раздражительным. Его раздражали помощники, раздражал сам ход войны. Сколько времени прошло, как начался поход, а генерального сражения все нет. Была возможность окружить и уничтожить Вторую русскую армию, которой командует Багратион, но сделать это не удалось. Багратион оказался хитрее посланных против него французских военачальников, он избежал рокового для него сражения и сумел в Смоленске благополучно соединиться с армией Барклая.

Под Смоленском, где соединились обе русские армии и где на первых порах они оказали французам яростное сопротивление, у Наполеона появилась надежда кончить все разом. Он послал в обход русской армии крупный корпус с целью отрезать ей пути к отступлению и навязать генеральное сражение. Но до генеральной баталии дело не дошло и в этот раз. Русские ограничились арьергардными сражениями и ушли из Смоленска раньше, чем французы смогли преградить им путь.

На пути Наполеона простирались вытоптанные, выжженные поля, то тут, то там выступали дымящиеся развалины. Наполеон смотрел на все это, и ему приходила мысль о скифах. Когда-то в далекие времена скифы, обитавшие в краях, населяемых теперь русскими, вот так же бесконечными отступлениями заманивали противника в безводные, пустынные степи, изматывали его, а потом одним ударом уничтожали. Не унаследовали ли русские вместе с бескрайними степными просторами и тактику скифов? Не на погибель ли заманивают они французов своим отступлением?

Сердце Наполеона холодело от мысли о собственной армии, которая таяла с каждым переходом. Вначале наступали полмиллиона, теперь же было меньше. Часть войск пришлось оставить на захваченной территории для охраны путей снабжения. Большие потери понесены были в стычках с партизанами. А сколько потерь от болезней!.. Удручал большой падеж лошадей. Главный интендант армии граф Дарю докладывал Наполеону: при выходе из Вильно в наступающей армии было 22 тысячи лошадей, а когда дошли до Витебска, их стало 14 тысяч. За короткий срок пало 8 тысяч голов. И это летом. А что будет с наступлением осенних или, не приведи Господь, зимних холодов?

Армия не только таяла количественно, она теряла прежний дух, постепенно разлагаясь, рискуя превратиться в толпу грабителей и мародеров. Хотя Наполеон и подписал приказ предавать военно-полевому суду всех солдат, уличенных в грабеже и мародерстве, положение от этого не улучшилось. Бесчинства продолжались. Солдаты отнимали у русских крестьян все, что можно было отнять. В грабежах не участвовала разве что императорская гвардия, которой и без того всего хватало, поскольку она обеспечивалась лучше, чем остальная армия.

Нет, уже не ту армию вел Наполеон в Россию. Не было прежних волонтеров. Кроме французов, в ней нашли место и немцы, и поляки, и хорваты, и даже испанцы. Многие из этих «примешанных» только и думали, как бы удрать. Чтобы ловить дезертиров, пришлось создать специальные кавалерийские отряды во главе с офицерами главного штаба. Однажды такому отряду удалось задержать чуть ли не батальон бежавших испанцев. Чтобы не казнить всех, полковник, руководивший их захватом, предложил им разыграть лотерею: кто белый билет вытащит — жив останется, кто черный — под расстрел пойдет. Черные билеты достались 62 «несчастливцам». Их расстреляли немедля, на глазах солдат…

Наполеон думал обо всем этом и молчал. Молчали ехавшие с ним его маршалы. "Они хотели бы, чтобы я остановил наступление, — догадывался об их молчании Наполеон, — но это уже невозможно".

Многие маршалы уже не раз высказывали свои опасения относительно похода в глубь России. Да Наполеон и сам был вначале против опрометчивого наступления. После захвата Витебска он даже объявил одному из своих маршалов: "Первая русская кампания окончена. В 1813 году мы будем в Москве, в 1814 году — в Петербурге. Русская война — это трехлетняя война". То было сказано 28 июля, а через несколько дней он принял другое решение… Трудно сказать, что на него больше подействовало. Скорее всего доставленное из Парижа известие об усилении борьбы испанского народа против его завоевательной политики на Пиринейском полуострове. Подчинить себе безоговорочно народы того полуострова ему не удалось, и теперь, когда французская армия находилась далеко от своих границ, непокорные испанцы могли наделать много бед. Да они ли только? Вслед за испанцами могли подняться другие народы… Нет, в такой обстановке растягивать войну с Россией на три года было никак нельзя. Наполеон отказался от прежнего решения и отдал приказ идти вперед.

Близкие к императору маршалы встретили приказ с неодобрением. Надобно остановиться, говорили они, после Витебска начинается "коренная Россия", и там великая армия неминуемо столкнется с еще большей враждебностью. Надобен мир.

— Я тоже хочу мира, — сказал им Наполеон, — но чтобы мириться, нужно быть вдвоем, а не одному. Александр молчит.

Русский император действительно молчал, тянул время. Он на что-то надеялся. Уж не на победу ли?..

В сражении за Смоленск французские солдаты захватили в плен раненного штыком русского генерала Тучкова. Узнав об этом, Наполеон пожелал поговорить с ним. Генерала привели под конвоем. Рана его оказалась не очень опасной, и он держался твердо.

— Какого корпуса? — спросил его Наполеон.

— Второго, ваше величество.

— А как вам приходится другой Тучков, что командует третьим корпусом?

— Мы с ним родные братья.

Наполеон помолчал немного и спросил, может ли он, Тучков, написать письмо императору Александру?

— Не могу, ваше величество.

— Но брату своему вы можете!

— Брату могу.

Наполеон сделал новую паузу, на этот раз более продолжительную, потом заговорил:

— Известите брата о нашей встрече. Напишите ему, что он доставит мне большое удовольствие, если доведет до сведения императора Александра сам, или через великого князя, или через главнокомандующего, что я ничего так не хочу, как заключить мир. Мы и так уже слишком много сожгли пороха и пролили крови. Надо же когда-нибудь кончить.

Тучков обещал написать такое письмо. Наполеон приказал вернуть ему шпагу и отправить во Францию. С его стороны это был первый шаг к заключению мира, но он пока ничего не дал…

Впереди дорогу пересекала широкая лощина, заполненная белесым облаком. Издали Наполеон и его спутники приняли облако за туман, но когда въехали в лощину, в нос ударил едкий дым. Наполеон закашлялся.

— Проклятая страна! — вскричал император. — Она сведет меня с ума!

— Государь, — вкрадчиво промолвил маршал Мюрат, — еще не поздно вернуться.

— Нет, — ответил Наполеон. — Мы дойдем до Москвы. Мы найдем там и отдых, и честь, и славу!

— Москва нас погубит, — сказал Мюрат.

Наполеон сделал вид, что не расслышал его последних слов и продолжал путь, время от времени чихая и кашляя от стелившегося по земле дыма.