ОСАДНЫЕ ВОЙНЫ В ВИЗАНТИЙСКИЙ ПЕРИОД

ОСАДНЫЕ ВОЙНЫ В ВИЗАНТИЙСКИЙ ПЕРИОД

Искусство защиты крепостей и городов от нападения и осада вражеских цитаделей являлось важным аспектом византийской военной науки. Еще от эллинистических и римских авторов была унаследована сложная наука, воплощенная в трактатах по общей тактике и в нескольких специальных работах, посвященных ведению осад. Потребность прикрывать и защищать свои города и необходимость захватывать неприятельские крепости расценивалась как фундаментальный элемент имперской стратегии в долгосрочной перспективе и как практический навык ведения боевых действий.

Все же, несмотря на древнюю традицию, в которой византийцы искали руководство к действию, ведение ими осадной войны не было особенно изощренным. В теории и иногда на практике главная роль отводилась осадным приспособлениям и механическим устройствам. Осадный парк Мануила I в его походе 1176 г., должно быть, включал много различных машин и материалов для их монтажа, хотя до нас дошли очень скудные свидетельства о самих агрегатах. Средневековые тексты вообще редко дают детальную информацию, а их технический словарь имеет обыкновение описывать все осадные орудия как катапульты, что часто путает историков.

Практика византийских осад основывается на проверенных методах: сокращение ресурсов крепости или города путем отсечения от поставок продовольствия и боеприпасов, использование психологических методов, чтобы убедить гарнизон сдаться, подрыв стены или башни, чтобы взять город штурмом. Если позволяло время, лучше было морить врага голодом и таким образом свести к минимуму собственные потери, чем организовывать штурм, который унесет много жизней и средств и может еще кончиться неудачей. По тем же принципам обороноспособность крепости основывалась на полном обеспечении гарнизона всем необходимым, в первую очередь питьевой водой.

Различные тактические руководства подчеркивают преимущества косвенного, а не прямого воздействия на врага. Очень рекомендовалось выманить врага из укреплений или запугать и деморализовать осажденное население. Разжигание разногласий в осажденном городе, особенно среди вражеских солдат, расценивалось как особенно эффективное средство. Ромейские командующие зачастую успешно провоцировали неприятельские гарнизоны на вылазки и заставляли их вести бой в чистом поле, но удивительно, что есть несколько примеров, когда командиры византийских гарнизонов попадались на ту же самую удочку.

Только когда все военные хитрости были испробованы и потерпели неудачу, или когда командующий осадными силами не имел выбора — ввиду, например, подхода неприятельской армии на помощь осажденным, тактические руководства рекомендовали прямой штурм. Но далеко не все военачальники на него решались.

Среди известных способов осадных работ наиболее эффективными были подкопы. Сначала рыли туннели под стены вражеской крепости, потом заполняли их горючим веществом и, когда другие приготовления были закончены, поджигали. Огонь уничтожал деревянные крепления, туннель обрушивался вместе с секцией стены или башни, и образовывался пролом. Минирование могло столкнуться с контрминированием; яркий пример тому был найден в ходе раскопок крепости Дура-Европос на Евфрате, взятой Сасанидами в 256 г. Здесь подведение мины столкнулось с контрминой. Археологи обнаружили скелеты солдат обеих сторон, погибших на месте, — мрачное свидетельство природы осадной войны в период поздней империи. И византийские, и арабские историки сходятся в том, что подкоп был основным способом взятия крепостей, с другой стороны, свидетельства современников отражают и более простые подходы. Одна византийская крепость была взята военной хитростью. Болгарский царь Самуил приказал пяти солдатам, переодетым мастеровыми, проникнуть в крепость, спрятав под плащами топоры. Оказавшись внутри, они быстро вывели из строя закрывающий ворота механизм. Болгары всеми силами бросились на приступ и опередили не успевших забаррикадироваться ромеев.

Один из наиболее способных и успешных полководцев Василия II Никифор Увран, в своем труде по тактике, написанном в конце X в., отмечает, что именно ведение подкопов под стены города, а не использование сложных машин и осадных механизмов было основным средством взятия вражеских цитаделей. Но это касается ведения осад на уровне командующих полевыми армиями. При подготовке к осаде крепости как части стратегического плана кампании, по имеющимся письменным источникам, осадные машины выходят на первый план. К началу XII в. византийские армии уже используют огромные осадные парки, включая большие деревянные башни с таранами и катапультами или баллистами различных типов. Вообще-то к описанию техники византийскими трактатами или к упоминанию о ней в хрониках нужно относиться очень осторожно. Византийские авторы зачастую просто переписывали древних историков. Например, Лев Диакон, повествуя о взятии мусульманской цитадели Канди на Крите, случившемся в X в., дословно переписал историю одной осады VI столетия у Агафия. Но метательные машины действительно широко использовались не только при взятии крепостей, но и в полевых сражениях, где хорошо зарекомендовали себя маленькие баллисты натяжного действия, установленные на телеги.

Общий вид византийских метательных машин остается неясным. Из свидетельств современников мы ничего не узнаем ни об их конструкции, ни о принципе действия спускового механизма. С другой стороны, есть все основания предполагать, что использование скручивающих механизмов прекратилось к началу VI в., вызвав к жизни более простые и легкие в обслуживании машины натяжного действия. Документ 950–960 гг. включает в список оборудования, использованного при высадке на Крит в 949 г., большие и маленькие, стационарные и ручные баллисты, то есть натяжные механизмы (действующие по принципу арбалета), которые в зависимости от назначения могли метать как стрелы, так и камни. Ромейские армии также имели на вооружении натягиваемый вручную требушет, позаимствованный через аваров из Китая в конце VI в. и использовавшийся в Византии и арабском мире до XII столетия, когда появился намного более мощный аналог.

С конца VII до самого XII в., особенно на море, византийцы наводили ужас на неприятелей своим страшным «греческим огнем». Этот ранний тип напалма состоял из сырой нефти (привезенной с Кавказа или из южнорусской степи, куда византийцы имели постоянный доступ). Пламя вырывалось из труб, установленных на носу или на корме больших военных кораблей имперского флота. Это было очень эффективное оружие при попадании в цель, но и само по себе оно хорошо работало как средство устрашения. В начале X в. появилась сухопутная версия «греческого огня», описанная в арабских летописях. Момент выброса пламени был, вероятно, столь же опасен для византийцев, сколь и для их врагов, но принцип действия остается неясным. В то время зажигательные снаряды были стандартным орудием войны и широко использовались и в древности, и в Средневековье. Все же эти прообразы огнеметов были оружием совсем иного рода, чем горшки с горючей смесью, забрасываемые посредством катапульт, огненные стрелы и т. д. Хотя арабы даже создали специальные подразделения, вооруженные аналогом «греческого огня», они не смогли успешно копировать это специфическое устройство.

Осадные башни часто использовались, когда нужно было взять штурмом сильно укрепленную цитадель. Но многие из крепостей и городов, которые планировалось штурмовать, находились среди такого ландшафта, что орудия этого типа были малоэффективны или просто бесполезны. Там же, где позволяли условия местности, их применяли очень широко. Например, в VI в. при осаде Амиды ромеями в 503 г. и при осаде Мартирополиса персами в 530 г. Авары для штурма Константинополя в 626 г. построили двенадцать высоких осадных башен. Рукописи XI столетия часто упоминают осадные башни, с которых полыхал «греческий огонь». Робер ГЪскар построил такую для осады Диррахия в 1081 г., а немного ранее Алексей I применил их при штурме Кастории.

Другими осадными орудиями были тараны. Легкие представляли собой переносные строения с крутой крышей и несколькими входами. Они различались по размеру и служили защитой для воинов. Более тяжелые колесные тараны, или «черепахи», могли использоваться только там, где позволял рельеф местности, и были слишком тяжелы при транспортировке. Это были деревянные срубы, защищенные от огня вымоченными в воде овчинами. Им не страшны были не только стрелы и копья осажденных, но и камни, сбрасываемые со стен. Размер и вес самого тарана определялся размером «черепахи», в которой он был закреплен. Эта важнейшая часть осадного парка применялась только против наиболее защищенных цитаделей.

Ход и продолжительность осады зависели от многих факторов. Кроме времени года и погодных условий, которые влияли на обеспечение армии съестными припасами, водой и фуражом, важную роль играл ландшафт вокруг крепости или города. Многие византийские крепости были возведены на кручах или в такой местности, пересечь которую войска неприятеля могли с трудом и только в пешем строю. Если подобные цитадели переходили из рук в руки, то это почти всегда было в результате голода или психологического воздействия на гарнизон и очень редко — бомбардировки и успешного штурма. Приступом брались крепости, расположенные в низинах или на относительно ровной поверхности с двумя или более путями подхода. Города-крепости Манзикерт и Клиат в восточной Анатолии доступны, по крайней мере, с двух сторон, и именно оттуда армии Романа IV в 1071 г. и Мануила I в 1176 г. подтащили к ним свои громоздкие осадные парки. К крепости Аморион колесные осадные машины могли приблизиться по нескольким направлениям, хотя и в неблагоприятных условиях.

Прежде всего, требовалось должным образом установить метательные орудия, иначе от них не будет толку. Чаще всего применялось строительство земляных валов, укрепляемых древесиной, на которые затаскивались осадные машины. Такие валы позднего ромейского периода упоминаются во многих письменных источниках, и их существование подтверждено археологическими раскопками. Возле крепости Дура-Европос все еще стоит такой вал времен Сасанидов, построенный из утрамбованной земли и кирпича, с путями подъезда для колесных осадных орудий. Интересно, что он даже возвышается над стенами, против которых был построен. Возведение подобного вала описано византийским автором XI столетия при осаде крепости Морея, в ходе войн Василия II с болгарами. Но и против таких инженерных сооружений имелись контрмеры. Во время осады Амида персами в 502–503 гг. ромейские солдаты вырыли подкоп под персидский вал и обрушили его. При уже упомянутой осаде Морей болгары также подкопались под вражескую насыпь и подожгли ее деревянные опоры, вызвав обвал.

Свидетельства того периода рассказывают о многих успешных и неудачных осадах, проводимых ромейскими полководцами. Как первая стадия, рассматривалась полная изоляция неприятельской крепости или города, с прекращением всех поставок. При этом всячески старались увеличить запасы в собственном лагере. Неудачи Василия I под стенами Тефрика и Мелитены объясняются тем, что гарнизон был предупрежден о ромейском нападении и хорошо запасся всем необходимым и, кроме того, располагал источниками воды. А византийская армия, напротив, вскоре исчерпала все ресурсы, разорив окрестности, чтобы прокормиться. Осада Тарсоса в 883 г. не удалась, потому что неопытный и небрежный командующий пренебрег укреплением и защитой собственного лагеря, не выставив даже надлежащего охранения, так что в итоге осажденная армия захватила ромеев врасплох и нанесла им серьезное поражение. Та же печальная история приключилась с полководцем, отвечавшим за контрнаступление против арабов на Крите, потерянном византийцами в 820 г. Победив неприятеля в поле и заставив его запереться в крепости, он полностью утратил бдительность. Арабская армия ночью внезапно напала и разгромила византийцев, преждевременно праздновавших победу. История знает много подобных случаев.