8.1. Истори выходит на географию (Каспий: «кроты» – профессионалы и любители)

8.1. Истори выходит на географию (Каспий: «кроты» – профессионалы и любители)

Ученые похожи на кротов, которые зарываются в свои ямы все глубже и глубже, а факты прямо выкладывают на поверхность, вот и надо другим настоящим ученым ходить между этими фактами, собирать их, иногда спускаться в эти норы, а главное – собирать и анализировать их и делать выводы.

Тур Хейердал

В 1962 г. в журнале Географического общества СССР появляется статья никому не известного автора, по-новому ставящая вопросы периодических изменений климата, разного увлажнения гумидной и аридной зон. Автор не из Москвы, не из Ленинграда, званиями не отягощен, и, естественно, никто из академических титанов не обратил внимание на статью609.

Через четыре года происходит, казалось бы, абсолютно не связанное с этим событие, замеченное лишь любителями истории – выходит книга уже титулованного (доктора исторических наук) Л. Гумилева «Открытие Хазарии»610. Тираж по тем временам невелик: 15 тыс. (Географгиз выпускал и не такие!), обложка мягкая, бумажная, цена – 57 коп. Популярщина? Она тоже проходит абсолютно незамеченной специалистами по Каспию.

Прошло 30 лет – достаточно для проверки на «прочность» любых гипотез, тем более что это были бурные, полные гигантских, поистине глобальных, перемен годы. Уже забываются и кажутся мелкими «промежуточные» коллизии начала – середины 80-х гг. Как давно это было. Между тем начало «перестройки» совпало с диким, выдвинутым еще раньше «проектом века» («скромные» авторы сами придумали такой титул!). Проект предусматривал переброску части стока северных рек Европейской части СССР в бассейн Волги, чтобы приостановить якобы катастрофическое падение уровня Каспия. Родился он в Институте водных проблем АН СССР, а «толкачом» было мощнейшее монстрообразное ведомство – Гипроводхоз с его миллионным штатом по всей сети станций и институтов и миллиардным бюджетом. За проект были АН СССР, ГКНТ и Госплан. Против – разрозненные, никак не организованные (не было в ту пору никаких «зеленых»!) ученые, писатели, отдельные практики, понимавшие всю порочность переброски. В основном они писали письма, реже прорывались в прессу. И произошло чудо, произошел действительный поворот, но не поворот рек, а реальный (редкий!) поворот власти в сторону общественного мнения. С. Залыгин – один из борцов, так и назвал тогда свою брошюру. Власть отказалась от проекта, и это было решением правительства во главе с Николаем Рыжковым; в отличие от «главного перестройщика», он понимал в экономике, понимал и в жизни.

Но какое отношение все эти коллизии имеют к нашей теме? Оказывается, самое прямое. Дело в том, что Большая наука (истинная, часто неброская, творимая теми самыми «кротами», о которых говорил Тур Хейердал), кик правило, игнорировалась официальной, работая как бы «для себя». Между ней и богатой финансами и оборудованием «ведомственной» наукой (тот же Гипроводхоз с его сетью по стране) – огромный разрыв, совсем разное мироощущение, пропасть. «Вверху» просто не хотели не то что анализировать, но и замечать находки «кротов».

Еще в 1962 г. В. Абросов четко писал о циклах подъема и спада уровня Каспия, об асинхронное™ циклов Каспия и Арала. Трудно читать специальную литературу? Возможно. Но прочитали хотя бы популярную книжечку Л. Гумилева с четким графиком колебаний уровня Каспия в прошлом611. В другой незамеченной статье мало известного ученого А. Афанасьева в 1967 г. было предсказано, что последняя четверть XX в. станет временем подъема Каспия. Ошибся автор всего на пару лет, т. е. дал поразительно точный прогноз! Но и этой статьи никто не заметил, поскольку за «проектом века» стояли большие деньги, титулы, награды.

Жизнь подтвердила правильность «кротовых» прогнозов. Уровень моря за эти годы повысился на два с лишним метра вместо «добавки» каких-то жалких 12 мм за счет получения намечавшихся к переброске 6 кубических километров волжской воды. Сейчас приходится думать, как защитить от затопления уже не пляжи, а дороги, посевы, города.

Проблема Арала – тоже один из эпицентров «Степной трилогии» Л.Н. Официальной терминологией времен «ката-стройки» (по А. Зиновьеву) она была обозначена как еще одно преступление «авторитарного режима». Простенькие объяснения страшно удобны и живучи: «навязывание колониальной формы хлопководства – усыхание Арала, вымирание каракалпаков» (увы, это написано учениками Л.Н.!). Между тем сам Л.Н. писал, что когда-то и без «колониальной формы хлопководства» Арал мелел и сильно; даже сильнее, чем при «авторитарном режиме». Это происходило почему-то в годы подъема Каспия.

Об обмелении Арала говорит римский историк IV в. н. э. Аммиан Марцеллин. По его данным, Аральское море в III в. превратилось в «болото Оксийское», т. е. весьма обмелело612. Не слишком ли мы сильно переоцениваем воздействие человечества?

В 90-е гг. раздаются трезвые голоса. Академик Николай Шило (Институт геологии рудных месторождений РАН) – уже не скажешь, что любитель – очень спокойно, без заявок на сенсацию, касаясь проблем Каспия и Арала, приходит к правильному выводу об асинхронности подъемов и спадов Арала и Каспия. Правда, в начале своей газетной статьи Н. Шило берет очень скромные, приближенные к нам временные пределы. Он указывает, что уровень Каспия понижался примерно с 1927 г. В 75-м году, еще не найдя стройного объяснения, он сделал примерные расчеты и предсказал, что уровень Каспия вот-вот начнет снова повышаться613. Оказывается, что и внутри Большой науки есть свои «перегородки». Н. Шило не знал давнего прогноза, по которому перелом тенденций должен произойти как раз где-то около 1975 г.

Показательно, что когда академику нужно было найти более долгосрочные тенденции (не с 1927 г. история Каспия идет!), он прибегает к свидетельствам петровского времени. Шило обращает внимание на сделанные одним географом времен Петра I записи; в них рассказывалось о том, где проходила в то время граница берега, а также утверждалось, что в районе нынешнего Дербента в III в. н. э. у самой воды были построены защищавшие от набегов гуннов крепостные стены, остатки которых обнаружены в воде. Академик делает правильный вывод: «Колебания уровня Каспия идут уже много веков, их нельзя связывать с техногенной деятельностью человека»614. Но об этом говорили В. Абросов, и Л. Гумилев, и многие другие «давным-давно».

Лев Николаевич думал над этим еще в Омлаге. Но идея родилась у «друга Васи» – В. Н. Абросова, о котором я уже говорил выше615. Конечно, и у Абросова эти идеи родились не на пустом месте. Он много читал и много работал; и что удивительно – провинциальный ученый смог опубликовать три книги616 и около 40 статей. В подготовке монографии по Балхашу (она не потеряла своего значения и поныне) ему помогал замечательный ленинградский ученый профессор Арсений Владимирович Шнитников – крупнейший специалист по ритмам на Земле (многовековым и внутривековым).

Главным, что Л.Н. взял у Абросова, явилась идея гетерохронности. Проблема увлажнения Евразии была им разработана на примере Балхаша и сформулирована в упомянутой выше статье «Гетерохронность периодов повышенного увлажнения гумидной и аридной зон», опубликованной в престижном в ту пору журнале Географического общества СССР.

При всей скромности В. Н. Абросову было обидно, что статья прошла почти незамеченной. В письме к Г. М. Прохорову он делился своими огорчениями: «Когда в начале нашего века Л. С. Берг проделал все это с Аралом, то Географическое общество присудило ему за это Большую (тогда Константиновскую) золотую медаль. Несмотря на то, что после классического труда Л. С. Берга, такую работу, кроме меня, еще никто не проделал с другим озером, я вряд ли могу рассчитывать даже на похвальную грамоту Географического общества»617.

Провинциал – скромный работник ВНИОРХ618 в Великих Луках – В. Абросов не получил и такой грамоты; к тому же, когда писалось это письмо, его уволили и из НИИ. Он служил уже ихтиологом в Рыбинспекции. Далеко от столиц работают тихо, неспешно, солидно, а идеи рождаются никак не менее богатые, чем в кабинетах академических институтов. Все эти сюжеты В. Абросов «прокручивал» давно, их отзвуки находят место в его письмах из Торопца в Омлаг – «другу Лёве». В. Н. излагал свое, а Л.Н. жадно впитывал. Какая-то интуиция подсказывала ему там, чем надо заниматься.

«Тряпки мне не нужны, – писал Гумилев Абросову, – а из книг хотелось бы иметь более или менее живописное описание природы и географии Центральной Азии, т. е. Монголии, Синцзяна и бассейна Хуанхэ». Что-то существенное уловил Л.Н. еще в лагере. Судя по сему, «линия на географию» продолжалась. «Я очень тебе благодарен, – пишет он «другу Васе», – за присланные мне справки. Кое-что может быть использовано, например режим Хуанхэ. Взгляды академика Бэра сейчас устарели»619. Заметим, что упомянутую идею Абросов сообщил Л.Н. за семь лет до его собственной публикации (вот как тогда поступали друзья!). «Гетеросинхронность уровней Каспия и Арала, – писал Л.Н. 3 марта 1955 г. Абросову, – можно использовать для восстановления картины вариаций климатических колебаний, ибо что бы покойный Л. С. Берг ни утверждал, а усыхание за последние 1000 лет во Внутренней Азии налицо»620.

Необходимо заметить, что позиция академика Л. С. Берга была достаточно жесткой; он утверждал, что ни о беспрерывном усыхании Земли со времени окончания ледниковой эпохи, ни о беспрерывном усыхании в течение исторического времени не может быть и речи621. «Этого нельзя отнести за счет 13-летних колебаний и даже 40-летних, – писал Л.Н. в только что цитированном письме к Абросову. – Если это цикл, то с огромной амплитудой. Соображения Берга я знаю, они критики не выдерживают, но надо учесть, что процесс усыхания касается районов между меридианами Памира и Хингана, т. е. к северу от цепи Гималаев. С чем это связано, я сказать не могу – это дело климатолога, – но уточнить хронологию увлажнений в субатлантический период может и историк... Вопросов уйма, и они таковы, что ни историк без географа, ни географ без историка не разберутся. Необходимо построить мост между науками, а не удаляться в дебри спекулятивной философии». Л.Н. признает приоритет и ценность идей «друга Васи»: «Твои соображения о гетерохронных колебаниях климата представляются мне весьма справедливыми и основательными. Если бы на этом принципе удалось построить периодизацию климатических колебаний, то историческая география Азии сдвинулась бы с мертвой точки».

В письме от 26 августа 1955 года Гумилев сообщает В. Н. Абросову свои мысли о периодизации: «Теперь я историю с нужной точностью знаю и нашел следующее: пункты кульминации аридного климата имеют период около 800 лет».

Кульминация аридного периода: V в. до н. э. III в. н. э. XII в. н. э. XIX в. н. э.

Кульминация увлажнений: I в. до н. э. VII в. н. э. XV в. н. э. XXIII в. н. э.

Из этой периодизации Л.Н. делает важный вывод: «За исключением последней даты, данной экстраполирование, все остальные совпадают со степенью напряженности исторических событий»622.

Мы далеко ушли от экспедиций 1959–1961 гг., но без этого «ретро» непонятны были бы огорчения и успехи друзей. Опять многое вернулось к «другу Васе», хотя он никуда на юг не ездил. Вопросы к нему возникли после «провальной» экспедиции в дельту Волги в 1959 г. «Полагается возвращаться не с соображениями или выводами, – писал огорченный Л.Н., – а с вещами, скелетами и планами городищ. А тут ценной находкой был только один черепок, вынутый из слоя»623.

Но оценить черепок смог опять же Василий, когда услышал о датировке нижневолжского аллювия керамикой X в. Его реакция была неожиданной. «Ты сам не понял значения твоей находки!» – писал он Гумилеву. Л.Н. подробно рассказывает о концепции В. Абросова, которая стала «гумилевской» и фигурирует во многих его работах о Великой степи (естественно, кроме самых первых, когда он просто не знал абросовского объяснения).

Я не пытаюсь сделать из читателя климатолога или физика атмосферы, но и Л.Н. не был таковым. Для простоты нужно начать с карты, которая, конечно, многое упрощает, но главную идею передает наглядно. Любой, кто смотрит телепрогнозы погоды (с картой), заметил, что теплый воздух, непогода, дожди, циклоны идут к нам (в Санкт-Петербург, Москву, вообще – на Европейскую часть России) с запада, с Атлантики. Циклоны стремятся на восток, но их пути ограничены максимумами высокого давления, шапкой холодного воздуха над Арктикой с севера и «атмосферной башней» над Сахарой – с юга.

Поскольку солнечная активность меняется, этот «за-тропический» максимум высокого давления может расширяться к северу и сдвигать на север ложбину низкого давления – «дорогу циклонов». Возможны (конечно, упрощенно) три основных варианта их пути, а значит, и три комбинации увлажнения (см. карту № 3). Нас сугубо прагматически (почему и смотрим сводки погоды) интересует Европейская часть, пути циклонов над ней, а Л. Гумилева интересовали возможные пути над Азией.

Вариант 1. Солнечная активность низка, циклоны идут по «южному маршруту» – Средиземное, Черное моря. Северный Кавказ, Казахстан и далее задерживаются горами Алтая и Тянь-Шаня. Дожди – оживление степи, наполнение водой Арала и Балхаша (туда текут степные реки), сохнет Каспий. В лесной полосе мелеют реки, сохнут болота. Севернее – сильно замерзают Белое и Баренцево моря. «Это, пожалуй, оптимальное положение для развития производительных сил во всех зонах Евразийского континента», – замечает Л.Н.624.

Вариант 2. Солнечная активность усилилась; «дорога циклонов» сдвинулась на север и прошла по Франции, ФРГ, Средней России, Сибири. В результате: степи сохнут, Балхаш и Арал мелеют, Каспий «набухает», т. к. в бассейне Волги выпадает много осадков.

Вариант 3. Еще большая солнечная активность; «дорога циклонов» сместилась далее на север. Теперь она проходит через Шотландию, Скандинавию, к Белому и Карскому морям. Степь превращается в пустыню, суховей оттуда врывается в лесную зону. На севере тают льды Белого, Баренцева и даже Карского морей, мелеет Волга, мелеет Каспий. Идея связи между процессами на Каспии и в Арктике не нова. Академик Л. С. Берг в 40-х гг. задавал вопрос: «Чем вызывается совпадение между потеплением в Арктике и понижением уровня Каспия?» Но по сути не отвечал на него, если не считать ответом ссылку на то, что Каспий получает 80% всего притока речной воды из Волги625.

Схема Л.Н. проста, несколько абстрактна, а главное – не отвечает на вопрос: какова продолжительность этих периодов? Можно попытаться идти «от обратного» – от истории. Даты расцвета кочевых государств известны за два тысячелетия, а через них восстановить природные условия прошлого. Этническая среда в этом случае как индикатор изменений природной среды. У Л. Гумилева и В. Абросова получилось, что продолжительность периодов равна двум – пяти векам... «Разброс» достаточно большой, вывод спорный, но кое-что позволяет объяснить, например, в Хазарии.

Никому раньше (да и самому Л.Н. в 1959 г.) не приходило в голову искать остатки древней Хазарии в пойме или дельте Волги, поскольку они затопляются при каждом половодье, а не только в периоды высокого уровня Каспия. «Жалкая» находка 1959 г. – черепок хазарского времени – находился под наносами, а значит, уровень Каспия поднялся после гибели Хазарского каганата, и искать надо на низких местах, в дельте. Абросов посоветовал Л.Н. попытать счастья на «Бэровских буграх»626.

Л.Н. испрашивает у своего доброго учителя – М. И. Артамонова разрешения на новую экспедицию. «Охватим Хазарию со всех сторон!» – говорит он627. В 1960 г. дела пошли успешнее – на бугре Степана Разина (каждый бугор имеет свое название!) Л.Н. обнаружил скелет хазарина. «Верхней» датой останков мог быть XIII в., но более реальной – первое тысячелетие н. э., то есть время, когда в дельте Волги жили именно хазары. Позже таких находок стало много, и почти все они были обнаружены или на буграх, или просто в дельте Волги. Уже из Питера Л.Н. радостно сообщил «другу Васе»: «Артамонов осмотрел привезенный материал и признал его хазарским»628.

Карта 3. Схема перемещения циклонического центра действия атмосферы в Европе

1 – северное положение; 2 – среднее; 3 – южное. Точками обозначена граница бассейна Волги

Уровень Каспия в ту далекую пору (VI в.) стоял на абсолютной отметке не выше 32 м. Но это еще предстояло доказать, а доказав, воссоздать точную карту древней Хазарии (см. карту № 4). Дельта Волги, как хорошо видно, простиралась гораздо дальше к югу, чем сейчас, а область обитания хазар была больше территории Нидерландов. По ландшафту и микроклимату Хазария резко отличалась от окружавших ее сухих степей. По зеленым лугам текли неглубокие речки, окаймленные ивами и камышом. Протоки были полны рыбы и птицы, заливные луга служили прекрасным пастбищем для скота. Все благоприятствовало садоводству, виноградарству и земледелию629.

Но режим Каспия определил не только расцвет Волжской Хазарии, он же обусловил и закат «прикаспийской Атлантиды». Итальянский географ XIV в. Марино Сануто писал: «Каспийское море год от года прибывает, и многие хорошие города уже затоплены»630. Каспий поднялся на 12 м; новая отметка была – 20 м (этот подъем был связан именно с изменениями движения циклонов). В результате дельта была залита, часть ее превратилась в камышовые джунгли. Под водой оказались земли, где были хазарские села и нивы. Да и в пойме Волги-Ахтубы весенние паводки при новом уровне Каспия уничтожили большинство следов хазарских поселений. Волга стала многоводной; русские ладьи с мелкой осадкой смогли пробиваться через дельту в Каспий, и тогда и произошло отмщение «неразумным хазарам».

Карта 4. Волжская Хазария

Вот почему страстное желание найти столицу Итиль631 Осталось лишь желанием. После всех поисков в пойме Ахтубы и в дельте Волги Л.Н. честно признавал: «Остров, на котором мог помещаться дворец хагана, подмыт. Не здесь ли располагался древний Итиль? Скорее всего здесь»632.

Л.Н. учился всегда, и после первых экспедиций в дельту Волги он жадно впитывал все, что написано географами о ритмах в природе, об уровне Каспия в разные эпохи, читал классиков, но не всегда соглашался с ними. К ним в ту пору принадлежали уже упомянутый А. В. Шнитников с его концепцией чередования влажных и сухих периодов, президент Географического общества академик Л. С. Берг с его работами по уровню Каспия с середины XVI в., кроме того, существовали климатологи, которые подчас имели отличное от Л.Н. мнение.

Самопроверкой для Л.Н. была серия статей «Ландшафт и этнос», опубликованных в «Вестнике ЛГУ» в 1962–1966 гг. и вызвавших большой интерес. К ним следует отнести и доклад, сделанный Л.Н. в Географическом обществе СССР после экспедиции в дельту Волги. Если вспомнить полемику вокруг «Хунну» в Эрмитаже, то здесь обстановка была совсем иной, куда более дружеской. Помогали сами стены; здесь Л.Н. возглавлял отделение этнографии; здесь проходили его публичные лекции. Большой зал, рассчитанный на 250–300 слушателей, часто был переполнен. Помогали, вероятно, и воспоминания, особенно о площадке на втором этаже. Чем знаменита эта площадка, думается, Л.Н. знал, т. к. собирал и хранил в памяти все, связанное с отцом.

До революции в зале на втором этаже проходили заседания Религиозно-философского общества. Вот что вспоминает известный философ М. М. Бахтин об одной из своих встреч с Н. Гумилевым, с которым он познакомился в Религиозно-философском обществе. До этого он видел его там один раз перед самой войной, а второй раз – когда тот приезжал с фронта на побывку. Бахтин рассказывает, что как-то раз он стоял на лестничной площадке второго этажа и курил. Там была и А. Ахматова. Вдруг она воскликнула: «Гумилев здесь!» – и стремительно сбежала вниз. Бахтин пошел следом и увидел: «военную фигуру, прекрасную фигуру». Это был Н. С. Гумилев – «Великолепный! Великолепный Гумилев!»633

Воспоминания, согревали, но сын был на докладе экзаменуемым, а не героем с фронта, как отец; он волновался. Л.Н. писал, что никогда нельзя быть уверенным в успехе634. Синклит собрания был действительно мощный: «сам» А. В. Шнитников, директор Главной геофизической обсерватории М. И. Будыко (позже – академик), старый знакомый «от археологии» С. И. Руденко, известный физик (друг по омскому лагерю) профессор Н. А. Козырев. Все прошло хорошо, по-деловому. «Возражений против принципа и методики не было», – писал потом Л.Н.635.

Через несколько лет географы на самом высшем уровне и президент ГО СССР академик С. В. Калесник окончательно признали Л.Н. «своим». Академик отметил, что он создал основы географо-археологического и историко-географического направлений636. Немного позже президент Географического общества напишет о гумилевских статьях по этносу: «Все в этих статьях ново... и подкрепляется множеством красочных и ярких примеров». Эта оценка открывала Гумилеву дорогу в Дербент для точного определения уровня Каспия при хазарах. «Несмотря ни на что, дербентская эпопея – это одно из самых любимых наших воспоминаний», – писал Л.Н. в 1960 г.637.

Если взглянуть на физическую карту Западного Прикаспия, то видно, что Дербент – особое, ключевое «место-развитие», севернее него выгоревшая степь, южнее – склоны холмов, отроги Кавказского хребта, ближе всего подходящие здесь к Каспию (Хазарскому морю). Это – узкие «ворота» на юг, в Закавказье. В VI в. ворота были замкнуты мощным крепостным сооружением, построенным персидским шахом Хосроем Нуширваном для защиты от северокавказских кочевников, многократно проходивших по этому пути с набегами. Легенда о причастности к этому сооружению Александра Македонского остается легендой; и время не то, и маршрут его пролегал куда южнее.

Сюда приехали Л.Н. и Геля, пройдя перед этим жесткую школу тренировок с аквалангами в Ленинграде; Л.Н. в ту пору было уже 49 лет. Крепость интересовала Л. Гумилева по двум причинам: во-первых, было известно, что это VI в., т. е. определенно и точно время хазаров; во-вторых, крепостная стена уходила в воду и Л.Н. хотел проверить по дербентской стене уровень стояния Каспия в VI в.638. Этого до Л.Н. не сделал никто. Все рассуждения Л. С. Берга об уровне Каспия в далекие времена ограничивались началом XVIII в., а догадка про X в., как мы уже видели, была неудачной. Если бы исследование удалось, то это позволило бы выйти на определение границ Хазарии на Нижней Волге!

Арабские географы IX-Х вв. утверждали, что крепостные стены – на севере и юге – продолжаются и в море, огораживая с двух сторон защищенный порт, в «устье» которого была протянута цепь, закрывающая вход «наглухо». Но для чего надо было «тянуть» стену в море? Географ Б. А. Аполлов объяснил, почему это было сделано. В 1587 г., когда уровень моря понизился, караван, шедший с севера, остановился у стены на ночлег, чтобы утром, когда откроют ворота, идти дальше через город. Однако утром привратники убедились, что караван верблюдов обошел стену в воде. После этого Аббас I приказал соорудить в море большую башню и соединить ее с берегом стеной, чтобы их не могли обойти верблюды639.

Никакого продолжения южной стены наши исследователи не нашли, а значит, замыкание порта цепью было мифом. Началось детальное исследование северной стены. Там, под водой, на глубине 3,5 м были обнаружены огромные сасанидские плиты, лежащие на боку, а от берега было больше 200 м. На глубине 4 м был найден черепок амфоры, облепленный ракушками. Что это значило? Гумилев пишет: «Это был фрагмент точно такого же сосуда, которые мы находили вкопанными в землю вдоль стены, где они служили водохранилищами. Значит, в VI в. в воде нуждались на том месте, где теперь плещется море, а если так, мы нашли то, что искали – уровень моря VI в.»640. Абсолютная отметка Каспия в конце VI в. была минус 32 м, а в середине X в. вода стояла гораздо выше (–29,5, –28,5 м), т.к. другая крепость, построенная в Баку в 1234 г. («караван-сарай»), находилась на том же уровне641. Это давало ключ к загадкам Хазарии, к ее распространению и ее гибели.

А как же с нераскрытым местом Итиля? Решением этой проблемы Л.Н. занялся в 1963 г. во время работ на Тереке. М. И. Артамонов считал, что первая столица Хазарии – Семендер – находилась в центре равнины, на которой стоит современный Кизляр. Там и начал искать Л.Н., правда, вначале неудачно. Прежде всего в одной из стариц была обнаружена «крепость Шамиля», затем – крепость Терки у самого Кизляра, относившаяся к петровскому времени. Наконец удалось найти что-то похожее на Саркел, который молодой Л.Н. видел в далеком 1935 г.: крепость, ров (куда когда-то поступала вода из Терека), керамику VIII в. Стена крепости была сложена саманным кирпичом, похожим на саркельский.

Только в Ленинграде после консультации со специалистами по крепостной архитектуре Л.Н. убедился, что это крепость у станицы Шелковской – хазарская, и относится она к VIII в. Следовательно, – это Семендер (Саман-дар – саманные ворота), построенный в VI в. персидскими инженерами и являвшийся самым большим городом Хазарии. Его сады и виноградники знал весь Ближний Восток. Здесь подъем уровня Каспия не имел никакого значения. Хазарский этнос (в Дагестане) распался на христианскую (терские казаки) и мусульманскую (астраханские татары) части. «Потомки хазар остались, но этническая система исчезла», – писал Л.Н.642.

Следует заметить, что позже, в конце 60-х – начале 70-х гг., появились статьи востоковедов В. Б. Виноградова И В. Г. Котовича, поставившие под сомнение, что Л. Гумилевым был открыт именно Семендер. Заведующий кафедрой этнологии СПб ГУ профессор А. В. Гадло полагает, что эта крепость играла роль лишь сезонной ставки хазарского военачальника. Но думается, что будут высказаны еще и иные точки зрения, как бывает в археологии, и вряд ЛИ это что-нибудь изменит в общей оценке «хазарских подвигов» Л.Н.643.

Но тогда Л.Н. торжествовал. Он пишет статьи всюду, и теперь их печатают, еще бы – открытие доказано! «Моя статья «Хазария и Каспий» переведена на английский язык и опубликована в американском журнале «Совьет Джеографи»... Я горд как павлин!»644 В библиотеке Русского географического общества с той поры находится его статья «Изменение уровня Каспия» (1965), напечатанная во французском журнале Cahiers du Monde Russe et Sovietique (1966), снабженная дарственной надписью автора.

Караим-востоковед Семен Шишман645 пишет ему из Парижа: «Если раскопки подтвердят Ваши безупречные, как мне кажется, гипотезы, Вы будете хазарским Шлиманом и перед наукой откроется новый мир, так основательно забытый»646. П. Савицкий настаивал на дальнейшей разработке открытия Л.Н.: «По части Семендера надо сделать больше, чем до сих пор сделано. Ведь это же исключительное открытие! Нельзя ограничиваться «сбором с земли», да и то весьма частичным...»647

Эйфория, однако, не мешала Л.Н. работать дальше.