Как спасти Каспий?

Как спасти Каспий?

В СССР после двух лет засухи, страшного голода и коллективизации (1930–1933 годы) сток Волги резко пошел на спад. Затем и уровень Каспийского моря стал быстро снижаться. Советским ученым пришлось всерьез задуматься о том, как справиться с этой напастью. Это оказалось непростой задачей.

Требовалось отыскать оптимальный вариант, удовлетворяющий и рыбоводов, и энергетиков, и нефтяников, и моряков, и работников сельского хозяйства, и химиков. Проект преобразования Каспия должен быть убедительно обоснованным и технически выполнимым. Стоимость затрат на претворение идеи в жизнь не должна превышать стоимости убытков, которые терпело народное хозяйство из-за обмеления Каспия: нельзя же тратить рубль на то, чтобы сберечь полтинник. Впрочем, некоторые потери трудно выразить в рублях: вкус белорыбицы и воблы, стаи розовых фламинго и цветение лотоса в дельте Волги, солончаки на месте морских волн…

Внимание ученых привлекали главным образом две идеи. Во-первых, расчленение Каспия дамбами и регулирование уровня воды отдельно в каждом из созданных водоемов. Во-вторых, переброска в Каспий части стока рек бассейна Северного Ледовитого океана.

Много споров вызвала первая идея, высказанная в послевоенные годы и наиболее полно проработанная профессором Б.А. Аполловым. По его мнению, следовало отгородить Северный Каспий намывной четырехсоткилометровой дамбой высотой около пяти метров. Для движения судов и прохода рыбы в дамбе проектировалось два канала. От поступающих в него речных вод Северокаспийское водохранилище должно постепенно опресняться и послужить источником водоснабжения для прибрежных районов.

Проект не раз обсуждался специалистами. «Схема реконструкции Каспийского моря, данная Б.А. Аполловым, комплексно разрешает проблему водного транспорта, нефтяной, рыбной, химической промышленности и энергетики, но она требует дальнейшего уточнения…» — так было решено на совещании в Баку (1951).

Через пять лет ученые и производственники собрались в Астрахани. Мнения разделились. Одни говорили: «Строительство морской дамбы через Каспийское море совсем нереально». Другие называли проект «наиболее экономичным и рентабельным предложением, которое можно быстро осуществить». Одни утверждали, что создание огромного пресноводного водоема невыгодно для рыбной промышленности. Другие возражали: «Опреснение Северного Каспия создает благоприятные условия для заселения его берегов и превращения прикаспийских пустынных пространств в цветущие сельскохозяйственные угодья. Это в свою очередь во много раз усилит приток биогенных веществ в водохранилище и тем увеличит его кормовую и рыбную промышленность».

Идея переброски на юг речных вод бассейна Северного Ледовитого океана как будто не вызывала серьезных опасений. Считалось, что можно будет объединить воды рек Печоры, Камы и Вычегды в пределах одного водохранилища, подавая их отсюда в бассейн Волги. Таким путем Каспий мог получить дополнительно около сорока кубических километров воды в год, заметно обводнилась бы великая волжская артерия.

Надо иметь в виду, что три северные реки не предполагалось поворачивать вспять (так позже писали критики проекта). Была бы направлена на юг только часть их стока. Хотя создание на севере крупного водохранилища нанесло бы значительный урон местному сельскому хозяйству и, главное, затопило бы бесценные памятники древней русской культуры. (Впрочем, их можно было бы спасти; например, в Египте перед созданием Асуанского водохранилища перенесли на новое место значительно более грандиозный комплекс, врезанный в скалы.)

Более тридцати лет назад меры по спасению Каспия рождали горячие дискуссии. Несмотря на грандиозность проектов, не вызывала сомнений возможность их реализации: держава была экономически мощной (одной из двух сверхдержав того времени), централизованное управление народным хозяйством позволяло концентрировать огромные силы и средства на стратегически важных направлениях.

Вопрос был в другом: необходимы ли подобные мероприятия? Мне, например, они таковыми не казались. В книге, изданной в 1975 году («Пульс земных стихий»), я писал: «А может быть, и вовсе не заботиться об искусственной стабилизации уровня Каспия? Не будем ли мы бесполезно выбрасывать драгоценные пресные воды в гигантский испарительный бассейн моря?..

Допустимо ли начинать гигантские перестройки природы, прежде чем выяснится, что будет без этих преобразований? А вдруг и без них уровень морей стабилизируется? А вдруг он начнет подниматься? Или мы научимся управлять климатом?..»

Последнее предположение, как мы теперь твердо знаем, было фантастическим. Но снижение уровня Каспия действительно сменилось подъемом. И немалые затраты на то, чтобы предотвратить его понижение, оказались совершенно напрасными.

Безусловно, мое предположение о повышении уровня Каспийского моря не было ни мистическим пророчеством, ни точным научным расчетом. Все было проще. Мне было известно, что море это за исторический период не раз мелело (относительно) и обводнялось. Значит, не было серьезных оснований полагать, что теперь оно начнет неуклонно мелеть. Для этого потребовались бы направленные климатические изменения — уменьшение общего количества атмосферных осадков — в бассейне Волги, основной водной артерии, питающей это море-озеро. А таких изменений не отмечалось.

Более того, значительные преобразования природной среды в Волжском бассейне происходили в двух направлениях. По-прежнему и даже еще интенсивней истреблялись лесные массивы, осушались болота, распахивались обширные территории. Это, как известно, ведет к уменьшению питания подземных водоносных горизонтов и увеличению поверхностного стока. Казалось бы, в Каспий должно было поступать больше волжской воды. Почему этого не произошло и даже началось «обмеление» моря?

Можно предположить, что сказалось устройство плотин и крупных водохранилищ. Значительное количество поверхностных вод задерживалось, а с акваторий искусственных морей шло активное испарение.

Но почему начался новый подъем уровня Каспия? По-видимому, произошла стабилизация (после заполнения водохранилищ) речных вод и начало сказываться увеличение поверхностного стока. Возможно, повлияли и некоторые дополнительные факторы, но этот представляется главным.

А вот с Аральским морем так не произошло. Оно было обречено на высыхание из-за своего сравнительно небольшого размера, небольшой глубины и, самое главное, интенсивного отбора вод Амударьи и Сырдарьи на нужды сельского хозяйства, а также истощение артезианского горизонта, питающего море.

На этих примерах видно, как тесно переплетены между собой научные, экономические, социальные, политические, экологические проблемы. Даже если есть возможность выяснить ход изменений природной среды и принять меры для борьбы, например, с опустыниванием, истощением и загрязнением вод и прочими экологическими бедствиями, одного этого совершенно недостаточно. Требуется иметь необходимые экономические ресурсы и государственную политику, ориентированную на оздоровление общества и окружающей природной среды.

Можно возразить: но есть же общественное мнение, которое может заставить имущих власть и капиталы действовать надлежащим образом, а не так, как им выгодно. На то и существует демократия!

Так-то оно так (в теории и демагогии), да не совсем. Некогда A.Л. Чижевский не без наивности предполагал, что на психологию общества влияют всплески солнечной активности. В действительности несравненно более сильное и направленное воздействие на общественное мнение оказывают в настоящее время массовая печать и электронные СМРАП. Все зависит от того, в чьих руках они находятся и какие используются психотехнологии для обработки доверчивой публики.

История проекта переброски части стока северных рек на юг показывает, что в разгар пропагандистской кампании мнение отдельных специалистов полностью заглушается; абсолютно преобладает то, которое выгодно определенным влиятельным группам и кланам. Поэтому о необходимости канала кричали тогда, когда в нем еще не было острой нужды, о его вреде — когда он был очень необходим, а вновь заговорили о его достоинствах уже в начале XXI века, когда создать его стало практически невозможно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.