Пятый день Автономный труд и свободные профессии

«Докладчиком» пятого дня (тема – автономный труд и свободные профессии) был Даниэль Рош (Париж). Он поставил такие проблемы, как противопоставление умственного и физического труда в эпоху Просвещения, рост социальных групп, занимавшихся интеллектуальным трудом в городе (в связи с этим выделяются разные типы городов во Франции), соотношение групп чиновников, ученых и людей собственно «свободных» профессий (художники, поэты, музыканты и т. д.), двойственное положение медиков и архитекторов, расширение числа учащихся в западноевропейских университетах в XVII в. (2,4–5% от общего количества людей студенческого возраста) и сокращение его в XVIII в., основание колледжей (большинство из них возникло до революции 1789 г.), изменение процесса и характера чтения, изменение представлений о пространстве и времени. Все эти вопросы автор рассматривает в перспективе эволюции «третьего сектора» экономики в XIII–XVIII вв. В конце доклада Рош привел цитату из Адама Смита, в которой тот перечисляет все «непроизводительные» профессии (от короля до комедиантов)[1411].

«Непроизводительность» как критерий свободной профессии и автономного труда стала предметом дискуссии, хотя автор доклада специально на этом не останавливался. Было подчеркнуто, что «непроизводительность» (материальная) – недостаточный критерий для характеристики интеллектуального труда. Туччи (Венеция) остановился на роли медиков. Почетной или непочетной была их профессия? С одной стороны, они – представители интеллектуального труда, с другой – физического или «ручного» (хирурги), но в то же время непроизводительного (непродуктивного)[1412]. Этого вопроса коснулся и Де Мадалена[1413].

Джорджо Костоманья (Милан) в докладе «Нотарии и государственная администрация в Генуе в конце Средних веков» показал сложность и противоречивость юридического положения нотариев в Генуе XIV–XV вв., их участие в составлении документов и в коммунальном управлении, разделение на две категории – писцов и собственно нотариев, коллегиальную организацию, оплату труда (рассматриваемого как труд наемный) и, наконец, кризис нотариата – необходимость выбора между профессиональной деятельностью (писца, канцеляриста) и административной (чиновника префектуры)[1414].

Доклад Костаманьи вызвал широкие отклики у слушателей. Ш. Верлинден провел сравнение генуэзского нотариата с венецианским, напомнив, что в Венеции нотарии были часто священниками и продолжали исполнять эту функцию становясь нотариями. Он указал на сходство генуэзского нотариата с каталонским (Барселона) и отличие от кастильского[1415]. М. Кутюрье поставил вопрос о сеньориальном нотариате и практике аукциона, а также о судебном нотариате на низшем уровне (greffiers). Он обратил внимание на слабую изученность истории нотариата в деревне[1416]. Луццатти (Пиза) отметил наличие нотариальной курии в Пизе, где нотарий был официальным (государственным) писцом – scriba pubblico; зародившись в недрах церковной структуры, нотариат стал светским институтом[1417]. Костаманья признал весьма интересной мысль Луццатти о происхождении нотариев из церковной среды (хотя в его докладе данных на этот счет нет). Упоминание scriba pontifico имеется в одном из капитуляриев Карла Великого, подчеркнул он[1418].

Антоний Мончак (Варшава) в докладе «Разделение труда в процессе осуществления власти: Зарождение новой администрации» различает несколько систем центрального и местного управления, рассматривая подробнее других польско-литовскую, датскую, шведскую и английскую. Большое внимание автор уделяет практике «патроната» (отношения патрон – клиент), как бы продолжающей средневековые традиции сюзеренитета-вассалитета. Докладчик считает, что патронат характерен для многих административных систем разного происхождения, «от Шотландии до Литвы или Московии, и от Швеции до Сицилии». Кроме того, он изучает (на примере немецких городов) патрицианскую систему управления. Важное место в докладе занимает обозрение форм и способов подготовки кадров для государственной службы. Наиболее эффективной в этом плане представляется автору шведская система, введенная в XVII в. Густавом-Адольфом. Сопоставляются разные способы воспитания молодых администраторов: домашнее и университетское образование, заграничные поездки и усвоение иностранного опыта, учебная «практика» бесплатной службы в учреждении (последняя характерна для шведской системы). Автор подчеркивает, что не все дворяне были ленивы и предавались праздности. Имелись и энергичные деятели, труд которых по управлению может рассматриваться как разновидность интеллектуального труда. Шведская система открывала доступ к государственным должностям также выходцам из непривилегированных сословий[1419].

Во время дискуссии Туччи поставил вопрос о происхождении городских судей и советников[1420]. Мончак полагает, что советниками были чаще всего сыновья патрициев, судьями же становились представители не только патрициата, но и других слоев городского населения[1421].

Фриц Блайх (Регенсбург) в докладе «Верхненемецкий (= южнонемецкий) имперский город как работодатель (с XIII по XVIII в.)» показал разнообразие городских служб, обеспечивавших управление городом, его экономическое, социальное и культурное развитие. В докладе рассмотрены функции и оплата труда членов городского совета, нотариев, писцов, канцеляристов, архивариусов, юристов и судей, врачей и аптекарей, налоговых сборщиков, университетских профессоров и учителей городских школ, лиц, ответственных за городское строительство (Baumeister) и снабжение города зерном (Kornmeister), ремесленников-строителей и многих других. На примере г. Ротенбурга видно, что уже в начале XV в. городской совет давал работу 65 лицам примерно 35 профессий. Многие из них выполняли свои обязанности с помощью слуг, так что городская служба низшего и среднего уровней осуществлялась значительным по составу персоналом (не менее 100 человек).

Наиболее почетными и высокооплачиваемыми были должности городских советников, юристов и судей. Заметную роль в городе играли городской врач и аптекарь (аптеки являлись итальянским заимствованием). Развитие медицинской службы было связано с борьбой против церкви, вытеснение которой из сферы здравоохранения и общественного призрения способствовало также захвату церковных пригородных земель, занятых под больницы и приюты.

Автор отмечает резкий контраст между университетским и школьным образованием. Если в университетах сосредоточивались лучшие научные силы, то городские школы влачили жалкое существование, ибо «отцы города» не были заинтересованы в их развитии, давая своим детям хорошее домашнее образование.

Рост налогового аппарата вызывался увеличением числа косвенных поборов, распространением акцизных пошлин и т. п.

Автор коснулся также проблемы выхода городского купеческого капитала в сельскую округу и организации здесь рассеянной мануфактуры (Verlagssystem). Это явление наблюдается в XVI в. в таких городах, как Ульм, Ротенбург, Вайсенбург, Динкельсбюль и др. Таким способом развивалась городская текстильная, кожевенная, металлургическая промышленность – особенно в условиях сокращения рынков сбыта (захват турками Венгрии в 1540 г.), когда предприниматели стремились резко снизить себестоимость продукции (труд сельских рабочих был дешевле, чем городских).

Характеризуя городское строительство, докладчик затрагивает некоторые проблемы, прозвучавшие ранее в докладе У Дирльмайера (зимняя безработица строителей и т. п.)[1422].

По поводу доклада Блайха выступили Ф. Контамин (Франция) и В. Эндреи (Венгрия). Контамин заметил, что по сравнению с городами Германии и Италии французский королевский город в конце Средних веков был, вероятно, «недоадминистрирован», хотя в нем имелись и такие должности, которые Блайх не упоминает для немецких городов (например, «управитель башенных часов» – gouverneur de Thorloge)[1423]. Эндреи обратил внимание на недостаточный показ в докладе динамики развития немецких городов. В XIII в. они были маленькими, а затем все более увеличивались, в связи с чем менялся и расширялся круг городских проблем. Немецкую городскую администрацию Эндреи считает дорогостоящей[1424]. В ответ на это замечание докладчик подчеркнул, что у него нет примеров нехватки финансовых средств для оплаты городских должностей. Развивая положения своего доклада, автор говорил о прединдустриальных формах торговой политики имперских городов. Кроме того, он коснулся роли еврейских общин в жизни немецких городов[1425].

Элена Брамбилла (Милан) в докладе «Генеалогия знания: К истории правовых профессий в северной Италии (XIV–XVII вв.)» весьма подробно проанализировала разные системы подготовки юристов в крупных городских центрах северной Италии, формы профессиональной организации правоведов, их полномочия, социальное происхождение, тарифы оплаты труда, взаимоотношения с разными категориями населения и верховной властью (в частности – герцогской в Милане) и т. д. Речь тут идет не о судьях, а преимущественно о юрисконсультах, адвокатах, правоведах в широком смысле слова. Они выполняли роль толкователей законов и юридических казусов, выступали в качестве советников при рассмотрении апелляционных дел и т. п. Их голос имел, как правило, лишь совещательное значение. Обучение праву проводилось в университетах и коллегиях. Автор детально сравнивает коллегиальную и университетскую системы, различая при этом также болонскую и ломбардскую практику[1426].

Во время дискуссии Туччи заострил вопрос о роли патрицианского элемента в среде правоведов и судей[1427]. Брамбилла отметила, что в патрицианской Венеции в составе докторов права, судей и адвокатов был велик удельный вес патрициев, поэтому их профессиональная психология отличалась патрицианским характером (иная картина – в Падуе)[1428].

Энио Поледжи (Генуя) в докладе «Руководители работ и архитекторы в Генуе (XIII–XVIII вв.)» охарактеризовал специфику статуса и деятельности цеха строителей в Генуе. Членами этого цеха являлись не сами генуэзцы, а, так сказать, «иностранцы», т. е. приходцы из других мест Италии, преимущественно из Ломбардии. Цех состоял из представителей разных строительных специальностей (плотники, каменщики и др.), пользовался административной автономией и финансовыми привилегиями. По данным 1630 г., из 150 «мастеров», занятых в цехе, только ю% определялись в качестве «capi dbpera», т. е. руководителей работ. Автор говорит об особом монументальном стиле генуэзского строительства, отличном от флорентийского, венецианского и других, и называет имена знаменитых генуэзских зодчих[1429].