Земледельческие системы и их развитие

В Юго-Восточной Азии и Океании известны разные земледельческие системы — от простейших форм подсечно-огневого земледелия до интенсивных монокультурных ирригационных систем. Сейчас многие общества используют в разном сочетании и то и Другое. Эти хозяйственные модели и будут рассмотрены в данном разделе. Особого внимания заслуживает вопрос о заливном (в отличие от подсечно-огневого) рисоводстве, которое, по имеющимся данным, возникло в Юго-Восточной Азии относительно Недавно и отнюдь не было связано с ранним продвижением австронезийцев в Океанию. Изложение ведется в настоящем времени, но надо иметь в виду, что одни системы хотя и существуют, но претерпели значительные изменения, другие уже исчезли.

Семаи (сенои) внутренних областей Малаккского полуострова и ныне ухаживают за гигантским диким ямсом, клубни которого порой достигают двух метров в длину. Семаи собирают клубни и семена, причем некоторые семена, уроненные возле стоянки, прорастают [342, с. 47; 287]. Возвращаясь на старое место (семаи периодически меняют места стоянок), они часто находят заросли ямса. Хотя теперь эти люди занимаются разведением риса и проса, место ямса в их хозяйстве; возможно, отражает какую-то сторону их охотничье-собирательского прошлого. Охотники и собиратели андаманцы тоже собирают дикий ямс, у них даже существуют специальные ритуалы, призванные обеспечить его защиту в период роста. Теоретическое значение этого более двадцати лет назад подчеркнул ботаник А. Беркилл [185, с. 12]. Дикий ямс широко используется на севере Австралии, а в пустынях на западе континента обнаружены терочники, возраст которых — до 10 тыс. лет [564, с. 171]. В принципе такие находки могут указывать на раннее земледелие, хотя тот факт, что у этих народов оно так и не возникло, сводит на нет любую аналогию.

Наиболее широкое распространение в Юго-Восточной Азии и в Океании получило подсечно-огневое земледелие [484; 47; 1436; 278; 510; 1329; 144; 612], которое исследователи долго рассматривали как первичную универсальную систему, предшествовавшую развитию заливного рисоводства. Этот взгляд в целом правилен: он учитывает, что в простейшей форме подсечно-огневое земледелие может практиковаться только в пределах естественной поросли [645; 646]. Тропические леса образуют самовоспроизводящуюся закрытую систему: питательные вещества здесь не теряются в больших количествах, так как леса сами по себе задерживают выщелачивание и эрозию. Растения получают питание из почвы, развиваются и умирают, возвращая в почву то, что получили из нее. Поскольку влага в этом цикле отчасти теряется, деревья с длинными корнями могут добывать питание из более глубоких слоев, способствуя сохранению всеобщего равновесия.

Земледелец прежде всего расчищает определенный участок и сжигает на нем растительность, ибо многим культурным растениям требуется свет и они не могут выжить под пологом густого леса. Процесс горения высвобождает азот и серу, улетучивающиеся с дымом, а другие питательные вещества, особенно кальцин, остаются на поверхности в виде золы. При простейших методах земледелия растения просто втыкают в золу и верхний слой почвы. При этом землю даже не вскапывают.

Вторжение человека, конечно, нарушает естественный цикл, так как часть питательных веществ из почвы уходит с дымом, часть вымывается дождями, часть поглощается людьми. Через несколько лет урожаи падают, и участок забрасывается для восстановления естественного цикла. Этот процесс занимает много лет. Со временем может восстановиться лес, но при частой расчистке участка он зарастает травой, и земля становится бесплодной. Дж. Фримен, изучавший подсечно-огневое земледелие у ибанов Восточной Малайзии, показал опасность истощения почвы. Ибаны используют землю в основном для монокультурного разведения риса, причем залежи здесь достигают 15 лет [484]. Но ибаны, быстро растущее воинственное племя, часто дают земле слишком мало отдыха, в результате чего появляются пустоши и ощущается нехватка пищи. Обширные пустоши в Восточном Нагорье Папуа-Новой Гвинеи возникли, возможно, в результате такого же истощения почвы вследствие длительного использования, а может быть, и поджогов во время войн [50, с. 45–00; 153, с. 33].

При небольшой плотности населения и длительных периодах залежи система подсечно-огневого земледелия может и не нарушать естественного цикла. Как отметил К. Герц, «с экологической точки зрения наиболее характерная положительная особенность подсечно-огневого земледелия (заметно контрастирующая с заливным рисоводством) состоит в том, что оно вливается в первоначальную естественную экологическую систему и, если она подлинно адаптивна, не нарушает ее общую структуру, т. е. не создает и не поддерживает какую-то организованную по-новому систему, обладающую новой динамикой» [510, с. 16].

При подсечно-огневом земледелии, писал К. Герц, растения, получая питательные вещества из золы, мало зависят от плодородия почв. Зато определенную роль играет топография, так как сложившиеся почвы тропических равнин физически стабильны, а выщелачивание их минерального содержания вызывает образование глины. Молодые почвы склонов больше подходят для подсечно-огневого земледелия, ибо их постоянное, хотя и медленное, сползание вниз ведет к регулярной замене минерального состава верхнего слоя почвы [1436, с. 79–80, 86; 1474]. Поэтому цикл землепользования на склонах короче, чем на равнине. В речных долинах возникает еще проблема дренажа. Видимо, до того как человек начал контролировать разливы рек, что было связано с заливным рисоводством, многие долины крупных рек Юго-Восточной Азии были заселены очень редко [1329, с. 27].

Некоторые черты подсечно-огневого земледелия можно проиллюстрировать множеством примеров. На о-ве Миндоро, входящем в состав Филиппинского архипелага, в районах расселения хануноо, занимающихся подсечно-огневым земледелием, плотность населения составляет 25–35 человек на 1 кв. км [277]. В конце зимнего сухого сезона, выраженного здесь очень четко, люди выбирают участки размером примерно около 0,4 га (такой участок может прокормить трех человек). В девственных лесах обрубают ветви больших деревьев, строят изгороди и выжигают подлесок. В мае сажают маис (недавно интродуцированное растение), а в июне основную культуру — рис, который убирают в октябре— ноябре, получая урожай сам-30 — сам-40. В сентябре — октябре для маиса и батата, которые созревают в сухой сезон, расчищают дополнительные участки на успевших зарасти старых полях. Рядом с главными культурами выращивается много других второстепенных растений, в том числе бобовых, способствующих возвращению азота в почву. Севооборот длится 5–6 лет и часто завершается посадкой бананов. Затем обычно на 10 лет и более участок забрасывается и зарастает бамбуком.

Подсечно-огневое земледелие хануноо почти не изменяет поверхность земли; ныне этот тип земледелия широко распространен в горных районах Юго-Восточной Азии, Индонезии и Филиппин. Сходные системы (но без риса) известны во многих районах Меланезии, например у сиуаи Бугенвиля [1033]. Таро, составляющее почти 80 % пищи сиуаи, выращивается на участках площадью до 0,5 га, освобожденных от вторичной растительности. Эти участки расчищаются последовательно вверх по склону холма или в циклической последовательности в низменностях, урожай таро снимается регулярно до полного истощения земли. Сажают сиуаи и хлебное дерево, плодоносящее, конечно, дольше, чем огородные культуры. Вокруг земледельческих угодий сооружаются изгороди, чтобы уберечь посадки от свиней. Сиуаи забрасывают участки на 6 лет, чтобы дать земле отдохнуть, после чего снова расчищают для новых посевов.

В Юго-Восточной Азии и Океании системы, подобные описанной, были распространены довольно широко, но, разумеется, не повсеместно. На Новой Гвинее, Новой Каледонии, Фиджи, в Полинезии и Микронезии сложились интенсивные земледельческие системы: длительное использование полей сочеталось с короткими промежутками залежи. Это обусловило высокую плотность населения. В Нагорьях Новой Гвинеи наблюдается переход от простых подсечно-огневых систем, как в районе хребта Бисмарка, недавно описанных У. Кларком [260], к более интенсивным и продуктивным, при которых используются дренаж, вскапывание почвы (особенно пустошей), создание грядок и террас [259; 155; 152]. При наиболее сложных системах периоды возделывания земли и залежи могут быть почти равными. Интересно, что на Новой Гвинее такие системы встречаются в двух районах с высокой плотностью населения — на побережье оз. Паниаи и в долине р. Балием в индонезийской провинции Ириан-Джая, а также в долинах рек Ваги и Чимбу в Папуа-Новой Гвинее. В этих районах батат разводится на грядах, разделенных дренажными канавками. У озера Паниаи, в долинах Чимбу и Ваги эти канавки расположены в шахматном порядке, а в долине Балием — параллельными рядами. Землю, вынутую из канав во время их периодических чисток, вместе с выполотой травой насыпают поверх грядок, что также обогащает почву питательными веществами. На хорошо осушенных участках разводят батат, а таро могут выращивать в сырых канавах. В долине р. Чимбу участки размерами около 3–4 кв. м используются в течение нескольких лет при минимальном периоде залежи. Но потом, чтобы дать земле отдых, здесь обычно сажают казуарину, обеспечивающую почву перегноем и азотом [154].

Энга, обитающие в провинции Западное Нагорье Папуа-Новой Гвинеи, выработали иные методы разведения батата: они вскапывают землю и насыпают круглые холмики диаметром 4 м и высотой 60 см, которые оберегают растения от ночных заморозков. Э. Уоддел, изучавший райапу энга в долине р. Лаи, пишет, что таких холмиков может быть до 840 на 1 га; используются они постоянно, так как после сбора урожая в них всякий раз закапывают растительные отбросы [1415]. Видимо, это самая интенсивная система земледелия на Новой Гвинее. В районах ее распространения плотность населения достигает 100 человек на 1 кв. км.

Дж. Голсон и его коллеги, обследовавшие район горы Хаген, утверждают, что в Нагорьях Новой Гвинеи интенсивная культивация с дренажированием почвы началась по крайней мере 4 тыс. лет до н. э. Иными словами, эти интенсивные системы стали развиваться не с появлением батата; вполне возможно, что они первоначально связывались с выращиванием таро. Почему они возникли в отдельных районах Нагорий? Большинство специалистов, стремясь найти ответ на этот интригующий вопрос, обращаются к довольно четкой гипотезе, разработанной экономистом Э. Бусерюп в 1965 г. [144; 155, с. 92; 1415], хотя существуют и иные точки зрения (см., например, [294]). В соответствии с этой гипотезой, рост населения вынуждает общество интенсифицировать методы земледелия. При интенсификации земледелия, например при сокращении периода залежи или при переходе к ирригации, люди поначалу настолько увеличивают вложение труда, что реальное количество пищи, полученное за час работы, уменьшается. Совершенно очевидно, что изменения такого рода, пока они не станут необходимостью, будут непопулярны; это объясняет, почему простейшее подсечно-огневое земледелие с его высоким выходом продукции оказывается в тропиках таким стабильным и долговременным. Технологические новшества типа плуга, очевидно, способны изменить ситуацию, но для обществ, рассматриваемых в этой книге, такое развитие в целом было недоступно. Поэтому, считает Э. Бусерюп, плотность населения является ключевой независимой переменной, и, если люди при увеличении плотности населения хотят сохранить снабжение нищей на прежнем уровне, не расширяя свою территорию и не Мигрируя, они должны интенсифицировать земледелие. Если же население может мигрировать, как было на Калимантане, интенсификация, конечно, не является необходимой.

Эта гипотеза кажется вполне приемлемой для объяснения ситуации в Нагорьях Новой Гвинеи. Там, где земледелие ведется Интенсивными методами, довольно высокая плотность населения.

Э. Бусерюп резко полемизирует с теми, кто считает, что интенсивная культивация обусловлена природными условиями и не зависит от плотности населения. Э. Бусерюп не пытается выяснять причины первичного роста населения. Возможно, ими были такие специфические факторы, как иммиграция, война, экологические трудности или даже отсутствие эффективного контроля за рождаемостью. Мы, вероятно, никогда не узнаем, какой фактор в каждом из случаев доисторической интенсификации был решающим.

На Новой Гвинее интенсивная культивация отмечается не только в горах, но и кое-где на побережье. Например, папуасы кимам, обитающие на о-ве Колепом (юго-западная часть провинции Ириан-Джая), где природные условия неблагоприятны для жизни человека (обилие болот), устраивают искусственные огороды, укладывая слоями тростник, глину и траву. Гряды для ямса и батата, приподнятые над водой выше, чем для таро, часто обновляются: в них в качестве удобрения добавляют гниющие органические остатки. На отдельных насыпях, где стоят жилые дома, обычно выращиваются кокосы, саговые пальмы и бананы. В целом эта система способна обеспечить существование 70 человек, но сильные наводнения, происходящие примерно раз в семь лет, уничтожают искусственные огороды [1207]. На юге Ириан-Джая, на заболоченном побережье, живут папуасы маринд-аним, которые также делают высокие гряды, окруженные дренажными канавами. В течение одного сезона они выращивают на них ямс и таро, а потом сажают бананы, арековые и саговые пальмы. Однако маринд-аним не только земледельцы; во время сухого сезона они переходят во внутренние саванны, где сооружают временные стоянки и охотятся на валлаби, оленей, казуаров и других животных [47, с. 16–17]. У абелам, населяющих долину р. Сепик, принят другой способ выращивания ямса: для каждого клубня они роют яму до 3 м глубиной и наполняют ее почвой, взятой с поверхности.

На о-вах Палау, Марианских островах, в отдельных районах Восточной Меланезии и на ряде полинезийских вулканических островов интенсификация земледелия принимает форму поливного разведения таро [311]. Техника культивации в ямах, о которой говорилось выше, практикуется на многих атоллах, особенно в Микронезии. В целом подсечное земледелие на востоке Океании играет меньшую роль, чем на западе, в том же направлении уменьшаются размеры островов. С этим фактором, возможно, как-то связано то, что на островах Восточной Полинезии в прошлом была высокая плотность населения, в большой степени зависевшего от интенсивной культивации таро и использования плодов деревьев, особенно кокосовой пальмы, хлебного дерева, бананов и пандануса. Подсечное земледелие, преобладавшее на некоторых вулканических островах Микронезии и Полинезии, совершенно не подходило к условиям атоллов.

Наиболее четкие данные о традиционном поливном разведении таро получены на Новой Каледонии. Здесь вдоль крутых склонов строились контурные террасы, вдоль речных русл — ступенчатые, а на болотах возводились гряды, в которых растения росли в ямках, вырытых до уровня воды [46]. Ямс сажали на осушенных серповидных холмиках высотой до 1,5 м, иногда обложенных камнем. Поливное выращивание таро известно также на Соломоновых островах, на Новых Гебридах и Фиджи. Судя по последним работам Л. Граубе, на о-ве Анейтьюм (Новые Гебриды) крупные ирригационные системы существовали по меньшей мере в течение последних 2 тыс. лет [622][76]. Недавние раскопки в долине р. Макаху на Оаху (Гавайские острова) показали, что террасное земледелие было известно, здесь уже в XIV в. н. э., а заливное таро было, очевидно, главной основой мощных вождеств, возникших на Гавайях до появления европейцев.

Б. Эллен описал две земледельческие террасы на о-ве Мангаиа (о-ва Кука), а я недавно изучил ступенчатые террасы на о-ве Раротонга, входящем в эту же островную группу [11; 98].

Террасирование (в отличие от посадок на болотах) в основном характерно для районов с сезонными колебаниями осадков (Новая Каледония и многие полинезийские острова). Там, где уровень осадков высок круглый год, например на Самоа, архипелаге Бисмарка и на севере Соломоновых островов, этот вид земледелия отсутствует, так как здесь хватает дождевой влаги для выращивания таро без искусственного полива. Неизвестно, занимались поливным выращиванием таро самые ранние поселенцы в Восточной Меланезии и Полинезии или нет, но широкое распространение этой техники говорит о ее древности.

В Полинезии, бедной флорой и фауной, выживание доисторических обществ зависело в значительной степени от морских ресурсов и интродуцированных растений [49]. Распространение последних в большинстве случаев происходило беспорядочно; например, на Мангареве до появления здесь европейцев кокосовых пальм, очевидно, не было; на Рапе не росло хлебное дерево, а кокосовые пальмы росли плохо; на о-ве Пасхи не было ни хлебного дерева, ни кокосовых пальм; на Новой Зеландии из-за более холодного климата культурная флора была еще беднее. В Полинезии в отличие от Меланезии ямс по значению уступал таро, но хлебное дерево было очень важным источником питания, в частности на Маркизах и о-вах Общества. На некоторых атоллах единственными бесспорно установленными культурными растениями были кокосовая пальма и панданус; эти атоллы резко контрастировали с высокими вулканическими островами вроде Таити с их пышной растительностью.

У человека, знакомящегося с ранними описаниями некоторых наиболее плодородных островов Полинезии, может сложиться впечатление, что это райские уголки. Кстати, такими их изображают и в современных туристических проспектах. В качестве Примера возьмем описание о-ва Раротонга, сделанное в 20-х годах XIX в. миссионером Дж. Уильямсом. Подобно Таити, Раротонга образован высокими горами, окруженными узкой, но плодородной прибрежной равниной. «Первое, что бросается в глаза, — пишет Уильямс, — это ряды величественных каштанов, протянувшихся от подножия гор до моря; расстояние между рядами — до полумили. Эти промежутки разделены на небольшие участки, здесь в ямах глубиной до четырех футов сажают таро. Почву в случае надобности орошают. Размеры участков — примерно пол-акра. Вокруг них возведены насыпи, сверху оставлены площадки шириной 6–8 футов. В нижней части насыпи выращивают таро, на скошенных склонах — капе, или гигантское таро (Alocasia macrorrhiza), а наверху на равных интервалах сажают невысокие прекрасные хлебные деревья… Остров опоясывает хорошая дорога, которую туземцы называют ара медуа, или дорога предков, обсаженная бананами» [1458, с. 206–207].

На таких небольших, но плодородных полинезийских островах увеличение плотности населения, видимо, также способствовало интенсификации земледелия. Следует, разумеется, иметь в виду, что и растения, и уход за ними на разных островах были различны, что определялось как культурными, так и экологическими факторами.