«Прошу дать мне отпуск»
Ленин и Троцкий победили в Гражданской войне, но какой ценой!
Гражданская война была тотальной, считает академик Юрий Поляков, потому что вне войны не остался ни один район, ни один город, она втянула в мясорубку все население и привела к огромным потерям и разрушению экономики. Озлобление и ожесточение людей сделали войну особенно кровавой. Даже приказывать убивать не было нужды. Убивали по собственному желанию.
Данные о количестве погибших в Гражданскую войну очень разнятся. По мнению историков, которые специально занимаются этой темой, погибло четыре с лишним миллиона человек.
Общие потери РККА в 1918–1922 годах составили около миллиона человек, примерно столько же потеряла Белая армия.
Еще минимум два миллиона бежали из Советской России — это цифра получателей так называемых нансеновских паспортов. Известный исследователь Арктики норвежец Фритьоф Нансен, верховный комиссар Лиги Наций по делам беженцев, выдавал людям, оставшимся без родины и документов, удостоверения личности…
Социолог Питирим Сорокин так писал о последствиях революции и Гражданской войны:
«Мирная жизнь тормозит акты насилия, убийства, зверства, лжи, грабежа, обмана, подкупа и разрушения. Война и революция, напротив, требуют их, прививают эти рефлексы, благоприятствуют им всячески… Война и революция требуют беспрекословного повиновения (в противовес творчеству, праву и т. п.), душат личную инициативу, личную свободу… отрывают и отучают от мирного труда… Следствием войны и революции является «оголение» человека от всякого культурного поведения. С него спадает тонкая пленка подлинно человеческих форм поведения, которые представляют нарост над рефлексами и актами чисто животными».
Первая мировая и Гражданская войны разорили страну. Ленин желал скорее сократить военные расходы.
18 марта 1921 года Реввоенсовет запросил 4,6 миллиона пудов импортного угля для Балтийского флота. В тот же день это обсуждалось на заседании Совета Труда и Обороны. Ленин написал свое мнение: «Я против выдачи 4,6 миллиона тонн угля на флот».
21 марта Владимир Ильич писал Троцкому:
«Не «прикрыть» ли нам на год флот совсем? К чему он? А уголь отдать железным дорогам или текстильным фабрикам, чтобы дать мужикам ткань? По-моему, надо бы здесь пойти на решительные меры. Пусть флот пострадает. А сов- власть выиграет».
Троцкий с ним не согласился и настоял на своем. 6 апреля Совет Труда и Обороны принял окончательное решение: «Принять к сведению сообщение т. Лядова о достигнутом соглашении по вопросу о дополнительной закупке за границей и предоставлении Балтфлоту 4 600 000 пудов угля».
11 декабря 1920 года был издан первый приказ о демобилизации. К концу 1920 года в Красной армии насчитывалось пять с половиной миллионов человек.
Но как шла демобилизация!
5 апреля 1921 года Ленин писал Зиновьеву, что он прикинул: при нынешних темпах демобилизации (двести тысяч человек в месяц) сокращение армии затянется на полтора года:
«Явно невозможная вещь.
Вся суть в том, что военная бюрократия желает сделать «по-хорошему»: вези на железных дорогах!
А на железных дорогах и два года провозят.
«Пока» давай одежу, обувь, хлеб.
Надо в корне изменить: перестать давать что бы то ни было.
Ни хлеба, ни одежи, ни обуви.
Сказать красноармейцу: либо уходи сейчас пешком «без ничего». Либо жди год на 1/8 фунта (хлеба. — Авт.) и без одежи, без обуви.
Тогда он уйдет сам и пешком».
Жестокое отношение к бывшим красноармейцам никого не смутило. На следующий день члены политбюро поддержали вождя:
«Признать необходимым радикально изменить быстроту демобилизации. Для этого: не вести демобилизуемых по железным дорогам, а отпускать пешим хождением…
Отменить правила и постановления о снабжении демобилизуемых одеждой, обувью и прочим.
Задачей поставить, чтобы армия была доведена к осени до одного миллиона…»
8 апреля политбюро вновь рассмотрело этот вопрос и поручило заместителю председателя Реввоенсовета Склянскому организовать исполнение партийного решения. Там были еще два пункта:
«Поручить т. Склянскому разработать также вопрос о возможности омоложения армии, т. е. привлечения 18-летних…
Обсудить вопрос о том, как обеспечить состав армии преимущественно из населения неземледельческих губерний (мотив — неразрушение сельского хозяйства)…»
12 апреля Склянский доложил политбюро о принимаемых мерах. Политбюро поручило ему внести предложения в Совет Труда и Обороны. 13 апреля СТО принял решение о сокращении армии, о демобилизации военнослужащих 1892–1896 годов рождения и о сохранении обмундирования за красноармейцами, уволенными в бессрочный отпуск.
К октябрю 1922 года армия сократилась до восьмисот тысяч. Но и эта цифра оказалась слишком большой, поэтому к 1 октября 1924 года решили сократить еще на двести с лишним тысяч.
Из войны Лев Троцкий вышел в ореоле победителя. Он создал армию, он разгромил контрреволюцию и обеспечил безопасность страны.
Всю войну он провел на фронтах. Его поезд стремительно перемещался по стране — Троцкий отправлялся туда, где революции грозила опасность. Никто не мог отказать ему в смелости и решительности.
Член Реввоенсовета Республики Семен Иванович Аралов ездил с Троцким на его поезде и рассказывал корреспонденту газеты «Известия» (беседа с ним была опубликована 23 февраля 1919 года):
«Очень большую роль в создании Красной Армии сыграл Троцкий своими объездами фронта, налаживанием связи центра с местами, указаниями центру на слабые места фронта. Где бы ни появлялся тов. Троцкий, положение немедленно изменялось к лучшему, и нередки были случаи, когда благодаря его присутствию мы переходили от поражений к победам. Много посодействовал тов. Троцкий устойчивости нашей армии, ее революционности, ее живой и тесной связи с рабоче-крестьянскими массами».
Семен Аралов служил в армии с 1914 года, стал штабс-капитаном, был награжден орденами, последняя должность в царской армии — старший адъютант штаба 174-й пехотной дивизии. Он стал начальником сначала оперативного отдела, а потом и оперативного управления наркомвоена, то есть фактически руководил повседневной деятельностью фронтов…
Вот каким Троцкий запомнился британскому дипломату Роберту Брюсу Локкарту:
«Я имел случай убедиться в физической смелости Троцкого. Я разговаривал с ним в военном комиссариате на площади позади храма Спасителя. Вдруг в комнату влетел его помощник в состоянии совершенной паники. Снаружи собралась огромная толпа вооруженных матросов. Им не платили жалованья, или оно было недостаточно. Они желали видеть Троцкого. Если он не выйдет, они разнесут дом.
Троцкий тотчас же вскочил со сверкающими глазами и вышел на площадь. Он не сделал попытки уговорить матросов. Он обрушился на них с яростной руганью. Это были псы, недостойные флота, который сыграл такую славную роль в революции. Он рассмотрит их жалобы. Если они справедливы, они будут удовлетворены. Если нет, он заклеймит их как предателей революции. Они должны вернуться в казармы, или он отберет у них оружие и лишит их прав. Матросы поплелись обратно, как побитые дворняжки, а Троцкий вернулся ко мне продолжать прерванный разговор…
Он производит удивительно сильное впечатление, пока он сохраняет самообладание. У него прекрасная свободная речь, и слова льются потоком, который кажется неиссякаемым.
Это был человек действия… Он разбивал своих оппонентов с решимостью и явным удовольствием. Он вызывал необыкновенный энтузиазм.
Май 1918 года начался внушительным парадом Красной Армии на Красной площади. Троцкий принимал парад в присутствии дипломатических представителей… В этих плохо одетых, неорганизованных людях, которые маршировали мимо него, была несомненная живая сила. На меня это произвело сильное впечатление».
Эту способность Троцкого справляться с толпой высоко ценил Ленин. Когда в Саратове восстала Уральская дивизия, Ленин и Свердлов попросили Троцкого немедленно отправиться туда, «ибо Ваше появление на фронте производит действие на солдат и на всю армию».
Троцкому нравилась созданная им военная машина, ему импонировала свойственная профессиональным военным дисциплина и четкость. Американец Арманд Хаммер через несколько десятилетий вспоминал, как он попал на прием к наркому Троцкому. Военное ведомство разительно отличалось от всех остальных советских учреждений: скучающие сотрудники не курили в коридорах, все были заняты своим делом, царили чистота и порядок — ни окурков на полу, ни грязных стаканов на заваленных бумагами столах.
Хаммера пригласили к четырем часам дня. Без трех минут четыре секретарь наркомвоенмора сказал:
— Товарищ Троцкий ждет вас, следуйте, пожалуйста, за мной.
Художнику Юрию Анненкову предложили написать потрет Троцкого для выставки, посвященной пятилетию Красной армии. Он подробно описал, как познакомился с наркомом по военным и морским делам:
«В здании Реввоенсовета, на Знаменке, поднявшись на второй этаж и пройдя по ряду коридоров с расставленными у дверей молодцеватыми подтянутыми часовыми, проверявшими пропуска с неумолимым бесстрастным видом, я очутился в приемной Троцкого.
Огромный высокий зал был наполнен полумраком и тишиной. Тяжелые шторы скрывали морозный свет зимнего дня. На стенах висели карты Советского Союза и его отдельных областей, испещренные красными линиями. За столом, у стены, сидели четверо военных. Зеленый стеклянный абажур, склоненный над столом, распространял по комнате сумеречный уют и деловитость.
Как только я вошел в комнату, все четверо немедленно встали, и один из них, красивый и щеголеватый дежурный адъютант, поспешно подошел ко мне по малиновому ковру.
— Художник Анненков? — спросил он.
— Да, — ответил я, едва удержавшись, чтобы не сказать «так точно».
— Лев Давидович вас сейчас примет.
Щеголеватый адъютант снял телефонную трубку и через несколько секунд снова обратился ко мне:
— Можете пройти в кабинет.
Он проводил меня до двери и, слегка приоткрыв ее, вполголоса прибавил:
— Налево, к окну…
Троцкий был хорошего роста, коренаст, плечист и прекрасно сложен. Его глаза, сквозь стекла пенсне, блестели энергией. Он встретил меня любезно, почти дружественно…
Троцкий был интеллигентом в подлинном смысле этого слова. Он интересовался и был всегда в курсе художественной и литературной жизни не только в России, но в мировом масштабе. В этом отношении он являлся редким исключением среди «вождей революции»…
Культурный уровень большинства советских властителей был не высок. Это были очень способные захватчики, одни с идеологическим уклоном, другие — как Сталин — с практической «неуклонностью». Несовместимость интеллигентов с захватчиками обнаружилась уже в первые годы революции. Объединение и совместные действия этих столь разнородных элементов были только результатом случайного совпадения: рано или поздно они должны были оказаться противниками. И как всегда в такой борьбе, интеллигенции было предназначено потерпеть поражение.
Если из междоусобной гражданской войны с прежним режимом Троцкий вышел победителем, то лишь потому, что это была война за идейную, идеологическую победу. Но когда наступила борьба за практическую демагогию, он, как интеллигент, неминуемо должен был проиграть».
Знакомство с Троцким оказалось для Анненкова крайне полезным. Однажды он забыл ключ от квартиры и полез в окно — он жил на первом этаже. Едва он стал карабкаться на подоконник, как появились два милиционера и потребовали объяснений.
«Рассказ о забытом ключе их не убедил.
— По ночам через окна порядочные не лазают! Предъявить документы!
Голос милиционера был неумолим. Ни «личной карточки», ни иных документов у меня с собой не оказалось, но в бумажнике нашлась моя фотография с Троцким. Я показал ее милиционерам. Они сразу же узнали «любимого вождя», и, возвращая мне карточку, один из них сказал изменившимся голосом:
— Ладно, лезьте!
— Молчи! — прервал его другой милиционер и, повернувшись ко мне, произнес: — Мы приносим вам, уважаемый товарищ, наши извинения. Вы видели, как советская милиция бдительна.
Подтолкнув меня на подоконник и откозыряв, они твердым шагом удалились в бесфонарную ночную тьму тогдашней Москвы».
Армейские проблемы все меньше интересовали Троцкого. Он провел демобилизацию и думал о том, как использовать вооруженные силы в восстановлении экономики.
В 1920–1922 годах существовали трудовые армии — формирования Красной армии, которые использовались в народном хозяйстве. Они в военном отношении подчинялись Реввоенсовету, в хозяйственном отношении — Совету рабочей и крестьянской обороны (с апреля 1920 года — Совету Труда и Обороны).
Ленин вообще считал, что армия должна способствовать развитию сельского хозяйства, особенно путем разведения мелких животных — свиней, кроликов. Но 30 декабря 1921 года Совет Труда и Обороны распорядился расформировать трудармии — в связи с введением нэпа.
Лев Давидович был бесспорно вторым человеком в стране, и в советских учреждениях висели только два портрета — Ленина и Троцкого.
Тогдашний сотрудник Коминтерна Виктор Серж (настоящее имя Виктор Львович Кибальчич, он из семьи известных революционеров) писал о председателе Реввоенсовета:
«В сорок один год — на вершине власти, популярности и славы, трибун Петрограда во время двух революций, создатель Красной Армии, которую он, по словам Ленина, буквально «вытащил из небытия», внесший непосредственный вклад в победу во многих решающих битвах, признанный организатор победы в гражданской войне…»
В те годы даже школьные тетрадки выпускались с портретом Троцкого и цитатой, взятой из одной из его речей: «Грызите молодыми зубами гранит науки».
«В годы войны в моих руках сосредоточивалась власть, которую практически можно назвать беспредельной, — не без удовольствия вспоминал потом Троцкий. — В моем поезде заседал революционный трибунал, фронты были мне подчинены, тылы были подчинены фронтам, а в известные периоды почти вся не захваченная белыми территория республики представляла собой тылы и укрепленные районы».
Ленин доверял ему полностью. Летом 1919 года Ленин сделал фантастический для такого хладнокровного человека жест. Он взял бланк председателя Совета Народных Комиссаров и написал на нем:
«Товарищи!
Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело.
В. Ульянов-Ленин».
Ленин добавил:
— Я вам даю такой бланк и могу дать их вам сколько угодно, потому что я ваши решения заранее одобряю. Вы можете написать на этом бланке любое решение, и оно уже утверждено моей подписью.
Эту поразительную записку Ленина Троцкий после смерти Владимира Ильича, в 1925 году, сдал в Институт Ленина. Так что этот пример невиданного доверия Ленина к Троцкому — не вымысел.
В последние годы открылись не только записки, но и целые речи, произнесенные Лениным в поддержку и защиту Троцкого от критических нападок товарищей по партии. Он считал военное ведомство образцовым. Но эти документы долгое время оставались секретными, при Сталине — и после него — ничего хорошего о Троцком сказано быть не могло.
Об отношении Ленина к Троцкому лучше всего говорят слова самого Ленина, записанные Горьким:
— А вот указали бы другого человека, который способен в год организовать почти образцовую армию, да еще завоевать уважение военных специалистов. У нас такой человек есть… Да, да, я знаю. Там что-то врут о моих отношениях к нему. Врут много, и, кажется, особенно много обо мне и Троцком.
Троцкий, отдавая должное талантам Ленина, мысленно ставил себя рядом с вождем русской революции. Похоже, он заблуждался. Природа щедро его одарила, но к Ленину была более благосклонна.
«Мне кажется, что Троцкий несравненно более ортодоксален, чем Ленин, — писал проницательный Луначарский. — Троцкий всегда руководствовался, можно сказать, буквою революционного марксизма. Ленин чувствует себя творцом и хозяином в области политической мысли и очень часто давал совершенно новые лозунги, которые нас всех ошарашивали, которые казались нам дикостью и которые потом давали богатейшие результаты. Троцкий такою смелостью мысли не отличался…
Ленин в то же время гораздо больше оппортунист в самом глубоком смысле слова. Я говорю о том чувстве действительности, которая заставляет порою менять тактику, о той огромной чуткости к запросу времени, которая побуждает Ленина то заострять оба лезвия своего меча, то вложить его в ножны.
Троцкий менее способен на это. Троцкий прокладывает свой революционный путь прямолинейно…
Он чаще способен ошибаться, не обладая почти непогрешимым инстинктом Ленина, и, будучи человеком вспыльчивым и по темпераменту своему холериком, он способен, конечно хотя бы и временно, быть ослепленным своей страстью, между тем как Ленин, ровный и всегда владеющий собою, вряд ли может хотя когда-нибудь впасть в раздражение.
Не надо думать, однако, что второй великий вождь русской революции во всем уступает своему коллеге: есть стороны, в которых Троцкий бесспорно превосходит его: он более блестящ, он более ярок, он более подвижен.
Ленин как нельзя более приспособлен к тому, чтобы, сидя на председательском кресле Совнаркома, гениально руководить мировой революцией, но, конечно, не мог бы справиться с титанической задачей, которую взвалил на свои плечи Троцкий, с этими молниеносными переездами с места на место, этими горячечными речами, этими фанфарами тут же отдаваемых распоряжений, этой ролью постоянного электризатора то в том, то в другом месте ослабевающей армии. Нет человека, который мог бы заменить в этом отношении Троцкого».
В качестве создателя армии Лев Давидович был на месте — тут-то и пригодились его бешеная энергия, природные способности к организаторской деятельности, интеллект, мужество, решительность и жестокость. Всю войну Троцкий железной рукой держал армию. Когда война окончилась, он остался без дела.
После войны жизнь вообще изменилась. Леонид Красин с гордостью писал жене: «Москва внешне упорядочилась. В некоторые часы уличное движение настолько интенсивно, что почти нельзя в автомобиле по улицам проехать».
Создается такое ощущение, что Троцкому стало скучно. Напряжение борьбы спало, и его охватила какая-то апатия. Обычная повседневная работа или аппаратное интриганство — это было не для него. Пошли разговоры о том, что он болен.
Летом 1921 года Горький озабоченно сказал писателю Константину Федину:
— Троцкий жестоко болен. Он на границе смерти. У него сердце.
Лев Давидович не знал, чем заняться. Пристрастился к охоте, положив начало этому повальному увлечению советских руководителей. 10 октября 1921 года появился приказ Реввоенсовета о создании Центральной комиссии охоты и рыболовства при Штабе РККА, а в округах — окружных комиссий для руководства охотничьим спортом и рыболовством в войсках. Председателем центральной комиссии стал бывший генерал-майор Александр Александрович Самойло, который преподавал в Военной академии РККА.
В 1921 году при PBС Республики была образована Центральная комиссия помощи голодающим. В первую очередь этим занимался Московский военный округ во главе с Николаем Мураловым. Красноармейцы отчисляли деньги из своей зарплаты, отдавали продукты. Особенно заботились о детях в голодающих районах, брали на себя обеспечение детских домов-приютов.
Ленин тоже искал Троцкому занятие. 16 июля 1921-го Ленин предложил назначить его наркомом продовольствия Украины, где был голод. Троцкий не захотел. Ленин велел отменить постановление политбюро. В конце июля решили другое:
«Т. Троцкий вправе взять (в расстоянии не слишком далеком от Москвы, чтобы не отрываться от работы в центре) один или несколько находящихся в владении Военного ведомства совхозов; к этим совхозам в виде опыта применяется закон о расширении финансовой и материальной самостоятельности крупных предприятий; эти совхозы берут в аренду окрестные промышленные предприятия в целях соединения земледелия с промышленностью и создания хозяйственного целого с особой задачей проверки снизу правильности и целесообразности наших декретов, анализа условий найма и применения невоенной рабочей силы…»
Ленин предлагал Льву Давидовичу пост своего заместителя в правительстве. Троцкий вновь отказался. Ему не хотелось быть заместителем. На посту председателя Реввоенсовета он привык к полной самостоятельности. Но война окончилась, и другой такой должности не было.
В конце января 1922 года Троцкий написал заявление в политбюро:
«Я не хотел просить отпуска до февраля — марта, хотя за последние полтора-два месяца бессонница и невралгия головы сильно меня парализует.
Отчасти я предполагал провести месяц на положении полуотдыха. Но сейчас я вынужден просить о немедленном отпуске. Производительность моей работы минимальна, как по причине нездоровья, так и по причине «клочкообразного» характера самой работы: множество разрозненных поручений, отнимающих время главным образом на переход от одного к другому, причем по глубочайшему моему внутреннему убеждению почти каждое из этих поручений Политбюро или Оргбюро могло бы быть выполнено легче и лучше тем, кому этим ведать надлежит.
Помимо физического расходования времени я психически не выношу этого режима, как не выношу окурков на лестнице.
Из-за этого непрерывного и, по-моему, бессмысленного расхищения моего рабочего времени я нахожусь в состоянии постоянной неуверенности и тревоги, что совершенно парализует мою работоспособность.
Прошу Политбюро дать мне месячный отпуск».
Отпуск ему дали, но с условием, что он сохранит контроль за военными делами и Гохраном, а заодно напишет брошюру «Между империализмом и революцией. Основные вопросы революции на частном примере Грузии».
Освободившись от военных забот, Троцкий занялся внутриполитическими делами. Он сразу обратил внимание на то, что всевластие партийного аппарата приобретает опасный характер.
10 марта 1922 года Троцкий написал всем членам политбюро: «Без освобождения партии, как партии, от функции непосредственного управления и заведования нельзя очистить партию от бюрократизма, а хозяйство от распущенности. Это основной вопрос. Такая «политика», когда на заседаниях губкома мимоходом решаются вопросы о посевной кампании губернии, о сдаче или несдаче в аренду завода, является пагубной…
Партия твердо устанавливает, что можно и чего нельзя. Но партия не руководит коммерческими операциями, ибо не способна на это. Партия не воспитывает для хозяйственной деятельности, и в частности для коммерческой, ибо не способна для этого. Партия имеет в своих руках власть, но она управляет только через правильно действующий государственный аппарат…»
Но обращение Троцкого вызвало с трудом скрываемую иронию. Он наивно взывал к людям, которые как раз делали ставку на диктатуру партии и опирались на бюрократический аппарат.
На октябрьском (1927 года) пленуме Сталин пренебрежительно говорил:
— Троцкий утверждает, что в миллионной партии, в ВКП(б), можно «захватить» власть… Почему же в таком случае Троцкому не удалось «захватить» власть в партии? Чем это объяснить? Разве товарищ Троцкий более глуп или менее умен, чем Бухарин или Сталин? Разве он менее крупный оратор, чем нынешние лидеры нашей партии? Не вернее ли будет сказать, что как оратор Троцкий стоит выше многих нынешних лидеров нашей партии? Чем объяснить в таком случае, что Троцкий, несмотря на его ораторское искусство, несмотря на его волю к руководству, несмотря на его способности, оказался отброшенным прочь от руководства великой партией, называемой ВКП(б)?..
Ответ мы теперь знаем: в борьбе за власть Троцкий во всем уступал Сталину.
Анастас Иванович Микоян рассказал в мемуарах, как в январе 1922 года его, секретаря Нижегородского губкома, вызвали в Москву. Сталин пригласил его к себе домой в Кремль. Он занимал две комнаты в здании, на месте которого позже построили Дворец съездов. Речь шла о подготовке к XI съезду партии.
Сталин втолковывал Микояну: «Главная опасность может идти от Троцкого и его сторонников. Пока они ведут себя тихо. Но от Троцкого можно всего ожидать… Если в ЦК будет избрано относительно много бывших троцкистов, то это представит опасность для дальнейшей работы ЦК».
— Поэтому, — сказал Сталин, — мы озабочены тем, какие делегаты приедут на предстоящий съезд и много ли среди них будет троцкистов. В этом отношении нас беспокоит Сибирь. Там еще довольно много троцкистов, они пользуются определенным доверием и влиянием в своих организациях, и поэтому есть опасность, что многие из них окажутся в числе избранных делегатов съезда.
Сталин от имени Ленина поручил Микояну поехать в Сибирь и сделать все, чтобы поменьше сторонников Троцкого получили мандаты на съезд. Анастас Иванович выполнил поручение, вошел в число ближайших сотрудников Сталина и сохранил себе жизнь.