Над короной сгущаются тучи

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Над короной сгущаются тучи

В 1354 г., то есть через 38 лет после смерти ребенка, представленного придворной знати, в Париже некий Кола де Риенцо, сенатор города Рима, призвал к себе одного итальянца по имени Джаннино Бальони и сообщил ему следующее.

Новорожденному Иоанну Посмертному, первому Иоанну в династии, избрали в кормилицы супругу человека по имени Гуччо Бальони, француженку по имени Мари де Крессэ, так как эта женщина сама родила мальчика за один или два дня до появления на свет Иоанна I.

Иоанн I был рожден в больших муках, причинив немало страданий королеве Клеменции Венгерской, вдове Людовика X Сварливого. Ребенок был хрупкого телосложения, а конвульсии у таких детей — не редкость, тем более что его наследственность по отцовской линии была особенно тяжелой. И вот перед церемонией представления ребенка знатным баронам Франции Гуго де Бувилль, выполнявший миссию «попечителя чрева» королевы Клеменции, желая показать вышеупомянутым баронам ребенка крепкого телосложения (что сразу положило бы конец проискам, интригам и вероломным замыслам), решил подменить юного короля Иоанна I маленьким Джаннино, сыном Мари де Крессэ и Гуччо Бальони. Он-то и был убит Маго д’Артуа.

В ужасе от таких непредвиденных последствий своей вполне невинной затеи, Гуго де Бувилль сделал все, чтобы добиться от несчастных родителей убитого ребенка обещания хранить полное молчание, пригрозив им самой страшной карой, если дело получит огласку. Француженка Мари де Крессэ и итальянец Гуччо Бальони жили в такие времена, когда и во Франции и в Италии пытки, убийства или тайное заточение в каком-нибудь подземном каземате были в порядке вещей и не представляли ни малейшей сложности для сильных мира сего. Супруги подчинились требованию хранить тайну и, подавив скорбь, для надежности поспешили покинуть Францию.

Мари де Крессэ была верна данной ею клятве вплоть до смертного часа, так как расстояние между Парижем и Римом отнюдь не явилось бы препятствием для наемного исполнителя воли одного из сменившихся на троне после убийства ее сына королей Франции. Но, умирая, Мари де Крессэ сочла своим христианским долгом освободиться от данной клятвы в предсмертной исповеди, более того, она письменно изложила драматические события прошлого и вручила написанное тому самому проезжему священнику, который ее исповедовал. Все эти сведения римский сенатор Кола де Риенцо и сообщил Джаннино Бальони, узнавшему, таким образом, в свои 40 лет, что он является законным королем Франции.

Конечно же, Джаннино Бальони не смог держать язык за зубами, и через несколько дней Кола де Риенцо был таинственным образом убит во время мятежа.

Слишком много времени ушло бы на описание всех терзаний Джаннино Бальони, пытавшегося добиться признания своих прав на французскую корону. Он обращался ко всем королевским дворам Европы, но ни один из них не счел нужным отреагировать. Внутреннее положение Франции было бедственным, в 1357 г. была проиграна битва при Пуатье, и король Иоанн II, прозванный Добрым за храбрость, проявленную в боях, оказался в плену.

В том же 1357 г. были созваны Генеральные штаты под руководством Этьена Марселя, прево Парижа, а также Этьена Ле Кока, епископа Лаонского. Дофин Карл, будущий король Карл V, выслушал, не говоря ни слова, все упреки и нарекания. Затем 28 мая (или 8 июня по григорианскому стилю) 1358 г., на рассвете этого дня, дня «тела Господня», в Иль-де-Франс, в Артуа, в Пикардии, в Шампани запылал огонь мести Жакерии. Война затянулась, и Франция, раздираемая распрями этой гражданской войны, из которой несчастный народ не извлек бы для себя никакой пользы, кто бы ни победил, Бургиньон или Арманьяк, Франция была не слишком обеспокоена проблемой подмены королевского наследника в 1316 г. С тех пор прошло 40 лет, и в те времена не было ни бульварных газет, ни прочих публикаций, ни радио, чтобы сообщить огромной массе французов о текущих событиях, лишь скудная анонимная или частная хроника, эти хрупкие странички летописей, уцелевшие в пожарах или грабежах, доносят до нас суть минувших событий.

Итак, один лишь король Венгрии, убежденный в том, что речь идет действительно о его кузене, подлинном сыне его тетки королевы Клеменции, оказал ему некоторую, впрочем недолговременную, помощь.

И больше о Джаннино Бальони ничего не было слышно. Что же произошло с ним дальше?

Некоторые историки в своих сочинениях погребли несчастного в тюрьме Неаполя, «родного города его матери», в 1361 г. Но, возможно, речь шла о его однофамильце? Ведь Мари де Крессэ была француженкой, родившейся в Нофле, и, соответственно, никак не могла быть уроженкой Неаполя[44].

Другие историки утверждают, что Иоанн I действительно воспитывался в Италии под именем Джаннино де Гуччо, или Джованни де Гуччо, который потом и появился в Провансе примерно в 1356 г., заявляя, что он — Иоанн I. Король Иоанн II Добрый заключил его в тюрьму, и, естественно, никто о нем больше ничего не слышал. В королевских тюрьмах существовали тысячи способов умерщвления людей. Стоит лишь вспомнить, как позднее расправился Людовик XI с двумя детьми (12 и 14 лет) графа д’Арманьяка.

Каждого из них он поместил в имеющийся в Бастилии карцер в форме конуса, так называемый «рожок», находясь в котором невозможно было не только лежать, но даже сидеть, можно было лишь примоститься на корточках над собственными экскрементами. Раз в неделю этих несчастных детей поднимали наверх из «рожков» с помощью цепи, которая их обоих связывала, и избивали до крови, после чего опускали обратно в темный конус. А раз в три месяца избиение сопровождалось вырыванием одного зуба, разумеется, с помощью инструментов, присущих тому времени. Старший сошел с ума, младшему же удалось вырваться из этого ада (и можно себе представить, в каком состоянии) после смерти Людовика XI.

Как бы там ни было, оставим проблему законности так называемого салического права, не будем углубляться в вопросы законности прав на французское королевство Жанны д’Эвре, дочери Людовика X Сварливого и Маргариты Бургундской, не будем даже рассуждать о законности ее рождения. Трясина истории королевской династии и так полна нечистот, чтобы еще рыться в этой грязи более чем 600-летней давности, после всех известных скандалов и преступлений.

Поэтому ограничимся лишь попыткой разгадать загадку 21 ноября 1316 г., так как цель данного исследования состоит в том, чтобы выяснить, был ли ребенок, внезапно умерший на руках Маго д’Артуа после представления сеньорами Франции, Иоанном I Посмертным или сыном Мари де Крессэ и Гуччо Бальони.

Мы считаем себя вправе заключить, что речь действительно шла о сыне Людовика X Сварливого и Клеменции Венгерской, что именно он умер 21 ноября 1316 г., едва сойдя с рук своей «доброй» крестной Маго д’Артуа.

Вот последняя группа аргументов, опровергающая версию о подлоге. Утверждают, что роды французских королев совершались публично. Это так, но только в отношении Бурбонов. В эпоху Капетингов королевы рожали лишь в присутствии максимум двух или трех пэров королевства. Почти наверняка при рождении Иоанна I Посмертного присутствовала Маго д’Артуа. Слишком уж она была в этом заинтересована, и к тому же она имела на это все права, будучи «пэром королевства». В этом качестве она будет впоследствии присутствовать на коронации своего зятя в Реймсе. Очевидно, что она не преминула тщательно осмотреть новорожденного. Могла ли она спутать его на следующий день с сыном Мари де Крессэ? Нет, так как последнего и не было подле его матери в Лувре или в Венсенне.

Действительно, кормилица, избранная для вскармливания ребенка короля Франции, должна была отдать ему полностью все свое молоко[45]. Это правило было введено, дабы не ограничивать изо дня в день количество молока, предназначенного для королевского младенца, ради ребенка простого подданного. Кроме того, недопустимо было оскорблять будущего сюзерена наличием так называемого молочного брата. Таким образом, кормилица новорожденного принца должна была поручить собственного ребенка другой кормилице. И только в среде мелкого дворянства сын простолюдина мог стать «молочным братом» сына сеньора. Исходя из этого, Мари де Крессэ была кормилицей лишь одного ребенка, сына Клеменции Венгерской, с 16 по 21 ноября 1316 г. (по юлианскому календарю).

Помимо этого, вероятно, что Маго, имея на то особые причины, установила тщательное наблюдение за новорожденным, так как речь шла о деле первостепенной для нее важности. Самое робкое поползновение совершить подлог было бы приравнено к похищению и стоило бы совершившему его жизни после жесточайших пыток.

Нужно сказать, что в средние века в Париже существовали специальные пристанища, своего рода гостиницы для кормилиц, приехавших из своих деревень, где им предоставлялись стол и крыша над головой. Если они заболевали, к их услугам была бесплатная больница св. Катерины, содержавшаяся монахинями, звавшимися в народе катеринетками.

Параллельно создавались и платные заведения под управлением рекомендательниц, предназначенные для заказных кормилиц. Их держали про запас, на смену единственной исполняющей свои обязанности кормилице, если у той вдруг иссякало молоко.

Было принято, чтобы в спальне новорожденного принца, в особенности если речь шла о старшем сыне короля, спали три или четыре женщины, наделенные различными функциями:

а) гувернантка, выбираемая всегда среди дам высшей знати, ответственная за все обслуживание в целом;

б) кормилица, функции которой уже были отмечены. Если она не являлась наследственной дворянкой, дворянство ей тут же жаловалось;

в) нянька, функции которой ясны: туалет, одевание, раздевание, купание, баюканье;

г) горничная, ведающая пеленками, одеждой и т. п. Она не обязательно спала в комнате ребенка, дело обстояло по-разному в зависимости от той или иной эпохи, того или иного царствования и т. д.

Все эти женщины предварительно давали клятву в том, что будут верно нести свою службу и не будут принимать никаких подарков, вознаграждений и пенсий ни от кого, кроме короля. Эта клятва, подобно клятве на вассальную верность, приносилась на коленях, при этом руки подданного король держал в своих руках.

Поэтому трудно вообразить, чтобы граф Гуго де Бувилль, бывший камергер Филиппа IV Красивого, мог осмелиться подменить сына короля сыном королевской кормилицы, то есть ребенком, который не мог находиться в одной комнате с ребенком суверена, на глазах у всех принцев крови, вельмож высшего света, собравшихся для участия в церемонии представления королевского наследника.

Что же касается того, чтобы отправиться за ребенком кормилицы маленького принца в другой конец замка, а то и в город ко второй кормилице и оставить ей взамен другого ребенка, то есть королевского сына, — такого рода авантюра полностью исключается.

Наконец, за четыре года до того, как впервые возникла версия о подлоге (в Риме, и исходила она от Кола де Риенцо), король Франции Иоанн II Добрый издал ордонанс, датированный 13 января 1350 г. Этот ордонанс фактически узаконил на территории всего королевства бывший в ходу обычай, описанный выше.

Королевский ордонанс учреждал официальный институт «рекомендательниц», ведающих кормилицами. В случае если они определяли одну и ту же кормилицу к более чем одному ребенку, их ставили к позорному столбу. Много лет спустя, в 1611 г., вышел указ, запрещавший под угрозой штрафа или телесных наказаний в случае повторного нарушения искать место кормилицы иными путями, нежели чем в заведении традиционных «рекомендательниц». К тому же акушеркам и владельцам таверн запрещалось нанимать или брать на постой кормилиц. А полицейским распоряжением от 17 января 1757 г. кормилицам в состоянии беременности запрещалось вскармливать доверенных им младенцев. За нарушение полагалось наказание кнутом или штраф в 50 ливров.

Таким образом, Иоанн Добрый, издавая свой запрет от 13 января 1350 г., лишь узаконил уже ставший общепринятым в средневековом обществе обычай и сделал это вовсе не в связи с Джаннино де Гуччо, назвавшимся Иоанном I Посмертным, поскольку он появился вместе со своей легендой лишь четыре года спустя.

Все это убедительно доказывает, что Мари де Крессэ никогда не вскармливала одновременно двух младенцев (собственного ребенка и сына Клеменции Венгерской, вдовы Людовика X Сварливого), а также и то, что Джаннино де Гуччо не был Иоанном I Посмертным.

Теперь остается показать это в свете Истории, разгадав загадку человека, предъявившего 40 лет спустя свои претензии на французский трон.

Как мы уже отмечали, весьма вероятно, что смерть Иоанна Посмертного вскоре после рождения произошла насильственным путем, а не вследствие конвульсий.

Разумеется, смерть ребенка в младенческом возрасте была в то время, к сожалению, явлением обычным. Достаточно было перенести грудного ребенка из сильно натопленной комнаты в более прохладное помещение по холодному коридору, чтобы подвергнуть его смертельному риску. Опасность представляли и те условия, в которых происходил обряд крещения: ребенка полностью погружали в холодную воду — и практиковалось это вплоть до начала XIV в. Лишь в 1313 г. собравшийся в Равенне синод разрешил крещение посредством окропления в случае недостатка святой воды или из опасений простудить ребенка. И лишь в XV в. окончательно исчез этот опасный обычай погружать при крещении ребенка в воду целиком. Тем более, что лекарства давали не ребенку, а как раз его кормилице!

Во всяком случае, Маго д’Артуа ничем не рисковала. В ее жилах текла королевская кровь Капетингов, она была правнучкой короля Людовика VIII Льва и Бланки Кастильской по прямой отцовской линии — все это делало ее, принцессу крови, неприкосновенной; самое большое, что ей угрожало, — это ссылка с конфискацией имущества. Ведь дело об отравлении ее зятя Людовика X Сварливого через два дня после ужасной ссоры, произошедшей между ними по поводу милого ее сердцу графства Артуа, отравлении, вызвавшем подозрения у всего двора, — это дело тем не менее так и не смогло всплыть наружу. Никакого следствия не велось также и по делу удушения королевы Маргариты, и не случайно! Слишком уж высоко нужно было подняться, чтобы найти преступников, до самого королевского трона. А это было немыслимо. Стоящая в одном ряду с предыдущими убийствами внезапная смерть Иоанна Посмертного создала еще меньше проблем, так как регентами королевства стали зять и дочь Маго. Для того чтобы открыть путь к трону детям Маго, теперь необходимо было только отстранить маленькую Жанну д’Эвре, что было сделать нетрудно. Эта цель была достигнута без осложнений благодаря провидчески «открытому» так называемому салическому праву. 9 января (или 20 января по григорианскому стилю), то есть через восемь недель, в Реймсе регент Филипп де Пуатье стал королем Франции Филиппом V.

А теперь вернемся к Джаннино де Гуччо. Для того чтобы он узнал о своем подлинном происхождении, нужно было, чтобы брат Бартелеми, исповедовавший Мари де Крессэ, рассказал о подлоге другому монаху, брату Антуану, а тот в свою очередь поведал об этом Кола де Риенцо, римскому сенатору, наместнику Святого Престола в Риме: он-то, будучи третьим лицом, посвященным в тайну, и открыл ее Джаннино де Гуччо.

Но через несколько дней, 8 октября 1354 г., Кола де Риенцо был убит в Риме во время мятежа.

Тогда Джаннино уехал в Венецию, там вошел в контакт с неким евреем-выкрестом по имени Даниэль, представив ему одну грамоту от епископа Сиены, а другую — от Совета Республики этого же города, который выделил ему охрану, содержание, назначил «Совет Короны» и, наконец, знаменитую Хартию, так называемую Хартию Никола де Риенцо. Сразу скажем, что подлинность этой Хартии отнюдь не подтверждена специалистами.

Обращенный в христианство еврей Даниэль, убежденный в королевском происхождении Джаннино, свел его с группой еврейских финансистов Венеции. Переговоры завершились соглашением. В обмен на некоторые обещания (отметим эту подробность) Иоанн I, он же Джаннино де Гуччо, получал в свое распоряжение изрядную сумму, достаточную для того, чтобы собрать армию и отвоевать принадлежащее ему Французское королевство.

Затем Иоанн I предстал перед королем Людовиком Г Венгерским, племянником его матери Клеменции Венгерской. Этот «кузен» Джаннино де Гуччо был братом Андрэ, который был убит по приказу королевы Неаполя и Прованса Жанны для того, чтобы она смогла выйти замуж за своего любовника и сообщника Людовика Тарентского. Людовик I Венгерский, принадлежавший к анжуйской ветви, родился в 1326 г., взошел на венгерский престол в 1342 г. и затем успешно воевал с трансильванцами, хорватами, валахами и венецианцами.

Захватив Далмацию, Людовик I отомстил за смерть своего брата Андрэ, убитого в 1345 г., как было уже сказано, Жанной Неаполитанской и Людовиком Тарентским. Людовик I был избран королем Польши в 1370 г. и умер в 1382 г.

После длительных бесед и крупных демаршей Людовик I Венгерский признал Джаннино королем Иоанном I Французским и вручил ему рекомендательное письмо для предъявления другим европейским монархам.

У тех же, к несчастью, голова была занята совсем другими заботами, повсеместно шли военные действия, и ни один из них не дал себе труда помочь Джаннино, новому королю Франции. Тем более, что на французском троне уже сидел один Иоанн, в то время находившийся в плену у англичан. Тогда Джаннино-Иоанн I, не долго думая, начал поход за свержение Иоанна II по прозвищу Добрый.

Между тем с 1354 г., когда Джаннино узнал от Кола де Риенцо секрет, раскрывавший тайну его рождения, до 1361 г., когда мы застаем его на пути к завоеванию своего королевства, прошло семь лет, и нам неизвестно, что делал Джаннино в течение этого времени. Так как именно в 1361 г., на девятом году своего понтификата, папа Иннокентий VI был предупрежден письмом о том, что король Франции Иоанн I Посмертный направляется в Авиньон с тем, чтобы поставить перед папой вопрос о возврате ему его королевства. Можно допустить, что Джаннино семь лет из осторожности выжидал, и вот почему.

В 1343 г. королева Неаполитанская Жанна I унаследовала трон от своего деда короля Неаполя и Прованса Робера Анжуйского. Тогда же она вышла замуж за своего кузена, Андрэ Венгерского, убийство которого подстроила двумя годами позже, в 1346 г., для того, чтобы выйти замуж за своего любовника и сообщника в этом убийстве Людовика Тарентского.

Спасаясь в 1347 г. от войск Людовика I Венгерского, брата Андрэ, она укрылась в принадлежавшем ей королевстве Проваис и смогла вернуться в свои итальянские владения лишь после вынесения решения папой Климентом VI, который, отлучив ее от церкви За убийство супруга, отпустил ей затем этот грех в обмен на 80 тыс. золотых флоринов и передачу ему прав на область Комта-Венессен со столицей в Авиньоне.

Вот так Климент VI наилучшим образом уладил дела с Жанной Неаполитанской и Людовиком Тарентским, превратившимся из ее любовника в ее мужа.

Для Джаннино немедленно ехать в Прованс, вотчину этой женщины, являвшейся смертельным врагом его покровителя Людовика I Венгерского, означало бы лезть прямо в пасть к зверю! Поэтому ой и выжидал в течение семи лет и лишь потом пустился в путь. В Авиньоне уже правил Иннокентий VI. К нему-то и обратился Джаннино с письмом, в котором раскрывал свое подлинное происхождение и сообщал о своем прибытии. Иннокентий VI тут же Предупредил Жанну Неаполитанскую и Людовика Тарентского о том, что в Провансе появился некий авантюрист, который выступает во главе небольшой армии и стремится снискать у главы христианского мира моральную поддержку, уже заручившись таковой у короля Венгерского, у ломбардских банкиров, у власти города Сиена и у еврейских финансистов в Венеции.

По поднятой папой тревоге войска Жанны Неаполитанской и, говорят, также наемные французские войска короля Иоанна II Доброго, возвратившегося во Францию, выступили в полном согласии против армии Джаннино. Иоанн Добрый опасался за свою корону, а Жанна подозревала Джаннино в том, что он замыслил захватить ее и выдать Людовику I, королю Венгрии.

Войска Джаннино были разбиты. Сам он был взят в плен, смог бежать, опять был пойман, препровожден в Неаполь и, как говорят, умер там в тюрьме в 1363 г. или два года спустя. По другим источникам, он был заключен в тюрьму во Франции и умер там много позже.

Однако, как мы убедились, ничтожно мала вероятность того, что вышеназванный Джаннино был Иоанном I Посмертным, оставшимся в живых столь таинственным и чудодейственным образом.

Почему же в таком случае и, главное, с какой целью мог быть дан ход этому делу? Кажется, мы нашли ответ на этот вопрос.

В XIII и XIV вв. коммерческие финансовые ресурсы Европы находились в руках трех могущественных групп, часто контактировавших между собой.

Прежде всего это были тамплиеры. Помимо военной охраны, которую они обеспечивали торговым караванам, следовавшим из одной командории в другую, на всех дорогах старой Франции они содержали еще и торговые конторы. Так, подлежащие оплате по предъявлению господ тамплиеров письмо или вексель устраняли всякий риск лишиться состояния, путешествуя по весьма небезопасным дорогам, или быть убитым при нападении бесчисленных банд дорожных грабителей или разбойников. Во Франции финансовый центр ордена находился в Кагоре.

Вторую группу составляли банкиры-ломбардцы. Эти не занимались охраной торговых караванов. Они давали деньги в рост под залог либо просто под проценты, но зато какие проценты! В одном лишь Париже насчитывалось 215 банкиров. Термин «ломбардец» стал синонимом понятия «ростовщик».

Во главе их «компании» стоял «капитан». Их финансовый центр также был расположен в Кагоре, отсюда идет и их прозвище «ка-горцы».

Наконец, были евреи. Определенная часть представителей этой национальности занималась тем же самым, что и ломбардцы, то есть ссужали деньги в рост под залог или под проценты.

Мы уже видели, как Филипп IV Красивый ограбил ломбардцев, евреев и тамплиеров, пополнив затем это состояние деньгами своих заточенных в тюрьму невесток.

Его сын Людовик X Сварливый, хитрая бестия, по совету легистов разрешил евреям и ломбардцам вернуться в королевство, но только на 12 лет и при условии выплаты огромной пошлины. Они возвратились, не испытывая большого доверия. Тогда король разрешил им покупать земли, естественно уплатив новую пошлину, а евреи при этом должны были принять христианство. Многие из них, стремясь как-то обосноваться, покончить с бродячей жизнью и обрести наконец родину, уплатили пошлину, поменяли веру и приобрели либо дом в городе, либо ферму с угодьями в деревне. Как только все успешно завершилось, Людовик X Сварливый, сочтя, что такое расширение прав евреев лишает сеньоров его королевства крестьян, снова подвергает имущество евреев конфискации и во второй раз изгоняет их из Франции.

На смену Людовику X Сварливому приходит его брат Филипп V Длинный. Он поступает с евреями точно так же, разрешая им вернуться во Францию и обрести права на свое имущество, разумеется, с уплатой очередной пошлины. Несчастные, доверившись королевскому обещанию и закону, возвратились и устроились на старых местах. Наступило короткое затишье. Затем издается новый указ, и евреи снова лишились своего добра и были изгнаны из Франции. Но на этот раз Филипп V Длинный, опять же по совету легистов, одновременно конфисковал и имущество лепрозориев, так как больные проказой существовали на милостыню, подаяния и средства, получаемые по завещанию. Теперь им пришлось бы умирать с голоду. Но что до этого королю Капетингу?

Его брат, Карл IV Красивый, унаследовавший трон, поступил с евреями таким же образом. Иоанн II Добрый — тоже. Так, в период с 1306 г., с момента первого изгнания евреев Филиппом IV Красивым, до 1360 г. (Бретиньинский договор) короли Франции совершили по крайней мере семь раз такого рода мошенничество в отношении евреев, а также ломбардцев, к чему следует добавить грабеж имущества тамплиеров.

Но вернемся к Джаннино.

Кто был человек, сообщивший ему, что он является якобы Иоанном Посмертным? Его имя — Кола де Риенцо или, как оно дается в словарях, Никола Риенци. Он выдал себя за внебрачного сына императора Генриха VII, что вселяет радость в сердца гибеллинов, но отчуждает от него гвельфов, приверженцев папы. В 1347 г. он пришел к власти в Риме и погиб 8 октября 1354 г. от рук взбунтовавшейся черни.

На самом же деле исторически достоверно, что он был сыном кабатчика, а вовсе не внебрачным сыном императора Генриха VII, как он сам утверждал. Он состоял в тесных связях с итальянскими банкирами-ломбардцами, а супруг Мари де Крессэ, отец Джаннино, был племянником одного из них. К тому времени он вместе со своей супругой Мари де Крессэ и их сыном вернулся в Италию после смерти Иоанна I Посмертного на руках Маго д’Артуа. И можно отнюдь не без оснований предположить, что весь сценарий с тайным воспитанием Иоанна I Посмертного в Италии под именем Джаннино де Гуччо был выдуман Кола де Риенцо после того, как он узнал обо всех перипетиях этого парижского дела 1316 г. из разговоров в ломбардских кругах.

Последующие события лишь подтверждают эту гипотезу.

Сиенская республика выступила в поддержку Джаннино и придала ему некоторым образом (дав охрану, учредив совет) атрибуты подлинного короля Иоанна I. Однако сиенская фракция, поддержавшая Джаннино, была вскоре оттеснена новой, купеческой фракцией, так как купцы, имевшие широкий товарооборот с Францией, не желали подвергаться риску потерять такую выгодную клиентуру. И эта фракция аннулировала меры, принятые в поддержку Джаннино. Как мы видим, все это было не слишком серьезно.

Прибыв в Венецию, Джаннино, стремясь изыскать средства для создания и содержания армии, вошел, как уже отмечалось, при посредничестве выкреста Даниэля в финансовые еврейские круги и получил от них необходимую ссуду взамен «некоторых обещаний».

Легко можно представить себе, о каких обещаниях шла речь. Сиенские банкиры-ломбардцы и венецианские еврейские финансисты согласились поддержать преображение Джаннино де Гуччо в Иоанна I, чтобы получить возможность вместе с ним навсегда вернуться во Францию, получить назад свое добро и никогда более уже не опасаться грабежа, расхищения имущества, доходящего до резни, что было обычным делом у королей династии Капетингов. Весьма вероятно, что в подписанном соглашении отмечалось, что, если Джаннино не выполнит это обещание, другая сторона будет вправе открыть всю правду, обрекая, таким образом, на гибель Джаннино, этого узурпатора, захватившего силою оружия власть во Французском королевстве, виновного в оскорблении величества и прочая и прочая, что обычно кончалось очень плохо в те жестокие времена.

Искренне считая, что Джаннино вознамерился захватить в плен лично ее, королева Жанна выступила против этого претендента на трон. Предупрежденный папой, Иоанн II Добрый приказал своим войскам из соседних провинций выступить в качестве подкрепления силам королевы Неаполя и Прованса. Что же касается папы Иннокентия VI, он был заинтересован в победе королевы Жанны, дабы не пришлось ему покинуть Комта-Венессен в случае ее поражения, ведь это маленькое государство со столицей в Авиньоне и 80 тыс. золотых экю в придачу составляло компенсацию за реабилитацию Жанны, ранее обвиненной в убийстве своего первого мужа и отлученной за это от церкви. Это подтверждает, что и папа думал о совсем иных вещах, нежели формальная версия Джаннино, мотивирующая его вторжение в Прованс.

Тем не менее всякая история имеет свое начало. И если наши выводы точны, нам следует обратиться теперь к тому, у кого возникла эта потрясающая мысль возродить подлинного Иоанна I Посмертного, якобы чудом оставшегося в живых. Все вышесказанное говорит за то, что этим человеком был Никола Риенци, он же Кола де Риенцо, подлинное имя которого было Никола Габрино.

Он родился в Риме в начале XIV в., будучи плодом любви кабатчика и прачки. Очень скоро неизвестно кем была пущена в ход гипотеза, по которой он представлялся внебрачным сыном императора Генриха VII, и это сделало его одним из поборников партии гибеллинов. С ранней юности он углубился в изучение гуманитарных наук, влекомый пылкостью своего ума и стремлением к независимости. Благодаря своему красноречию, он стал считаться одним из самых блестящих ораторов той бурной эпохи, и его дебюты в ораторском искусстве вызывали восторженные отклики Петрарки, который, исполненный неразумных надежд, действительно писал ему: «Я не раз был свидетелем того, как люди теряются и не знают, чем больше восхищаться — вашими словами или вашими поступками, потому что вы действуете, как Брут, а пишете, как Цицерон! Продолжайте же писать так, как если бы это было предназначено для всего мира…» Подобные похвалы не могли не вскружить ему голову!

В те времена Рим находился во власти внутренних распрей и чудовищной нищеты, порожденных соперничеством между семействами Колонна и Орсини.

Климент VI бросил эту столицу на произвол судьбы, а сам укрылся в Авиньоне. Риенци входил в состав депутации, направленной к папе просить его о возвращении в Рим. Климент VI обещал, но не вернулся. Тогда Риенци собрал жителей Рима, добился провозглашения себя римским трибуном и восстановил все нормы правления прежней республики в ожидании лучших времен. А мечтал он о восстановлении для себя древнеримского царского сана. Впоследствии и Наполеон I, став новым императором Запада, подчинив своей власти все западноевропейские государства и сделав своего сына «королем Рима», лишь восстановил традицию древних веков.

Действительно, «цари римлян» правили с 754 по 509 г. до н. э. от Ромула до Тарквиния Гордого, еще до республики и задолго до империи, то есть в течение двух с половиной веков.

Риенци правил Римом семь месяцев, а затем вынужден был покинуть этот город и искать прибежища у короля Богемского, который подло выдал его Клименту VI. На протяжении нескольких лет ему пришлось выносить все тяготы плена в застенках папского замка в Авиньоне. На свободу он смог выйти лишь благодаря вмешательству Петрарки и уже в период понтификата Иннокентия VI, пришедшего на смену Клименту VI. Иннокентий VI отправил его после освобождения в Рим с целью противоборства там новому трибуну Барончелли.

Нужно сказать, что уже в свою бытность римским трибуном Риенци допускал всякого рода экстравагантности. Как-то раз он выкупался в купели храма Сен-Жан-де-Латран, а потом вышел к народу и возвестил, что, дескать, таким образом, посредством его и в его лице Рим был отмыт от всех своих грехов. Потом, надев сразу семь корон, символизировавших семь даров Святого Духа, и указав острием своей шпаги на четыре стороны света, торжественно провозгласил: «Все это принадлежит мне…» Узнав об этих выходках, Климент VI поспешил направить в Рим в качестве легата кардинала Бертрана де Дрё с целью призвать Риенци к порядку. Трибун встретил его неприветливо, и легат уехал в Монтефиасконе, где и состоялось неизбежное отлучение Риенци от церкви. 15 декабря Риенци был изгнан из Рима, а Бертран де Дрё восстановил там власть сената. Несколько месяцев спустя в Рим вернулась аристократия, а с ней — новые волнения и восстания. В 1351 г. в результате мятежа в Капитолий пришел новый трибун Барончелли, и все началось сначала. Но тут умер Климент VI, и на смену ему явился Иннокентий VI. Тогда наступили перемены.

Для начала Иннокентий VI назначил легатом Италии испанского кардинала Жиля Альвареса д’Альборноса, которому удалось созвать в Монтефиасконе с 30 сентября 1354 г. многочисленную ассамблею сеньоров и представителей коммун и побудить их дать присягу церкви. Кроме того, договорившись заранее с властями Флоренции и Сиены, он заручился помощью Жана Висконти, правителя Милана и Болоньи, и, одержав трудную победу над Жаном де Вико, отвоевал все папские владения, то есть Рим с прилегающими к нему северными и южными провинциями. Его военная слава расчищала ему путь и помогала побеждать.

Несколькими днями позже Никола де Риенци был растерзан римской толпой, а его бренные останки были сожжены на могиле императора Августа.

Итак, мы начинаем постигать тайну этих двух исторических лиц — папы Иннокентия VI и трибуна Кола де Риенцо.

По происхождению Иннокентий VI был французом. Его настоящее имя — Этьен Обер. Он родился в провинции Лимузен, служил епископом Клермонским. На папском престоле он пробыл 10 лет, с 1352 по 1362 г. Как уже говорилось, он был уроженцем Лимузена и многим в своей карьере был обязан дому Шабаннов, одному из семи французских семейств, имевших право носить титул «кузенов короля». Род Шабаннов всегда хранил верность королям Франции. Позднее его представители вошли в партию Арманьяков. Кроме того, Иннокентий VI очень подозрительно относился к вооруженным отрядам, появлявшимся то здесь, то там и часто пытавшимся пересечь Прованс. Уже в 1358 г. эти банды захватили Комта, окружили Авиньон, и папа вынужден был вступить с ними в переговоры. В 1360 г. их ряды пополнились солдатней, отпущенной на волю после подписания Бретиньинского договора. Они заняли мост Святого Духа и отрезали Авиньон от всего внешнего мира. Для того чтобы они убрались восвояси, им пришлось заплатить 11 500 золотых флоринов. Видимо, появление Джаннино во главе маленькой армии насторожило Иннокентия VI по двум причинам: в силу его преданности королю Франции и вследствие недоверчивости, которую он испытывал в отношении кондотьеров, пришельцев из-за гор, особенно тех, которые, как они утверждали, действовали с благословения Кола де Риенцо. На самом деле так оно и было.

Что касается вышеупомянутого Кола де Риенцо, разумеется, это он придумал всю историю с Иоанном I Посмертным, которого якобы подменили сыном Мари де Крессэ и того самого Гуччо, племянника ломбардского банкира. Так как, если бы в эту удивительную историю поверили политические власти того времени (а она была принята как Сиенской Республикой, так и королем Людовиком I Венгерским), она отодвинула бы на второй план претензии самого Риенци на то, что он был родным сыном императора Генриха VII. Его утверждение обрело бы достоверность рядом со столь невероятной историей, признанной за правду. А признание его собственных претензий облегчило бы ему доступ к королевской власти в Риме при содействии партии гиббелинов.

Наконец, если бы военная авантюра Джаннино увенчалась успехом, ломбардские банкиры и еврейские финансисты получили бы назад свое добро, которое было у них в свое время так нагло отобрано последними королями Капетингами. В случае успеха они обязались отблагодарить Кола де Риенцо, что, учитывая его потребность иметь преданную, регулярно оплачиваемую армию, представляло в те времена неоспоримые преимущества.

Но судьба поступила с Джаннино иначе. Можно ли заподозрить в этом деле какое-то тайное воздействие со стороны тамплиеров? Такое предположение было бы действительно очень заманчиво для того, кто в ходе развития всей истории стремится узреть действие тайных сил, исходящих от рыцарей, подвергшихся неправедным гонениям. Однако мы придерживаемся иного мнения.

Вероятно (как отмечает Морис Дрюон), Жан де Лонгви, племянник Жака де Моле, и собрал воедино вскоре после смерти его дяди тех тамплиеров, которым удалось избежать виселицы или костра. Действительно, он поклялся отомстить за его смерть, совершив набеги на земли графа Бургундского Филиппа де Пуатье, будущего Филиппа V Длинного, милосердного супруга Жанны Бургундской, сестры Маргариты.

Но ничего подобного сделано не было. Оставшиеся в живых тамплиеры перешли к светскому образу жизни, женились, обзавелись семейными очагами, увековечивая знаменитые уже упоминавшиеся тамплиерские династии. Месть, за которую ратовал Жан де Лонгви, совершил, сам не зная того, Антуан де Шабанн, граф Даммартенский, младший брат Жака де Шабан-на ла Паллиса и соратник Жанны д’Арк.

В 1437 г. во главе небольшой армии он опустошил земли герцога Бургундского Филиппа Доброго — Шампань, Лотарингию и Бургундию, после чего и получил прозвище, данное ему королем Карлом VII: «А вот мессир де Шабанн, капитан живодеров…», на что последовал знаменитый дерзкий ответ: «Сир, их шкуры обогатили Вас больше, чем меня, ведь платил за них я…»

Термин «живодер» сохранился и применялся в те времена в отношении того, кто обирал противника до нитки. Однако не следовало путать эту «тотальную войну», которую Антуан де Шабанн вел на землях, которые тогда принадлежали врагам Франции и союзникам англичан, с издержками печально знаменитых великих походов, опустошивших французские провинции.

Наверное, истинное потомство Филиппа IV Красивого должно было и впредь продолжать царствовать во Франции для того, чтобы, испытывая на себе из поколения в поколение таинственные удары судьбы, предрешенные проклятием Жака де Моле, последнего Великого магистра Тампля, окончательно искупить свою вину в 1793 г. в огромной башне командории Тампля в Париже по приказу якобинцев…