Монашеская мода

Монашеская мода

Достоверно не известно, была ли действительно у Аристотеля глава о шляпах, зато нет сомнений, что рано или поздно глава о монашеском облачении должна появиться в труде любого историка. Это одна из самых ярких и сложных страниц истории моды, хотя сами монахи всегда подчеркивали свою волю к неизменности, независимости от настроений времени, свою скрупулезную верность той одежде, какую завещал носить основатель ордена, приверженность к этой однообразной одежде-униформе, а также желание соответствовать требованиям жизни с идеалами бедности, простоты и строгости, подчинения тела духу. Но как жить в миру и без экстравагантности показывать свое стремление к иной жизни, которая, если не отделена от мира, то, по крайней мере, стоит в стороне от него? Как жить, не подчиняясь велению своего времени, но вместе с тем не выглядеть человеком из другой эпохи?

Проблемы одежды, белья, обуви, перчаток на протяжении столетий занимали умы монахов, как, впрочем, и военных, ибо костюм как таковой всегда имеет богатый символический смысл. Одежда – знак принадлежности к определенной группе, свидетельство единства во времени и пространстве. Она подтверждает это единство, и потому – силу той или иной группы в целом.

Для примера возьмем сборник обычаев Эйнсхема. Сначала описывается, какой должна быть жизнь монаха – «всегда воспламененной любовью к Богу», преображенной, по словам Иисуса Христа, в «обитель Царствия Небесного»; затем подчеркивается, что одеяние и тонзура должны постоянно напоминать монаху о его целях в жизни. «Вот почему монах носит дешевые, темные одежды, дабы показать, что он сам смотрит на себя как на последнего грешника. Он одет с головы до ног и тем самым учит себя соблюдать заповеди с самого начала и до самого конца своей жизни». И далее в том же духе.

Текст Жильбера Криспена, аббата Вестминстера (скончался в 1119 году), весьма убедительно выражает главное назначение монашеской одежды как свидетельства того, чем является человек внутри себя. Ношение монашеской одежды представляет собой торжественный акт, ибо он подтверждает желание монаха изменить свою жизнь и отныне исповедовать целомудрие и смирение.

У каноников Марбаха старший в монастыре произносит молитву об освящении одеяния и призывает Духа Святого совершить над человеком внутреннее преображение, символ которого заключается в монашеском одеянии. И наоборот, в ордене Артиж, если монах нес наказание, ему подрезали капюшон «спереди и сзади… дабы показать его бесчестие». Цистерцианцы заставляли провинившегося конверза работать в мирской одежде.

В облачении монаха заключена невероятная священная сила. Считалось, что человек, поцеловавший полу рясы странствующего монаха, обретал отпущение грехов на пять лет, чего можно было бы добиться, только неукоснительно соблюдая сорокадневные посты в течение этого срока. Недаром некоторые миряне желали быть погребенными в монашеской рясе. Так, герцог Бургундии Филипп Смелый похоронен в белом облачении картезианца (1404), послужившем ему саваном. Какова бы ни была вся предшествующая жизнь умирающего (а Средние века изобиловали невероятными приключениями), все равно, в монашеском облачении, смирившийся и раскаявшийся, он мог, по крайней мере, надеяться на помилование Богом. Облачение называлось в таком случае «спасительным». Этот обычай, зародившийся IX веке, широко распространился со временем. Желающим поступить подобным образом монахи более или менее охотно соглашались предоставить эту «услугу». Они дорожили своей латынью, но монашеское облачение обесценивалось.

В Средние века, столь богатые символикой, общество имело четкую структуру: социальные классы, братства, ремесленные цехи и корпорации, четко разграниченные между собой, поэтому понятно, что монахи тоже стремились подчеркнуть свою принадлежность к определенному ордену. Главную роль здесь играла одежда – исключительная «собственность» каждого монашеского ордена. Отсюда и бесконечные споры, возобновлявшиеся от века к веку, уточнявшие замысел и воплощение. Все становилось предметом дискуссии: цвет одежды, ее покрой, длина туники, размеры капюшона, пояс, обувь… Каждая реформа одежды влекла за собой какое-нибудь новшество, когда, разумеется, все требовали возврата к первоистокам.

Однако по одному вопросу разногласий не возникало (по крайней мере, вначале): имеется в виду требование бедности и простоты. Какой бы ни была ткань: пенька, овечья шерсть, козья или верблюжья, лен (лен, скорее, предназначался для белого духовенства в воспоминание о плате св. Вероники), все равно эта одежда описывалась как грубая, жесткая, колючая. Монашеское облачение походило на платье крестьян и пастухов, так одевались картезианцы, францисканцы, авелланиты.

То же самое требование бедности приводило к тому, что монахи без всякого стеснения, а скорее даже с гордостью, носили изношенную, латаную одежду (за исключением тамплиеров – монахов-воинов). Св. Бенедикт Аньянский смирения ради латал свой куколь заплатами из ткани другого цвета, дабы, по словам Элио, «навлечь на себя насмешки других монахов, которые оскорбляли его и считали безумным»…

Из этого можно сделать несколько выводов. Во-первых, любая группа, даже если в ней одни святые (что маловероятно), всегда прореагирует на отклонение от нормы. Во-вторых, уважение к иерархии было не столь развито в ту эпоху: оскорбить Бенедикта Аньянского не стоило ничего. В-третьих, даже святые отцы могли доходить до крайностей. Нет ничего страшного в том, что Бенедикт Аньянский за неимением лучшего носил пестрый от заплат куколь. Но то, что он добровольно, ради умерщвления плоти выступил предшественником наших хиппующих юнцов, доказывает, что можно быть великим человеком и в то же время не ведать, как далеко зайдешь. Во всяком случае, Церковь, проявляя терпимость, никогда не поощряла разного рода экстравагантность, придерживаясь мнения, что сам Христос одевался хорошо, если стража у креста бросала жребий, деля его ризы; и что не следует выставлять себя большим католиком, чем папа римский.

Другое следствие монашеского обета бедности: шерсть никогда не красили, ибо красить ткань означало вводить в заблуждение.

Генеральный капитул цистерцианцев в 1181 году принял решение исключить окрашенные и привлекающие к себе внимание (tincti et curiosi) ткани. Такого же правила придерживались гумилиаты и все приверженцы идеала бедности.

Однако, вопреки воле законоучителей, в одном и том же ордене появляются значительные различия цветов одежды. Отныне возникает проблема: следует ли афишировать бедность и пренебрежение одеждой, допуская тем самым известную долю анархии, или же предпочтительнее, пожертвовав малым, сохранять главное – однородность своей группы? В конце концов, все ордена приняли второе решение.

Новые вопросы возникали в связи со сменой времен года. Нужно ли доводить умерщвление плоти до такой степени, чтобы и зимой, и летом ходить в одном и том же, отказаться от обуви, от нижнего белья, или же, следуя принципу дискретности, поступать более мудро, принимая во внимание климат и обычаи страны? И если принять более разумное решение (не все монахи сделали это, некоторые из них добровольно выносили невероятные испытания зимой на севере), то как следует поступать в конкретной ситуации? Можно ли носить пелиссоны?[18] Перчатки? Обувь на меху?[19] Петр Достопочтенный запрещал своим монахам надевать шкуры ягненка, но это не распространялось на немцев и на монахов из «соседних» регионов. Но до каких же пределов простирается «соседство»?

Следует ли монаху носить одну и ту же одежду для работы, богослужения, сна, трапезы, путешествия? Различные требования заставляли быстро принимать решения в зависимости от обстоятельств, и здесь проявлялась неистощимая изобретательность монахов.

В одежде соблюдалась тщательная регламентация. Небрежный или отчасти «цыганский» вид свидетельствовал о ненормальности. В качестве примера приведем отрывок из Элио с описанием одежды бригиттинов:

«Монахам выдаются… две нижние рубашки[20] из белой ткани, туника из серого буре[21], такого же цвета прикрепляющийся к ней капюшон с пелериной[22] и манто[23], на котором священники с левой стороны носят Красный Крест в память о Страстях Господних, а в середине Креста – кусочек белого сукна в форме облатки в память о Святом Причастии, ради которого совершаются ежедневные литургии»…

Также описывались детали облачения для диаконов, конверзов и сестер (у них манто застегивалось «деревянным узлом», головной убор крепился на голове «иголкой», а поверх него – покрывало из черного полотна, которое «прикалывалось тремя иголками»).

Как и в армии, малейшие детали одежды монахов были важны и имели свой собственный смысл. Цвет одежды был близок к естественному цвету ткани. Опытный глаз мог сразу же различить тот или иной важный знак: кожаный пояс у доминиканцев, веревку вместо пояса у бриктинцев и францисканцев, пояс изо льна или оленьей кожи у бенедиктинцев Бурсфельда и т. д.

Апостолики носили рясу и скапулир[24], а сверху – большой камай[25] из серого сукна, к которому прикреплялся маленький капуччо. У иезуатов была белая ряса, кожаный пояс, манто коричневого цвета, большой белый квадратный капюшон, спадающий складками на плечи. Келлиты или алексиане выделялись своими роб[26] из черной саржи и скапулирами из того же материала, к которому прикреплялся капюшон. Бониты носили тунику, кап[27] и куколь с «хвостом» из прочных тканей, шерсти или пеньки, и подпоясывались поясом. Одежда доминиканцев, первоначально уставных каноников, была из белой шерсти, а пояс – кожаный. Поверх туники и под куколем также белый шерстяной скапулир, но короче туники. Кап черный, без рукавов, с черным же куколем. Облачение францисканцев-кордельеров (буквально «веревочников») – маленький куколь, шаперон, манто из сурового сукна коричневого, серого или черного цвета (в разные эпохи), пояс из веревки с тремя узлами. Изначально францисканская одежда кроилась в форме креста: в разложенном виде рукава и капюшон верхнего облачения монаха образовывали крест.

Были и иные признаки, позволявшие определить, к какому именно ордену относится тот или иной монах. Красный Крест из шерсти на левой стороне манто? Это тамплиер. Красная пятиконечная звезда с маленьким голубым кругом посередине? Это вифлеемиты. Крест и две лилии? Целестинцы Франции. Мальтийский крест из красного шелка с шестиконечной звездой? Крестоносцы Красной Звезды. Камальдолийцы Мурано носили «белый головной убор на подкладке из черного шелка и такой же оторочкой», гумилиаты – берет[28] из грубой шерсти серого цвета, иезуаты – «согреватель или белый шаперон», который они обычно сдвигали на плечо, когда хотели обнажить голову. Кармелиты конгрегации Мантовы отличались от прочих кармелитов белой шапочкой, под которую надевался куаф[29] из черного холста, из такого же холста были сделаны окантовка по краю и подкладка…

Итак, скажете вы, теперь все ясно. Монах одет соответственно тому, в каком ордене или конгрегации он состоит, поэтому определить его принадлежность можно без труда.

Однако считать так – значит плохо понимать человеческую природу. Монах носит капюшон, но какой длины?[30] Основатель ордена и его последователи никогда и не думали уточнять такие детали. Отсюда и бесконечные споры о том, каким должен быть настоящий капюшон. Надлежало определить не только длину, но и форму. Например, в конце XV века босоногие минориты носили квадратный капюшон, но придавали ему остроконечный вид наподобие капуччо св. Франциска. Затем, неведомо как (очевидно, везде по-своему толковали устав и традиции), различия появляются даже внутри одного и того же ордена в зависимости от его местонахождения. Французские камальдолийцы носили остроконечный капуччо и скапулир, доходивший до колен, тогда как камальдолийцы Сен-Мишеля и Мурано – круглый капуччо и скапулир такой же длины, как ряса. Когда говорят о больших и малых августинцах или больших и малых кармелитах, чаще всего имеется в виду размер их одежды – широкой или узкой.

Разумеется, между братьями не утихали споры, и каждый стремился доказать свою правоту. В частности, капуцины, наиболее пылкие из всех монахов, доходили до того, что начинали судиться с другими францисканскими конгрегациями по поводу цвета их одежды, фасона кожаных сандалий, капюшона, бороды, белой веревки, служившей им поясом… Приверженность монахов определенному виду одежды поразительна. Бедный папа Геласий II, монах из Монте-Кассино, занимавший престол св. Петра чуть больше года (с 24 января 1118 года по 28 января 1119-го) и ставший объектом бесчисленных нападок и угроз со стороны могущественного семейства Франжипани и императора Генриха V, предчувствуя приближение смерти, вернулся во Францию и скончался в Клюни в своей монашеской рясе, расстелив ее на земле.

Одежда столь точно характеризовала монаха, что зачастую он получал от нее свое название. Францисканцы носили пояс из веревки, их стали называть «кордельерами» – «веревочниками» от французского слова «corde» – «веревка»; валломброзанцам их серая «униформа» дала название «серых монахов»; «бежевые братья» – братья милосердия в своих бежевых одеждах, а форма их скапулиров повлекла за собой прозвище «брусочки», намекая на соответствующий геральдический элемент; кармелитов за их смешное примитивное манто прозвали братьями-сороками; скапулир из мешковины кающихся братьев объяснял, почему их величают «мешками»; сервитов Пресвятой Девы за их одеяния прозвали «белоризцами»…

Были и другие отличительные признаки: одни монахи путешествовали только пешком, другим разрешалось ездить верхом, однако, как у госпитальеров Сент-Антуана из Вьеннуа, при условии, что на шее лошади будет привязан колокольчик. Другим (в частности, тринитариям) позволялось, в знак смирения, садиться только на осла, из-за чего их и прозвали матюренами («матросиками»). В 1252 году папа Иннокентий IV разрешил бонитам отменить ношение посоха, «высотой в пять ладоней в форме костыля», который отличал их от миноритов. В 1255 году папа Александр IV повелел носить точно такой же посох августинцам, но уже на следующий год это решение было отменено…

С одеждой монахов происходило то же самое, что и со всеми людскими одеяниями: некоторые монахи впадали в крайности (францисканцы Кануччиола были осуждены за это в 1434 году, причем среди прочих!). Бог ведает, по какой причине, но клюнийцы прятали свой узкий скапулир, хотя едва ли из опасения быть узнанными. Наиболее неразумные из монахов надевали узкие туфли и широкие манто под названием huque по мирской моде, наряжались в яркие цвета на манер фламандских девушек и носили рогатые капюшоны coqueluch, напоминавшие петушиный гребень, а также осмеливались разъезжать верхом с клинком на боку.