XLIII. Ползучий переворот

XLIII. Ползучий переворот

Ещё один парадокс предоктябрьского российского политического расклада состоял в том, что власть намеревалась взять партия, но власть при этом должна была установиться советская. И парадокс этот мог благополучно разрешиться только в том случае, если бы партия, собравшаяся взять власть, обладала гарантированным большинством в Советах. Поэтому несмотря на полученное в начале сентября большинство в Петроградском и Московском Советах и несмотря также на ленинские призывы брать власть немедленно, не дожидаясь Всероссийского съезда, совсем абстрагироваться в вопросе взятия власти от предстоящего съезда Советов было невозможно. Это хорошо понимал тот человек, который взял на себя руководство решением организационно-технической задачи осуществления восстания-переворота: герой революции Лев Троцкий. Как ни парадоксально опять-таки это прозвучит, но проблема легитимности переворота имела первостепенное значение! Просто легитимность требовалась не формально-юридическая, а, если можно так выразиться, реально-фактическая. В самом деле, один вариант, когда власть — причём вооружённым путём — захватывает некая группа лиц, прикрываясь лишь демагогическими лозунгами немедленного мира народам и земли крестьянам и обещая довести-таки истерзанную страну до Учредительного собрания. И совсем другой вариант, когда властью себя провозглашает орган, который фактически и был ею в ходе всей революции, просто под давлением своих лидеров старательно отказывался от собственной реальной власти в пользу фиктивной власти Временного правительства.

Хорошо понимая всё это, Троцкий предоставил Ленину решать задачу внутрипартийной консолидации, а сам, не обращая внимания на ленинские призывы «брать власть немедленно», пошёл другим путём. 25 сентября по предложению большевистской фракции Троцкий избирается председателем Петросовета. «Звёздная палата» во главе с Церетели и Чхеидзе уходит в отставку, открывая проход, по которому новый лидер столичного Совета поведёт свою партию к победе. Тактика этого движения строилась на следующих основных приёмах:

• постоянные требования к ВЦИК не откладывать созыв II Всероссийского съезда Советов, определить точную дату его открытия и не допускать её срыва;

• создание Военно-революционного комитета (а вернее воссоздание на новой основе и под новым названием Комитета народной борьбы с контрреволюцией, обеспечившего месяц назад ликвидацию корниловщины) и ползучее переподчинение ему всех частей петроградского гарнизона;

• постоянное муссирование слухов о готовящемся Керенском приказе о выводе на фронт частей петроградского гарнизона, о том, что правительство собирается открыть немцам Северный фронт, обеспечив им прямую дорогу на Петроград, а само сбежать в Москву, — под эти слухи установление контроля над размещёнными в столице войсками идёт надёжнее: части легко усваивают идею не подчиняться никаким приказам Верховного главнокомандующего и командующего Петроградским округом без санкции Военно-революционного комитета;

• продолжение вооружения рабочих и формирование отрядов красной гвардии;

• ну а после принятия большевистским ЦК исторического решения 10 октября о вооружённом восстании и особенно после его подтверждения 16 октября постепенный перехват контроля за всеми важнейшими объектами столицы: знаменитое-пресловутое «почта, телеграф, телефон, мосты, вокзалы», Петропавловская крепость, здания и дворцы, в которых размещались мало-мальски важные правительственные, военные и общественные учреждения.

В результате к 24 октября, накануне дважды переносившегося, но всё же готовящегося к открытию съезда Советов, едва ли не единственным важным столичным объектом, который оставался вне контроля ВРК, был Зимний дворец с непрерывно заседающим правительством и охраняемый лишь небольшим отрядом юнкеров.

Всё это можно назвать тихим, ползучим переворотом. Все мероприятия по захвату власти проводились постепенно, но неуклонно, и исключительно под лозунгом защиты революционной цитадели от гидры контрреволюции. А публично, на заседаниях того же Петросовета, Троцкий вовсю открещивался от того, что он берёт власть, лукаво дезавуируя все обвинения подобного рода.

Эта тактика ползучего перехвата власти в столице у правительственных и армейских структур — личное изобретение Троцкого. А её блестящее, хоть и не без некоторых издержек (например, Зимний дворец ещё 23 октября можно было взять без единого выстрела, просто в режиме смены караула, а 25-го его уже пришлось штурмовать), осуществление — в значительной мере его личная заслуга. А всё вместе — личный вклад последнего героя русской революции в русскую и мировую историю в её едва ли не самый переломный момент.

Зимний дворец будет взят отрядами красной гвардии и балтийских матросов вечером 25 октября, а Временное правительство — низложено и арестовано.

Действия Ленина и Троцкого завершили малый бифуркационный период в истории русской революции, то есть завершили русскую революцию в узком смысле этого слова. В ночь с 25 на 26 октября большевики сумели предложить открывшемуся II Всероссийскому съезду Советов не только тексты декретов о мире и о земле, но и состав первого советского правительства — Совета народных комиссаров, а также реально взятую Военно-революционным комитетом власть в столице.

Да, предстоит ещё нелёгкая борьба за власть в старой столице — Москве, триумфальное, хотя и небеспроблемное установление советской власти в российских городах и весях. Будет и отчаянная, но заведомо безнадёжная попытка свергнуть власть большевиков экспедицией Керенского — Краснова. Будет и саботаж служащих правительственных и жизнеобеспечивающих учреждений — и, соответственно, Чрезвычайная комиссия по борьбе с ним (ну и заодно, разумеется, с контрреволюцией). Будет и открытое и почти тут же закрытое такое долгожданное, но в условиях наступившей зимы 1918 года совсем уж ни с какой точки зрения не нужное Учредительное собрание. Будут и мучительные поиски мира с Германией и его унизительное достижение в марте, когда большевистское правительство (в процессе этих переговоров не погнушавшееся на всякий случай драпануть из Питера в Москву от греха подальше) наконец почувствует, что оно может закрепить власть пусть и на куцей территории, но зато «всерьёз и надолго». Будет и трудное прорастание русской альтернативы большевизму — Добровольческого движения, которое, окрепнув и развившись в Армию, породит ещё одну бифуркационную волну. Будет ещё много самых разных событий, в которых по-разному проявят себя разные деятели, ко многим из которых можно было бы с той или иной корректировкой применить понятия героев и антигероев. Но всё это — предмет каких-нибудь других заметок.

А в этих заметках нам осталось сказать буквально несколько слов.