XXIV. Генерал Алексеев в дни революции

XXIV. Генерал Алексеев в дни революции

Генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев встретил февральские дни в ключевой должности начальника штаба Верховного главнокомандующего русской армии. Учитывая, что Верховное главнокомандование ещё в августе 1915 года Николай II возложил на себя, можно считать, что Алексеев был фактическим главнокомандующим.

Роль его в февральских событиях остаётся не до конца прояснённой (так же, как в своё время нам не удалось до конца прояснить и роль другого масона, Н. Д. Соколова). Долгое время я склонен был полагать, что роль эта преимущественно сводилась к пассивному невмешательству в события, однако, показания А. Ф. Керенского заставляют роль генерала Алексеева существенно переосмыслить.

Итак, вернёмся к дням революционного кризиса и попробуем проследить за действиями генерала Алексеева.

27 февраля Алексеев верноподданнейше докладывает Государю о событиях в Петрограде.

«К счастью, Алексеев спокоен, но полагает, что необходимо назначить очень энергичного человека, чтобы заставить министров работать для разрешения вопросов: продовольственного, железнодорожного, угольного и т. д.»

(письмо Николая II Александре Фёдоровне от 27 февраля; цит. по: Февральская революция 1917 года: Сборник документов и материалов. М., РГГУ, 1996. С.207).

Вечером того же дня Николай назначает петроградским диктатором генерала-адъютанта Н. И. Иванова, а сам решает ехать в Царское Село. Государь и Иванов должны отправиться назавтра днём каждый своим поездом. М. В. Алексеев уведомляет об этом телеграммой военного министра М. А. Беляева и сообщает об этом в разговорах по прямому проводу великому князю Михаилу Александровичу и председателю Государственной думы М. В. Родзянко. Причём Михаил Александрович в этом разговоре говорит, судя по стенограмме, буквально следующее:

«…прошу доложить его императорскому величеству, что, по моему убеждению, приезд государя императора в Царское Село, может быть, желательно отложить на несколько дней»

(РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 1750. Л. 63б-63е; цит. по: Февральская революция 1917 года: Сборник документов и материалов. М., РГГУ, 1996. С.209).

Тем не менее, Государь, как известно, в Царское всё-таки поехал. Но не доехал. Зато туда доехал «диктатор» Иванов. Но не дошли полки, снятые с фронта и переданные под его командование. Какую роль во всём этом сыграл генерал Алексеев, установить, пожалуй, невозможно. Но приведённые косвенные данные говорят о том, что эта роль была, скажем так, неположительна для судьбы династии и монархии в России.

Продолжим наблюдать за деятельностью (вроде бы совершенно пассивной) генерала Алексеева в последующие дни.

Проводив Верховного главнокомандующего и оставшись в Ставке за старшего, начальник штаба продолжил интенсивные телеграфно-телефонные переговоры с Родзянко (на которого в связи с арестом одних, бегством других министров, а также полной недееспособностью военных властей Петрограда временно свалилась вся полнота власти в столице), с командующими фронтами (информируя их о всё более ухудшающейся ситуации), даже с «диктатором» без войск генералом Ивановым, благополучно прибывшем к вечеру 28 февраля в Царское Село. Только с запутавшимся в железнодорожных сетях комиссара Бубликова Государем связи не было.

Фактически в течение всего этого и следующего (1 марта) дней Алексеев выполнял функцию этакого связиста-коммуникатора между бурлящим Петроградом и командующими фронтами воюющей армии. Роль, опять-таки, по видимости вполне пассивная.

Невозможно, пожалуй, также определить, кем и каким именно образом было решено, что остановленный на станции Дно царский поезд не вернётся обратно в Могилёв, в ставку Верховного главнокомандующего, а проследует в Псков, в ставку главнокомандующего армиями Северного фронта генерала Н. В. Рузского, где и была решена судьба династии.

Можно, конечно, предположить, что это получилось как бы само собой, — Псков действительно довольно близко от станции Дно. Можно иметь в виду, что возврат Государя в ставку не состоялся вследствие полученных из Петрограда известий, что для ведения переговоров с ним готовится выехать делегация Временного комитета Государственной думы во главе с Родзянко. А можно (и, по-моему, непременно следует) учитывать также и то, что Н. В. Рузский, так же как и М. В. Алексеев, был масоном.

Вечером 1 марта Алексеев отправляет навстречу прибывающему в Псков Николаю телеграмму с верноподданнейшей просьбой о формировании «ответственного министерства», присовокупляя к ней проект соответствующего манифеста. Телеграмма была доложена Государю генералом Рузским в 23 часа того же дня.

2 марта революционный кризис достиг кульминации. Вместо Родзянко на переговоры с императором выехали член Государственного совета А. И. Гучков и член Государственной думы В. В. Шульгин. А генерал Рузский провёл раннее утро в разговорах по прямому проводу с Родзянко, во время которых «выяснилось», что только отречение Николая в пользу сына при регентстве брата «может спасти страну и династию». Рузский телеграфом известил Алексеева об этом новом «единственном выходе», после чего Алексеев составил и разослал всем главнокомандующим фронтами телеграмму, в которой запрашивал их мнение по этому вопросу. А получив ответы, всеподданейше представил их Государю телеграфом же. Таких ответов было представлено три: от главнокомандующего Кавказским фронтом великого князя Николая Николаевича, от главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерал-адъютанта А. А. Брусилова, от главнокомандующего Западным фронтом генерал-адъютанта А. Е. Эверта. Все трое поддерживали «единственный выход», предложенный председателем Государственной думы. Чуть позже отдельными телеграммами к этой позиции присоединились главнокомандующий Румынским фронтом генерал В. В. Сахаров и командующий Балтийским флотом вице-адмирал А. И. Непенин. Ну и главнокомандующий Северным фронтом генерал Н. В. Рузский был в наличии лично и как мог убеждал Государя в необходимости «единственного выхода».

Задача была решена. Оказавшись в изоляции, когда все, буквально все — и Государственная дума с Государственным советом, и начальник штаба, и главнокомандующие фронтами — требовали его отречения, а любимой Аликс не было рядом, чтобы посоветоваться, Николай сдался и подписал манифест об отречении от престола.

Я изложил факты. О степени влияния на них генерала Алексеева мой любезный читатель вправе судить сам.

А в следующем выпуске мы проследим за тем, чем был занят генерал Алексеев первые два месяца революции — до первого правительственного кризиса.