Вышинский хочет решить дело Рауля Валленберга

Вышинский хочет решить дело Рауля Валленберга

После написания Ветровым упомянутой выше докладной записки Вышинскому от 2 апреля 1947 г. Вышинский пишет 13 мая 1947 г. докладную записку Молотову, в которой констатирует, что с 24 апреля 1945 г. Швеция восемь раз в письменной и пять раз в устной форме направляла обращения по поводу Рауля Валленберга. Заместитель министра иностранных дел придает также значение запросам о Рауле Валленберге в шведском риксдаге (парламенте) и тому, что он хочет охарактеризовать почти как кампанию в шведской прессе. Вышинский упоминает также, что МИД неоднократно требовал ответа из Смерша и МГБ и получил лишь тот результат, что Федотов в МГБ обещал лично доложить Молотову и предложить дальнейшие меры. В связи с этим Вышинский выражает пожелание, чтобы Молотов приказал Абакумову «представить справку по существу дела и предложения о его ликвидации». Слово «ликвидация» в этом контексте может иметь два значения: оно может указывать на дело, но также и на человека. Однако немногие считают, что это указывает на что-то иное, нежели дело. На докладной записке Молотов 18 мая 1947 г. написал: «Тов. Абакумову. Прошу доложить мне». (В то время Молотов был заместителем председателя Совета министров.)

Следующий важный документ относится к 7 июля 1947 г. — письмо заместителя министра иностранных дел Вышинского непосредственно Абакумову. В нем Вышинский ссылается на запрос министра торговли США Генри Уоллеса о судьбе Рауля Валленберга и особо отмечает также, что шведское посольство в Москве 16 января 1945 г. получило ответ, что Рауль Валленберг взят под защиту советскими военными властями в Будапеште. Затем Вышинский подчеркивает, что шведы интенсивно выдвигают этот вопрос, используя различные обращения в МИД для «получения хотя бы какого-нибудь ответа». Затем идет ключевая фраза: «Для решения вопроса об ответе (шведам) и его содержании было бы важно иметь сведения о месте взятия под охрану советскими военными властями Валленберга, где помещался в это время Валленберг, куда перемещался Валленберг и были ли в этих местах бои или бомбардировки, имел ли Валленберг возможность свободно передвигаться или он находился под непрерывной охраной, а также имел ли Валленберг в это время связи или свидания с членами шведской миссии в Вене (!) или с какими-либо другими иностранцами». Письмо завершается обращением к Абакумову написать и переслать отчет по этим вопросам.

При размышлениях о содержании этого письма следует помнить; что Вышинский к этому времени знал, что Рауль Валленберг сидит в тюрьме в СССР (вероятно, большинство занимавшихся этим делом сотрудников МИДа поняли это намного раньше). Он предлагает Абакумову предоставить основу для ответа, который должен попытаться убедить шведов, что Рауль Валленберг исчез в Будапеште — то, на что явно намекали в официальном ответе примерно через месяц. В связи с этим письмо приобретает роковое содержание: ведь на практике это означало, что вопрос о дальнейшей судьбе Рауля Валленберга должен быть решен (ранее Вышинский настаивал на предложении о ликвидации дела), причем так, чтобы не подрывать достоверность подготовленной версии. Таким образом, Вышинский исходит из того, что о каком-либо официальном признании факта, что Рауль Валленберг находится в тюрьме МГБ, не может быть и речи. Очевидно, что последовали контакты в рабочем порядке между МИДом и МГБ, которые не отражены в архивных материалах, — или Вышинский заранее знал, что планируют сделать с Раулем Валленбергом?

16 июля новый посланник Сульман (Гуннар Хэгглёф уже уехал) встречается с сотрудником МИДа Ветровым. Вновь с советской стороны предвосхищается то, что должно произойти: Ветров хотел в качестве своего личного комментария указать на то, что бои в районе Будапешта во второй половине января 1945 г. носили особенно ожесточенный характер. Многое говорило за то, что Рауль Валленберг погиб, но каких-либо доказательств не удалось найти.

22 июля 1947 г. Вышинский посылает Абакумову короткое письмо-напоминание и просит его ускорить ответ на упомянутое выше письмо в связи с «активизацией вопроса в Швеции». (В советскую миссию в Стокгольме 15 июля была передана петиция, подписанная представителями ряда шведских организаций.)

В нижнем левом углу этого письма имеется одна из важнейших записей среди всего того архивного материала, который передан российской стороной. Там заведующий скандинавским отделом МИДа 23 июля 1947 г. написал: «Ответ дан Аб. (Абакумовым) 17/7/1947 в личном письме Молотову под входящим номером 3044/а».

В той докладной записке, на которую мы много раз ссылались, указывается также, что среди последующих заметок имеется надпись о том, что письмо Абакумова Молотову было получено его секретариатом. Письмо было направлено Молотову как заместителю председателя СНК.

Из журнала исходящих бумаг КГБ была также получена копия, показывающая, что письмо отправлено 17 июля 1947 г. Видно также, что в письме говорится о Рауле Валленберге и письмо подготовлено в третьем главном управлении МГБ, которому раньше подчинялся отдел Карташова. Однако само оно не найдено, что с российской стороны объясняют тем, что письмо имело личный и особенно деликатный характер.

Безусловно, важнейшей задачей рабочей группы была попытка разыскать письмо Абакумова. Его искали во всевозможных фондах в архивах МИДа и КГБ. Кроме того, делались запросы в президентский архив, где хранятся особо секретные материалы. Контакты там поддерживались с бывшим руководителем Российского архивного управления Пихоя и с генералом Волкогоновым, которые лично в 1993-1994 гг. просмотрели примерно две тысячи закрытых конвертов, в которых долго надеялись найти письмо. В одном из этих конвертов был найден, в частности, решающий документ по Катыни. Однако это исследование не принесло большого успеха: как Волкогонов, так и Пихоя сообщили, что письма в архиве нет.

Поэтому точный текст письма может быть лишь предметом для размышлений. Однако письмо является ответом на подписанное Молотовым требование Вышинского дать отчет о судьбе Рауля Валленберга, а также на предложения о завершении дела отчетом, который служил бы основанием для ответа шведам. Согласно одной гипотезе, Абакумов сообщает Молотову, что произошло нечто серьезное, например смерть (независимо от обстоятельств). Другая возможность состоит в том, что Абакумов дает ответ на вопрос, что собираются делать с Раулем Валленбергом, а также предложения о подготовке ответа. Еще одна версия, которую поддерживают многие высокопоставленные представители КГБ, но которую следует считать менее правдоподобной, состоит в том, что Абакумов просит Молотова дать указания, что ему делать с Раулем Валленбергом.

То, что речь идет о важном и деликатном сообщении, можно определить хотя бы по тому, что Молотов даже через пять дней (22 июля) не проинформировал Вышинского о его содержании, а также по тому обстоятельству, что письма не удалось найти. Если оно содержало лишь ответы на вопросы Вышинского, трудно понять, почему с ним обошлись иначе, чем с другими документами. Можно добавить, что, по мнению бывшего сотрудника секретариата Молотова, Молотов не всегда держал Вышинского в курсе дела: их отношения были натянутыми.