Лунные «кризисы»

Лунные «кризисы»

Сейчас, конечно, трудно предположить, что слово кризис в современном значении «решающая перемена в чем-либо» первоначально связано с астрологическими и астрономическими представлениями. Восходит этот термин к греческому и латинскому crisis, которое означало «решающий поворот в деле» и употреблялось преимущественно в судопроизводстве. В средние века слово утвердилось в европейских языках в смысле «перемена в течении болезни под влиянием луны и светил». Отголоски этого осмысления сохранились в языках (например, французском и английском) по крайней мере до XVII–XVIII вв.

В русском слове кризис указанные воззрения оставили едва-едва заметный след, но первые примеры его употребления все же отмечены таким, сейчас уже совершенно забытым толкованием. В «Разговорах» Б. Фонтенель с иронией (но все же не отбрасывая совсем) излагает представления о воздействии нашего естественного спутника на здоровье и судьбу земных жителей. Один из персонажей «Разговоров» в шутку задает примерно такой вопрос: если, как полагают, луна и ее воображаемые жители влияют на состояние нашего здоровья, то, может быть, и мы, обитатели земли, способны оказывать обратное воздействие на луну? Вот это место из «Разговоров» в переводе Кантемира: «Мы можем претендовать, чтобы посылать лупе инфлуэнции [т. е. влиять на луну] и давать кризес тамошним больным». Важно отметить, что в примечаниях Кантемир определяет не устаревшее астрологическое, а устанавливающееся медицинское значение слова кризис (кризес в первоначальном написании). Он пишет: «Кризес. Слово греческое, собственно «суд», но у докторов значит внезапную премену болезни».

Однако, хотя из примечания Кантемира явствует, что слово уже осознается в качестве термина медицины, в литературе (неузкоспециальной) со второй половины XVIII в. оно известно в общем смысле «резкая, решающая перемена в чем-либо». Так оно употребляется в письмах Д. И. Фонвизина 70-х годов XVIII в.; в «Письмах русского путешественника» Карамзина находим: «Любовь есть кризис, решительная минута жизни, с трепетом ожидаемая сердцем». Оба указанных значения, очевидно, возникают в русском языке XVIII в. самостоятельно.

Аналогичная история у прилагательного критический, появляющегося в последней трети XVIII в. Оно употребляется применительно к болезни и в общих сочетаниях: критические обстоятельства, критические времена, критическое положение, критические случаи и др. Еще в XVIII в. происходит смысловое сближение слова кризис со словом перелом, частичная соотносительность их сохраняется и ныне: перелом в болезни, перелом в делах. В первой половине XIX в. сфера приложения слова кризис расширяется. Терминологическое (медицинское) значение воспринимается теперь независимо от происхождения как исходное, «прямое», а все остальные как производные и переносные. Так объясняется слово, например, в известном «Карманном словаре иностранных слов» Н. Кирилова (1845–1846): «Кризис. В медицине так называют перелом, переворот, после которого страждущий начинает переходить от болезни к выздоровлению или к смерти. Отсюда это слово перенесено и вообще на житейские обстоятельства и означает событие, которое произвело резкую перемену в сфере деятельности частного человека или целого общества».

С середины XIX в. становятся обычными такие вполне современные сочетания со словом кризис: общественный (социальный), политический, экономический и др. Естественно, они никак уже не связаны с прежними лунными «кризисами», о которых сейчас напоминают лишь редкие примеры из литературы XVIII в.