Множество миров

Множество миров

В первом же значительном печатном произведении Кантемир обращается к актуальным вопросам естествознания и философии того времени. В 1730 г., как говорилось, он подготовил перевод «Разговоров о множестве миров», литературная история которого целиком обусловлена его содержанием.

Содержание «Разговоров» заключается в следующем. Некая дама (маркиза) принимает в своем поместье знакомого, тоже светского человека, кавалера. По вечерам они гуляют в парке («зверинце»[16], как тогда говорили), и кавалер, сведущий в науках, излагает даме основы мироздания. Поскольку дама не имеет никакой специальной подготовки и отличается лишь понятливостью, все объяснения даются популярно и занимательно. Содержание бесед составляет шесть глав («вечеров») книги, хотя дама и кавалер с чисто французской шутливостью условливаются никому не сообщать об ученых разговорах, которые они вели во время уединенных вечерних прогулок, поскольку этому все равно не поверят.

^{Титульный лист «Разговоров о множестве миров»}

Впрочем, ничего необычного в самом жанре «Разговоров» не было; многие, даже сугубо философские сочинения XVIII в. писались в форме бесед и разговоров. Кантемир дополнил книгу подробным оглавлением — конспектом («Краткое содержание каждого вечера») и примечаниями. «Разговоры» были произведением, где развивались передовые по тому времени научные воззрения. В книге отвергалась старая, принятая церковью птолемеевская схема, по которой в центре мира находилась земля, а все светила, включая солнце, вращались вокруг нее. Правильной в «Разговорах» считается гелиоцентрическая система Коперника (солнце в центре). Допускалось наличие множества таких же миров, как земной (и солнечный), причем высказывалось предположение, что эти миры (или часть из них) населены. Тем самым наносился удар положению церкви о неповторимости создания человека.

Симпатии к учению Коперника писатель высказывает неоднократно в «Разговорах» и других произведениях. Это нашло отражение, в частности, в примечании 82 к имени Галилей: «Коперникову систему основательно доказал. Много за сие претерпел от римской инквизиции». Когда с просьбой об издании «Разговоров» в академическую канцелярию от имени Кантемира обратился его учитель петербургский академик Хр.-Ф. Гросс, тогдашний управляющий И. Шумахер потребовал предварительного разрешения правительства и синода. Переписка и хлопоты по поводу разрешения тянулись долго. За это время Кантемир подготовил примечания к «Разговорам», менялось и заглавие; лишь в 1738 г. был решен, наконец, вопрос об издании перевода, но вышел он в 1740 г. Кантемир счел долгом посвятить книгу своим учителям, Академии наук: «В знак своего благодарства за полученное от ее мудрых членов воспитание и наставление».

Выступление Кантемира с изложением и популяризацией учения Коперника не было единичным, в XVIII в. взгляды Коперника получили распространение [17]. Сам Кантемир ссылался на «Книгу мирозрения» Гюйгенса.

Систематически материалы такого рода печатались также в популярном журнале «Ежемесячные сочинения», который стала издавать Академия наук с 1755 г. Это встретило сопротивление церковников. Уже после смерти Кантемира в 40-е годы XVIII в. на имя императрицы был подан пространный доклад М. П. Абрамовым, где говорилось: «Из гюйгенсовой и фонтенедлевой печатных книжичищ сатанинское коварство явно суть видимо... И тако на каждых глобусных землях собственных везде солнцы и луны быти утверждают, и множественное их число исчисляют, и на них земли с жители, звери и гады и пажити такожде, яко и на нашей земле, все быти научают»[18]. В 1756 г. к Елизавете Петровне обращаются члены синода с требованием не печатать в «Ежемесячных сочинениях» статей, «противных вере», и изъять из обращения книгу Кантемира[19]. К счастью, оба обращения не имели прямых последствий. В 1761 г. стараниями Ломоносова оказалось возможным вторично издать «Разговоры», а в 1802 г. Академия наук выпустила и третье издание книги.

Это необходимо учитывать, поскольку в исследованиях нередко встречается утверждение, что первое издание «Разговоров» было изъято и уничтожено. Мы не располагаем достоверными сведениями об этом. Во всяком случае можно с уверенностью утверждать, что книга Кантемира была распространена среди читателей на всем протяжении XVIII в. и могла оказать влияние на развитие литературного языка. В 1802 г. (одновременно с третьим изданием Кантемира) в Москве вышел другой перевод «Разговора о множестве миров», сделанный А. П. Трубецкой. Возможно, обращение этой малоизвестной писательницы к Фонтенелю как-то связано с личностью Кантемира; она сохранила некоторые термины Кантемира (вихрь, средоточие и др.), в остальном ее текст написан языком конца XVIII — начала XIX в. Рассмотрим некоторые выражения, употреблявшиеся Кантемиром при обозначении частей мироздания.

Подбирая эквиваленты для заимствования натура, Кантемир останавливается на славянизме тварь, имевшем обобщенное значение «все вокруг, все созданное» (вся тварь) и, кроме того, «(отдельное) существо». Кантемир придает слову в первом смысле естественнонаучное истолкование, приравнивая его к словам натура, природа и др. Например: «Все телеса в твари взаимно себя по неким правилам привлекают» (сатира VII, прим.). В позднейшем переводе «Разговоров» (М., 1802) это слово прямо заменяется словом природа. Обобщенное (расширительное) употребление слова тварь (правда, со специфическим славяно-книжным оттенком) бытовало в XVIII в. Вот пример из периодического издания «Исторические примечания» (1731): «Токмо единая тварь, а не время преходит»; а также из философского трактата Тредиаковского «Слово о премудрости, благоразумии и добродетели» (1752): «Состояние в целости всей твари и премудрый состав всего мира».

Кроме того, слово выступало в значении отдельного предмета и живого существа, например в «Месячных ведомостях» (1728): «Кометы натуральные... твари суть»; у Сумарокова в статье «Г-ну Пассеку»: «Мы, разумом одаренные твари». Такое употребление (более продолжительным оно было применительно к человеку) в XVIII в. нейтрально, оно не имеет уничижительной окраски, которая появится лишь позже в XIX в. Так, можно было встретить примеры, совершенно невозможные теперь: «В сию-то школу должна молодая девушка ходить, если хочет быть совершенною тварию», т. е. совершенным, образованным человеком («Ежемесячные сочинения», 1755). Уже ко времени Пушкина оба указанные значения слова тварь заметно устаревают и встречаются в стилистически и художественно обусловленных контекстах; у Пушкина представлено уже и современное нам значение слова — бранное обозначение человека.

Кантемир вводит разграничение в обозначении некоторых астрономических понятий. Употребительно у него слово мир. Так обозначается все существующее: «Узнать причину движения мира сего» («Разговоры») и астрономические объекты разного порядка — лунный мир, наш [земной] мир: «Неисчисленно многим мирам между звездами быти». Одна из основных идей «Разговоров» и заключалась, как мы помним, в утверждении множественности (бесконечности) миров во вселенной. Однако слова мир, свет, вселенная и другие отличались широтой семантики и обозначали разные явления. Кантемир проводит такую специализацию слов: мир он относил к отдельным небесным телам, тогда как сочетание повсемственный мир означало у него более сложные образования, например солнечную систему. В описываемое время слово мир встречается также в переносном смысле в сочетании ученый мир. В предисловии Брюса к «Книге мирозрения» сказано об одной работе: «Сей трактатец... ученый мир с особливым почтением воспринял».

^{Фронтиспис к «Разговорам о множестве миров»}

Нашла отражение в «Разговорах» теория Декарта о космических вихрях. Подними понималась совокупность вещества небесных тел, вращающихся вокруг одного центра. «Великое некое число частей вещества, которые согласилися двигатися около одной точки, есть турбильон [от франц. tourbillon], или вихрь», — определяет это явление Кантемир в примечаниях. Пример слова в тексте: «Наше солнце в вихрях неподвижных звезд». Впервые этот термин употребляется русскими переводчиками в упоминавшихся Комментариях (на это указывает сам Кантемир) и вводится в обращение в книге Кантемира. Термин утвердился в литературе, дальнейшая судьба его связана с обозначаемым понятием.

К рассматриваемому периоду относится возникновение и столь распространенного ныне термина спутник. Как полагают, вначале его использовал Я. Брюс в переводе «Книги мирозрения». В XVIII в. наблюдается также форма сопутник как вариант к спутник: «Сатурн и Юпитер, також с их обоих кругомходящими сопутники» («Книга мирозрения»). В этом же источнике слово употребляется и в женском роде — при названии некоторых небесных тел: «Земля луну в спутницу имеет». Это показывает, что в новом термине еще ясно ощущалась образная основа, соотношение с исходным прямым значением. С 20-х годов XVIII в. известен в том же смысле латинизм сателлес, или чаще сателлит. Слово сателлит как астрономический термин в русском и других языках произошло не от единственного числа satelles (лат.), а от формы множественного числа satellites с отсечением флексии. В научном изложении Кантемир предпочитал именно этот термин из-за его однозначности: «Он [Галилей] первый около Юпитера сателлитов приметил» («Разговоры»). Слово спутник у него встречается в прямом смысле, когда он говорит об Одиссее (Улиссе) и его странствиях: [гребцов] «называет его спутниками, его товарищьми» («Письма Горация»).

На первых порах Кантемир и другие авторы используют при обозначении астрономических спутников различные описательные наименования — малая планета, небольшая планета, луна и др. Например, в «Разговорах»: Сатурн со своими лунами; в Комментариях АН подобное выражение сопровождается раскрытием образной основы термина спутник: «... чрез спутников Юпитеровых, убо тако нарицают четыре малые планеты. Они обращаются непрестанно около Юпитера, чего для и нарицаются спутниками». Однако довольно скоро вариантность в обозначении этого понятия сменяется определенностью — уже во второй половине XVIII в. в русском литературном и научном употреблении утверждается слово спутник, остальные обозначения (в том числе заимствование сателлит) постепенно отпадают[20]. Слово сателлит сохраняется у нас только в ином смысле — «приспешник, сообщник». Примеры такого употребления встречались еще до XVIII в.

^{Начало 5-й главы «Разговоров о множестве миров»}

В «Разговорах» и примечаниях Кантемира представлена характерная для того времени научно-литературная лексика, воссоздающая круг тогдашних представлений и помогающая проследить историю ряда современных нам терминов.