Виленская операция

Виленская операция

После переправы через Неман Великой армии каждая из сторон первоначально попыталась осуществить свои предвоенные оперативные замыслы и перечеркнуть намерения противника. Уже 13(25) июня наполеоновские части вошли в Ковно, а русские, не принимая боя, начали отступление. Характерно, что французское и русское командование в первые дни войны старалось действовать осторожно, преследуя в первую очередь разведывательные цели: выявить силы и основные направления движения войск противной стороны. Так, Наполеон, разъясняя ситуацию Даву, писал 14(26) июня: «Результат этой операции должен выяснить обстановку... Армия противника только сосредотачивается, и нельзя вести наступление так, как будто она уже потерпела поражение» (284) . Пока не разъяснилась обстановка, французский император на первых порах сдерживал порывы своих нетерпеливых маршалов. Одновременно и Барклай, несмотря на недовольство Александра I, не торопился отходить. «Не хочу отступать, – отвечал он на упреки царю, – покуда достоверно не узнаю о силах и намерениях Наполеона» (285) . К тому же главнокомандующему 1?й Западной армии необходимо было выиграть время, чтобы обеспечить отход самого отдаленного от армии 6?го пехотного корпуса Д.С. Дохтурова из района Лиды. 14 – 15 (26 – 27) июня главные силы 1?й Западной армии были стянуты в р?н Вильно. К вечеру 15(27) июня Наполеон сосредоточил на виленском направлении 180?тысячную группировку (1?й и 3?й армейские корпуса, 1?й и 2?й корпуса кавалерийского резерва и Императорскую гвардию), с которыми намеревался вступить в генеральное сражение, однако российские войска по приказу Барклая де Толли рано утром 16(28) июня оставили город и медленно двинулись на Свенцяны, а затем к Дриссе. В столицу Литвы торжественно въехал Наполеон, встреченный депутацией магистрата с ключами от города и приветствуемый восторженными криками поляков. Мало того, он остановился в доме генерал?губернатора, который до этого занимал Александр I.

Русское командование в этот период смогло правильно оценить обстановку, основываясь на разведывательных данных, сделало вывод, что главный удар противника был нацелен против правого фланга 1?й Западной армии. Полностью подтвердились и сведения о громадном численном преимуществе сил противника против армии Барклая. Для Наполеона же первые донесения из авангардов не прояснили обстановки. Например, Мюрат докладывал, что 100?тысячная армия Барклая находится у Новых Трок (там же находились два русских корпуса), а войска Багратиона дислоцируются у Бреста (286) , что также не соответствовало действительности. Несмотря на отсутствие достоверных сведений, Наполеон все же стремился, используя численное преимущество, осуществить наступление, чтобы не дать возможности Барклаю сконцентрировать войска на одном направлении, отрезать от главных сил и разбить русские корпуса по частям. Разбросав веером движения своих колонн, он ставил цель войти в боевое соприкосновение с противником и уточнить расположение его сил. Почти добровольное оставление столицы Литвы русскими оставалось непонятным для Наполеона. «Занятие Вильно – есть первая цель кампании» – считал он перед войной (287) . Но главная задача французского императора осталась в тот момент все еще нерешенной. Поскольку по его замыслу падение Вильно должно было стать следствием поражения русских войск.

Для того чтобы определить, действовали русские войска по плану или нет, рассмотрим такой редко привлекаемый историками материал, как «Известия о военных действиях». Они возникли по аналогии со знаменитыми бюллетенями Великой армии Наполеона и, безусловно, в противовес им (в конце 1812 г. многие современники стали называть их «русскими бюллетенями»), так как первоначально прямо преследовали цель информирования русского общества о военных событиях в нужном для правительственных кругов русле и создания определенного общественного мнения. Печатались они как в виде отдельных листовок, так и в качестве приложения («Прибавления») по вторникам и пятницам к «Санкт?Петер?бургским ведомостям» с 21 июня 1812 г. (первый № 50). Необходимо также рассматривать «Известия» и как важную составную часть пропагандистской машины, созданной и инициированной усилиями Александра I, и как разновидность военной публицистики 1812 г., у истоков создания которой оказались многие лучшие представители дворянской молодежи (предоставившие правительству «перо свое»). С этой точки зрения важен анализ первых «Известий» от 17 июня 1812 г., опубликованных 21 июня в «Прибавлении к Санкт?Петербургским ведомостям» под № 50. В тексте правительственного официоза сначала сообщалось, что французы еще в феврале перешли Ельбу и Одер и направились к Висле. В противовес этому Александр I лишь «решился предпринять только меры предосторожности и наблюдения, в надежде достигнуть еще продолжения мира, почему и расположил войска Свои согласно с сим намерением, не желая с Своей стороны подать ни малейшего повода к нарушению тишины». Можно оставить без комментариев всем известное миролюбие российского монарха (при наличии заранее разработанных превентивных планов военных действий), тем более что далее было помещено более четко сформулированное объяснение: «Сие особливо принято было потому, что опыты прошедших браней и положение наших границ побуждают предпочесть оборонительную войну наступательной, по причине великих средств, приготовленных неприятелем на берегах Вислы. В конце Апреля Французские силы уже были собраны. Не взирая однакож на то, воинские действия открыты не прежде 12 июня: доказательство уважения неприятеля к принятым нами против него мерам». В этом объяснении содержится более реалистичная, близкая к истине (по фактам) и откровенная оценка ситуации, так как русская разведка перед войной предоставила командованию достоверные сведения о силах Наполеона и разработала соответствующие рекомендации, заставившие отказаться от превентивного удара по противнику. Далее, после описания перехода наполеоновских войск через Неман, объяснялись причины отступления необходимостью соединения всех сил 1?й Западной армии («все корпусы, бывшие впереди, должны обратиться к занятию назначенных заблаговременно им мест»), а после описания, где и какие русские войска находились на момент 17 июня, следовал весьма откровенный текст: «Сие соображение требует того, чтобы избегать главного сражения, доколе Князь Багратион не сближится с первою армиею, и потому нужно было Вильну до времени оставить. Действия начались и продолжаются уже пять дней; но никоторый из разных корпусов наших не был еще атакован, а потому сия кампания показывает уже начало весьма различное от того, каким прочие войны Императора Наполеона означались» (288) . Дух и тональность всего сообщения свидетельствовали о том, что командование приняло на вооружение рекомендации разведки и четко придерживалось этой концепции (отступление против превосходящих сил, отказ от генерального сражения до момента равенства сил, затягивание войны по времени и в глубину территории и т. д.). Вся же содержащаяся в первом «Известии» информация недвусмысленно готовила общественное мнение к осознанию необходимости отступления русских войск и последующего ведения оборонительной войны, хотя бы до соединения двух Западных армий.

Последующие два «Известия» содержали лишь лаконичные сведения о присоединении отдельных корпусов к главным силам 1?й Западной армии, краткое описание отдельных стычек и предположения о направлении действий Наполеона (289) . Но уже в «Известиях о военных действиях», помеченных 23 июня, после неопределенной фразы («Армии продолжают соединяться») разбирались первые результаты замысла российского командования и принятой им стратегической концепции: «По всем обстоятельствам и догадкам видно, что принятый нами план кампании принудил Французского Императора переменить первые свои расположения, которые не послужили ни к чему другому, как только к бесполезным переходам, поелику мы уклонились от места сражения, которое для него наиболее было выгодно. Таким образом, мы от части достигли нашего намерения, и надеемся впредь подобных же успехов» (290) .

Интересно сравнить этот текст с другими русскими документальными свидетельствами, относящимися к этому времени. Приведем несколько выдержек из писем императора к одному из его самых доверенных сановников в то время, адмиралу П.В. Чичагову. Письмо от 24 июня 1812 г.: «У нас все идет хорошо. Наполеон рассчитывал раздавить нас близ Вильно, но, согласно системе войны, на которой мы останавливались, было порешено не вступать в дело с превосходными силами, а вести затяжную войну. А потому мы отступаем шаг за шагом в то время как князь Багратион подвигается со своей армией к правому флангу неприятеля». Письмо от 30 июня 1812 г.: «...неприятелю до сих пор не удалось ни принудить нас к генеральному сражению, ни отрезать от нас ни одного отряда». Письмо от 6 июля 1812 г.: «...вот уже целый месяц как борьба началась, а Наполеону не удалось еще нанести нам ни единого удара, что случалось во все прежние его походы на четвертый и даже на третий день... Мы будем вести затяжную войну, ибо в виду превосходства сил и методы Наполеона вести краткую войну, это единственный шанс на успех, на который мы можем рассчитывать» (291) . Аналогичные высказывания сделал Александр I и в письме к П.И. Багратиону от 5 июля 1812 г.: «...не забывайте, что до сих пор везде мы имеем против себя превосходство сил неприятельских и для сего необходимо должно действовать с осмотрительностью и для одного дня не отнять у себя способов к продолжению деятельной кампании. Вся цель наша должна к тому клониться, чтобы выиграть время и вести войну сколь можно продолжительную. Один сей способ может дать нам возможность преодолеть столь сильного неприятеля, влекущего за собою воинство целой Европы» (292) .

Стоит обратить внимание на то обстоятельство, что в начале боевых действий в официальных сообщениях откровенно допускались высказывания о необходимости и разумности ведения оборонительной войны. Весьма важный факт, доказывающий наличие плана войны и официальное признание его высшими властями. Возможно, это было связано напрямую с тем, что Александр I тогда находился в войсках и лично редактировал тексты, направляемые в Петербург для публикации. Но уже с июля (после отъезда императора из армии) стали преобладать сухие доклады военачальников с театра военных действий о боевых столкновениях без стратегических оценок складывавшейся обстановки. Генералы и сотрудники их штабов не хотели и не могли себе позволить рассуждать на стратегические темы, хотя бы даже из?за отсутствия информации об истинном положении на других участках военных действий. Взять на себя ответственность за анализ всей ситуации мог только император или главнокомандующий всеми действующими армиями, а он, как известно, был назначен только в начале августа. Другой, на наш взгляд, бесспорный факт. При наличии плана в ходе его реализации уже в начале войны (с июля) возникли непредвиденные сложности – практика всегда сложнее и богаче теории.

Все же согласно принятому еще до начала войны плану все корпуса 1?й Западной армии, за исключением фланговых, смогли благополучно отойти к Свенцянам. Находившийся на правом фланге 1?й пехотный корпус генерал?лейтенанта графа П.Х. Витгенштейна отошел после арьергардного боя под Вилькомиром. А незадолго до этого вошедший в состав 1?й Западной армии 6?й пехотный корпус генерала от инфантерии Д.С. Дохтурова после столкновений с кавалерией противника сумел оторваться от преследования. Только арьергард 4?го пехотного корпуса под командованием генерал?майора И.С. Дорохова (Изюмский гусарский, 1?й и 18?й егерские и два казачьих полка, рота легкой артиллерии, всего около 4 тыс. человек при 12 орудиях), державший передовые посты на р. Неман, оказался отрезанным, так как при открытии военных действий своевременно не получил приказа об отходе и был вынужден отказаться от попыток пробиться к 1?й Западной армии. После нескольких столкновений с противником Дорохов принял решение идти на соединение со 2?й Западной армией через местечки Вишнев и Воложин. Его отряд, искусно маневрируя и избегая встреч с превосходящими силами неприятеля, совершил, двигаясь усиленными маршами, отступательное движение от местечка Ораны к Воложину (потеряв всего 60 человек) и 23 июня (5 июля) вошел в соприкосновение с казачьим корпусом генерала от кавалерии М.И. Платова близ Воложина. А 26 июня (8 июля) отряд Дорохова соединился с частями 2?й Западной армии у местечка Ново?Свержень, составив в дальнейшем боевое охранение ее левого фланга.

Захватив Вильно, Наполеон отрезал 1?ю Западную армию от армии Багратиона (разрыв между ними вскоре составил 270 верст) и занял выгодное стратегическое положение, однако навязать Барклаю де Толли генеральное сражение ему не удалось. Вскоре кавалерия Мюрата выявила движение больших масс российских войск на Лидской и Ошмянской дорогах. Это было отступательное движение авангарда 4?го пехотного корпуса генерала И.С. Дорохова от Оран к Ошмянам и движение 6?го пехотного и 3?го резервного кавалерийского корпусов под командованием Д.С. Дохтурова от Лиды к Сморгони на соединение с 1?й Западной армией. В ходе этого движения боковой арьергард под командованием полковника К.А. Крейца (Сибирский драгунский и два эскадрона Мариупольского гусарского полка) имел 17(29) июня дело под Ошмянами с кавалерийской бригадой генерала П.К. Пажоля. По данным французской разведки, 6?й пехотный корпус был причислен к 2?й Западной армии, поэтому Наполеон первоначально расценил это движение как попытку армии Багратиона выйти на соединение с 1?й Западной армией и пробиться к Свенцянам (293) . Направив 2?й и 3?й армейские корпуса, 3?ю пехотную дивизию 1?го армейского корпуса и два корпуса кавалерийского резерва для преследования отступавшего Барклая де Толли, он сформировал для флангового удара по войскам Багратиона три колонны (ок. 60 тыс. человек) под командованием маршала Л.Н. Даву, которому надлежало атаковать авангард и затем всю 2?ю Западную армию. Выяснив через некоторое время истинное положение дел, Наполеон все же решил использовать открывавшиеся перспективы для достижения успеха против 2?й Западной армии (она стала главной мишенью). Сборный корпус маршала Даву (две дивизии 1?го армейского корпуса, Легион Вислы и 3?й корпус кавалерийского резерва – всего примерно 45 тыс. человек) был двинут в направлении Минска с задачей наступать на фланг Багратиона, а группировка Жерома Наполеона (5?й, 8?й армейские корпуса и 4?й корпус кавалерийского резерва) должна была преследовать отступавшую 2?ю Западную армию.

1?я Западная армия, избежав разгрома, продолжала отход, а о 2?й армии во французских штабах не имелось точных сведений. Маршал Л. Гувьон Сен?Сир, оценивая в своих мемуарах Виленскую операцию, посчитал, что захват нескольких повозок – «результаты ничтожные для первых действий армии в 500 000 человек» (294) . Главное же для Наполеона заключалось в том, что не удалось реализовать предвоенный операционный план и наиболее мощный удар, который он мог нанести в течение всей кампании, пришелся по пустому месту и привел лишь к чрезмерному напряжению сил и средств, оказавшихся напрасными.

Все же быстрый захват Вильно открывал перед Наполеоном неплохие перспективы. Русские войска после оставления столицы Литвы и отступления к Дриссе не успевали прикрыть Минскую дорогу, что было явным просчетом, и этим постарались воспользоваться французы – с целью окончательно разъединить русские армии. Именно в направлении Минска и был отправлен сборный корпус Даву. В то же время, заняв столицу Литвы, Великая армия уже нуждалась в отдыхе и в подтягивании тылов, большие переходы в первые дни войны под проливными дождями оказались губительными для французов. Обнаружились первые признаки распада: большая нехватка продовольствия, болезни, мародерство, беспорядки в войсках, дезертирство, падение дисциплины. Проблемы обеспечения и административные соображения заслонили задачи продвижения вперед, что побудило Наполеона задержаться в Вильно на 18 дней, и здесь он приступил к решению политических, социальных, хозяйственных вопросов, координировал действия всех соединений Великой армии, а также создавал новое государственное образование – Литовское княжество. В Вильно по его указанию начали формироваться литовские войска. Выделив значительные силы для преследования 1?й Западной армии, Наполеон не назначил единого командующего, а пытался лично руководить ими из Вильно, находясь на значительном удалении от своих войск. Лишь после ряда несогласованных действий своих маршалов он 3(15) июля подчинил Мюрату все войска, выдвинутые к Западной Двине.

Армия Барклая, занявшая к 20 июня (2 июля) линию Солоки – Свенцяны – Кобыльники, 21 июня (3 июля) продолжила отступление через Видзы на Бельмонт и далее к Дриссе . Кавалерия Мюрата преследовала его войска и 23 июня (5 июля) имела схватку с русским арьергардом под командованием генерала Ф.К. Корфа под Кочергишками. 27 – 29 июня (9 – 11 июля) главные силы 1?й Западной армии заняли Дрисский лагерь, 1?й отдельный пехотный корпус генерала П.Х. Витгенштейна, переправившись через Западную Двину, расположился 29 июня (11 июля) на ее правом берегу напротив Леонполя, а 6?й пехотный и 3?й резервный кавалерийский корпуса были оставлены для прикрытия левого фланга у Прудников. Тогда же 1?я Западная армия была усилена подкреплениями (19 батальонов и 20 эскадронов запасных войск – всего около 10 тыс. человек).