На Париж! Разгром французов под Фер-Шампенуазом

На Париж! Разгром французов под Фер-Шампенуазом

Это решение вполне укладывалось в наполеоновские планы. Но произошло происшествие, резко изменившее дальнейший ход. Казаки 11(23) марта захватили следовавшего из Парижа к Наполеону курьера с самыми различными депешами от первых сановных лиц империи, включая полицейские донесения, рисовавшие в черном свете сложившуюся ситуацию и царившие настроения среди элиты в Париже. В их числе находилось письмо от Р. Савари с анализом общественных настроений в Париже, где конфиденциально упоминалось о существовании влиятельной группы, враждебной Наполеону, вследствие чего чрезвычайно опасной при приближении войск противника к столице. Примерно в это же время 11(23) марта казаки генерала барона Ф.К. Тетенборна из Силезской армии также перехватили почту в Париж от Наполеона, где нашли его письмо Марии?Луизе с описанием его дальнейших планов (565) . Вот как описывает его содержание А.И. Михайловский?Данилевский: «В оной мы нашли между прочим собственноручное письмо Наполеона к императрице Марии?Луизе, в котором он, рассказывая о победе одержанной над нами под Арсисом, уверял ее, что движением своим на линию наших сообщений удалит нас от Парижа и, присоединив к себе гарнизоны крепостей Меца и Вердена, разобьет нас на берегах Рейна и принудит отступить за сию реку» (566) . Перехваченная корреспонденция сначала попала в руки Александра I, оценившего всю важность полученной информации. Он не только узнал о планах Наполеона, но и убедился в реальности существования в Париже поднимавшей голову роялистской оппозиции. До этого он уже в начале марта встречался с посланцами роялистов из Парижа, например с бароном Э.Ф.А. Витролем (прибывшим под псевдонимом Сен?Венсан), представителем «проницательной парижской партии», заверявшим от имени Ш.М. Талейрана, что союзников там ждут (567) . Но Александр I не доверял информации от подобных эмиссаров, теперь же убедился в ее достоверности. После обдумывания и совещания в Сомпюи с ближайшим военным окружением (генералы М.Б. Барклай де Толли, П.М. Волконский, И.И. Дибич, К.Ф. Толь) от имени российского императора Шварценбергу был предложен следующий план действий: силами двух армий повести параллельное наступление на Париж уже на следующий день, а для того чтобы скрыть это движение, направить против Наполеона лишь отдельный кавалерийский корпус генерал?адъютанта Ф.Ф. Винцингероде, да еще под завесой казачьих отрядов. Конечно, после этого пришлось убеждать Шварценберга в разумности такого предложения, это дело также было не легким, но согласие получили, после одобрения всеми союзными монархами. 13(25) марта Богемская и Силезские армии двинулись на Париж. Среди историков существуют разные мнения об авторстве этого плана, персонально фигурируют все советники Александра I, присутствовавшие на совещании. Но авторство плана – уже второй вопрос, главное, что план был принят к исполнению. Как написал об этом походе русский офицер И.М. Казаков: «Такой рискованный фланговый марш, конечно, не Шварценбергом был придуман, а самим Императором и начальником его штаба Дибичем» (568) . Ему вторил другой офицер?мемурист И.И. Лажечников: «Скоро в военном ареопаге, благодаря совету П.М. Волконского и энергичной воле Государя, решено было не поддаваться на удочку, закинутую ловким рыбаком, а идти твердо, всеми силами, на столицу Франции. Ему оставлен на приманку немногочисленный отряд, который своими усиленными бивуачными огнями должен был представить декорацию большого корпуса, готового дать неприятелю сражение» (569) .

Для Наполеона ситуация на всех театрах военных действий приняла к этому моменту крайне неблагоприятный оборот. Маршал П.Ф.Ш. Ожеро, вместо того чтобы продолжить наступление на Женеву и выйти на коммуникации Шварценберга в Швейцарии, 9(21) марта вынужден был очистить Лион. Левый фланг Богемской армии был таким образом обеспечен. Э. Богарне продолжал героически сражаться в Италии, но его сопротивление для судеб Франции имело уже второстепенное значение. Войска маршала Л.Г. Сюше оказались запертыми в Каталонии. Маршал Н.Ж. Сульт, теснимый герцогом У. Веллингтоном, отошел за р. Гаронну, а в оставленном Бордо роялисты уже 28 февраля (12 марта) провозгласили королем Франции Людовика ХVIII. Генерал Н.Ж. Мезон с трудом сдерживал у Лилля войска союзников. Французские гарнизоны в Германии, Бельгии и Франции продолжали держаться, но их силы таяли и уже были на исходе. Союзники со всех сторон стягивали все туже кольцо своих войск вокруг Парижа. Положение Наполеона было критическим, но он продолжал надеяться на военное счастье и был намерен идти до конца.

Двинувшись на Париж, Богемская и Силезские армии специально шли вблизи друг друга и сразу же столкнулись с французскими войсками, которые направлялись по приказу Наполеона на соединение с ним, но не успели это сделать. В первую очередь это были войска маршалов О.Ф. Мармона и А.Э. Мортье (17–18 тыс. человек), следовавшие от р. Эн к Марне через Шато?Тьерри, Монмирай, Этож, Ватри, а также дивизии генералов М.М. Пакто и Ф.П.Ж. Аме (5–8 тыс. человек), ранее занимавшие Сезанн. Столкновение произошло при Фер?Шампенуазе 13(25) марта. Сначала авангард Богемской армии под командованием принца Вильгельма Вюртембергского случайно столкнулся с корпусами Мармона и Мортье. Вюртембергская (две бригады), австрийская (две бригады) и русская кавалерия под началом генерала П.П. Палена (четыре кирасирских, четыре гусарских, пять казачьих и один уланский полки) рано утром атаковала и сбила французов, а затем, несмотря на попытки противника закрепиться на позициях перед городом, обходила их фланги и заставляла отступать. Услышав канонаду, Барклай к вечеру послал на подкрепление имевшуюся под рукой две бригады русской гвардейской конницы. Маршалы пытались отступать организованно, но начавшийся проливной дождь лишил пехоту возможности стрелять, и ей пришлось отбиваться от кавалерии штыками. Союзники же прорвали и изрубили несколько каре. В целом французы отступали в полном беспорядке. Оба корпуса потеряли более 5 тыс. человек и почти всю артиллерию. Собрав уцелевшие войска уже за Фер?Шампенуазом, оба маршала, не имея сведений о нахождении Наполеона, сочли за благо начать отход к Парижу.

Более трагически сложилась судьба дивизий генералов Пакто и Аме, в основном составленных из национальных гвардейцев и плохо обученных конскриптов. Имея на руках приказ идти на соединение с главными силами Наполеона, они, отягощенные огромным обозом, двигались от Сезанна к Ватри (не по самой короткой дороге) и ближе к вечеру севернее Фер?Шампенуаза также неожиданно столкнулись с русской кавалерией генерала Ф.К. Корфа из Силезской армии. Сначала Корф был подкреплен кавалерией генерала И.В. Васильчикова, а затем сюда прибыл с гвардейскими русскими и прусскими конными полками сам Александр I (вместе с королем прусским и князем Шварценбергом). Атакованные конницей французы также начали отступление, сначала бросили весь транспорт, затем потеряли все имеющиеся 16 орудий. После семичасового отступления, несмотря на героическое сопротивление французов, при помощи конной артиллерии русские кавалеристы прорвали и изрубили все шесть каре генерала Пакто. Спастись удалось единицам. Оба командира дивизий и еще пять генералов попали в плен, как и примерно 1500 солдат (большинство раненых). Общие потери французов в этом двойном бою составили 8 – 10 тыс. человек и 75 орудий, у союзников – от 2 до 4 тыс. человек. Против французов в тот день действовало до 16 тыс. конницы, из них – 12 тыс. русских кавалеристов при 94 орудиях.

Бои под Фер?Шампенуазом в российской императорской армии всегда считались днем славы русской кавалерии. Безусловно, это был пример очень удачного боя конницы против пехоты, учитывая очень удобную открытую местность для действия кавалерийских масс. Фактически союзники за два года своего подавляющего превосходства в этом роде войск впервые смогли эффективно использовать конницу для окружения и разгрома французской пехоты (570) . Но во многом значение Фер?Шампенуаза оказалось поднятым в литературе благодаря участию в тот день элитной гвардейской кавалерии, да еще на глазах своего императора, принявшего личное участие в одной из атак. Как вспоминал, например, А.И. Михайловский?Данилевский о действиях Александра I и его конвоя – лейб?гвардии Казачьего полка, оказавшихся перед дивизией Пакто: «Государь велел казакам идти немедленно в атаку, а мне приказал орудия подвести на картечный выстрел. Неприятель выстроил три карея, и началось дело. Император с казаками ударил сам лично на первый карей, который невзирая на сильную ружейную пальбу, мгновенно был смят» (571) . Значительная по объему биографическая литература и полковые истории запечатлели на своих страницах многочисленные подвиги полков и персонально участников, но с особым удовольствием описывали личное нахождение в бою Александра I.

Фер?Шампенуаз занимал определенное место и в воспоминаниях русских гвардейских офицеров. Если взять и проанализировать их мемуары, то без труда выяснится, что, например, гвардейская пехота практически не принимала участия в боях 1814 г. Офицеры гвардейской пехоты могли описывать бесконечные марши и контрмарши, бивуаки, дружеские обеды, бедность деревенских каменных жилищ во французской провинции, враждебное отношение крестьян к войскам союзников и различные бытовые походные подробности, но не бои и сражения, поскольку гвардия в них не принимала участия, а в лучшем случае находилась в резерве. А у их коллег, у многих гвардейских кавалеристов Фер?Шампенуаз являлся единственным боевым эпизодом, о котором они могли реально вспоминать. Таким образом, это сражение оказалось освящено августейшим присутствием и пиететом перед гвардейской славой, затем его значение было приподнято мемуарной и исторической литературой.

После Фер?Шампенуаза две коалиционные армии численностью более 100 тыс. человек, теперь могли почти без всяких серьезных препятствий дойти до Парижа, на их пути не оставалось крупных войсковых соединений противника, способных сдержать и остановить их дальнейшее движение. А.И. Михайловский?Данилевский, описывая преследование и «бегство удалявшегося неприятеля» к Парижу, упоминает, что среди союзников были и сомневающиеся в удачном исходе этого «великого предприятия»: «Австрийцы, пруссаки, баварцы, виртембергцы и баденцы, идя по стопам русских, верили с трудом, что успех увенчает смелое предприятие наше. Устрашенные многолетними поражениями, им казалось среди самых побед наших, что неприятель расставляет нам сети; мы с трудом влекли их за собою к торжествам, и Государю должно было употребить всю проницательность ума его, всю твердость его характера и вежливость в обращении, свойственную ему одному, которою он всех очаровывал, чтобы вселить в них доверие» (572) .