ДОВОЕННАЯ ЭМИГРАЦИЯ И НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИЕ ЦЕНТРЫ

ДОВОЕННАЯ ЭМИГРАЦИЯ И НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИЕ ЦЕНТРЫ

Разработав теоретические основы своей борьбы за «жизненное пространство», гитлеризм — ударная сила империалистического реванша в потерпевшей военное поражение Германии периода между первой и второй мировыми войнами — разбросал свои агентурные щупальца в главные страны всех континентов Земли. При всем при этом, как мы уже отмечали, основным, все усиливающимся направлением разведывательной деятельности было антисоветское направление. Источником, откуда в незначительной мере в веймарские времена, в неизмеримо больших масштабах — после прихода Гитлера к власти все довоенные годы они пытались черпать кадры для разведывательной работы, служили немецкие колонии и жившие в Германии русские эмигранты. Главным резервом агентуры против СССР были зарубежные антисоветские центры, стремившиеся сплотить так называемых белоэмигрантов, людей, бежавших или выдворенных из Советской России в первое послереволюционное время. Накануне второй мировой войны самая крупная колония русских эмигрантов находилась в Париже, затем следовали пражская, берлинская и белградская[216]. Сохраняя за границей свои организации, издавая десятки газет, располагая военными формированиями, контрреволюционная эмиграция и ее политические группировки старались оказывать влияние на внутреннее и международное положение Советской страны.

До начала 30-х годов зарубежные центры белой эмиграции находились преимущественно под покровительством английской, французской и польской разведок. Но с приходом к власти Гитлера главари этих центров, видевшие цель своей жизни в уничтожении социалистического государства, признали в германском фашизме наиболее реальную для этого силу. Они быстро сменили ориентацию, пошли в услужение нацистской разведки, взявшей их на полное содержание. Они стали старательно собирать под антисоветскими лозунгами представителей многих национальностей сначала в условиях эмиграции, а с первых месяцев войны —и в разных подвергшихся временной оккупации районах страны.

Наибольшую активность в подрывной работе против Советского Союза проявляла буржуазная «Организация украинских националистов» (ОУН), главари которой установили первые контакты с нацистами на идейной почве еще за несколько лет до прихода Гитлера к власти. Уже в 1931 году ОУН призывала украинских националистов «стать густой казацкой лавиной на стороне Гитлера, который проложит дорогу на Восток»[217]. С установлением фашистской диктатуры ОУН полностью перешла на платную службу к гитлеровской разведке. В январе 1934 года по приказу инспектора германской полиции Дильсена берлинская организация украинских националистов была введена в структуру гестапо на правах особого отдела. Началось формирование националистических военизированных отрядов, формально приравненных даже к гитлеровским штурмовым отрядам. Руководил отрядами украинских националистов офицер гестапо Ярыга-Рымарт, он же Карлати, известный в кругах ОУН как Рико-Ярый[218]. Шпионаж, диверсии, террор по отношению к командному и политическому составу Красной Армии стали основными формами деятельности оуновцев. Наиболее ценных агентов из этой среды, например полковника гитлеровской армии Коновальца, сотрудничавшего с абвером еще с 1925 года, инструктировал лично Канарис. «Военная разведка, — как признает потом Шелленберг, — с успехом использовала главарей украинских националистов Мельника, Бандеру»[219].

Бывший заместитель начальника отдела абвер II полковник Э. Штольце позднее расскажет на Нюрнбергском процессе, что еще перед нападением на Советский Союз он лично получил от своего шефа Лахузена задание создать и возглавить специальную группу под кодовым наименованием «А». Назначение группы — подготовка кадров для осуществления диверсионных актов и организации пораженческой пропаганды в советскому тылу. Лахузен ознакомил Штольце с приказом оперативного штаба вермахта, обязывавшим абвер II в случае удара Германии по СССР использовать свою агентуру для разжигания национальной розни между народами Советского Союза. «Приняв к исполнению этот приказ, — показывал далее Штольце в Нюрнберге, — я связался с находившимися на службе у германской разведки украинскими националистами и другими участниками националистических фашистских формирований, которых привлек для участия в решении поставленной передо мной задачи. В частности, лично дал указание руководителям украинских националистов германским агентам Мельнику (кличка „Консул-1“) и Бандере инспирировать сразу же после нападения Германии на СССР провокационные выступления на Украине в целях дезорганизации и ослабления ближайшего тыла советских войск, а также для того, чтобы убедить международное общественное мнение в происходящем якобы распаде советского тыла»[220].

Штольце лишь подтвердил то, что было известно еще до войны. В 1940 году органами государственной безопасности СССР был разоблачен и арестован Думанский — переброшенный в Советский Союз представитель Бандеры, один из членов руководства украинских буржуазных националистов. Думанский показал на допросе: «Организация украинских буржуазных националистов контактирует свою работу с гестапо. Поставляя нацистской разведке шпионские сведения о силах Красной Армии и промышленно-экономической мощи СССР, наша организация получает от немецких властей всевозможные субсидии в виде оружия и оборудования мест убежища против Советской власти… „Организация украинских националистов“, преследуя цель свержения Советской власти на Украине, рассчитывает на помощь со стороны Германии и поэтому, отвечая требованиям германского империализма, полностью находится на содержании гестапо».

Из сохранившихся в архивах отчетов, адресованных Канарису, видно, что сотрудники абвера вербовали доверенных лиц и в среде белорусской, грузинской и армянской реакционной эмиграции. После восстановления в 1940 году Советской власти в Прибалтийских республиках СД и абвер предприняли усилия для сколачивания и активизации антисоветских действий литовских, эстонских и латышских националистов.

На территории Польши по заданию СД и абвера зарубежные эмигрантские центры создавали вооруженные отряды для заброски в Прибалтийские республики, на Украину и Белоруссию[221]. Сотрудники гитлеровских секретных служб совершали многочисленные поездки по странам Европы с целью выискивания среди рассеянной по миру разношерстной, в большинстве своем еле-еле сводившей концы с концами белой эмиграции лиц, которых можно было бы использовать для нелегальной засылки в СССР. Не вполне доверяя эмигрантам по причинам, о которых пойдет речь дальше, СД и абвер, чтобы принудить завербованных к выполнению взятых обязательств, обращались с членами эмигрантских семей в Германии и в контролируемых ею странах как с заложниками.

С нападением на нашу страну нацисты под воздействием новых факторов вынуждены были пересмотреть свое отношение к использованию этого источника рекрутирования агентуры. Не отказаться от него, а более тщательно подходить к индивидуальному отбору. Дело в том, что вероломное нападение Германии на СССР обострило не прекращавшуюся в этой среде внутреннюю борьбу, которая много лет размывала эмигрантскую массу. Значительная часть ее, не порывавшая нравственных связей с народом, отстаивавшим родную землю, заняла достойную патриотическую позицию. Немало обнаружилось и таких, кто, встав на путь борьбы против гитлеровцев, участвовал в Сопротивлении в странах Западной Европы. Но и в среду эмигрантов, остававшихся на антисоветских позициях, начало войны внесло новые веяния: многие из них к этому времени вошли в состав организаций, увидевших возможность в ходе германо-советской войны осуществить собственные политические цели («Независимая Россия», «Самостийная Украина»). Так, например, на следующий день после падения Львова в июне 1941 года в семи километрах от него в селе Винники состоялось сборище Организации украинских националистов во главе с Ярославом Стецко, которое провозгласило создание украинского правительства. Когда об этом доложили Гитлеру, он пришел в ярость, справедливо усмотрев в этом серьезную угрозу его собственным колонизаторским планам. Чтобы с самого начала пресечь всякое подобие такой «самостоятельности», он издал директиву: сформированное «правительство» немедленно подвергнуть аресту и приступить к тайной ликвидации активных функционеров ОУН. Хотя директива имела пометку «по прочтении уничтожить», один ее экземпляр сохранился в сейфе начальника львовского гестапо и после освобождения города нашими войсками был обнаружен и изъят чекистами.

Но не только подъем патриотических настроений, с одной стороны, и действия в обход гитлеровцев — с другой, побудили руководителей нацистских секретных служб менять свое отношение к вербовке агентуры из среды старой эмиграции. Был еще один чисто профессиональный мотив, предупреждавший против широкого привлечения этой категории людей к выполнению тайных заданий на территории СССР: немало провалов постигло засланных в нашу страну агентов из числа эмигрантов. Когда в абвере и СД проанализировали эти провалы, то выяснилось, что даже те из эмигрантов, кто оставался убежденным противником Советской власти и готов был верой и правдой сотрудничать с нацистами, не могли принести ожидаемой пользы — они быстро попадали в поле зрения чекистских органов. Причиной тому служили многолетняя оторванность этих людей от страны, плохая ориентированность в условиях советской действительности. Правда, некоторые, если им удавалось проникнуть в тыл Красной Армии и добраться до пункта назначения, действовали, даже несмотря на немалый возраст, дерзко, не смущаясь и серьезного риска[222].