Глава 20 КАК ГЕРМАНЦЫ ПЕРЕИГРАЛИ РУССКУЮ КОНТРРАЗВЕДКУ

Глава 20

КАК ГЕРМАНЦЫ ПЕРЕИГРАЛИ РУССКУЮ КОНТРРАЗВЕДКУ

Бруцкус обличил в архивной рукописи убийц Распутина («это украшение книги биографий ужаснейших преступников нашего времени»), но как раз публицистический пыл его меня насторожил. Может быть, темпераментная позиция ученого объясняется национальными пристрастиями, скажем, его желанием обелить евреев? По-человечески защита им земляков понятна и заслуживает сочувствия, но в западном мире, где я живу, задачей адвоката является охрана интересов подзащитного, а вовсе не выявление истины. У меня же как историка, а не адвоката евреев, должность и задача принципиально иные.

…Я вырос и был воспитан в стране, где антираспутинский (как и антимясоедовский) миф считался живым до самых последних лет. Уже в 80-х годах был издан роман самого популярного исторического прозаика страны Валентина Пикуля, где Распутин изображался марионеткой в руках Симановича, Рубинштейна и некоего «Мануса, которого французская контрразведка считала крупным шпионом Германии». Царь с царицей, по версии романа, «миллиардеры, жившие задарма на всем готовом… выедали казну, как крысы, забравшиеся в головку сыра», но были они скупыми, денег давали мало, это заприметил «международный сионизм», и – «биржевые тузы щедро финансировали Распутина.»

(Чтобы покончить с возникшим по дороге сюжетом о царской скупости – в следственном деле сохранился протокол обыска в доме одного из грабителей вещей покойной семьи:

«Старые брюки гвардейского стрелкового полка с несколькими заплатами и надписью, видной на левом кармане: «4 августа 1900 г., возобн. 8 октября 1916 г.», принадлежавшие, по удостоверению камердинера б. Государя – Терентия Ивановича Чемодурова, бывшему Государю Императору Николаю II».

Аркадий Столыпин, французский литератор и сын бывшего премьера, рассказывает, что, по его детским воспоминаниям, царская семья экономила на еде и одежде: огромные доходы почти целиком шли на благотворительность, поддержку учреждений культуры, субсидии сиротским домам и госпиталям – до такой степени, что иногда в середине года царь ломал голову, как ему свести концы с концами в семейном бюджете).

Зная это, можно верить Пикулю, что Распутин получал у Романовых денег немного для любимой им разгульной жизни, как и в то, что еврейские дельцы платили ему взятки. Арон Симанович даже описал, за что именно: кого-то вытащил из-под ареста за проживание вне черты оседлости (это, кажется, был главный подвиг посредника Арона на благо еврейского землячества – спасение от высылки 200 зубных врачей, имевших сомнительного качества дипломы), кому-то добыл место в университете сверх процентной нормы… Распутинские записочки действовали на чиновников, решавших людские судьбы. Вот и вся правда об отношениях Распутина с евреями. Знаменитый министр-славянофил Александра III граф Николай Игнатьев драл с финансового магната барона Гинцбурга за подобного же сорта услуги гораздо, гораздо больше, чем сибирский мужик Распутин.

Я смущался вслед за мясоедовской опрокидывать в книге и распутинскую легенду: патриоты святой Руси уж точно заподозрят, что в злокозненном сионистском усердии в далеком Иерусалиме умышленно выворачивают наизнанку их национальную историю. И сердиться-то на них, а уж тем более убеждать в противном смешно и бессмысленно: это ведь, как сказала доктор Донцова в «Раковом корпусе», не они кричат, это их болезнь кричит.

Мне однако повезло: наткнулся на опубликованную свыше полувека назад в болгарской «Нашей стране» статью монархиста и антисемита Ивана Солоневича о причинах убийства Распутина:

«Выходит так, что и империю, и монархию погубил пьяный мужик. Распутинская борода заслонила собой и историю России, и преступления правящего слоя, и военный разгром, и безлюдье, и бесчестность… Осталась одна пьяная борода. Чем не Голливуд?

…Николаю II пришлось действовать в тот период, когда правящий слой догнивал окончательно… Слой, который не мог организовать своих поместий, как он мог организовать государство? Я не говорю об исключениях – типа Столыпина, я говорю о слое… Слой умирал: полуторавековое паразитарное существование не могло пройти даром. Не трудящийся не живет.

…Один слой уходил, другой еще не пришел. Вот отсюда, а отнюдь не от Распутина произошло безлюдье, министерская чехарда, «отсутствие власти» – а также трагическая безвыходность положения царской семьи. Отсюда же – «кругом трусость и измена». Смертный приговор царской семье был вынесен в августейших салонах. Большевики только привели его в исполнение.

…Давайте попробуем смыть с Распутина голливудский грим. Пьяница? Можно подумать, что Петр I не пил. Если это порок, то не индивидуальный: веселие Руси. Женолюб? Обратимся к Петру и Екатерине, которых никто по этому поводу не травил. Какая среда предъявляла обвинения? Для которых Отечество находилось в вилле Родэ, которая публично купала в аквариуме голых «французинок» – тоже, подумаешь, Катоны, стражи семейных добродетелей, весталки обоего пола, девственники петербургских кабаков. Взяточник? После убийства Распутина у него самого не оказалось ни копейки. Политическое влияние? Его не могло не быть. Но оно, к сожалению, оказалось недостаточным. Да, Распутин был за сепаратный мир. Что было бы, если бы его влияние оказалось достаточно сильным? Если бы в 1916 году Россия приняла германские предложения? Галиция, проливы? Как жили бы мы с вами, господа, и как жила бы Россия?

…Одиночество, в которое попала царская семья, есть исторически неоспоримый факт… Пытаются объяснить его одним фактором – Распутиным. «Распутинской пьяной похвальбой впервые было разрушено в сердцах служилого слоя обаяние монархии»… «деятельность Распутина была надругательством над русской служилой честью»… «самым важным и преступным было непротивление генералов. Но тут сыграло роль то, что у многих душа была опустошена правдой о Распутине»… Поставим вопрос так: а что есть правда о Распутине? Кто эту правду, если она была, пускал по всей стране? Кто над этой «правдой» воздвигал вавилонские башни грязи, травли, клеветы?

И еще вопрос? Только ли Распутин виноват был в «мертвящей пустоте» возле трона, в «жутком безлюдье» на вершинах административного аппарата?

Ошибки короны обсуждались всеми, кому не лень, и никому в голову не пришла простая мысль: а что мог сделать Государь? Передать власть Государственной Думе?.. Мы уже знаем, что именно получилось из власти, полученой Думой в марте 1917-го. Подобрать из среды правящего слоя лучших людей? А где они были, вот эти лучшие люди?

Почти четверть века назад «лучшие люди разорвали оковы проклятого царского» или «проклятого распутинского режима». Было Временное правительство. Была Белая армия Деникина. Была Белая армия Колчака. Была Белая армия Миллера, Юденича, Унгерн-Штернберга. Где во всем этом калейдоскопе хоть один талант, которого Николай II не догадался поставить у власти? Мы еще можем поспорить о военных талантах наших генералов, невеликие были таланты, прости Господи, но в государственном отношении это была одна сплошная жуткая, стопроцентная бездарь. Из всех этих движений самим сильным было Белое движение Юга России. Вот что пишет о военных и невоенных талантах ген. Деникина мой присяжный хулитель А.Керсновский в «Царском вестнике», No662:

«…располагая страной с 70-миллионным населением (уже отошедшим от большевиков и разочаровавшимся в них), Деникин умудрился иметь на фронте под Орлом в решительную минуту всего 10,000 штыков…

Имея до 100.000 офицеров, он не пустил их на фронт, а запер в склепы реабилитационных комиссий – и обрек на пагубное безделье, пьянство, кокаиноманию, сыпняк и каганы подоспевших к зиме чекистов. А на фронте не то что каждый офицер – каждый солдат был на счету. В строй ставили только что взятых в плен красноармейцев.

Портовые пакгаузы ломились от навезенной англичанами амуниции и одежды, а на фронте строили обмундирование из случайной сарпинки, набивали за пазуху солому, чтоб грела, стаскивали с пленных опорки.

…Никто ничего не знал. Никто ничего не делал… Это – правление генерала Деникина!»

Во всей распутинской истории самый страшный симптом, симптом смерти, – это отсутствие общественной совести… Совесть есть то, на чем строится государство. Без совести не помогут никакие законы. Совести не оказалось. Не оказалось элементарнейшего чувства долга, который призывал бы верхи к защите элементарнейшей семейной чести государя.

…Повторяю еще и еще раз: государь-император был для этого слоя слишком большим джентльменом. Он предполагал, что такими же джентльменами окажутся близкие ему люди, и эти люди, повинуясь долгу присяги, или, по крайней мере, чувству порядочности, отстоят его семейную честь. Ничего не отстояли. Все предали и продали».

Эту громадную свыше всяких норм цитату из сочинений двух монархистов – И.Солоневича и А.Керсновского – я привел, чтобы доказать: возмущение Бруцкуса антираспутинскими инсинуациями было продиктовано не еврейской предвзятостью, но вызвано клеветой и по высшему счету изменой короне со стороны монархистов, которые думали, что они империю спасают.

…Мифы, толкующие огромные исторические движения как продукты чьих-то секретных планов и заговоров, можно сравнить с болеутоляющими наркотиками, приносящими иногда облегчение, но не исцеляющие тело, а лишь прибавляющие к старым хворям новые. Они пригодны для смертельно больных обществ, которым все равно – не жить.

Повторю на всякий случай еще раз свой вывод. В этой книге не отрицаются оппозиционные масонские (особено антираспутинские) действия. Не отрицается оппозиционая, часто нечистоплотная роль русской либеральной прессы, «еврейской печати», по определению Соколова и Солоневича. В феврале 1915 года самые авторитетные деятели еврейской общины приняли решение: несмотря на братоубийственный характер войны для еврейского племени, поддержать Россию. Вот запись от 24.II в дневнике лидера «Фолкспартей» С. Дубнова: «Вчера до двух ночи в тесном кругу в квартире Винавера беседа о больном вопросе – об ориентации безнадежности еврейских масс. Решили все же – на Россию.» (Упоминаемый здесь Максим Винавер – один из самых видных лидеров кадетов, депутат Думы).

Но после расправ команды Янушкевича и Бонча настроение, в особенности у еврейской молодежи, резко изменилось.

Нельзя забывать, что в России тогда была всеобщая воинская повинность, и примерно 400.000 евреев оказались в рядах армии, вооруженными и обученными военному делу русскими офицерами. Из черты оседлости выселяли их родителей! (Бывали случаи, когда раненые, вывозимые в тыловые госпитали, видели в дороге свои же семьи под конвоем казачьих патрулей). Безумием было во время войны начинать кампанию против одного из самых крупных и активных народов империи, обвиняя его в измене!

Особенно опасной такая ситуация выглядела вследствие дополнительного ограничения, наложенного на евреев: их по закону не зачисляли в офицеры. В результате эти поголовно грамотные, повсеместно городские (евреям запрещалось жить в селах), сменившие молитвенник на социал-демократическую «брошюратину» (Куприн), а Талмуд на чтение кадетской «Речи», эти солдаты-евреи за годы войны превратились в высшие политические авторитеты для своих товарищей из крестьян. Русские крестьяне, как повсюду в мире у фермеров ведется, интересовались «властью земли», а не текущей политикой. (Грамотные же и начитанные солдаты из русских производились начальством в офицеры взамен убитых командиров и, становясь «Вашим благородием», теряли авторитет у земляков.)

Что натворили генералы, стало ясно после революции, когда не рабочие и крестьянские, а солдатские советы оказались заполнены делегатами-евреям и осуществляли политическое руководство над «человеком с ружьем». Более того: юдофобская кампания 1915 года сыграла, по-видимому, решающую роль и в самом присоединении евреев (и русских немцев) к большевикам и, возможно, на итогах гражданской войны, где от того или иного национального разновеса зависело, на чью сторону склонится стрелка весов победы.

На меня произвело немалое впечатление рассуждение историка Г.Каткова:

«Страх евреев был полуосознанно, но твердо связан с ощущением, что контрреволюция может исходить от армии, пока в ней еще живы старые традиции и пока лица, осуществлявшие бесчеловечные решения полусумасшедшего Янушкевича, все еще занимают командные посты. Такое отношение объясняет энтузиазм и подъем, с коим еврейская интеллигенция и полуинтеллигенция приветствовала революцию и бросилась вместе с левыми защищать «завоевания революции». Вот почему множество евреев предлагало свои услуги в качестве «советских служащих» советскому режиму в годы гражданской войны и реконструкции.»

Не следует забывать: белые армии состояли преимущественно из офицеров и казаков, тех сословий, которые осуществляли юдофобские акции во время мировой войны и продолжали осуществлять их в ходе гражданской. Фабрикация юдофобской версии дела о цареубийстве, ставшая здесь объектом нашего внимания, – лишь единичный пример самоубийственной политики, благодаря которой монархисты проиграли войну с внешним противником, а потом и гражданскую войну.

Продолжаю цитирование Каткова:

«…но те же сложные психологические предпосылки объясняют распад еврейско-большевистского сотрудничества и возврат коммунистической власти к антисемитской практике… Партия и правительство никогда не испытывали особого доверия к политической лояльности евреев, покоившейся не на врожденной близости евреев к большевизму, а на инстинкте национального самосохранения, к которому коммунистическая идеология не проявляет ни интереса, ни симпатии».

Нельзя, однако, игнорировать и специфически русский фактор – параноидальную шпиономанию, которую вражеская разведка искусно использовала, подпитывая недоверие к легитимным властям в народе и обществе.

Приведу несколько примеров этой искусной германской политической игры.

История банкира Дмитрия Рубинштейна. Что послужило не мифической, а истинной причиной для подозрений против этого общеизвестного, по Соколову, «шпиона Митьки»?

Как ни удивительно, повод для подозрения в шпионаже оказался в данном случае вполне реальным: о нем рассказал А. Симанович.

В годы войны неизвестным образом дошла до царицы просьба от бедных родственников из Германии, которым она и раньше помогала. Люди просили поддержки, в которой, конечно, нуждались больше, чем раньше.

Как переправить деньги? Естественно, царица вспомнила про евреев с их международными финансовыми связями. Распутин, желавший угодить «маме», свел ее со своим собутыльником – Рубинштейном. Тот и переправил рубли через Швецию.

Хотя в дело было замешано считанное по пальцам одной руки количество людей (императрица встречалась с банкиром лично, без посредников), где-то появилась «течь»:

у царицы, мол, есть связи с Германией через распутинского еврея.

…Когда летом 1916 года кайзер потребовал от своего канцлера проникнуть в Россию «через евреев, банкиров и т д.», тот в ответ сообщил, что «самая много обещавшая личность», – банкир Рубинштейн, арестован «во время еврейского погрома» (sic). Итак, на Рубинштейна действительно возлагались в Германии какие-то надежды – это не было фантазией мифоманов. Почему? Шпионом он не был, иначе бы канцлер знал, что Рубинштейн не арестован (его взяли позднее, осенью, и не в ходе мнимого погрома, а для вымогательства взятки.) Вдобавок он назван был лишь «многообещавшим».

Можно предположить, что просьба к царице о помощи родственникам была организована германскими спецслужбами с целью нащупать канал, ведущий из Германии к русскому двору. Следовательно, их операция увенчалась успехом: через Рубинштейна при нужде можно было вступить в контакт с высшими политическими кругами России. Но поскольку реально этот канал связи не успели использовать (что вытекает из ответа канцлера кайзеру), то вышло так, что русская контрразведка, поднявшая вокруг дела шум, нанесла России вред, несоизмеримый с ущербом даже от потенциального успеха германской операции.

Другой пример. Жил в Цюрихе талантливый журналист и германофил Карл Радек. (Он остался германофилом даже при Гитлере, хотя был евреем.) Неизвестно, получал ли он деньги из ведомства статс-секретаря, но, собственно, в том нужды особой не было: Радек вспоминал, что часто общался с платными агентами кайзеровских и австрийских служб. Один из таких приятелей уведомил его, что товарищ (заместитель) председателя Думы, глава русской парламентской делегации Протопопов, на пути из Лондона в Россию беседовал в Стокгольме с представителем германского МИДа. Зондаж не принес результатов. Видимо, поэтому немцы и решили сыграть другую игру. О тайных русско-немецких разговорах уведомили Радека. Русский зондаж мог бы вызвать обеспокоенность среди союзников Антанты, немцы это понимали… Но могли ли они предположить, что узнав про контакты Протопопова – от кого, от Радека, которого и в большевистских-то кругах, уважая за талант, презирали за аморальность – влиятельный и умеренный в общем политик Павел Милюков произнесет в Думе речь, где, намекая на министра и царицу, будет спрашивать: «Глупость это или измена?» Мол, все-таки возможна измена!

Эти примеры успешных акций германских спецслужб, успешных благодаря российской шпиономании и недоверию к собственным руководителям, понадобилась мне здесь для того, чтобы показать читателю, в какой извращенной духовной среде формировались характеры и убеждения авторов екатеринбургской следственной версии.

Процитирую в финале оценку работы русских контрразведчиков, сделанную осведомленным и вполне русским человеком, известным царским генералом. О ней поведал Михаил Бонч-Бруевич:

«Попав в контрразведывательный отдел… Куропаткин сердито сказал:

– Господа! Должен сказать, что вашей работой недоволен не один я, командующий войсками фронта. Вы забыли субординацию, зазнались, по существу заводите смуту.

Он съязвил насчет шпиономании, которой якобы больны многие офицеры контрразведки, и начал распространяться о том, что они не столько помогают командованию, сколько делают вредное для империи дело.

– …большинство чинов будет отчислено. И пусть они спасибо скажут, что их не отдают под суд.»

(В скобках поясню: одна из причин недовольства командующего заключалась в том, что раскрылось: еврей Манасевич-Мануйлов, которого Соколов безоговорочно числил за немцами, на самом деле служил… агентом русской контрразведки. Манасевич являлся личным агентом Бонча: «С волками жить, по-волчьи выть, и волей-неволей мне пришлось пользоваться сомнительными услугами Манасевича.» Кроме того, контрразведка готовила убийство Распутина. Впрочем, такое же убийство готовили министр внутренних дел (Хвостов), ялтинский градоначальник монархист Думбадзе и тому подобные личности.)

Так стихийно сложился в воевавшей стране блок подрывных сил, ударным элементом которого неожиданно для всех стали фанатичные монархисты. Именно к ним в первую очередь относились слова Николая II в дневнике в день отречения:

«Кругом обман и трусость, и измена».