Глава XVI Процесс военачальников

Глава XVI

Процесс военачальников

Следственные органы продолжали идти все глубже и дальше в деле раскрытия преступных замыслов и действий заговорщиков. Они получали массу информации от других подразделений НКВД, задействовавших для этих целей все свои оперативные возможности. В результате по заговорщикам и агентуре западных стран наносились ощутимые удары, которые вынуждали их проявлять соответствующую реакцию. Намеченный Крестинским и Розенгольцем военный путч был главным пунктом программы их действий.

Теперь вся надежда возлагалась на человека, которого Троцкий и узкий круг руководства “правотроцкистского блока” держали в глубокой тайне и предназначали только на самый крайний, острый случай. Этим человеком был заместитель наркома обороны СССР Маршал Советского Союза Михаил Николаевич Тухачевский, давний и самый близкий друг Троцкого, которого с ним сближала не только фронтовая дружба в годы гражданской войны, но и честолюбие и наполеоновские замашки.

После гражданской войны Тухачевский был назначен начальником Военной академии РККА. Наряду с другими высшими командирами Красной Армии он участвовал после Рапалльского договора в военных переговорах с Веймарской республикой.

Впоследствии Тухачевский занимал должности заместителя и начальника штаба РККА, командующего Ленинградским военным округом. С 1931 года он заместитель — первый заместитель наркомвоенмора и Председателя Реввоенсовета СССР. В сентябре 1935 года ему было присвоено самое высокое воинское звание — Маршал Советского Союза.

Положение, которое занимал Тухачевский в высшем эшелоне руководства Красной Армии, позволило ему стать во главе группы кадровых командиров, бывших царских офицеров, занимавших в то время ключевые позиции в Главном штабе, округах и соединениях. Эта плеяда командиров, хотя и была на высоких должностях, считала для себя унижением и даже в некоторой степени оскорблением и обидой служить под руководством самоучек и партизан: Ворошилова, Буденного и других “царицынцев”. “Все они крайне отрицательно относились к Царицыну. Само слово “царицынцы” имело в их устах уничтожительное значение”, — писал впоследствии Троцкий в своей книге “Сталин”. Такое состояние, естественно, передавалось в низшие эшелоны командного состава и создавало определению атмосферу в армейской среде. На этой почве имели место также и антисталинские настроения, выражавшиеся в том, что революцию делали и побеждали в гражданскую войну одни, а у руководства партии и страны оказались грузин Сталин и его приближенные.

В группу Тухачевского входили тогда известные представители командования Красной Армии, имевшие определенные военные заслуги перед Советским государством и партией: Якир, Корк, Уборевич, Фельдман и другие. Все они в свое время побывали в Германии, как, например: М.Н.Тухачевский в качестве главы военной миссии; Якир — учился на курсах Генерального штаба; Корк — военным атташе в Берлине, и в этой связи на них определенное влияние оказала немецкая военная школа, оснащенность и структура армии этой страны. Другие из них часто встречались с германскими военными в официальной обстановке или имели родственников за границей: Путна, Уборевич — в Литве, Якир — в Бессарабии, Эйдеман — в США.

Особенно тесные отношения у Тухачевского сложились с троцкистом В.И.Путной, являвшимся военным атташе в Лондоне, Токио и Берлине, и Яном Гамарником, первым заместителем наркома обороны — начальником Политического управления Красной Армии, считавшимся личным другом рейхсверовских генералов Секта и Гаммерштейна.

Эта тройка во главе с Тухачевским и послужила основой создания германофильской мафии внутри высшего руководства Красной Армии. На ее тесные отношения с немецким генералитетом не повлияло и такое событие, как приход к власти Гитлера. Эти отношения поддерживались через Пугну, в результате чего Тухачевскому и его сподвижникам было хорошо известно о сделке Троцкого с рейхсвером. Они считали ее “политическим соглашением” с руководством гитлеровской машины, старались держаться от него в стороне и вынашивать собственные планы.

Троцкий всегда рассматривал Тухачевского как главную карту, которая должна быть разыграна в самый ответственный и решающий момент. Он поддерживал с ним постоянную связь с помощью Крестинского и того же Путны и был в курсе состояния дел группы Тухачевского. Впоследствии Троцкий сообщил о наличии этой группы в составе Вооруженных Сил СССР Бухарину, который назначил Томского в качестве посредника между ним и Тухачевским.

Однако и Троцкий, и Бухарин боялись Тухачевского за его презрение к “политикам” и “идеологам”, за бонапартистские замашки, которые, по их мнению, смогут в любой момент привести к расправе с ними самими. Поэтому и Троцкий, и Бухарин, и Томский, вводя в действие группу Тухачевского и весьма рассчитывая на ее успех, в то же время заранее принимали меры по ее обезвреживанию в нужный момент.

Об этом хорошо затем показал на суде сам Бухарин:

“Поскольку речь идет о военном перевороте, то в силу самой логики вещей будет необычайно велик удельный вес именно военной группы заговорщиков ... и отсюда может возникнуть своеобразная бонапартистская опасность, а бонапартисты, я, в частности, имел в виду Тухачевского, первым делом расправятся со своими союзниками, так называемыми вдохновителями, по наполеоновскому образцу. Я всегда в разговорах называл Тухачевского “потенциальным наполеончиком”, а известно, как Наполеон расправлялся с так называемыми идеологами” (СО. С.384).

В этой связи Бухарин и Томский стремились направить военный путч в нужное им русло, чтобы на определенном его этапе обвинить Тухачевского и его ближайших помощников в измене и убрать с намеченного ими пути. Такой замысел основывался на том, что по плану военного переворота, разработанному Тухачевским, Путной и Гамарником и согласованному с немцами, они должны были открыть фронт германским войскам и капитулировать перед ними.

Тухачевский и его группа надеялись на скорое свержение советского строя, захват власти и на то, что “новая” Россия в союзе с Германией и Японией пойдет на штурм мирового господства. Но они не подозревали, что не дойдут до последнего этапа этого пути, будут преданы политиками и в лучшем случае попадут в тюрьму, если не будут расстреляны. Вот такую участь подготовили главным исполнителям военного путча Бухарин и Томский с одобрения Троцкого, лучшего друга маршала Тухачевского.

При этом следует сказать, что не одни они готовили подобную участь высшим военачальникам Красной Армии и лично Маршалу Советского Союза М.Н.Тухачевскому. В это время, с согласия Гитлера, шеф службы безопасности нацистской Германии (СД) Гейдрих начал осуществлять план компрометации советского военного руководства во главе с Тухачевским с целью обезглавить Красную Армию в ответственный исторический период — накануне развязывания Гитлером войны против Советского Союза.

Активную помощь в этом Гейдриху оказала белая эмиграция в лице ярого антисоветчика, царского генерала Скоблина. Этот генерал не мог простить Тухачевскому, дворянину-офицеру, измены и перехода на сторону большевиков. Располагая данными о назревающем заговоре в руководстве Красной Армии во главе с Тухачеяским и о связях заговорщиков с германским генштабом, он решил довести их до шефа СД. Гейдрих же со своей стороны не стал глубоко вникать в существо заговора и решил использовать эту информацию в своих целях — нанесения удара по высшему командованию Красной Армии, для чего сфабриковал подложные документы и выдал их советскому руководству.

В этом заключалась и своего рода отместка Тухачевскому за его статью в “Правде” от 31 марта 1935 года, в которой он, как крупный советский военачальник, большой специалист в области военного искусства, очень метко определил цель и характер развертывавшихся многочисленных гитлеровских вооруженных сил. Он прямо указал, что “имперские планы Гитлера имеют не только антисоветское острие. Это лишь удобная ширма для прикрытия реваншистских планов на западе (Бельгия, Франция) и на юге (Познань, Чехословакия, аншлюс)”.

В то же время Тухачевский точно определил, что гитлеровское командование для нападения на СССР сможет выставить до 200 дивизий, само вторжение будет внезапным и инициатива вторжения будет исходить от фашистской Германии. Кроме того, на основе анализа развития вооруженных сил гитлеровской Германии Тухачевский выдвинул идею усиленного оснащения Красной Армии крупными танковыми соединениями за счет расформирования кавалерии.

Таким образом, Тухачевский представлял серьезного противника для фашистской армии и его командования, что давало Гейдриху полное основание для проведения против него и ближайшего его окружения крупной провокационной акции, целью которой было обезглавить Красную Армию, убрать с дороги фашистской агрессии против СССР опытных и видных советских военачальников.

Вместе со своими помощниками Гейдрих состряпал письмо и несколько документов за подписью Тухачевского, в которых ясно говорилось о том, что маршал и ряд других советских высших командиров состоят в тайной связи с группой немецких генералов — противников гитлеровского режима и что и те, и другие намереваются осуществить военные перевороты и захват власти в своих странах.

Вся эта фальшивка готовилась в большой тайне, для чего привлекался узкий круг весьма опытных специалистов. Чтобы придать подлинность документам, они были скреплены подписями Гитлера, Бормана, Канариса (без ведома двух последних) и других видных главарей фашистской Германии.

Когда все было готово, информация о заговоре в высших военных кругах Красной Армии против советского руководства стала доводиться, со ссылкой на белоэмигрантские круги, до чешских и французских дипломатов. Так она дошла до Э.Даладье, бывшего военного министра Франции, который пригласил к себе советского полпреда В.П.Потемкина и информировал его об этом. При этом Даладье преподнес ее таким образом, что будущий союз германских и советских военных направлен в первую очередь против Франции.

Однако главная порция провокации, основанной на якобы существовавших, но на самом деле подложных документах, была выдана представителем Гейдриха президенту Чехословакии Бенешу. В результате через советского дипломата в Праге, которому сначала показали два сфальсифицированных письма, были затем выкуплены за 500 тыс. марок все фотокопии “документов”, хранившихся в сейфах гитлеровской службы безопасности и отправлены в Москву. Со своей стороны Бенеш также информировал Сталина о существующем против него заговоре в рядах советских военачальников, о чем он рассказал позднее и У.Черчиллю.

Таким образом, провокация, затеянная гитлеровской службой безопасности, достигла своей цели.

Необходимо также признать, что Тухачевский и сам способствовал проведению против него провокационных выпадов. Дело в том, что в начале 1936 года он, как советский военный представитель, присутствовал в Лондоне на похоронах короля Георга V. По пути туда Тухачевский сделал краткие остановки в Варшаве и Берлине, где имел встречи и беседы с польскими и немецкими генералами, в ходе которых не скрывал своих взглядов на будущие события в СССР и восхищение немецкой военной машиной.

По возвращении из Лондона Тухачевский остановился в Париже. На обеде в советском посольстве он удивил присутствовавших на нем западных дипломатов открытыми нападками на Советское правительство, проводившее политику коллективной безопасности.

Сидя за столом с румынским министром иностранных дел Н.Титулеску, Тухачевский громогласно заявил:

— Напрасно, господин министр, вы связываете свою карьеру и судьбу своей страны с судьбами таких старых конченых государств, как Великобритания и Франция. Мы должны ориентироваться на новую Германию. Германии, по крайней мере в течение некоторого времени, будет принадлежать гегемония на Европейском континенте. Я уверен, что Гитлер означает спасение для нас всех[56].

Это заявление Тухачевского было записано присутствовавшим на обеде румынским дипломатом, заведующим отделом печати румынского посольства в Париже Э.Шакананом Эссезом.

Об этом же писала впоследствии в своей книге “Меня называют Кассандрой” известная французская журналистка Женевьева Табуи: “В последний раз я видела Тухачевского на следующий день после похорон Георга V. На обеде в советском посольстве русский маршал много разговаривал с Политисом, Ттулеску, Эррио и Бонкуром ... Он только что побывал в Германии и рассыпался в пламенных похвалах нацистам. Сидя справа от меня и говоря о воздушном пакте между великими державами и Гитлером, он, не переставая, повторял: “Они уже непобедимы, мадам Табуи”. Почему он говорил с такой уверенностью? Не потому ли, что ему вскружил голову сердечный прием, оказанный немецкими генералами, которым нетрудно было сговориться с этим представителем старой русской школы? Так или иначе, в этот вечер не я одна была встревожена его откровенным энтузиазмом. Один из гостей, крупный дипломат, проворчал мне на ухо, когда мы покидали посольство: “Надеюсь, что не все русские думают так”.

Как раз в это время Сталину стала поступать тревожная информация относительно высоких советских военачальников по линии НКВД и военной разведки.

Из доклада наркома Ежова следовало, что Троцкий в интервью в Осло сказал; “В Красной Армии не все преданы Сталину. Там меня помнят”.

В полученной из Парижа, и в частности из кругов белоэмигрантского “Русского общевоинского союза”, информации утверждалось, что “в СССР группой высших командиров готовится государственный переворот, во главе которого стоит маршал М.Н.Тухачевский”.

Начальник Главного разведывательного управления РККА комкор С. Урицкий доложил Сталину и Ворошилову, что в Германии ходят слухи о наличии оппозиции руководству СССР среди высшего военного руководства.

Вышеизложенная информация в условиях того времени заслуживала весьма большого значения и была принята за аксиому Сталиным, Ворошиловым и другими руководителями страны. Она позволила Ежову и военной контрразведке повести широким фронтом работу среди командного состава, выявить заслуживающие внимания в этом направлении факты и произвести многочисленные аресты.

Определенным подспорьем для “чистки” и арестов среди командного состава Красной Армии послужила и грязная провокация гитлеровской службы безопасности: Она ускорила роковую развязку в судьбе Тухачевского и его ближайших сподвижников.

Гитлеровским же руководством впоследствии эта операция рассматривалась как одна из выдающихся в деятельности нацистской разведки. Главари СД считали, что они нанесли сокрушительный удар по высоким командным кадрам Красной Армии, что явилось причиной стратегических неудач Советских Вооруженных Сил в начальный период войны, первой выигранной крупной битвой германских войск в войне против Советского Союза.

Тухачевский был весьма взволнован арестами в армии. Арестовали Пугну, сняли с занимаемого поста Ягоду. Следственные органы шли все глубже и представляли правительству многие материалы о существовании крупного заговора.

В этой обстановке Тухачевский встретился с Крестинским и в настоятельной форме потребовал пересмотреть планы военного переворота, не дожидаясь нападения извне, а выступить раньше, с тем чтобы немцы пришли им на помощь.

Второй раз, в ноябре 1936 года, на VIII Чрезвычайном съезде Советов, Тухачевский встретился с ним и взволнованно сказал: “Начались провалы, и на этом дело не остановится”. Он стоял уже за немедленное выступление.

Крестинский стал советоваться с Троцким, дважды направлял ему письма и только в конце декабря получил от него согласие на использование военной группы. Началась непосредственная подготовка к выступлению. Тухачевскому были развязаны руки.

В сложившейся обстановке дальнейшая отсрочка путча была равносильна самоубийству. В этой связи последовал ряд экстренных тайных встреч и совещаний с участием Крестинского, Розенгольца, Тухачевского, Гамарника. Военные руководители путча начали назначать своих единомышленников в специальные команды для выполнения особых задач в период переворота. Крестинский стал готовить политические документы и списки лиц на замещение высоких руководителей и их арест.

В конце марта 1937 года подготовка путча подходила к концу. По мнению Тухачевского, которое он изложил на совещании, проходившем на квартире Розенгольца, военной группе необходимо было для отработки всех деталей и вариантов переворота не более пяти-шести недель. В этой связи выступление было намечено на начало мая, не позднее 15-го числа.

Как указывал потом Розенгольц, один из наиболее приемлемых вариантов, на который больше всего рассчитывал Тухачевский, сводился к тому, чтобы группа военных — его сторонников под благовидным предлогом прошла в Кремль, захватила там телефонную станцию и другие здания, где размещены кабинеты и квартиры руководителей партии и правительства, арестовала их и расстреляла.

В это же время Гамарник с возглавляемыми им отрядами должен был захватить здание НКВД и арестовать ответственных работников этого наркомата. Затем все должно было свершаться с помощью воинских частей и учебных заведений, расположенных в Москве, и вступить в свои права политическое руководство восстания.

В качестве предлога для заговора и его успеха Гамарник, Уборевич, Корк и другие намеревались поставить перед руководством страны вопрос о смещении Ворошилова с поста наркома обороны, как не справляющегося со своими обязанностями.

Рассматривались и другие варианты путча, но в основном остановились на этом, как самом смелом и располагавшим большими шансами на успех.

Особая роль отводилась тем звеньям заговора и лицам, которым поручалось убийство Сталина, Ворошилова и других советских руководителей.

Однако заговорщики слишком долго совещались и готовились. В это время Путна и арестованные члены тайного “правотроцкистского блока” давали показания, и следствие вышло на более глубокие корни политического и военного заговора. Советское правительство и руководство партии не могли дальше медлить перед угрозой военного переворота, особенно при наличии данных о сговоре путчистов с начетами и возможном нападении фашистской Германии на СССР.

В этой обстановке принимается весьма правильное и своевременное решение. 11 мая Маршал Советского Союза М.Н.Тухачевский был освобожден от должности заместителя народного комиссара обороны и назначен командующим войсками Приволжского военного округа. Были сняты с занимаемых постов и некоторые другие участники заговора, а Корк и Эйдеман арестованы по обвинению в тайных сношениях с военной разведкой фашистской Германии.

Несколько раньше Советское правительство опубликовало официальное сообщение о том, что Бухарину, Рыкову и Томскому, которые были привлечены к следствию и находились под надзором, предъявлено обвинение в измене. Бухарин и Рыков были арестованы. Томский решил по иному — зная, чем ему грозит арест, покончил самоубийством. 31 мая его примеру последовал Гамарник.

Как показал Крестинский, он стал готовиться к аресту и не ошибся, через несколько дней и он оказался перед следствием. Вскоре арестовали Розенгольца и других. Аресты прокатились по всему Советскому Союзу, и им подверглись те, кто был причастен к советской “пятой колонне”. В этот огромный водоворот попали и многие невинные советские граждане, которые пострадали наравне с преступниками. Тогда разбираться и заниматься профилактикой было некогда, в то время действовали суровые законы классовой борьбы. Вредителей, шпионов, диверсантов, террористов, агентов иностранных разведок, диссидентов — всех считали врагами народа, и всем им была уготована одна участь: суд перед народом и кара за свои преступления перед ним. Судебные процессы как в Москве, так и в других городах, как правило, были открытыми. Военные и обвиняемые за тяжкие преступления давали ответ перед Особым совещанием или “тройками”. Машина советской фемиды работала весьма мощно, четко и бесцеремонно.

Незадолго до ареста Тухачевского Сталину вновь доложили, что Троцкий в своих выступлениях устно и в печати неоднократно заявлял, что “недовольство военных диктатом Сталина ставит на повестку дня их возможное выступление”. В своей последней работе “Преданная революция” он призывал коммунистов России совершить государственный переворот, а также заявил, что, если Германия развяжет войну против СССР, Сталину не избежать поражения.

Эта информация заставила Сталина окончательно поверить, что профашистский заговор в Красной Армии существует и представляет реальную угрозу. В сложившейся обстановке и на основе полученных данных, изобличающих члена ЦК ВКП(б) Рудзутака и кандидата в члены ЦК ВКП(б) Тухачевского в участии в антисоветском троцкистском правом блоке и шпионской деятельности против СССР в пользу фашистской Германии, Сталин направил документ на согласование кандидатам и членам ЦК ВКП(б) об исключении Рудзутака и Тухачевского из партии и передаче их дела в Наркомат внутренних дел. В ответ было получено единогласное мнение всего состава ЦК ВКП(б).

Это был приговор маршалу Тухачевскому и санкция на его арест. Были арестованы и другие его единомышленники, о чем сообщила пресса.

До личного состава РККА об этих арестах было доведено приказом № 96 народного комиссара обороны СССР К.Е.Ворошилова, в котором говорилось: “С 1 по 4 июня состоялся Военный совет при наркоме обороны СССР, с участием членов правительства, на котором были заслушаны доклады Ежова и Ворошилова о раскрытии контрреволюционной военной фашистской организации, деятельность которой многое годы была связана с немецкими военными кругами, в пользу которых она проводила подлую подрывную, вредительскую и шпионскую работу в Красной Армии и имела целью с помощью фашистской Германии захват власти и уничтожение руководителей партии и Советского правительства”.

11 июня 1937 года началось закрытое заседание Особого военного трибунала Верховного суда Союза ССР, перед которым предстали Маршал Советского Союза М.Н.Тухачевский и семь его сообщников из числа высшего командного состава: И.Э.Якир, бывший командующий войсками Украинского военного округа; М.П.Уборевич, бывший командующий войсками Белорусского военного округа; Р.П.Эйдеман, бывший Председатель Центрального совета Осовиахима; А.И.Корк, бывший начальник Военной академии им. М.В.Фрунзе; Б.М.Фельдман, бывший начальник Управления кадров Красной Армии; В.М.Примаков, бывший командующий войсками Харьковского военного округа; В.И.Путна, бывший военный атташе в Лондоне, Токио и Берлине.

Процесс проходил по правилам военного судопроизводства, т.е. при закрытых дверях, так как был связан с военной тайной. Председательствовал на суде В.В.Ульрих, членами Особого военного трибунала Верховного суда СССР были: Маршалы Советского Союза С.М.Буденный и В.К.Блюхер, командармы 1 ранга Б.М.Шапошников и И.П.Белов, командармы 2 ранга Я.И.Алкснис, П.Е.Дыбенко, Н.Д.Каширин и комдив Е.И.Горячев.

На суде все подсудимые придали себя виновными в предъявленном им обвинении. При этом Примаков заявил, что всех заговорщиков объединяло знамя Троцкого и приверженность фашизму. Он дал показания более чем на 70 человек, входивших в военно-фашистский заговор.

Тухачевский, например, еще на следствии заявил и дал подписку Вышинскому, что признает себя виновным и никаких жалоб не имеет.

И вот сейчас, на суде, перед прославленными советскими высшими командирами на скамье подсудимых сидели не менее известные бывшие военачальники. Трудно себе представить, что происходило за закрытыми дверями, но единогласное решение при определении виновности дает право утверждать, что заговор имел место, что предъявленные обвинения соответствовали действительности и что приговор был справедлив.

Никто из подсудимых, а это были волевые, испытанные в боях люди, в своем последнем слове не воспользовался правом, чтобы заявить о несправедливости и жестокости следствия, нарушении процессуальных норм или обжаловании обвинительного заключения. Им предоставлялось последнее слово. Они говорили о своих заслугах перед советским народом, любви к Красной Армии, честном выполнении своего служебного долга, о вкладе в развитие Вооруженных Сил, но, еще раз следует заметить, никто не опровергал предъявленных обвинений. Наоборот, подсудимый Примаков подвел их всех под знамя Троцкого.

12 июня Военный трибунал вынес приговор, все подсудимые были приговорены к расстрелу. В течение двадцати четырех часов приговор был приведен в исполнение.

В официальном сообщении о закончившемся процессе говорилось: “Следственными материалами установлено участие обвиняемых, а также покончившего жизнь самоубийством Яна Гамарника в антигосударственных связях с руководящими военными кругами одного из иностранных государств, ведущего недружественную политику в отношении СССР.

Находясь на службе у военной разведки этого государства, обвиняемые систематически доставляли военным кругам этого государства шпионские сведения о состоянии Красной Армии.

Они вели вредительскую работу по ослаблению мощи Красной Армии и пытались подготовить поражение Красной Армии на случай нападения на СССР и имели своей целью содействовать восстановлению в СССР власти помещиков и капиталистов”.

Приговор Тухачевскому и его сподвижникам был мощным и неотразимым ударом по “пятой колонне” в СССР. Злорадствовала нацистская разведка. Она считала, что ее акция принесла непредвиденные успехи. Неистовствовал Троцкий и извергал Ниагарский водопад обвинений в адрес Сталина, НКВД и Верховного суда СССР. По всему миру прокатилась волна антисоветских выпадов, клеветы и измышлений, что Красная Армия восстала, Советское правительство в опасности.

Со своей стороны советские люди с должным вниманием отнеслись к процессу над бывшими военными руководителями, вновь заклеймили их как шпионов, предателей и изменников. Обстановка в стране обострилась, но полностью контролировалась советским руководством. В этих условиях органы НКВД продолжали наносить удары по командным и политическим кадрам Красной Армии, в результате чего было арестовано и осуждено около 10 тыс. человек. Все они обвинялись как соучастники заговора Тухачевского, пособники нацистской и японской разведок.

Так обошлись для Красной Армии и советского народа авантюра и заговор Троцкого — Тухачевского и их ближайших сподвижников.