§ 2. Изменение и подчинение органов государственной власти и управления борьбе с германским фашизмом

§ 2. Изменение и подчинение органов государственной власти и управления борьбе с германским фашизмом

Нарастание военной угрозы требовало принятия необходимых мер со стороны СССР. Генеральным штабом в феврале-апреле 1941 года были проведены совещания с командующими войсками, членами военных советов, начальниками штабов и оперативных отделов Прибалтийского, Западного, Киевского особых и Ленинградского военных округов.

Стратегическим планом «развертывания Вооруженных Сил СССР на случай войны с Германией и ее союзниками от 15 мая 1941 года» предусматривалось развернуть «Северный фронт (ЛВО)» — 3 армии в составе 15 стрелковых, 4 танковых и 2 моторизованных дивизий, всего 21 дивизия, 18 полков авиации и Северного военно-морского флота, с основными задачами — оборона г. Ленинграда, порта Мурманск, Кировской железной дороги и совместно с Балтийским военно-морским флотом обеспечить за ними полное господство в водах Финского залива. С этой же целью предусматривалось передать Северному фронту из Прибалтийского военного округа оборону северного и северо-западного побережья Эстонской ССР[135].

Первые дни войны, причины поражений Красной Армии, глубокие просчеты, допущенные накануне и в канун войны — есть предмет серьезного исследования отечественных и зарубежных ученых. В настоящее время в исторической литературе имеется немало оценок роли Сталина в начальный период войны и его поведения в самые первые дни. Вполне понятно, что первые десять дней войны для Сталина были временем ошеломляющих неожиданностей, потрясений и поисков выхода из положения, всю тяжесть которого он может быть тогда и не смог до конца понять.

Наряду со многими просчетами, связанными с недооценкой оперативно-разведывательных данных о сроках агрессии, запоздалыми решениями и неопределенностью их о действиях войск при нападении врага было и то, что Красная Армия вступала в войну без Полевого устава, так как он не был принят. Сталин пренебрежительно относился к обороне, оборонительным боям и т. д.

Уже в первые часы войны государственное и политическое руководство военной защитой СССР приняло на себя Правительство и Центральный комитет ВКП(б). 22 июня 1941 года в 5 часов 45 минут утра в кабинете председателя СНК СССР и секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина в Кремле собрались нарком обороны маршал С. К. Тимошенко, начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г. К. Жуков, заместитель председателя СНК СССР и нарком иностранных дел В. М. Молотов, нарком внутренних дел Л. П. Берия, заместитель наркома обороны армейский комиссар 1 ранга Л. З. Мехлис. Позже к ним присоединились нарком военно-морского флота адмирал Н. Г. Кузнецов, члены правительства К. Е. Ворошилов, А. И. Микоян, Л. М. Каганович[136]. Совещание государственных, военных и партийных руководителей страны определило ряд неотложных мер в связи с началом войны.

С первых дней войны первоочередными шагами явились военно-организационные, политические, хозяйственно-экономические и морально-нравственные меры подчинения единой цели — борьбе с германским фашизмом. В их числе, прежде всего, принимались те, которые определяли военно-мобилизационную сторону перевода страны на отражение вражеской агрессии. Не вдаваясь в глубокий анализ качественных оценок принимаемых решений в первые дни войны, следует подчеркнуть, что особым решением правительства вводились в действие мероприятия, предусмотренные оперативным и мобилизационным планом. Главными из них были: приведение всех Вооруженных Сил в полную боевую готовность, немедленное проведение в стране войсковой мобилизации, развертывание войск до штатов военного времени, организация сокрушительного ответного удара по войскам противника и немедленное сосредоточение отмобилизованных войск в районах западных границ в соответствии с ранее разработанными планами. Безусловно, это было запоздалое решение. Известно, что Сталин не разрешал отмобилизовывать и приводить войска в боевую готовность. Только по настоянию Г. К. Жукова прошел частичный призыв 800 тысяч человек для пополнения приграничных округов, началось выдвижение из глубины четырех армий на рубеж р. Днепр[137]. По состоянию на 22 июня 1941 года было погружено 538 эшелонов, из которых 455 находились в пути и лишь только 83 успели выгрузиться в пунктах назначения. Одновременно началась скрытая перегруппировка войск внутри приграничных округов[138].

В первый же день войны Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «О мобилизации военнообязанных». На второй день войны началась массовая мобилизация военнообязанных 1905–1918 гг. рождения. На территории военных округов Российской Федерации мобилизационная работа развернулась в Ленинградском, Орловском, Московском, Архангельском, Уральском, Сибирском и других военных округах. В Забайкальском военном округе и на Дальневосточном фронте по особому решению Советского правительства она была начата на месяц позднее.

В особо трудных условиях проходила войсковая мобилизация в приграничных районах страны. Быстрое наступление германских войск по всему фронту нарушало отмобилизование войск, кроме Ленинградского и Одесского военных округов. Некоторые воинские части прифронтовой полосы развернуться не успели. В начальный период войны было захвачено противником около 500 тысяч военнообязанных, призванных по мобилизации, но не зачисленных в войска[139]. Запланированный призыв солдат и офицеров запаса фактически был сорван. Противник оккупировал территорию, на которой проживало свыше 5,6 млн. граждан, состоявших на военном учете[140].

Массовая военная мобилизация в СССР и Российской Федерации проходила в обстановке патриотического подъема. Советские люди разных профессий и национальностей во всех уголках страны видели свой долг в беззаветном служении Родине. В Ленинграде, например, первые добровольцы явились в районные военкоматы 22 июня, сразу же после передачи по радио заявления Советского правительства. За два дня войны на мобилизационные пункты города пришли с повестками и без повесток около 100 тысяч ленинградцев, просивших принять их в действующую армию. Среди них были и старые питерские рабочие, участники гражданской войны и молодежь, представители всех слоев городского населения[141].

О масштабах военно-мобилизационной работы всех центральных и местных военных и советских органов власти говорит тот факт, что только за первые восемь дней войны в Вооруженные Силы СССР было призвано 5,3 млн. человек[142].

Война потребовала перестройки на военный лад деятельности всего государственного аппарата, в том числе и органов внутренних дел. Эти обстоятельства обусловили появление значительного количества нормативных актов. Исключительно важным явился Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года «О военном положении».

Это был первый нормативно-правовой документ, определявший на основе Конституции СССР важнейшие требования, связанные с проведением режимных мероприятий по обеспечению безопасности тыла в условиях войны. Его первый пункт указывал на то, что «военное положение в соответствии со ст. 49 п. „а“ Конституции СССР, объявляется в отдельных местностях или по всему СССР в интересах обороны СССР и для обеспечения общественного порядка и государственной безопасности»[143]. (Приложение № 2).

Военное положение предусматривало значительный, если не сказать всеобъемлющий комплекс военно-организационных и режимных мероприятий, связанных с жизнью страны в условиях военного времени. Заслуживает интерес то обстоятельство, что органы государственной власти свои функции по обеспечению порядка и безопасности передавали военным советам фронтов, армий, военных округов, а там, где их не было — высшему командованию войсковых соединений. Военные советы — это были коллегиальные органы военного руководства, предназначенные для обсуждения и принятия решений по принципиальным вопросам организации боевых действий, управления, подготовки и обеспечения войск. Военные советы — это были органы, наделенные чрезвычайными и широкими полномочиями по отношению не только к местным государственным и советским органам, но и к партийным организациям. Они получили право принимать постановления и отдавать распоряжения, обязательные для местных органов власти и населения, проживающего в полосе военных действий в начале войны.

В начале войны были учреждены военные советы фронтов под председательством командующих войсками фронта. Они отвечали перед правительством и ЦК ВКП(б) за морально-политическое состояние, боевую готовность и боевые действия войск.

В ходе войны число военных советов росло в связи с образованием новых фронтов и армий. Если в начале войны было 5 фронтов и 14 общевойсковых армий, то к концу войны действовало 17 фронтов и около 80 общевойсковых и 6 танковых армий. Расширялся и состав военных советов, Помимо командующего и двух членов военного совета, в них включались командующие ВВС фронта (воздушной армии) и командующие артиллерией. Состоявшие из военачальников и политических работников высшего ранга, военные советы являлись непосредственным проводником тех решений, которые принимались высшим военным и политическим руководством страны, отвечали за боевую деятельность, моральное состояние войск. Права и обязанности членов военных советов определялись Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1941 года. Они были уточнены 9 июля 1941 года специальным постановлением ГКО «О членах военных советов армий». Члены военного совета несли равную ответственность за все. Лишь командующий имел право на единоличное решения по неотложным оперативным вопросам, однако это не снимало ответственности за них с других членов коллективного органа руководства: о своем несогласии с ними они должны были доложить Государственному Комитету Обороны или Ставке.

Военные советы фронтов и армий с первого дня войны приступили к выполнению своих высоких полномочий. Первое организационное заседание Военного совета Северного фронта состоялось 23 июня 1941 года. На этом заседании генерал-лейтенант М. М. Попов объявил, что СНК СССР и ЦК ВКП(б) утвердили Военный совет Северного фронта в составе: М. М. Попова (председателя военного совета), корпусного комиссара Н. Н. Клементьева, члена ЦК ВКП(б), секретаря Ленинградского горкома партии А. А. Кузнецова и секретаря обкома ВКП(б), бригадного комиссара Т. Ф. Штыкова. В этот военный совет А. А. Жданов не входил. В таком составе Военный совет Северного фронта, а затем Ленинградского фронта существовал до смены командующих, тогда его членами стали К. Е. Ворошилов, А. А. Жданов, а М. М. Попов из совета выбыл.

Именно этим военным органам, в местностях, объявленных на военном положении, Верховный Совет СССР в лице своего Президиума и предоставил чрезвычайные права:

а) в соответствии с действующими законами и постановлениями правительства привлекать граждан к трудовой повинности для выполнения оборонных работ, охраны путей сообщения, сооружений, средств связи, электростанций, электросетей и других важнейших объектов, для участия в борьбе с пожарами, эпидемиями и стихийными бедствиями;

б) устанавливать военно-квартирную обязанность для расквартирования воинских частей и учреждений;

в) объявлять трудовую и автогужевую повинность для военных надобностей;

г) производить изъятие транспортных средств и иного необходимого для нужд обороны имущества как у государственных, общественных, кооперативных предприятий и организаций, так и у отдельных граждан;

д) регулировать время работы учреждений и предприятий, в том числе театров, кино и т. д.; организацию всякого рода собраний, шествий и т. п.; запрещать появление на улице после определенного времени, ограничивать уличное движение, а также производить в необходимых случаях обыски и задержание подозрительных лиц;

е) регулировать торговлю и работу торгующих организаций (рынки, магазины, склады, предприятия общественного питания), коммунальных предприятий (бани, прачечные, парикмахерские и т. д.), а также устанавливать нормы отпуска населению продовольственных и промышленных товаров;

ж) воспрещать въезд и выезд в местности, объявленные на военном положении;

з) выселять в административном порядке из пределов местности, объявленной на военном положении, или из отдельных ее пунктов лиц, признанных социально опасными как по своей преступной деятельности, так и связям с преступной средой[144].

Выдвигая перед органами военной власти этот перечень важнейших требований военно-организационной направленности, Президиум Верховного Совета обязал местные органы государственной власти, государственные, общественные органы и учреждения, организации и предприятия оказывать полное содействие военному командованию к использованию сил и средств данной местности для нужд обороны, обеспечения общественного порядка и безопасности. В Указе говорилось о том, что за неподчинение распоряжениям и приказам военных властей, а также за преступления, совершенные в местностях, объявленных на военном положении, виновные подлежат уголовной ответственности по законам военного времени. Одновременно указывалось на то, что в местностях, объявленных на военном положении, все дела о преступлениях, направленных против обороны, общественного порядка и государственной безопасности, передаются на рассмотрение военных трибуналов. Военным властям также предоставлялось право передавать на рассмотрение военных трибуналов дела о спекуляции, злостном хулиганстве и иных преступлениях, предусмотренных уголовными кодексами союзных республик, если командование признает это необходимым по обстоятельствам военного положения[145].

Данный Указ Президиума Верховного Совета СССР явился исключительно важным документом, уже в первые дни войны определившим функции военных органов и тех структур, которые обеспечивали необходимый фронтовой режим и безопасность в прифронтовых районах.

Военные советы военных округов принимали постановления, касающиеся подчинения всех сфер управления интересам победы над врагом. Военный совет Архангельского военного округа в первый месяц войны постановлением «Об обеспечении общественного порядка и оборонных мероприятий по Архангельской и Вологодской областям» определил требования, касающиеся органов власти, общественных организаций и граждан. Устанавливался комендантский час, ужесточалась ответственность за его нарушение, пресекались спекуляция, нарушения правил светомаскировки и противопожарной безопасности. Военный совет указывал на то, что лица, уклоняющиеся от выполнения оборонных заданий, предаются военному трибуналу. Постановлением предусматривались сокращенные (до двух суток) сроки предварительного следствия по указанным делам, органам УНКВД и УНКГБ предоставлялось право в случаях, не допускающих промедления, производить обыски и аресты без санкции прокурора[146].

В чрезвычайных условиях начавшейся войны военные советы тесно взаимодействовали с органами и войсками НКВД, деятельность которых была также подвержена перестройке. Она проходила по следующим направлениям:

— прием пополнения и комплектование новых частей войск НКВД и добровольных формирований (истребительных, партизанских, ополченческих отрядов, батальонов, полков);

— организация охраны войскового тыла вновь созданных фронтов действующей Красной Армии;

— борьба с активизировавшимися буржуазно-националистическими бандами и диверсионными группами противника;

— усиление охраны особо важных предприятий промышленности;

— эвакуация в глубь страны из прифронтовой полосы военных заводов и охрана их в глубоком тылу;

— усиление охраны железнодорожных сооружений;

— сопровождение и охрана важнейших грузов, транспортирующихся по железной дороге;

— борьба с дезертирами;

— проведение режимных мероприятий, в том числе охрана и конвоирование военнопленных; эвакуация заключенных из прифронтовой полосы;

— охрана общественного порядка, несение гарнизонной службы в городах и населенных пунктах, освобожденных от фашистской оккупации;

— ликвидация вражеских авиадесантов;

— охрана линий правительственной связи «ВЧ», лагерей военнопленных и спецлагерей и др.[147].

На разных этапах войны их сфера деятельности то расширялась, то сужалась, в зависимости от военной обстановки.

Одной из первых задач, вставших перед войсками НКВД, была деятельность по пресечению вражеских диверсий на тыловых коммуникациях. Гитлеровское руководство в агрессивных планах большую ставку делало на подрывную работу путем шпионажа, диверсий, террора, создания паники и т. д. Многие агенты переправлялись на нашу территорию еще до начала войны. С января по 10 июня 1941 года на западной границе среди задержанных 2080 нарушителей было выявлено 183 немецких шпиона[148]. В ночь на 17 июня пограничники задержали 8 вооруженных диверсантов в форме военнослужащих Красной Армии. Они имели задание с началом войны в тылу советских войск совершать диверсии, террористические акты, сеять панику[149]. Нарушение границы особенно было активным по воздуху. Заместитель наркома внутренних дел СССР генерал-лейтенант И. И. Масленников неоднократно сообщал в центральные органы о нарушении советской границы. Так, 19 июня 1941 года, на участках пограничных отрядов Мурманской области, Карело-Финской ССР и Литовской ССР 15 иностранных самолетов на высоте от 500 до 8000 метров углублялись над территорией Союза ССР до 110 км[150]. В период с 10 по 19 июня пограничными отрядами НКВД было зафиксировано 86 случаев нарушения границ СССР иностранными самолетами. Из них: со стороны Финляндии — 9 случаев, со стороны Германии — 63 случая, со стороны Венгрии — 12 случаев[151]. 20 и 21 июня 55 раз иностранные самолеты вторгались в воздушное пространство СССР[152]. Безусловно, их цель была не только разведывательная, но и выбросить парашютами диверсантов. С началом войны активность спецслужб противника возросла. В западных районах были совершены диверсии на линиях связи, из строя выведены электроосвещение, водопровод. У противника действовали и специально подготовленные части типа диверсионно-разведывательного полка «Брандербург-800», в котором служили лица, владеющие русским языком. В форме военнослужащих Красной Армии его подразделения и группы должны были захватывать мосты, переправы, вокзалы и другие объекты и удерживать их до подхода немецких войск. В одном из приказов по его боевому использованию предписывалось: «…боевые группы необходимо использовать только для выполнения свойственных им задач и когда обстановка и их объем обещают успех, бережно к ним относиться и применять только на важных объектах»[153].

Значительные услуги гитлеровцам оказывала организация «Омакайтсе», действовавшая на территории оккупированной Эстонии. За первые 4 военных месяца ее вооруженные подразделения провели 5033 облавы против попавших в окружение красноармейцев, бойцов истребительных батальонов и военнослужащих, бежавших из плена. Ими было задержано 41 135 человек и из них казнено на месте — 7357 человек[154].

Исходя из анализа первого дня войны и тактики германских войск по нарушению тыловых коммуникаций, Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление от 24 июня 1941 года «О мероприятиях по борьбе с диверсантами и парашютистами», которое как политический документ легло в содержание постановления Совнаркома Союза ССР «Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов». Оно обязало государственные и советские органы обеспечить безопасность работы оборонных объектов[155].

Основными задачами истребительных батальонов, определенными постановлением СНК СССР от 24 июня 1941 года «Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов» являлись:

— охрана тыла действующей армии и борьба с парашютистами и диверсантами в прифронтовой полосе;

— оказание помощи органам НКВД в пресечении провокационных, панических слухов, борьбе с распространением вражеских листовок, пресечение возможных антисоветских выступлений и террористических актов;

— участие в усиленном патрулировании и оказание помощи органам милиции в поддержании общественного порядка во время налетов вражеской авиации на населенные пункты, промышленные предприятия и другие объекты народного хозяйства[156].

С учетом особенностей боевой обстановки на разных направлениях и активизацией врага в подрывной деятельности задача и структура истребительных батальонов менялась.

Это было первое правительственное решение, определившее правовое положение новых чрезвычайных военных формирований, создание которых возлагалось на НКВД. В этот же день был подготовлен приказ НКВД СССР № 00804 от 24 июня 1941 года «О создании в прифронтовых республиках и областях истребительных батальонов с возложением руководства ими на органы НКВД». Ввиду своей срочности, на места он был в тот же день введен в действие по телеграфу. В нем указывалось:

1. Для обеспечения своевременной и успешной борьбы с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе организовать в НКВД СССР штаб, а в НКВД — УНКВД города Ленинграда и Ленинградской области, Мурманской, Калининской областях, Карело-Финской, Украинской, Белорусской, Эстонской, Латвийской, Литовской и Молдавской ССР, Крымской АССР, Ростовской области, Краснодарского края и западной части Грузинской ССР — оперативные группы.

2. Назначить: по штабу НКВД СССР начальником штаба генерал-майора Петрова — начальника ГУПВ НКВД СССР…

3. Генерал-майору Петрову немедленно приступить к организации работы в соответствии с данными ему указаниями.

4. Наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД республик, краев и областей совместно с начальниками оперативных групп и органов НКГБ в 24 часа организовать при городских, районных и уездных отделах (отделениях) НКВД истребительные батальоны по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника численностью в 100–200 человек каждый и об исполнении донести телеграфно.

5. Начальниками истребительных батальонов назначить надежных и боевых оперативных работников НКВД, преимущественно из пограничных и внутренних войск и оперативных работников милиции. Истребительные батальоны комплектовать из числа проверенных, смелых, самоотверженных коммунистов, комсомольцев, советских активистов, способных владеть оружием, без отрыва их от постоянной работы…[157].

Этим приказом четко определялись полномочия начальников истребительных отрядов, их взаимодействие с местными советскими органами, предприятиями и учреждениями. В приказе подчеркивалось: «Начальники истребительных батальонов выделяют в районе своей деятельности наиболее важные промышленные предприятия, железнодорожные сооружения, электростанции, мосты и другие объекты, могущие быть подвергнутыми нападению со стороны парашютных десантов и диверсантов противника, принимают необходимые меры для усиления охраны и наблюдения за этими объектами»[158]. И далее: «В случае возможной высадки противником многочисленного парашютного десанта или групп диверсантов начальники истребительных батальонов обязаны прибегать к помощи близрасположенных воинских частей НКВД и Красной Армии»[159] (см. Приложение№ 3).

Постановление СНК СССР и одноименный приказ НКВД явились продолжением тех военно-организационных мероприятий, которые крайне важны были для обеспечения безопасности тыла, для создания нормальных условий работы всех объектов в интересах обороны.

С получением приказа в местных органах НКВД была организована работа по созданию истребительных батальонов. 26 июня 1941 года УНКВД ЛО издало приказ № 00170 «О мероприятиях по борьбе с парашютным десантом и диверсантами противника в прифронтовой зоне»[160] и для руководства этими мероприятиями была создана оперативная группа, которую возглавили: начальник опергруппы, заместитель начальника УНКГБ — старший майор госбезопасности С. И. Огольцов, заместитель начальника опергруппы — заместитель начальника УНКГБ по ЛО капитан милиции Назаров и начальник штаба ПВО УНКВД по ЛО полковник Антонов. Для управления истребительными батальонами при начальнике оперативной группы 1 июля 1941 года был создан специальный штаб, в его состав вошли 18 человек. Начальником штаба был назначен полковник Антонов[161]. Личный состав батальонов подбирался из лиц, освобожденных от призыва в Красную Армию, в основном из активистов — людей смелых, хорошо владеющих оружием. Основу их составляли добровольцы из коммунистов и комсомольцев. Командный состав, как правило, назначался из числа работников милиции, государственной безопасности, внутренних и пограничных войск. В 78 истребительных батальонах (37 в Ленинграде и 41 в области), сформированных к 27 июня 1941 года, должности командиров батальонов выполняли: работники погранвойск — 26 человек, внутренних войск — 19, милиции, государственной безопасности и НКВД — 33 человека[162]. В начале июля (на 5 июля 1941 года) в Ленинграде и области действовало 115, а к 27 июля — 135 истребительных батальонов. К этому времени в основном было закончено формирование истребительных батальонов. Данные штаба истребительных батальонов свидетельствуют о том, что их имелось 170 общей численностью 41 347 человек, из них в Ленинграде и пригородах — 91 батальон, в которых насчитывалось 24 180 человек, а в области — 79 батальонов численностью 17 167 человек[163]. К сожалению, и в настоящее время в научной литературе встречаются необоснованные данные о количестве истребительных отрядов (батальонов) и общей численности их личного состава. В некоторых работа); указывается, что «на ленинградской земле в начале июля функционировало 1668 истребительных батальона общей численностью 36 тысяч бойцов и командиров»[164].

Военный совет фронта совместно со штабом истребительных батальонов УНКВД Ленинградской области планировали и организовывали деятельность истребительных частей и подразделений в интересах войскового тыла и города-фронта. Это была значительная, причем хорошо организованная военная сила, способная во взаимодействии с другими видами Вооруженных Сил обеспечивать безопасность фронта и тыла.

В ночь с 5 на 6 июля 1941 года бойцы 119-го истребительного батальона задержали двух вражеских парашютистов, 106-го батальона — двух немецких летчиков, рота 92-го истребительного батальона — двух немецких летчиков. В июне-июле 1941 года истребительными батальонами было захвачено 18 летчиков и 19 солдат противника, ликвидировано 15 парашютистов и 48 солдат врага[165].

26 июня 1941 года НКВД КФ ССР издал специальный приказ «Об организации истребительных батальонов». В начальный период формирования истребительных батальонов в Карелии общее руководство ими было возложено на секретаря ЦК партии А. С. Варламова, заместителя председателя Совнаркома В. В. Стефанихина и народного комиссара государственной безопасности М. И. Баскакова[166]. С июля 1941 года до лета 1944 года это руководство осуществлял штаб истребительных батальонов народного комиссариата внутренних дел республики. ЦК компартии республики постоянно уделял внимание истребительным батальонам, он принял ряд важных директив, которые совместно с актами НКВД составили их правовую основу и регламентировали порядок функционирования[167]. Оперативную группу НКВД КФ ССР с 24 июля 1941 года возглавил комбриг С. Я. Вершинин, за двое суток укомплектовавший штаб истребительных батальонов[168].

В августе 1941 года оперативный штаб истребительных батальонов НКВД СССР и оперативная группа НКВД — УНКВД были реорганизованы в четыре отдела НКВД — УНКВД республики — областей[169]. 28 августа 1941 года были объявлены штаты 4-го отдела УНКВД ЛО. Весь штат состоял из 48 человек и включал шесть отделений: руководство истребительными батальонами, руководство партизанскими формированиями, разведки, связи, боевой подготовки, материально-технического обеспечения[170]. Аналогично этому была и структура штата 4-го отдела НКВД КФ ССР. Общая численность его составляла 33 человека.

Как видно из структуры 4-го отдела в его функции входило и руководство партизанскими формированиями. И это не было случайным. Многие истребительные отряды выполняли боевые задачи в тылу вражеских войск. Такое руководство осуществлялось до создания штабов партизанского движения при Военных советах фронтов.

В начале июля 1941 года истребительные батальоны были созданы во всех городах, районных центрах КФ ССР. Всего было организовано 38 батальонов общей численностью 4315 бойцов[171]. В силу складывавшихся обстоятельств не все батальоны выдерживали строгую штатную организацию. Некоторые из них насчитывали всего по 50 бойцов, и их именовали отрядами.

Понимая, насколько оперативно и мобильно должны действовать истребительные батальоны по ликвидации авиадесантов и диверсионных групп противника, ГКО своими постановлениями № 260 и 261 от 24 июля 1941 года переводит их на казарменное положение. НКВД СССР своим приказом № 0356 от 27 июля 1941 года объявляет это решение и обязывает местные органы внутренних дел обеспечить постоянную готовность бойцов истребительных батальонов к боевым действиям[172].

27 июля 1941 года постановлением Совнаркома КФ ССР за № 69 весь личный состав истребительных батальонов был переведен на казарменное положение.

Аналогично создание истребительных батальонов проходило и в других городах северо-запада. Они также направлялись для усиления частей Красной Армии и обеспечения безопасности тыла. Для охраны войскового тыла, в частности 14-й армии Северного фронта, было задействовано 3 истребительных полка, 14 истребительных батальонов и 22 отдельные истребительные группы общей численностью 6659 человек. Эти полки, батальоны и группы формировались в городе Мурманске из актива населения и из сотрудников УНКВД[173].

Формирование истребительных батальонов шло по всей стране. За первые полтора месяца войны было сформировано 1755 батальонов общей численностью 328 тысяч человек[174]. Многие из истребительных отрядов впоследствии были переданы в действующую армию и приняли непосредственное участие в боях с врагом. Это были первые и самые экстренные меры, которые позволили противодействовать врагу с массовой выброской диверсантов в тыл страны, обеспечить охрану объектов и общественную безопасность.

Массированное продвижение фашистских войск в глубь советской территории сопровождалось активизацией подрывной деятельности специальных служб. 24 июня 1941 года латвийские руководители докладывали: «На территорию Латвии были сброшены неоднократно мелкие десантные группы противника. Имеются случаи вооруженных бандитских выступлений». В этот же день поступила шифрограмма из Таллина: «В связи с имеющимися фактами вооруженных нападений и диверсий со стороны отдельных групп и лиц антисоветского подполья просим указаний военному командованию о соответствующем вооружении партийно-советского руководства и создаваемых нами групп по борьбе с парашютными десантами и пр.»[175].

Тревожные сообщения поступили и с фронтов. Штаб 27-й армии Северо-Западного фронта 24 июня предупреждал: «Оповестите все части, что противник сбрасывает парашютистов в форме красноармейцев». Из 2-й дивизии войск НКВД по охране железных дорог сообщалось: «По данным НКВД Карело-Финской ССР в районе Петровские Ямы — Кижозеро, восточнее ст. Масельская оперируют мелкие диверсионные группы по 13–15 человек»[176]. 25 июня командир этой же дивизии войск НКВД генерал-майор А. П. Иванов отдал боевое распоряжение командирам полков 52 и 80 усилить наблюдения на объектах, прилегающих к районам оперирующих диверсионных групп[177].

24 июня 1941 года командир 21 мотострелковой дивизии НКВД полковник М. Д. Папченко в своем приказе указал на то, что для борьбы с парашютистами противника, высаживающимися на нашу территорию в районах аэродромов, посадочных площадок, узлов связи, мостов, железнодорожных узлов и других объектов, необходимо заблаговременно высылать в районы оперативных полос полка в качестве засад специальные оперативные группы с задачей полного уничтожения фашистских парашютистов[178].

23 июня 1941 года на берегу Кижозеро, в 17 км восточнее шлюза № 9 Беломорско-Балтийского канала опергруппой 155 полка НКВД были обнаружены три резиновые лодки, три баллона для сжатого воздуха, насос и алюминиевые складные весла. Силами истребительных групп этого полка и частей Красной Армии был организован розыск диверсантов[179]. Только на Северо-Западном театре военных действий до вступления Финляндии в войну за первые 4 дня было выявлено, ликвидировано и нейтрализовано более 30 диверсионных групп противника. Эти и многочисленные другие донесения убедительно свидетельствовали об усилении подрывной деятельности врага. В сложившихся условиях важное значение имело решение Совнаркома СССР от 25 июня 1941 года, которым задача охраны тыла фронтов и армий возлагались на внутренние и пограничные войска[180]. В связи с тем, что те и другие входили в Наркомат внутренних дел, они стали именоваться войсками НКВД по охране тыла действующей Красной Армии. В приказе НКВД СССР от 26 июня 1941 года указывалось: начальниками охраны войскового тыла назначены:

Северного фронта — начальник пограничных войск НКВД Ленинградского округа — генерал-лейтенант Степанов Г. А.

Северо-Западного фронта — начальник пограничных войск НКВД Прибалтийского округа генерал-майор Ракутин К. И.

Западного фронта — начальник пограничных войск НКВД СССР генерал-лейтенант Соколов Г. Г.

Юго-Западного фронта — начальник пограничных войск НКВД Украинского округа генерал-майор Хоменко В. А.

Южного фронта — начальник пограничных войск Молдавского округа генерал-майор Никольский Н. П.[181]

Это были первые пять войсковых специальных формирований, подчиненных органам безопасности тыла действующей армии. Так, в начале войны был создан институт фронтовых начальников охраны войскового тыла. В приказе заместителя наркома генерал-лейтенанта И. И. Масленникова указывалось: немедленно передать в оперативное подчинение пограничные, оперативные, конвойные войска НКВД, по охране железнодорожных сооружений и особо важных предприятий промышленности, находящиеся на территории Карело-Финской, Эстонской ССР, Мурманской и Ленинградской областей в распоряжение начальника охраны войскового тыла Северного фронта;

на территории Латвийскойи Литовской ССР — в распоряжение начальника охраны Северо-Западного фронта;

на территории Белорусской ССР, Калининской и Смоленской областей — в распоряжение начальника охраны войскового тыла Западного фронта;

на территории Украинской ССР — в распоряжение начальника охраны войскового тыла Юго-Западного фронта;

на территории Молдавской ССР и Одесской области — в распоряжение начальника охраны войскового тыла Южного фронта[182].

С введением института фронтовых и армейских начальников охраны войскового тыла резко возросли их функции. Перед ними встали задачи по очистке тыловых дорог от беженцев, выявлению дезертиров, обеспечению порядка на основные путях сообщения, регулированию подвоза пополнения и боеприпасов, ликвидации диверсионных групп противника, пресечению беспорядочного передвижения войск и гражданского населения и другие, обеспечивающие безопасность фронтового тыла.

Выделенные войска НКВД обеспечивали безопасность войскового тыла Красной Армии на всем советско-германском фронте, который уже в начале войны составлял около 3 тыс. км.

Исходя из того, что противник сосредотачивал основные усилия на смоленско-московском направлении, Ставка решила направить туда основную часть резервов, чтобы создать более устойчивую и глубоко эшелонированную оборону. В этих целях в тылу Западного фронта, на рубеже верхнего течения Западной Двины и Днепра, развернулась группа армий резерва Главного командования (19, 20, 21, 22-е армии) во главе с С. М. Буденным. В целях усиления западного направления Ставка 28 июня дала дополнительное указание о развертывании в тылу группы войск маршала Буденного 24-й и 28-й резервных армий с задачей занять и подготовить к обороне рубеж Нелидово, Ельня, реки Десны (до Жуковки). Одновременно командующий Северо-Западным фронтом получил приказ подготовить оборону в Псковском и Островском укрепленных районах и надежно прикрыть Ленинградское направление[183]. Именно это и привело к необходимости обеспечить войсковой тыл Особой группы войск Красной Армии. В приказе НКВД СССР от 28 июня 1941 года указывалось:

«1. Немедленно передать в оперативное подчинение генерал-майору Любому (начальник охраны войскового тыла Особой группы Красной Армии — Б. П.) все пограничные, оперативные, конвойные, войска НКВД по охране железнодорожных и особо важных предприятий промышленности, находящиеся на территории Калининской, Витебской, Могилевской, Гомельской, Черниговской, Смоленской и Орловской областей»[184]. Этим приказом закреплялось правительственное решение о возложении на войска НКВД задач охраны тыла действующей Красной Армии.

В состав войск, переданных в оперативное подчинение начальнику охраны войскового тыла Северного фронта генерал-лейтенанту Г. А. Степанову первоначально вошли 14 пограничных отрядов, резервный пограничный полк, два резервных пограничных батальона, мотострелковая дивизия оперативных войск, дивизия по охране железнодорожных сооружений, дивизия охраны промышленности предприятий и бригада конвойных войск. Всего — 50 735 человек. В соответствии с постановлением СНК СССР № 1756-762сс на охрану тыла действующей Красной Армии было задействовано 163 388 человек[185].

Из состава войск охраны тыла Северного фронта явствует, что на самом первом этапе их составляли в основном пограничные части. Это вызывалось целесообразностью новой обстановки. Пограничные части, сам личный состав их был более подготовлен к службе застав, контрольно-пропускных пунктов и т. д., т. е. к созданию своего рода рубежа безопасности, но уже в тылу наших войск. Они владели тактикой действия мелкими группами-нарядами, способностью к маневру и т. д. Основные усилия войсковых нарядов направлялись на обнаружение и ликвидацию агентуры врага, поддержание порядка на коммуникациях, на борьбу с диверсантами, на задержание дезертиров.

Охрана тыла фронтов в чрезвычайно сложный первый период войны во многих случаях организовывалась спонтанно, без ярко выраженной тыловой линии своих войск и порой даже и наличия их. Основными объектами охраны являлись войсковые тылы армий. Характерной особенностью этого периода являлось то, что здесь копировался опыт советско-финской кампании 1939–1940 гг. 26 декабря 1939 года была принята директива НКО и НКВД «О создании полков НКВД для охраны тыла Красной Армии»[186]. В соответствии с этой директивой для борьбы с диверсантами и охраны тыла советских войск было сформировано 8 полков из внутренних и пограничных войск (один запасной). Совместные действия с пограничниками объяснялись особенностями театра военных действий, в частности, близостью границы, а также наличием у пограничных войск навыков в данной деятельности. Полки несли службу на важнейших направлениях и коммуникациях, определяемых Генеральным штабом Красной Армии.

Боевыми действиями этих полков руководили помощники командующих армиями по тылу: комбриги А. Н. Аполлонов (9, 14-я армии), Н. П. Никольский (8-я армия), Г. А. Степанов (7 армия). Помощники командующих армиями по охране тыла в своей работе руководствовались указами и директивами Главного управления пограничных войск. Уже тогда использование войск НКВД по охране войскового тыла не отвечало поставленным задачам. Пограничные полки, прикрывая наступающие части Красной Армии, сами оказывались в силу различных боевых обстоятельств на переднем крае, в непосредственном соприкосновении с противником и вели борьбу с разрозненными группами врага.

Особенностью их деятельности являлось то, что многие пограничные полки, например, пятый, Рябольский пограничный отряд и другие перед общим наступлением Особого корпуса нейтрализовали финские кордоны, давая возможность стрелковым полкам Красной Армии с меньшими потерями вести наступательные действиями на начальном этапе. В ходе организации системы войсковой охраны тыла и ее функционирования выявились просчеты и ошибки: опоздание с введением института помощников командующих армиями по тылу и задержка с созданием соответствующей группировки войск для этого, недостаточная огневая мощь полков охраны тыла и др. В первые месяцы Великой Отечественной войны, когда под массированным натиском фашистских войск советским войскам приходилось нередко разрозненно и неорганизованно отступать, пограничные части (заставы и гарнизоны) и оперативные войска прикрывали их тыл, но уже со стороны наступающего противника, принимая всю тяжесть боев на себя, давая возможность перегруппироваться и занять оборонительный рубеж. И только после этого уцелевшие подразделения пограничных и внутренних полков выходили из окружения и переформировывались. Это был исключительно сложный период, и он потребовал переосмысления действующей структуры и задач войск НКВД.

Предложенная на начальном этапе структура охраны войскового тыла предлагала закрепление частей войск НКВД за каждой армией, как это было во время советско-финской кампании. Но число армий было значительным и постоянно находилось в динамике, их дислокация менялась. Такая структура требовала исключительно большого расхода личного состава войск НКВД, как рядового, так и офицерского. Поэтому, уже осенью 1941 года были оставлены только управления войск НКВД по охране тылов фронтов, а управления охраны тылов армий были расформированы. В справке заместителя наркома внутренних дел СССР Аполлонова А. Н. (сентябрь 1941 года) указывается: «В первый период войны существовали управления охраны тылов армий, которые себя не оправдывали и требовали большого расхода войск, в связи с большим количеством армий. На этом основании они были расформированы и оставлены только управления войск НКВД по охране тылов фронтов»[187].

Нет сомнения в том, что в преддверии войны с фашистской Германией серьезно не прорабатывались все вопросы, связанные с охраной тылов действующей армии, использованием войск НКВД для этих целей, их тактикой и штатной структуры. В соответствии с боевым расписанием в случае военных действий пограничные части (полки, заставы и комендатуры) переходили в непосредственное подчинение командующему армией и выполняли задачи согласно их боевым приказам. Безусловно, явно сложившийся неблагоприятный начальный период войны для СССР и его Вооруженных Сил потребовал серьезного пересмотра многих положений стратегии и тактики, в том числе и войсковых формирований. Особенностью в этом являлось массовое привлечение войск к боевым действиям с врагом непосредственно на передовой линии фронта. Из войск НКВД формировались соединения и объединения для действующей Красной Армии. В соответствии с решением правительства СССР от 28 июня 1941 года на НКВД возлагалась задача по формированию 15 стрелковых дивизий (243, 244, 246, 247, 249, 250, 251, 252, 254, 256 стрелковых и 15,16, 17, 26,12 горнострелковых дивизий). Эту задачу НКВД возложило на генерал-лейтенанта Масленникова И. И. Для формирования указанных дивизий из кадровых войск НКВД выделялось по 1000 человек рядового и младшего начальствующего состава и 500 человек командно-начальствующего состава на каждую дивизию. Остальной состав поступал на формирование дивизий из запаса по заявкам Генерального штаба Красной Армии. Уже к 17 июля 1941 года выделенный кадр из войск НКВД должен быть сосредоточен в пунктах формирования[188]. Все эти дивизии были сформированы в течение 15–20 суток и включены в состав 29-й, 30-й, 31-й, 34-й и других армий первой очереди, которые в июле 1941 года были направлены на западное направление. В годы войны в действующую армию с различной продолжительностью входили и участвовали в боях 53 дивизии и 20 бригад только внутренних войск[189]. Из них 11 соединений участвовали в защите Москвы и 8 — в обороне Ленинграда. В 1941 году для нужд фронта и в партизанские формирования внутренние войска передали более 35 тыс. военнослужащих. Только во второй половине 1941 года из войск НКВД полностью или частично были переданы Куолоярвский, Озерковский пограничные полки (14А); 15 Краснознаменный полк (27А); 92 полк (99 сд); 151 полк (48А); 87 и 252 полки (4-ая танковая бригада); 34 полк (6-ая гвард. дивизия); 26 полк — подчинен военно-морской Черноморской базе; из 9, 11 и 37 пограничных полков сформирован истребительный полк СЗФ; 3 мсп (22 сд); остатки 8, 9, 10 и 11 мсд в подчинение командования Красной Армии; 184 полк (51А); Сортавальский полк (19 ск); Одесский пограничный полк в Управление Черноморского округа; 181 батальон (14А). Из подразделений НКВД в ноябре 1941 г. — сформированы полки прорыва. 22,5 тысяч военнослужащих откомандировано на формирование 15-й сд; 8 тысяч перешли в части ВНОС, значительная часть личного состава была передана на формирование партизанских полков и отрядов, истребительных полков и батальонов, в народное ополчение, в подразделения по обеспечению деятельности особых отделов и военных трибуналов[190]. Из войск ушли, прежде всего, те, кто был профессионалом в своей службе, хорошо знал тактику врага, способен был противопоставить ему свое умение и мастерство. И в последующие годы войны из войск постоянно убывали в действующую армию тысячи бойцов и командиров. В июле 1942 года на основании постановления ГКО еще 75 тыс. воинов (7 тыс. пограничников, остальные — внутренних войск) отправлено на фронт. За 1943 год всего из войск НКВД на разные цели, в том числе для нужд фронта, передано 107 тыс. солдат, сержантов, офицеров[191]. Таким образом, пополнение действующей Красной Армии военнослужащими войск НКВД проявилось как закономерность их исторического развития.