ГЛАВА ХX
ГЛАВА ХX
Послы к Царю. Письмо Гетмана. Царский ответ. Рада в Чигирине. Преклонность народа к Турции. Речь Гетмана. Народ согласен присоединиться к Москве. Присяга в Чпгирине. Приезд Бояр в Переяславль. Приезд Гетмана из Чигирина. Обряд присоединения. Вручение Клейнодов. Речи Бояр. Присяга городов. Переговоры с Митрополитом. Статьи присоединения. Статья о Поляках. Неблагодарность их. Истребление. Народная песня. Послы к Царю. Сравнение чинов Малороссийских с Русскими. Обнародование грамот. Титул громовержца.
В конце 1653 года, Генеральный Судья Яков Гонзевский привез от Гетмана письмо к Царю; как оно, так и ответ Царя переданы потомству Конисским. Макарий, Архимандрит монастыря Старо-Каневского, в котором проживал Юрий Хмельницкий, доставил в кафедральный Могилевский монастырь копию письма и подлинник ответа. Гетман писал следующее:
«Многократно и многообразно давал я знать Вашему Величеству о намерении Султана Турецкого и Хана Крымского, вместе с Королем Польским, объявить Вам войну за Царство Астраханское, и другие претензии, и что они меня к тому приглашают против воли моей и желания, и я отговаривался от них доселе разными предлогами, а паче бывшими у меня с Поляками всегдашними войнами; Зборовским и Жванским трактатами; что присланные, от всех; оных держав нарочные Посланники требовали от меня настоятельно воевать вместе с теми державами на Царство Ваше; в противном случае объявлют они мне войну и введут для того в Малороссию три свои армии. Я сколько ни отговаривался истязанием сил моих и народных, частыми и тяжкими войнами и крайним моим несостоянием, требующим не мало времени на поправку испорченного и на заведение оскуделого; однако они ничему не внемлют, и в резоны не ставят, подозревая меня особливо в приверженности к Вашему Величеству, по пересказам им изменника моего, бывшего от меня в посылке в Москву, но после за злодеяния л на смерть осужденного, судьи Гуляницкого, который убежавши от казни кроется в Крыму и в Польше и на меня клевещет. И я насилу мог выпросить у Посланников, с великими им пожертвованиями, одной отсрочки на десять месяцев, для приведения армии моей в надлежащий порядок; а все другие просьбы, даже и самый неутралитет, остались тщетными. И так остается теперь о сем деле Вашему Величеству избрать средства полезнейшие и надежнейшие; а я призываю на душу мою и что о войне с Вами и с Царством Вашим и думать мне несносно, и предаю вечной анафиме и суду Божию всякого, мыслящего и неприятельски на единоверцев и однородцев, последних остатков свободного в Греческой церкви благочестия и древнего Апостолического православия, угнетенного и искаженного во всем мире Магометанством и Папежством. Но ежели Ваше Величество и теперь нерешитесь упредить неприятелей, и попустите им войти в Малороссию с своими армиями на Царство Ваше, то извините меня и не осудите, что стану Вам по неволе неприятель, и на таков случай протестуюсь я перед Богом и всецелым светом, что неповинен буду в крови единоверных Христиан, проливаемой за интересы народов неверных и недоверков. Для отвращения зла оного, или по крайней мере ради его уменьшения, есть средство, не безнадежное: объявить Полякам войну и немедленно ввесть в их земли две армии, или хорошие корпуса: один в Белоруссию и на Смоленск, а другой в Литву. Поляки должны отвлечь туда все силы свои, а Турецкие и Татарские войска, с помощию Божиею, надеюсь тогда удержать в их границах, следуя системе оборонительной. Если же войска Вашего Величества осчастливлены будут, так я и на дальнейшее поступить могу. Но все если положения на» добно утвёрдить договорами и нлятвами, чтобы «не было мысли об измене, и я всю мою душу обнаружил перед Вами, и свидетель мне Бог, что говорю правду.»
Царь отвечал:
«Высокомощному и славному Малороссийскому и Козацкому Гетману, Зиновию Михайловичу Хмельницкому, наше Царское почтительное слово.
Мы очень довольны и благодарны вам, предостойный Гетман, а войска наши давно стоят на границах в добром порядке и благонадежности; а выступать им границу без доброго приятеля и надежного помощника сумнительно. А когда бы ты, Гетманушко, изволил с нами соединиться, то бы все сумнительства на-сторону, а мы поручили б вам всю свою армию, так как человеку умному и воину славному; а что пишешь про договоры и обовязки, то готовы мы все исполнить верою и правдою, как закон Христианский и совесть повелевают. Однако, чтобы впредь не было разнодумья и шалостей с обеих сторон, то хорошо бы соединитися и укрепитися, как единоверным и единокровным, и чтобы враги наши не посмевались о нас. И договоры о том и уставы суть права и обычаи старые Малороссийские и Козацкие, которые мы за ними укрепим и подпишем за себе и за наследников наших; а не будут они нарушены вечно. А что ты придумаешь к лучшему с нашими Боярами и своими думными людьми, мы на том будем согласны. А коль скоро согласие утвердим, так и войска выправим на неприятелей. А между себя воевать, сохрани нас Боже! Сам разве диявол на то попустить может: а нам православным мыслити о таковом злом деле, право, со грехом. А душа наша есть и будет, еже бы защищати и охраняти народ православный от врага и местника, чего мы от вас ищем, и видит Бог, что в правде и истине, и под Его святою рукою соединиться вечно с вами и народом вашим желаем, и вам об том почтительно пишем.»
Исполнилось желание Хмельницкого. Чего не сделали его многократные просьбы и предложения, в тои успели Хан, Король и Султан. Мудрый Царь знал, что соединение Гетмана с одним из этих трех властителей не безопасно для царства Московского. Он ласкал главу народа храброго дружелюбным именем, Гетманушка, которое было приятно получить от столь великого Царя, от Царя единоплеменного и единоверного. Иные опровергают подлинность ответа, говоря, что Царь не мог писать к Гетману слова почтительного; но самый разсудок доказывает нам, что Архиепископ Георгий был не способен к подлогам. Вспомним, что Гетман тогда еще не был Царским подданным, что то был победоносный военачальник ста тысячь воинов, хитрый глава целого народа и имел все средства присоединиться к Крыму или к Турции. Как же иначе было писать, как не почтительно?
Письмо привезено было в Чигирин; Гетман созвал чиновников и именитейших Козаков, объявил о сем Царском приглашении соединиться с Государством Московским; нескрыл и требования Турецких и Польских Послов насчет союза против единоверцев и войны за Царство Астраханское; потом предложил всему собранию обдумать и решить единогласно, что полезнее на времена предбудущие, и чье избрать покровительство.» По обстоятельствам «, говорил Гетман, «надобно нам быть на чьей нибудь стороне, когда неутралитет не приемлется; да и на предбудущие времена зависть и интересы соседей не оставят нас в покое и без попыток, как я и прежде вам о том говорил, а теперь событие и сами вы видите. Большая часть Козаков и почти все молодые Старшины предпочли покровительство Султана. Мы видели из поступков Поляков с нами, как у Христианских народов исполняются обеты, клятвы и присяги. Политика и Министерия есть у них искусный обман; и чей такой обман удачнее для них и вреднее для соседей, тем более прославляются изобретатели неправд, и все Христианские державы называют их людьми умными, великими Министрами, сведущими Политиками! А у Турков клятвы священны, не смотря на басурманство. Если Турок поклянется бородою, то никогда уже не преступит клятвы своей и никогда не изменит слову. К тому же, Магнаты Польские не будут обижать крестьян Малороссийских, не будет евект и индуктов. В Турции нет евект и индуктов, и Магнатов; мы-народ привычный к войне, а Турки любят и уважают воинственность. Если Гетман находит необходимость в чьем либо покровительстве, то покровительство Турков нам кажется всех других надежнее, выгоднее и предпочтительнее.» Так говорили Козаки. Гетман отвечал:
«Христианам самопроизвольно отдаться во власть и неверных, сдружиться и слиться с ними, есть грех смертельный, поступок позорный и предосудительный, есть почти тоже, что и самоубийство. Имея с неверными неразрывное сообщение, не возможно не совратится с пути Христианского и не заразиться басурманскими мерзостями. Чтоже в мире важнее соблюдения отцовской веры, божественной и единственной в человечестве! Святый Павел благодарил Бога наиусерднейше за то, что «течение жительства скончах и веру соблюдох»; а когда той ревнитель Божий благодарил Бога за соблюдение веры в Него, то нам грешникам не должно ли иметь всевозможное попечение о томже? Но то говорится только о собственной вере нашей, а когда мы ее разсмотрим и в других народах, то есть когда, соединясь с неверными, ударим на Царство Московское, на единственный свободный остаток Христианства Греческого, тогда не будет сомнения в его завоевании, и все православное Христианство подпадет под иго Магометанское, какое тяготеет над нашими единоверцами и над Иерархиями Константинопольскою, Иерусалимскою, Антиохийскою и Александрийскою. Чтоже мы будем тогда пред лицем целого света? Притчи во языцех, посмеяние в людех! Окаяннее народов Содома и Гомора, да и сами останемся тогда как обломанное судно в пространном море, обуреваемое со всех сторон, и неимущее пристанища и надежды ко спасению, и будем тоже, что были после нашествия Батыя, под властию Татар, невольники, в богослужении отступники и рабы, гибнущие с душею и телом.»
Старики были мнения Гетманского; многие из молодых заглушили рыданиями громогласную речь Гетмана; из толпы раздавались восклицания: право судишь! правы пути твои! да будет по глаголу твоему и мнению!» — Тогда Хмельницкий успел в намерении: единогласно все преклонились перед могуществом слова, перед умственною силою истины и гения. Судье Богдановичу и Переяславльскому Полковнику, Тетере было поручено написать договорные статьи с Царем Московским, представить их на разсмотрение Гетмана, а потом и всей Рады Малороссийской. Коль скоро Гетман и Рада подписали их, посол, привезший письмо Царское, присягнул от имени Царя в их сохранении и ненарушимости; Гетман и чины присягнули за себя и за народ. А между тем полномочные Послы уже приближались к границам Малороссии; сборное место и общая присяга назначены были в Переяславле.
Девятого Октября Послы выехали из Москвы, 31-го Декабря они приехали к Переяславлю. Начальник Посольства был Ближний Боярин, Тверский Наместник Василий Васильевич Бутурлин; Членами были: Окольничий, Наместник Муромский Иван Васильевич Алферьев, и Думный Дьяк Иларион Дмитриевич Лопухин. При Бутурлине было семь Стольников, один Стряпчий и три дворянина; при Алферьеве Стольник, Стряпчий и четыре дворянина; при Лопухине Стольник; при Посольстве были: Голова Московских Стрельцов, Артамон Матвеев, три Сотника, два переводчика и двести Стрельцов.
1633.
Шесть сот козаков с Сотниками, Атаманами, под начальством Полковника Павла Тетери, встретили Послов за пять верст, у полкового знамени. Старшины козацкие и сам Полковник сошли с лошадей, трубачи трубили, ударили в литавры; при въезде послов в город, их приветствовали беглым огнем из ружей. Переяславский протоиерей Григорий, с духовенством, встретил их во всем облачении, с крестами, образами и хоругвями. Послы вышли из экипажей, приложились к образам; протоиерей произнес к ним речь, окропил святою водою. Тогда началось шествие Послов за образами при звоне колокольном по всему городу, потом отпето молебствие о долгоденствии и здравии Царя и Царицы и всего Царского семейства; тут, сев в экипажи, Послы отправились в сопровождении войска и народа на свое подворье; орудия, разставленные на площадях, во время их поезда не умолкали.
Гетман был в Чигирине. Лед на Днепре был еще не крепок; и он только 6 Генваря вечером мог приехать в Переяславль. За ним явились Генеральный Писарь Виговский, Полковники, Сотники и все Старшины Малороссийские. 7 числа он навестил Послов запросто. 8-го все Старшины были созваны к Гетману. При выходе из дворца начался барабанный бой и целый час не умолкал; народ собирался ко дворцу. Вскоре явился Гетман прикрытый бунчуком; он начал речь о желании своем и общем — соединиться с Царством Московским, и о невозможности ничего другого предпринимать; «а кто с нами не согласует теперь — куды хочет, вольная дорога! «Так заключил он речь.
«Волим под Царя Восточного Православнаго!» Хмельницкий с Генеральным Писарем, Обозные, Судьи, Асаулы, Полковники, Сотники, Атаманы отправились к Послам. Гетман принял Грамоту и приказал Виговскому прочитать ее вслух при войске Запорожском. Бутурлин от имени Царя спросил Гетмана, Старшин и все войско о здоровьи и произнес речь, в которой объявил согласие Царя на присоединение Малороссии, и его обещание вспомоществовать войском.
Восьмого Января был обряд присоединения; Гетман и Старшины присягнули в верности Царю. Гетман, сел в карету с Послами, и отправился в Посольский дом. Там началось от имени Царского вручение Хмельницкому Гетманских регалий.
Подано было знамя, и Бутурлин сказал: «Божиею милостию, Великий Государь, Царь и Великий Князь, всея России Самодержец и многих государств Государь и обладатель, велел тебе, Гетману Богдану Хмельницкому, говорити: известно есть и всем, яко ничтоже без Божия смотрения в человецех деется; но вся Его смотрением строится. Усмотре сие и наш благоверный и Христолюбивый Царь Алексей Михайлович: яко же и ныне деется в вашей земле несмирной, Божиим смотрением деется и строится, Иже по велицей милости о верных Своих в земли сей, велиим гонением от отступников и иноверных насилуемых, промышляет: тебе, благочестивый Гетмане войска Запорожского, со благохотным воинством твоим, к защищению Церкве святыя и всех православных, в сей земле сущих, воздвиже, Его же милостию всесильно ты помогаем, покровом Пречистые Богородицы покрываем и поборением Святых Русских, от православных укрепляем, до сего времени в православии крепко побораеши, победу над насилующими православным приемля. Поразумевает же и се Благоверный Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович всея Руссии Самодержец, яко всемилостивый Бог, хотяй воздвигнути рог Христианский, и сию землю, скипетр благоверного Государя нашего, Его Царского Величества, якоже во времена Благоверного Царя Владимира и прочих его наследников, так и ныне, чрез Ваше тщание, соединити, смотрению Божиему таковому повинувся, по твоему и всего воинства твоего желанию, Царскую свою милость вам оказует, и через нас, Его Пресветлейшего Царского Величества, меня Болярина, с товарищи, сие знамение тебе, Благочестивый Гетмане, дарует, на сем царском своем знамении Царя Царствующих всемилостива Спаса написанного в победу на враги, Пресвятую Богородицу в покров, и Преподобных Печерских, со Святою Варварою, Русских молитвенников, в ходатайство тебе и всему твоему православному воинству подавая; дабы всемилостивейший Спас наш, якоже иногда, яко повествует история о происхождении честного Креста, православному Царю Русскому и всем Христианам даде на враги победу и мир дарова: тако и тебе, со благочестивым воинством на врагов, Церковь святую озлобляющих, и православных утесняющих, дарует победу, да о имени их зде всяко колено гордых падает на землю, и враги православных прогонятся, а мир тем устроится сущим в гонении православным и якоже Пречистая Богородица некогда верных, в Цареграде покрывающи чюдным своим покровом, враги, на верных вооружившиеся, всесильным своим заступлением, от иконы Ея чудотворныя бываемым, иныя чудотворно изби, другие же со стыдом прогна: тако да и посреде полков ваших, в Царском сем знамении написана, носима, вас от иноверных оружия покрывает, и победу на них даруя тебе, со всем православным воинством и со всеми верными соблюдет, невредимых; и святии же Божии Угодницы Рустии, Антоний и Феодосий со Святою Великомученицею Варварою, ее же Святые мощи, яко дар многоценен, ваша имать страна; якоже в начале православия, в Русской сей земли, сея мощи ониже самы православне утверждаху, сице и ныне да будут скори тебе и всем помощницы, утверждающе мир православия, и знамение се его Царского Величества да будет всем врагом вашим победы знамение страшное и ужасное во бранех.»
Подали булаву Гетманскую. «Гордяхцихся на православие, и непокоривых да тою тебе смирити,» — сказал Посол. Речи говорены были и при поднесении одежды и шапки Хмельницкому.
Облачась, Гетман начал шествие в свой дворец; перед ним несли царское знамя; весь город оглашался кликами восторга. И того ж дня присягнул Царю Переяславль; Потом Послы поднесли дары Старшинам, и разослали по всем городам Украинским Дворян, Стряпчих и Стольников, для приведения к присяге тамошних обывателей. Киев, Нежин и Чернигов они предоставили себе.
Бояре, в сопровождении Киевского Наказного Полковника, отправились в Киев Генваря 14; 16-го девять знамен и тысяча козаков их встретили в 40 верстах за городом; от Златых врат за полторы версты выехали Митрополит, Епископ Черниговский, Архимандрит Печерский, Игумены и Наместники. Глава Церкви приветствовал Послов речью; шествие возобновилось. Митрополит в возке; а за ним послы в санях. В Златых воротах стояло Духовенство с крестами, образами, хоругвями, и святою водою. Послы вышли из экипажей, отдали икону, Царем присланную, и пошли в Софиевский собор; после молебствия провозглашено было многолетие всему дому Царскому.
Бутурлин подошел к Митрополиту, и спросил у него: почему он никогда не предлагал Царю о принятии Малороссии в свое покровительство, когда столько раз Гетман старался о том? Сильвестр отвечал, что переписка Гетмана с Царем ему не была известна. Во время шествия из собора в Посольский дом, пушечная пальба не умолкала.
На другой день и Киев присягнул; Митрополит боялся, что Греческое духовенство, в городах и селах Литовских и Польских находящееся, может подвергнуться казням и смерти мучительной, буде шляхта его присягнет Царю. Эта боязнь заставила его отказать послам в присяге слуг и шляхты Митрополитской; но угроза местью Гетманскою подействовала на первосвященника, и присяга была довершена. 19-го Послы выехали в Нежин, Генваря 22-го были встречены за пять верст от города шурином Гетманским, Золотаренком; 23 присягнул Нежин; 28 Чернигов, и на двадцать четвертый день Послы выехали в Москву; во всех селениях Малороссии Священство встречало их в облачении, с хоругвями, образами и святою водою, а козаки с знаменами, трубами и литаврами. Во всех городах, где только была артиллерия, их приветствовала пушечная пальба.
В след за Послами Царскими, выехали в Москву Генеральный Судья, Самуил Богдановичь, и Переяславский Полковник Павел Тетеря. Они привезли статьи договорные Чигиринские и Переяславские, и условия, на которых соединялись Малороссияне с Царством, и которых подтверждение необходимо было получить от Царя. Они состояли из следующих пунктов:
1) Козаки судятся своими правами; от козаков же никто из Бояр, Воевод, или других каких либо из Московских чиновников, не в праве вмешиваться в их расправу.
2) Войска Козацкого быть 60,000 регистровых.
3) Шляхетство Малороссийское остается при всех прежних правах своих; оно избирает по прежнему урядников из среды себя.
4) В городах урядники будут из Малороссиян. Они будут судить народ, и доходы доставлять в казну Царскую.
5) Староство Чигиринское остается на булаву Гетманскую.
6) Во случае смерти Гетмана, Малороссияне избирают нового Гетмана из среды своей «и Его Царское Величество извещают, чтоб то Его Царскому Величеству не в кручину было, понеже тот и давний обычай войсковый.»
7) Имений козацких никто да не отымет, и остаются из рода в род.
8) Писарю Войсковому мельница, и тысяча злотых в жалованье. Виговский себя не забыл.
9) Каждому Полковнику по мельнице.
10) Судьям войсковым по триста злотых, и по мельнице; писарю судейскому по сту злотых.
11) Асаулам войсковым и полковым по мельнице.
12) Для войсковых снарядов и на Обозного четыреста злотых.
13) Права, данные Королями, должны быть ненарушимы.
14) Чужеземных Послов Гетман свободно принимает, и только о том извещает Его Величество.
15) Подати в Царскую казну с Малороссии сбирать Малороссиянам.
16) Воеводы, при наездах, не могут лишать льгот и прав.
17) Привилегии, данные Королями, должны быть священны и пред Царскими Величествами.
18) О Митрополите и его местностях грамотою дать утверждение.
19) Войско на Смоленск Царь пошлет неотложно.
20) На границе Украйны и Польши должно быть три тысячи стражи.
21) На Полковника Царь дает жалованья по сту ефимков; на Асаулов Войсковых по четыреста злотых; на Асаулов полковых по двести, на Сотков по сту, на Козаков по тридцати злотых.
22) Малороссия, в случае нападения от Татар, имеет право и напасть, а Донцы имеют дол явится к ней на помощь.
23) В Кодаке должно быть всегда четыреста человек гарнизона.
Государь все эти статьи подписал.
Царское удовольствие ясно было видимо из наград Боярам. Бутурлин сделан Дворецким с путем, получил шубу, бархат, золоченый кубок, четыре сорока соболей и 150 рублей оклада к прежнему жалованью. Окольничий был награжден шубою, атласом, кубком, двумя сорока соболями и 70 рублями придачи к прежнему годовому окладу. Дьяку тоже с придачею в год по 50 рублей.
Из статей две были особенные — одна о праве Гетмана награждать за заслугу имением недвижимым, другая об утверждении прав шляхетства Польского единоверного, и оставшегося добровольно в Малороссии.
«Но сия статья была громовым ударом для Правительства, и горчайшею пищею для тех, кои ее допустили «, - говорит наш Летописец, в протекцию свою таких зловредных людей приняли. Они поблагодарили и воздали им точно так, как древние племена Хананейские и Аморрейские воздали племенам Израильским за то снисхождение, что сии их не истребили, а сжалившись, вместили при себе.»
Это шляхетство в Малороссии и у козаков всегда занимало первейшие должности, носило на себе главные чины, и подговаривало Малороссийское Правительство к пользам Королевства. Мелочные интриги, «Кокииакты «, так их называют летописи, открытые тревожные действия, — все было употреблено этою шляхтою для приведения Малороссиян к возстаниям на общее отечество. Верховное Правительство не могло сносить подобных поступков, т жестокие последствия бывали всегдашнею наградою Малороссиянам за повиновения предательским внушениям. Подозрения и недоверчивость к Козакам и Украйне не могли не вселяться в душу верховных Русских сановников. Замешательства, неустройства, кровопролития, все было делом отогретых змей, пока наконец, не смотря на скрытность и коварства, народ открыл глаза, истребил виновников, и сложил песню на их головы:
«Да не буде лучше,
Да не буде краще,
Як у нашой Украини:
Нема панив Нема Ляхив:
Не буде измины.»
Остатки истребленной шляхты не преставали однако же втираться в уряды и начальства; их ненависть к Украйне и Козакам не угасала, но таилась; неудачи в искушениях народа, безуспешность подлогов, унижали их в собственных глазах. Вскоре опять втерлись они на места правительственные. Забыв, что им покровительствует Украйна, что они пришельцы в земле чужой, начали прежнее чванство породою и эдукациею пред теми людьми, которые, как говорит наша летопись, «могли и «должны были изгнать и истребит их во время революций.» Народ терпел их на нашей родине; тому были причиною их единоверие и снисхождение к ним Гетмана Хмельницкого.
Подлогом их поверхности над природными чиновниками и шляхтою, продолжает Архиепископ Конисский, было уничтожение оных в собственной земле, и падение прав и преимуществ. Им позавидовав и поревновав многие из природных Малороссиян, а более поповичи, вышедшие в чиновники, посредством инспектории пристали к их системе, приладили фамилии свои к Польским, и стали тщеславиться своим небывалым происхождением.
Как бы то ни было, желание Гетмана было утверждено согласием Царским; и эта статья была подписана Государем, как все другие, без прекословия.
Судья Гонзевский и Полковник Тетеря поехали к Царю с благодарственным адресом. Представив ему обо всем произшедшем в Малороссии, просили ратификации и подтверждения статей особыми грамотами. Немедленно Государь выдал желанные грамоты, и отправил их к Гетману. Утверждая все признанное договорами, властитель двух Россий сравнил чины и шляхетство Малороссийские с Боярами, Дворянами и людьми Степенными Московскими. Это было сверх обещаний, Так Государь, казалось, припомнил слова Гедимина и Батори, и соединил два народа единоплеменные «яко равные с равными и вольные с вольными». Так с первых дней власти своей над Малороссиянами, он мудро начал прилеплять их к престолу и к общему Отечеству, и указал народу, что не в отдельных правах, но в общих законах, основа народного благоденствия. Ратификованныя статьи и Царские грамоты были торжественно обнародованы по всей Малороссии, и положены в архив Трибунала Малороссийского.
И Царь Алексей Михайловичь принял столь драгоценный для всех нас людей Русских титул всея Великие и Малые России Самодержца.