ВНЕДРЕНИЕ ПРАВИТЕЛЯ В «РЕСПУБЛИКАНСКИЕ» ПОРЯДКИ: ПРИНЦИПАТ АВГУСТА

ВНЕДРЕНИЕ ПРАВИТЕЛЯ В «РЕСПУБЛИКАНСКИЕ» ПОРЯДКИ: ПРИНЦИПАТ АВГУСТА

Победитель Александрии около года оставался в бывшей сфере власти Антония, чтобы создать безопасное соотношение сил, наказать наложением дани зависимых правителей и общины сражавшихся на другой стороне, а также дать сторонникам соответствующее вознаграждение. Если не считать устранения династии Птолемеев, преобразование Востока, по сути, не отличалось от заведенных порядков Антония. Искусственно созданное национальное недовольство «разбазариванием» Антонием римских территорий было полезным для психологической подготовки завершающего этапа борьбы. Римский сенат посмертно объявил Антония вне закона как «врага государства».

В 29 г. до н. э. повелитель мира три дня праздновал тройной триумф. По древнему обычаю он в триумфальном шествии на Капитолий выразил благодарность Юпитеру за победы в Иллирии, при Акции и Александрии. Он был победоносным полководцем и теперь по праву носил «звание» императора, которое он употреблял еще с 38-го, а, возможно, и с 40 г. до н. э. Позже, в своей автобиографии он объяснил свое положение тем, что получил неограниченную власть над государством по всеобщей воле (римских граждан Запада, а теперь и Востока).

Что же будет теперь? Ясно было одно: новый Цезарь в течение 13 лет подвергался опасностям и приносил жертвы, беспощадно и одержимо боролся за власть не для того, чтобы теперь, когда она была у него в руках, оттолкнуть ее, как ребенок игрушку. С другой стороны, он сам и все здравомыслящие люди должны были признать, что, судя по развитию событий за последние десятилетия, республика и Империя просто не могли существовать без Цезаря. Перед победителем стояла задача осуществить всеобщее примирение и основать государственную систему, обещающую долговечность. Это могло произойти только в случае, если его фактическая власть будет узаконена в какой-либо форме. Ситуация была очень благоприятной. Поколение, пережившее гражданскую войну, могло согласиться с любым политическим решением, лишь бы оно гарантировало мир, обеспечение правового порядка и благополучие. Новый Цезарь в тяжелые годы борьбы проявлял не только жестокость и политическую хитрость; с 36 г. до н. э. и непосредственно после Акция он доказал, что умеет учитывать настроения и чувства людей и использовать их в своих целях. Но, несмотря на личную власть и стремление к миру его современников, он не был полностью свободен в своих решениях. Мартовские иды 44 г. до н. э. были для него предостережением. Путь «отца» через диктатуру и римскую царскую власть был окончательно закрыт. Но молодой Цезарь стал еще и пленником собственной пропаганды. Если он хотел казаться заслуживающим доверия, он не должен был забывать, что во время «холодной войны» против Антония речь шла об уничтожении чрезвычайной власти и восстановлении республики. Борьба с ненавистной восточной царской властью Клеопатры велась с подчеркнутым обращением к древним римским государственным традициям и возбудила политические страсти. А теперь вдруг все это больше не имело значения? Он не имел права разочаровывать людей, особенно образованных, которые верили в это будущее. Но еще важнее для него было, пожалуй, понимание того, что огромной Империей можно управлять только с помощью привыкшего к власти сенаторского слоя. Для него же единственным, подобающим для римлянина укладом жизни была только республика с сенатом, ежегодно избираемыми магистратами и народным собранием. С этим традиционным аристократическим сознанием, которое восприняли также и «новые люди», пришедшие в сенат во время смут при диктаторе, должен был считаться каждый, кто думал о долговечном государственном строе. Победитель тоже не был вне государственной системы и являлся первым человеком сенатской элиты.

Большим политическим достижением нового Цезаря было то, что он осторожно, но решительно привнес в республику монархические идеи и благодаря этому основал царскую власть — «правление Цезарей». Эта перестройка осуществилась не одноразовым государственно-правовым актом, так как не было издано ни одного основного государственного закона; «царская власть» формировалась постепенно, в течение 44-летнего периода политической деятельности Августа. Это необычайно продолжительное правление внутренне укрепило новую политическую систему и было предпосылкой для того, что из исключительной, единственной в своем роде власти Августа при его ближайших преемниках институт «царской власти» превратился в традиционную форму правления.

Уже в первые годы после победы обнаружились политические намерения Августа. Правда, он сохранил власть, главным образом благодаря командованию важнейшими войсковыми соединениями. Но сначала вовсе не стремился к новым должностям и законным званиям, ежегодно избирался народным собранием одним из консулов. Сразу же после своего возвращения он начал укреплять государство. Из несметных египетских царских сокровищ завоеватель щедро вознаградил своих солдат и римских горожан, а в Италии была куплена земля для его и Антония ветеранов. Огромная армия в 70 легионов, участвовавшая в гражданской войне, была сокращена до 27 легионов. Древняя аристократия Рима, патриции, представителем которых был новый правитель, сохранила в государственной и культурной сфере исстари принадлежавшие ей почетные обязанности. В 29 г. до н. э., по примеру диктатора Цезаря, она согласно «решению Сената и народа» была пополнена новыми членами. Возросшее при триумвирах число сенаторов (1000 человек) было снижено, и «недостойные», принимавшие участие в гражданской войне, т. е. сторонники Антония, были лишены своих должностей. Сам император с 28 г. до н. э. получил звание «первого» сенатора (princeps senatus), и его мнение спрашивали в первую очередь. В знак основания нового государства он как консул в том же году провел первый раз за сорок лет подсчет и оценку имущества римских граждан (ценз), которые по древнему обычаю закончились очистительными и искупительными жертвоприношениями. По римским представлениям, это мероприятие положило начало новому римскому законодательству. В том же году Сенат по его подсказке поручил ему отреставрировать 82 храма в Риме, и он, таким образом, получил благословение государственных богов на свою дальнейшую деятельность.

Нам известно, какое сильное воздействие оказали все эти меры на широкие круги римского народа, в том числе и на сенаторское сословие. Многим стало ясно, что обращение к священным римским традициям в борьбе против Востока было не только политической тактикой, но и соответствовало тайным целям и внутреннему настрою холодного, умного политика. В 28 г. до н. э. он отменил все противоправные чрезвычайные законы триумвиров, а потом на заседании Сената 13 января 27 г. до н. э. в торжественной обстановке добровольно сложил с себя все полномочия, которые, как он сказал, получил после начала гражданской войны с согласия всех римских граждан. «Я в 28–27 гг. до н. э. передал свою должностную власть над республикой сенату и римскому народу». Отказ от единоличной власти, которому предшествовали беседы с влиятельными и дружественно настроенными сенаторами, ошеломил непосвященных, но, несмотря на все красивые слова, не повлек за собой, как у Суллы, ухода с политической арены: государственным актом был положен конец эпохе гражданской войны и закреплена законным путем полученная в борьбе власть. Римскому народу нужно было продемонстрировать, что победитель в сражении при Акции и в Александрии добровольно отказался от власти, а потом, с неохотой и только уступая настойчивым просьбам сената, согласился бескорыстно служить республике, взяв на себя руководство государством. До сознания каждого было доведено, что республика спасена, сохранена и восстановлена.

Вне всяких сомнений, этот государственный акт еще больше укрепил личную власть Октавиана. Новый Цезарь, хотя и не пожелал принять никакой должности, не совместимой с республиканскими традициями, сохранил ключевое политическое положение, которое обеспечивало ему контроль над государством; отныне ничего не предпринималось вопреки его желаниям. Для сохранения власти над Римом, Италией и прежде всего над сенатом он с 31 г. до н. э. ежегодно избирался консулом, который, как и все другие римские магистраты, имел равноправного коллегу. Но для своей охраны он располагал собственной гвардией, жалованье которой было удвоено. Это было отголоском дурных привычек прежних лет.

Настоящая опасность подстерегала тех, кто слишком высоко поднялся над своими собратьями по сословию — наместников новых провинций, в которых были сосредоточены крупные военные формирования. Хотя после государственного акта 27 г. до н. э. Август больше не был главнокомандующим всеми войсками, так как он возвратил республике также и войска, ему были переданы большие провинции — Галлия, Испания и Сирия, где стояла самая большая и стратегически важная часть римских легионов. Эти чрезвычайные полномочия были ловко обоснованы желанием сената временно сложить с себя управление этими трудными, еще не усмиренными провинциями. Поэтому полномочия были ограничены сроком в десять лет. В эти «императорские» провинции, которые подчинялись исключительно распоряжениям императора, по его выбору были посланы личные представители (legati), бывшие преторы или консулы.

Однако постановление 27 г. до н. э. просуществовало только четыре года. Император посчитал необходимым иметь контроль и право вмешательства и в тех провинциях, которые подчинялись не ему, а римскому народу, т. е. сенату. Его командная власть была расширена, а с 23 г. до н. э. он получил большую проконсульскую власть (imperium proconsulare mains) над всеми наместниками на ограниченный, однако каждый раз продлеваемый срок. Это увеличение власти во внеиталийских регионах было уравновешено потерей власти в Риме и Италии. Но именно в этом заключалось его политическое искусство: не уступать ни дюйма власти, но умно это скрывать. Фактически бессменное консульство, даже если его ежегодно выбирал сам народ, внешне выглядело как «нереспубликанская» чрезвычайная власть. Сверх того, оно каждый год блокировало одно консульское место и отнимало у представителей старой аристократии прежнее право подняться по служебной лестнице до должности консула. Кроме того, упускалась чья-то возможность быть увековеченным в календаре, так как год назывался по именам обоих консулов.

В 23 г. до н. э. Август снова «бескорыстно» отказался от избрания консулом и до конца жизни избирался на эту должность только дважды по случаю торжественных семейных событий. Но чтобы по-прежнему обладать властью в Риме, его безошибочный политический инстинкт подсказал ему воспользоваться ограниченной сроком должностной властью десяти народных трибунов (tribunicia potestas), частичными полномочиями и преимущественными правами которой он уже обладал в 36 и 30 гг. до н. э., а теперь взял на себя в полном объеме. Чего же он этим достиг? Прежде всего, древнего ореола трибунов. Народные трибуны были когда-то представителями и защитниками плебеев от патрицианской аристократии. Август отсчитывал годы своего правления с 33 г. до н. э., когда он получил эти полномочия, которые он с 78 г. до н. э. неоднократно делил с Агриппой или Тиберием. Обладая этими полномочиями, он мог как защитник свободы граждан выразить протест против любого официального акта магистрата, даже консула, против любого решения сената и народного собрания. Благодаря расширенным привилегиям он мог в любое время созвать сенат и народное собрание, внести предложение по какому-либо вопросу и имел право законодательной инициативы. Его личность была неприкосновенной еще с 36 г. до н. э., ее защита гарантировалась религиозными обязанностями. Тем не менее с 19 г. до н. э. Август дополнительно получил консульскую военную власть с почетным правом сидеть в сенате между двумя консулами и повсюду появляться с двенадцатью ликторами[16].

Самый могущественный человек больше ни разу не претендовал на высокий пост в Риме и Италии. Магистраты республики во главе с консулами, как при диктатуре Цезаря и триумвирате, могли беспрепятственно выполнять свои обязанности, если они лояльно сотрудничали и признавали изменившиеся властные отношения и новые правила игры.