ГЛАВА XXXII. КАК УЗУНХАСАН УЕХАЛ ОТ МЕХМЕДА ЧЕРЕЗ ЕВФРАТ

ГЛАВА XXXII. КАК УЗУНХАСАН УЕХАЛ ОТ МЕХМЕДА ЧЕРЕЗ ЕВФРАТ

Узунхасан был татарским властителем, в землю которого вторгся турецкий султан: выехав из города Брусы, он расположился на поле, называемом Петнозалан. Узунхасан же отправил одного татарина, своего слугу, для того, чтобы он причинил турецкому султану какую-нибудь неприятность. И тогда этот татарин притворился слугой Мехмет-папш, наивысшего после султана властителя. И когда мы стояли на этом поле, вечером Мехмет-паша с двумя слугами вышел из своего лагеря на прогулку, а этот татарин поджидал его с луком и стрелами в руках и, дождавшись его, выстрелил, по или от страха, или от робости, неудачно, и ранил Мехмет-пашу под лбом, между глаз: и тот тут же упал, а слуги с криком побежали за ним и схватили его, а утром на следующий день рассказали султану, что случилось с Мехмет-пашой. Султан сам приехал к нему и ему до слез было его жаль. И потом он велел привести к себе того связанного татарина и положил его навзничь на землю и велел принести себе 2 толстых восковых свечи, а когда они сильно разгорелись, султан наступил ему на грудь одной ногой, а свечи повернул вниз, чтобы воск с пламенем капал ему на глаза так долго, пока они не выпали. Потом он приказал палачу, чтобы тот выдрал у него две полосы кожи по всей спине вплоть до плеч; и целую неделю он был жив; и ему каждый придумывал другие мучения и оставили его лежать на дороге, пока его не съели собаки.

Потом султан собрался и двинулся прямо на землю Узан-хасаиа, а Мехмет-пашу должны были носить пешим образом, пока он не поправится. Достигнув этой земли, султан захватил некоторые замки, а затем мы подошли к одному замку, сильно укрепленному, который они называют Карахисар, т. е. Черный Город[284]. И оттуда мы все время гонялись за Узунхасапом, но он нигде не хотел принимать боя, и мы подошли к Евфрату; а это река большая и широкая, наподобие Дуная, течет она на север и впадает в Черное море, как и Евфрат[285].

Видя, что он не может с ним сразиться, султан направил к нему одного шута, которого он хорошо знал; и тот притворился, что он убежал от султана, а сам султан сделал вид, что собирается с войском спасаться бегством. Этот шут переправился через Евфрат и попал к Узунхасану, который его стал расспрашивать, что это предпринял сын Оттоманов. И тот отвечал ему: «Счастливый повелитель, он не задумал ничего иного, как бегство, чтобы с твоей земли уехать прочь, так как гяуры с большой силой вторглись в его землю; и если бы ты хотел покончить с ним, то сейчас для этого самое время, пока он не доехал до гор». Узунхасан, полагая, что все так и есть, отправил вперед одного своего сына по имени Мустафа, а сам вслед за ним двинулся со всем своим войском. Когда же султан услыхал, что он идет за ним, он повернулся против него. Одноглазый Мустафа начал с ним биться, пока не подошел Узун-хасан, и после этого бились они два дня, пока Узунхасан не одержал победу. Мустафа был там убит, вся султанская кавалерия была наголову разгромлена, и если бы не янычары, был бы убит сам султан. Узунхасан, обратившись к своему войску, сказал ему: «Я не знал, что турецкий султан, сын Оттоманов, так слаб против меня конного, хотя когда мы пешие, он сильнее нас, и особенно у гор». И затем, повернувшись, он поехал в свою землю, а турецкий султан в свою.

Когда же мы достигли одной горы, называемой Каги, султан расположился там на целый день, и с той горы была видна другая очень высокая гора, которую называют Бабил[286], а под горой находится большой город Вавилония, в котором есть огромная и высокая башня, но она сломалась на три части. Одна из них стоит, а две лежат с западной стороны; люди в этой земле рассказывают, что эти два куска означают, что два века этого света миновали, а третий, стоящий, означает последний век. И от этого города течет Евфрат.

С этой горы султан отправился к одному острову на Черном море, ниже Синопа, а на этом острове есть город Мисистра, — одвластпый ему. Осадив его, он вновь его подчинил, но пришел на поле перед погаиским городом, называемым Агора[287]. И, остановившись на этом поле, он устроил смотр своей придворной пехоте, т. е. янычарам, и он был доволен, что оно шло так стройно, и сказал: «Если бы я мог иметь десять тысяч янычаров, я много бы отдал за них». И один солдат из числа той пехоты, которая наиболее приближена к султану, стоя около него, сказал: «Счастливый повелитель, не десять тысяч, а двадцать тысяч надлежит вам иметь». Султан залез в каран, где он всегда имел при себе золото, и дал ему сто золотых за эти слова. А оттуда он поехал к Брусе и, переправившись у поля через море, он приехал в свою столицу Адриаополь.