Откуда мы знаем о Смуте?

Откуда мы знаем о Смуте?

В XVI в. еще создавали большие летописные своды, но ведение постоянной летописи постепенно сходило на нет. Ей на смену пришли новые источники, в эпоху Смуты особенно многочисленные. Побывавшие в России иностранцы (правители, как Марина Мнишек и Сигизмунд III; послы, купцы, офицеры) вели дневники, писали письма, публиковали воспоминания. Русские писатели и мыслители по ходу событий создавали необычные пропагандистские и полемические сочинения, а позже пытались осмыслить итоги Смуты. Все эти сочинения обычно показывают историю недостоверно и пристрастно, но зато ярко и живо — следуя им, легко составить рассказ, изобилующий страшными и трогательными сценами, захватывающими приключениями и романтическими подробностями. Однако в него попадет много ошибок, преувеличений, а подчас и прямого вранья.

Фундамент исторического знания составляют не личные документы и художественные сочинения, а «скучные» и сухие документы («акты»). Внешнюю политику иллюстрируют договора и переписка между правителями, отчеты о посольствах. Положение в стране — переписка официальных лиц и выборных людей, описи земель и жителей (переписные книги). Военные действия и службу дворян — росписные книги Разрядного, то есть военного, приказа, в которые заносили сведения о выходе на службу, о размерах оклада земли, об участии в походах и многое другое. Жизнь двора, взаимоотношения придворных — росписи (так назывались особые документы, в которых фиксировали ход церемонии и конкретные задачи и права каждого участника, то есть кто с кем идет в процессии, кто что несет, кто что будет подавать и держать, чем помогать и т. п.) описания приемов, царских свадеб и пиров, выездов государей на богомолье, местнические дела. Социальную и экономическую жизнь освещают юридические документы (акты купли-продажи, прошения (челобитные), грамоты на пожалование земель) и бумаги разных приказов.

Основанный на документах исторический рассказ всегда более достоверен. А что касается драматизма — так в событиях Смуты его все равно больше, чем может выдержать написанная со вкусом книга.