ГИБЕЛЬ «ЕНИСЕЯ» И «БОЯРИНА»
ГИБЕЛЬ «ЕНИСЕЯ» И «БОЯРИНА»
Это было 29 января 1904 г., на третий день после начала русско–японской войны.
Вся Тихоокеанская эскадра была в гавани Порт–Артура, мы же, два эскадренных миноносца — «Смелый», под командой капитана 2–го ранга Шульца, и «Стерегущий» — Кузьмина–Караваева 2–го, — ходили по внешнему рейду дугами от Ляотешана до мыса у Крестовой батареи, находясь в суточном дежурстве по охране рейда.
Ночь прошла благополучно. Японцы ко внешнему рейду, видимо, не подходили. Утро было холодное. Стоял мороз. Море слегка волновалось. День был сероватый, но солнечный.
Часов около одиннадцати, когда мы медленно шли на траверзе входа в гавань, вахтенный доложил командиру, беседовавшему со мной у люка, ведущего в кают–компанию, что из порта идет паровой катер, направляясь в нашу сторону.
Идущий головным «Смелый» замедлил ход, мы последовали движению старшего. Через несколько минут с буруном под носом подошел штабной катер с флаг–офицером мичманом Яковлевым, изящным брюнетом в пенснэ. Он стоял на корме катера и закричал нам о следующем распоряжении адмирала Старка:
Получено известие, что в бухте Т. появилось семь. неприятельских кораблей. Адмирал приказывает отправиться туда и атаковать неприятеля.
Затем катер повернул на ходу, и флаг–офицер Яковлев ушел обратно в гавань. Мы продолжали идти малым ходом, держа направление на остров Keпп.
Командир и офицеры «Стерегущего» стали искать по карте эту бухту, но не находили. Под таким названием на карте была обозначена небольшая бухта–залив против дачных мест у самого Порт–Артура, где были дома морских офицеров управления порта и Квантунского экипажа на бесплатно отведенных им казною участках земли. Мы находились как раз против этой бухточки, слева от Золотой горы. Ясно было, что речь шла не об этой бухте, а какой–нибудь дальней, под таким же названием. Но до Талиенванского залива и дальше от него подобного названия на карте не нашли.
Кузьмин–Караваев (Борис) приказал запросить «Смелого» по семафору, где находится бухта, в которую мы направляемся. В этот же момент ему подали записку с мостика с подобным же вопросом, обращенным к нему самому, со стороны Шульца со «Смелого». Известные всей эскадре оба брата Кузьмины–Караваевы были дальневосточными моряками, много там плавали и считались знатоками этих вод. Вопрос Шульца нашему командиру был понятен. Хотя загадка осталась неразгаданной, оба командира сговорились по рупору, и Мих. Фед. Шульц (впоследствии адмирал), не видя пред собой неприятеля и вообще кого–либо в море на видимость глаза, повел нас в направлении к острову Kепп. Дали полный ход, и Артурские берега стали скрываться. Направляясь к Кеппу, мы двигались всё время на виду Квантунского берега.
После завтрака, когда мы приближались к острову Kепп, торчавшему как круглая шапка из воды, мы вдруг услышали какую–то отдаленную как бы канонаду, которая, однако, скоро стихла. Казалось, что канонада слышна была со стороны открытого моря. Однако, ни простым глазом, ни в бинокли в море никого и ничего не было видно.
«Смелый» сообщил нам по семафору, что хочет идти дальше — обследовать берег. Мы прошли Kепп, были уже у острова, находящегося перед входом в Талиенванский залив и закрывающего с моря вид на Дальний и Талиенван.
Было поздно, мы рисковали опоздать в Порт–Артур и ночью попасть под огонь своих батарей. Всякая надежда найти бухту исчезла. Не было обнаружено никаких неприятельских и вообще никаких судов. Мы не заметили даже ни одного китайского парусника. Море было совершенно пустынным. Услышанную же нами короткую канонаду мы не могли объяснить иначе, как одним или двумя выстрелами за горизонтом какого–нибудь японца по китайскому парусному судну.
Шульц решил вернуться обратно в Артур. «Стерегущий» сделал дугу, следуя за «Смелым», и оба миноносца легли на обратный курс.
Через час мы увидели на горизонте три дыма, идущие к нам навстречу со стороны Артура. Сначала подумали, что это неприятель, желающий отрезать нас. Собирались дать боевую тревогу. Зоркие востроглазые сигнальщики скоро распознали в быстро идущей к нам на сближение средней точке крейсер 2 ранга «Боярин» (им командовал капитан 2 р. Сарычев, георгиевский кавалер за китайскую войну) и с ним два эскадренных миноносца.
Идя большим ходом, не менее 25 узлов, противоположными курсами, оба маленьких отряда, наш и «Боярина», быстро сошлись друг другу на сговор. Но нас всё же отделяло значительное расстояние.
«Боярин», державший позывные, поднял сигнал. За мглистой погодой, дальностью расстояния и быстротой расхождения наши сигнальщики не успели его разобрать. Мы разошлись с «Боярином», не поняв его желания.
Когда наш отряд вернулся на Артурский рейд, и Шульц доложил адмиралу о безрезультатности поисков неприятеля, мы вошли в гавань.
На утро и далее выяснилось следующее:
1. Накануне утром минный транспорт «Енисей» ставил минное заграждение в Талиенванском заливе, около города Дальнего. Мы этого не знали, нас не предупредили.
2. Закончив постановки, «Енисей» наскочил на свою же мину и пошел ко дну. Из 317 человек экипажа погибло 89, 35 было раненых, оставшихся в живых.
3. Транспорт подошел фатально близко к своему заграждению, желая потопить всплывшую мину.
Тяжесть взрыва «Енисея» объяснена была взрывом по детонации некоторого запаса пироксилина, хранившегося в камере поблизости от места взрыва.
4. Когда грустное известие о «Енисее» было получено адмиралом от инженера Сахарова, градоначальника и строителя Дальнего, туда был послан крейсер 2 ранга «Боярин» с двумя миноносцами.
5. Перед самым отходом «Боярина» командиру его был вручен секретный пакет, как потом выяснилось, с планом минного заграждения, которое должен был поставить «Енисей».
6. «Смелый» и «Стерегущий» при встрече с «Боярином» не разобрали его сигнала, который, как оказалось, означал: «следовать за мной».
7. Командир «Боярина» по какой–то причине не вскрыл тотчас же секретного пакета, вошел в бухту Талиенван, наскочил на мину, поставленную «Енисеем», и получил пробоину.
8. Предполагая, что его крейсер скоро должен затонуть, командир «Боярина» снял с него команду и перевез на пришедшие с ним эскадренные миноносцы. При взрыве погибло пять человек кочегаров и два–три человека получили контузии.
9. В свой раненый корабль кап. 2 р. Сарычев приказал пустить мину Уайтхеда с одного из миноносцев.
10. Не дождавшись затопления своего корабля, Сарычев с миноносцами возвратился в Порт–Артур.
11. «Боярин» не затонул, ни от мины Уайтхеда, пущенной в него с миноносца, ни от мины заграждения «Енисея».
12. Адмирал Старк, получив известие об этом, для выяснения дела на месте послал капитана 1 р. Матусевича (начальника отряда) с двумя миноносцами.
13. В это время начался жесточайший тайфун, «Боярин» же еще держался на воде.
14. Кап, 1 ранга Матусевич, не имея возможности отбуксировать «Боярина» в Порт–Артур из–за шторма, поставил его на якоря, опасаясь, чтобы его не унесло в море и он не попал бы в руки неприятеля.
15. В виду усилившегося урагана Матусевич поспешил увести миноносцы в Порт–Артур.
16. Тайфун свирепствовал трое суток в водах Квантуна. Ветер был такой силы, что по улицам Артура не было возможности ходить: человеку невозможно было преодолеть сопротивление ветра.
17. Брошенный всеми «Боярин» во время шторма сорвался с якорей, был отнесен на наши минные заграждения, вновь подорвался на мине «Енисея» и затонул в Талиенванском заливе.
18. При изучении плана минного заграждения, поставленного «Енисеем», оказалось, что мы тоже прошли по этому заграждению, когда поворачивала обратно к Артуру, возвращаясь после поисков 7–ми неприятельских кораблей в таинственной бухте Т. (Taxe?). Если мы не взорвались, то только потому, что прошли минное заграждение в момент прилива, когда вода в море поднимается на несколько метров.
19. Этим же надо объяснить, что не взорвались и те два миноносца, которые сопровождали «Боярина», а взорвался только «Боярин», сидевший глубже миноносцев.
20. Гул выстрелов, которые мы слышали, когда проходили около острова Kenn, по времени относился к взрыву самого «Енисея». Мы его слышали со стороны моря, а не со стороны берега, потому, что остров перед Талиенванским заливом закрывал нас.
21. Мы не видели «Енисея» в момент его гибели по той же причине: гористый остров закрывал его от наших взоров.
Был суд в Артуре, еще до тесной осады. К суду был привлечен только командир «Боярина» кап. 2 р. Сарычев. Он был осужден, но не очень строго.
Эти печальные факты омрачили и без того неудачное начало русско–японской войны.
Морской врач
Я. И. Кефели