Революционеры и правозащитники

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Революционеры и правозащитники

В 60-е гг., когда инакомыслие нашло легальные пути развития, власть уже не опасалась оппозицию так, как прежде. Теперь подпольщиков профилактировали наравне с диссидентами, а более строгие меры применяли только группам, систематически распространявшим листовки, а также к экстремистам, стремившимся к вооруженной борьбе.

Практика профилактирования, а также развитие диссидентского движения, в которое направились оппозиционно настроенные люди, сократили количество репрессированных подпольщиков, но подполье продолжало воспроизводиться. С 1967 по 1971 г. было выявлено 3096 подпольных групп и организаций, «профилактировано» 13602 их участников[681]. Средняя численность подпольной группы в 60-е гг. составляла 3–5 человек.

Внутренний мир подполья мало менялся с середины 50-х до середины 80-х гг. «Подпольные группы 1950—1960-х гг. часто возникали на почве личного знакомства, родства. Подпольщиков хрущевского периода обычно связывало совместное обучение в школе или институте, работа, родственные отношения»[682]. Это был тесный круг друзей, занятых выработкой теории и поиском возможности изменить с ее помощью страну. Приняв правила подполья, радикалы пытались соблюдать правила конспирации, вербовать новых членов. Кружки были заняты, в основном, внутренними дискуссиями. Если от решения, принятого в кружке, зависит судьба страны, то необходимо сначала детально проработать программу, чтобы потом не наделать ошибок, производя революцию. Споры велись так, будто революционеры уже стоят во главе государства. Любое разногласие могло привести к расколу. В итоге марксистско-ленинские кружки занимались самоедством вплоть до Перестройки, когда они смогли легализоваться и продолжить идейную эволюцию в обстановке свободной дискуссии с другими формированиями[683].

Подключение некоторых кружков к сети распространения самиздата и тамиздата резко ускоряло идейный поиск, одновременно, по понятным причинам, сдвигая его вектор вправо. Однако преодоление информационной закрытости вело к уходу участников в другие общественные структуры — более действенные (будь то диссиденты или прогрессисты). Заключение в лагерь также становилось для бывших подпольщиков университетом инакомыслия.

В ноябре 1965 г. были осуждены члены группы «Союз коммунаров», которые написали программу «От диктатуры бюрократии к диктатуре пролетариата», в июле и ноябре 1964 г. распространили листовки с призывами к революционной борьбе с советской бюрократией, выпустили 6 номеров рукописного журнала «Коммунар», вели переписку с единомышленниками в других городах. В общем — были крупным, но довольно типичным подпольным кружком. После освобождения из заключения идеологи группы В. Ронкин и С. Хахаев включились в идейное поле диссидентского движения, приняли участие в журнале «Поиски».

Крупнейшая подпольная организация — Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа (ВСХСОН) — возникла уже под воздействием информации, циркулировавшей в самиздате и приходившей из-за рубежа. ВСХСОН возник в 1964 г. как подпольная «белая армия». Его лидер И. Огурцов представлял дело неофитам так, будто в организации уже состоят тысячи членов. Идеология союза, разрабатывавшаяся прежде всего Е. Вагиным и И. Огурцовым, основывалась на философии «Серебряного века», прежде всего — социал-христианских идеях Н. Бердяева, изложенных в «Новом средневековье».

Союз выступал за всенародные выборы главы государства, его подотчетность парламенту и другие общедемократические положения. «Изюминкой» конституционной программы ВСХСОН был высшей контрольный орган — Собор — из представителей духовенства. Социально-экономическая программа была сформулирована в русле «третьего пути» между «социализмом» и капитализмом. Формально запрещалась эксплуатация, допускался ограниченный наемный труд.

Ключевые отрасли предполагалось оставить в руках государства, остальные — передать рабочим коллективам, а землю — во владение частным лицам и коллективам. Подобные взгляды были популярны во время Перестройки — безо всякого влияния ВСХСОН. Просто идеи развиваются по определенным маршрутам.

Создавая подпольную «белую армию», лидеры ВСХСОН ввели строгую конспирацию с делением на «тройки». Каждый знал своего старшего по тройке и второго ее члена. Члены организации должны были вербовать новых членов, создавать новую тройку, где инициатор становился старшим.

Кроме вербовки новых членов организация добывала, размножала и распространяла запрещенную литературу (Н. Бердяева, М. Джиласа, В. Соловьева и др.). Размножение текстов шло на нескольких печатных машинках и с помощью фотоаппаратов. Так что ВСХСОН был сопоставим по «мощности» с редакциями крупнейших диссидентских изданий. Обсуждалась и возможность организации вооруженного восстания в будущем.

В феврале-марте 1967 г. было арестовано или задержано около 60 человек (в Ленинграде, Томске, Иркутске, Петрозаводске и др.). 28 человек были членами организации, а 30 — кандидатами.

В ноябре 1967 г. были осуждены основатели ВСХСОНа. И. Огурцов получил 15 лет заключения, М. Садо — 13, Е. Вагин — 8, Б. Аверичкин — 8.

В апреле 1968 г. были приговорены к различным срокам заключения остальные действительные члены организации[684].

Некоторые подпольные группы продолжали действовать автономно, даже установив контакты с диссидентами и статусными вольномыслящими, включаясь таким образом в более широкое идейно-политическое поле.

Орловский «Патриотический фронт России», существовавший в 1969–1972 гг., установил связь с Хроникой текущих событий. Подключившись к каналам распространения самиздата, радикалы-подпольщики превратились в его подсистему и потеряли самостоятельное значение. Документы «фронта» несут на себе очевидное влияние диссидентских идей и воспроизводят некоторые идеи, близкие ВСХСОН.

«Главной целью своей деятельности мы ставим коренное преобразование государственного строя на началах политической свободы и демократии. Мы требуем признания в основном государственном законе прав человека и гражданина, изложенных во „Всеобщей Декларации прав человека“».

Но подпольщики могут позволить себе идти дальше диссидентов и, подобно неформалам времен Перестройки, вырабатывать собственные конституционные проекты:

«В новой демократии центральным органом государственного суверенитета будет парламент, избранный, как и все органы правления, всеобщим голосованием.

Сама концепция парламента, естественно, предполагает наличие многопартийной системы. Мы заявляем: в России целесообразна многопартийная система. Мы сторонники смешанного хозяйства, где наравне с национализированными отраслями промышленности существовали бы кооперативные и частные отрасли промышленности. Нужно дать землю тем, кто ее обрабатывает.

Новая демократия должна начинаться с ликвидации колхозов и совхозов.

Наша надежда на победу опирается не на какую-то случайную внешнюю политическую ситуацию, а только на то, сумеем ли мы возбудить новую веру, зажечь сердца русских людей новым высоким идеалом, доказать современной молодежи, что перед Россией лежит другой светлый и свободный путь, без тюрем, концентрационных лагерей, без рабских колхозов и крепостных заводов и что выступить на этот путь зависит только от нашей доброй воли.

Мы — партия „Патриотический фронт России“, партия подпольной России — качали эту борьбу и последовательно поведем ее в меру наших сил и средств.

Руководствуясь целью осуществить единство в борьбе, мы, ставя превыше всего интересы страны, протягиваем руку и готовы поддержать любую организацию и любых людей, усилия которых направлены на действительную борьбу с диктатурой.

ПРФ принимает в свои ряды всех, кто готов бороться за осуществление ее высоких идеалов»[685].

В 70-е гг. некоторое влияние на советское подполье оказала идеология западных «новых левых» и другие идеи самоуправленческого социализма, опыт студентов «Красного мая» в Париже, творцов «Пражской весны», идеологов польской «Солидарности». Появляется группа с характерным названием «Марксистская общественная группа 68–80». В декабре 1979 г. перед судом предстала группа анархистов «Союз революционных коммунаров» (рабочий В. Михайлов, художник А. Стасевич и студентка А. Кончева). Коммунары выступали против государства, частной собственности и семьи, жили коммуной, распространяли листовки с изложением своих взглядов и рисовали на стенах лозунги «Демократия — не демагогия!», «Долой госкапитализм!» На суде участники группы, обвиненные в хулиганстве, заявили о своей солидарности с выступлением парижских студентов 1968 г.[686] В 1981 г. в Ленинграде состоялась даже анархическая молодежная конференция с демонстрацией[687].

К анархизму и другим оппозиционным КПСС социалистическим течениям склонялись и лидеры Российского коммунистического союза молодежи, издававшие журнал «Перспективы». В первом номере журнала были помещены отрывки из книг М. Бакунина, П. Кропоткина, Г. Маркузе, Л. Троцкого, статья Д. Кон-Бендита «Гошизм как средство против старческого маразма коммунизма», материалы о Кронштадтском восстании, дискуссионные материалы «о текущем моменте»[688]. Тематика «Перспектив» очень напоминает материалы анархистских и левосоциалистических изданий, которые появятся несколько лет спустя.

Большинство подпольных групп (особенно в провинции) не имели доступа к самиздату и тамиздату, им приходилось начинать идеологический поиск с нуля. Диссидентам они как правило не доверяли, так как волны компромата на «отщепенцев» регулярно выплескивала советская пресса.

Подспорьем для идейного поиска в 60 — начале 80-х гг. стала литература прогрессистов. Они научились расшифровывать эзопов язык, когда речь шла об историческом прошлом. Один из подпольщиков писал В. Водолазову о его книге: «Эпоха Александра Второго (Послесталинская, отката от позиций XX съезда и подавления чехословацкого „социализма с человеческим лицом“) — период „организационно-теоретический“ (просветительство + организация)». Затем наступил этап марксистских кружков, задачи которого определил Г. Плеханов: «Пока наша пропаганда вырабатывает революционеров, история создаст необходимую для их деятельности революционную среду: пока мы готовим руководителей революционной массы, офицеров и унтер-офицеров революционной армии — сама эта армия создается неотвратимым ходом общественного развития»[689]. Подпольщикам оставалось самообразование и ожидание. Самообразование нередко приводило к эволюции взглядов в разных направлениях — и распаду кружков.

В 1985 г. мне доводилось контактировать с одним из таких плехановских кружков. Его лидер так и не вышел из подполья, сначала считая, что ситуация все еще не готова, а затем — под влиянием перестроечного информационного потока перешел к либеральным идеям. Но кружок стал хорошей площадкой для выработки взглядов других участников, которые активно действовали во время Перестройки. В итоге большинство кружков 70-х гг. сыграли роль резервуаров для тех советских людей, которые были слишком радикальны, чтобы реально влиять на развитие общественной жизни.

Как правило, в подпольные кружки не шли статусные фигуры, это было «разночинное» движение. Однако было и исключение — в 1963 г. подпольную организацию «Союз борьбы за возрождение ленинизма» создал генерал П. Григоренко. Союз распространял листовки, в том числе у завода «Серп и молот». В феврале 1964 г. Григоренко был арестован, но судить за политику генерал-майора не рискнули — все-таки не простой «отщепенец», могут возникнуть слухи о том, что армия — против Хрущева. Григоренко сочли неадекватным и отправили в специальную психиатрическую больницу.

Но Григоренко повезло — после отставки Хрущева его освободили, и он продолжил общественную деятельность, вскоре став одним из лидеров диссидентского движения.

Наиболее громким достижением подпольщиков брежневской поры стало восстание 8–9 ноября 1975 г. на большом противолодочном корабле «Сторожевой», которое поднял замполит капитан 3 ранга В. Саблин. Он был намерен войти в Неву и добиться возможности выступить по телевидению с воззванием против бюрократического перерождения социализма. Арестовав капитана, Саблин привлек на свою сторону часть команды. Однако новая Ноябрьская революция не состоялась — в Ирбенском проливе корабль был атакован с воздуха и поврежден. Тогда капитан был освобожден, поднялся на мостик, ранил Саблина и вернул себе командование кораблем. В 1976 г. новый «лейтенант Шмидт» был приговорен к смертной казни, доказав лишь одно — в Советском Союзе возможно все — даже военное восстание.