7. Социалисты-революционеры

7. Социалисты-революционеры

Речи интеллигентов-эсеров (крестьян мы отмечали выше среди трудовиков) полны такой же непримиримой критикой кадетов и войной с помещиками. Не повторяя сказанного уже выше, отметим новую черту этой группы депутатов. В отличие от энесов, вместо идеала социализма склонных рисовать идеал… Дании, в отличие от крестьян, которые чужды всякой доктрине и выражают непосредственное чувство угнетенного человека, столь же непосредственно идеализирующего освобождение от данной формы эксплуатации, – эсеры вносят в свои речи доктрину своего «социализма». Вот Успенский и Сагателян («дашнакцутюн» – очень близки к эсерам, а «молодые» даже входят в партию с.-р.) ставят вопрос об общине. Последний оратор довольно наивно замечает: «К прискорбию нужно заметить, что, развивая широкую теорию национализации земли, не особенно подчеркивают живой уцелевший институт, на основании которого можно только двигаться вперед… От всех этих ужасов (ужасы Европы, разрушение мелкого хозяйства и т. д.) ограждает община» (1122).

«Прискорбие» почтенного рыцаря общины нам будет понятно, если мы примем во внимание, что он говорил 26-ым оратором по аграрному вопросу.

Перед ним высказалось не менее 14-ти левых, трудовиков и т. п., и все они «не особенно подчеркивали живой уцелевший институт»! Есть от чего «заскорбеть», видя такое же равнодушие думских крестьян к общине, какое проявили и съезды Крестьянского союза. Сагателян и Успенский принялись за общину, как настоящие сектанты среди крестьянской революции, не желающей знать старых земельных союзов. «Я чую некоторую опасность для общины», – скорбит Сагателян (1123). «Именно теперь следует во что бы то ни стало спасти общину» (1124). «Эта форма (т. е. община) может развернуться в мировое движение, способное указать решение всех экономических вопросов» (1126). Все эти рассуждения об общине г. Сагателян разводил, видимо, «грустно и некстати». А его коллега Успенский, критикуя столыпинское законодательство против общины, выразил пожелание, «чтобы была сокращена до последних пределов, до последней степени, мобилизация земельной собственности» (1115).

Это пожелание народника, несомненно, реакционно. Но курьезно, что партия с.-р., от имени которой такое пожелание выставлялось в Думе, отстаивает отмену частной собственности на землю, не сознавая, что таким путем создается наибольшая мобилизация земли, наиболее свободный и легкий переход ее от хозяина к хозяину, наиболее свободное и легкое проникновение капитала в земледелие! Смешение частной собственности на землю с господством капитала в земледелии есть характерная ошибка буржуазных национализаторов земли (Джорджа в том числе и многих других). В стремлении «сократить мобилизацию» эсеры совпадают с кадетами, представитель которых Кутлер прямо заявил в своем докладе: «партия народной свободы полагает ограничить их (крестьян) только в праве отчуждения и в праве залога, т. е. предотвратить в будущем широкое развитие купли и продажи земель» (12 заседание, 19 марта 1907 г., с. 740).

Кадеты связывают это реакционное пожелание с такими приемами разрешения аграрного вопроса (господство помещиков и бюрократии), которые обеспечивают возможность нелепых чиновничьих запрещений и канцелярской волокиты, помогающей закабалению крестьян. Эсеры связывают реакционное пожелание с такими мероприятиями, которые исключают возможность чиновничьих стеснений (местные земельные комитеты на основе всеобщего и т. д. голосования). У первых реакционна вся их (бюрократически-помещичья) политика в буржуазной революции. У вторых реакционен мещанский «социализм», ошибочно навязываемый последовательной буржуазной революции.

Интересно по вопросу об экономических теориях эсеров отметить рассуждения их думских представителей о влиянии аграрного преобразования на развитие промышленности. Наивная точка зрения буржуазных революционеров, чуть-чуть прикрытая шелухой доктрины народничества, выступает замечательно рельефно. Вот, например, с.-р. Кабаков (Пермской губ.), известный на Урале организатор Крестьянского союза, «президент алапаевской республики»{110}, он же «Пугачев»[128]. Он чисто по-крестьянски обосновывает право крестьян на землю, между прочим, тем, что крестьяне никогда не отказывались защищать Россию от врагов (1953). «К чему наделение земли? – восклицает он. – Мы прямо объявляем, что земля должна быть всеобщим достоянием трудового крестьянства, и крестьяне сумеют сами поделить землю между собой на местах, без всякого вмешательства каких-то чиновников, о которых давно мы уже знаем, что они никакой пользы не принесли крестьянству» (1954). «Целые заводы у нас на Урале остановились, так как листовое железо не получает сбыта, а между тем в России все хаты крыты соломой. Следовало бы все эти дома крестьян покрыть железом уже давно… Рынки есть, но покупателей нет. Кто у нас является покупательной массой? Стомиллионное трудовое крестьянство – это и есть фундамент покупательной массы» (1952).

Да, тут верно выражены условия действительно капиталистического производства на Урале вместо векового полуфеодального застоя «посессионного» производства. Ни столыпинская, ни кадетская аграрная политика не могут дать заметного улучшения в условиях жизни массы, а без этого не разовьется действительно «свободная» промышленность на Урале. Только крестьянская революция могла бы быстро заменить Россию деревянную Россией железной. Эсер-крестьянин понимает условия развития капитализма вернее и шире, чем присяжные слуги капитала.

Другой эсер, крестьянин Хворостухин (Саратовской губ.), говорил: «Да, господа, конечно, много говорили от партии народной свободы, говорили, что обвиняют Трудовую группу, что она хочет передать землю тому, кто хочет на ней трудиться. Они говорят, что тогда многие из городов уйдут и получится еще худшее. Но я думаю, господа, что из городов уйдут только те, кому делать нечего, а которые работают, то те привыкли к работе, и раз у них будет работа, они не уйдут из города. На самом деле, зачем давать землю лицам, которые не хотят землю обрабатывать?..» (774). Разве не ясно, что этот «эсер» хочет вовсе не всеобщего уравнительного землепользования, а создания равноправного и свободного фермерства на свободной земле? «… Во что бы то ни стало нужно развязать экономическую свободу всему народу, в особенности народу, который столько лет страдал и голодал» (777).

Не думайте, что эта правильная формулировка действительного содержания эсеровщины («развязать экономическую свободу») – результат только крестьянской неловкости выражения. Не только этого. Эсеровский лидер, интеллигент Мушенко, говоривший заключительное слово от имени партии с.-р. по аграрному вопросу, еще несравненно наивнее в своих экономических взглядах, чем крестьяне Кабаков и Хворостухин.

«Мы говорим, – заявил Мушенко, – что правильное переселение, правильное расселение возможно лишь тогда, когда земля будет разгорожена, когда будут сняты все перегородки, наложенные на нее принципом частной собственности на землю. Далее, министр говорил о приросте населения в нашем государстве… Выходило, что для одного этого (1,6 млн.) прироста населения нужно около 3¹/₂ млн. дес. земли. Он говорит: таким образом если вы сделаете уравнение земли, то где вы возьмете земли для такого прироста населения? Но я спрашиваю: где же, в каком государстве (sic!) весь прирост населения поглощается земледелием? Ведь закон, регулирующий распределение населения по сословиям, профессиям, как есть обратный закон» (курсив наш). «Если государство, если страна не вырождается, а развивается в промышленном отношении, то это значит, что на фундаменте сельского хозяйства, удовлетворяющего элементарной потребности в пище и сырье, воздвигаются новые и новые хозяйственные этажи. Потребности растут, появляются новые продукты производства, появляются новые отрасли производства; обрабатывающая промышленность притягивает к себе все. большее и большее количество рабочих рук. Городское население растет больше, чем земледельческое, и поглощает большую часть прироста населения. Бывает иногда, господа, что земледельческое население уменьшается не только относительно, но даже абсолютно. Если у нас этот (!) процесс идет медленно, то это потому, что не на чем возводить эти хозяйственные новые этажи. Крестьянское хозяйство – этот фундамент слишком расшатан; рынок для промышленности слишком мал. Создайте на почве передачи земли народу в пользование здоровое, многочисленное, полное жизненных сил земледельческое население, и вы увидите, какой спрос будет на продукты промышленности и какая масса рабочих рук потребуется в городах на фабрики и заводы» (1173).

Ну, разве не прелесть этот «социалист-революционер», который программу развития капитализма называет программой социализации земли? Он и не подозревает, что закон более быстрого роста городского населения есть исключительно закон капиталистического способа производства. Ему и в голову не приходит, что этот «закон» не функционирует и не мог бы функционировать иначе, как через посредство разложения крестьянства на буржуазию и пролетариат, через посредство «разборки» между земледельцами, т. е. вытеснения «голытьбы» «настоящим хозяином». Экономическая гармония, которую рисует этот эсер на почве капиталистического закона, наивна до умилительности. Но это не гармония вульгарного буржуазного экономиста, желающего затушевать борьбу труда с капиталом. Это гармония бессознательного буржуазного революционера, желающего смести дочиста остатки самодержавия, крепостничества, средневековья.

Победоносная буржуазная революция, о которой мечтает наша теперешняя аграрная программа, не может идти иначе, как через этакого буржуазного революционера. И сознательный рабочий должен поддержать его в интересах общественного развития, ни на секунду не давая себя обольстить младенческому лепету народнических «экономистов».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.