Глава четвертая

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава четвертая

Прекрасны дни и ночи на Бермудских островах! И время здесь по качеству иное… Оно проходит вовсе безмятежно, а жизнь на Бермудах так легка и безоблачна, что не устанешь от нее и за тысячу лет.

Лежат Бермуды в Атлантическом океане на пути Гольфстрима ОТ берегов Америки к Европе. От Штатов отделяют острова почти шестьсот морских миль… Янки выменяли эти земли у англичан в начале второй мировой войны за полсотни старых эсминцев и держат теперь военную базу в бухте Порт-Ройал, удобное они выбрали местечко в южной части залива Грейт-Саунд. И хотя благословенными считаются эти места, где много осадков, много солнца и тропическая зелень нахально лезет изо всех щелей, а только служба здесь считается не ахти какой, потому как скучно… И когда «Дакота» КЮ-1746 прилетела на остров Сент-Дейвидо-Айленд, всю площадь которого занимал огромный аэродром Кайндли, экипажу поскорее хотелось вернуться на родную развеселую Флориду в Форт-Лодердейл.

Впрочем, командир «Дакоты» майор Роберт Нимейер, кавалер двух крестов «За летные боевые заслуги», был в равной степени безразличен и к экзотике Бермуд, и к фешенебельным кабакам Майами или Корал-Гейблс. Майор Нимейер считался странным человеком в транспортном отряде базы ВВС Форт-Лодердейл. Многие летчики не любили его уже за то, что Нимейер ходил в одном звании со своим начальником, хотя и был рядовым первым пилотом. Потом майор не пил вовсе… Нимейер слыл книжником, сторонился людей, не имел товарищей… Словом, и за меньшее можно было подвергнуться остракизму, но самому Нимейеру было от всего этого ни жарко ни холодно. Летчиком майор был отличным, службу нес исправно, экипаж у него был достаточно дисциплинирован, а невозмутимость и хладнокровие Роберта Нимейера стали легендарными едва ли не во всех ВВС Соединенных Штатов.

В этот раз они пробыли на Бермудах неделю, и все эти дни майор прожил в гостинице Бермьюдиана-Отель… Он всегда жил в гостиницах, прилетая в иные места. От одного вида казарм и большого количества людей в форме Нимейер ощущал чувство безудержной тошноты.

Утром 25 июля он рано позавтракал и в ожидании машины с аэродрома прошел на набережную, она тянулась по северному берегу бухты Гамильтон-Харбор в восточном направлении от мыса Албой.

Было тихо. Июль — самое штилевое время на Бермудах, и майор подумал, что сегодня он не отказался бы и от «нортера»[6] умеренной силы и попутного направления. «Нортер» мигом домчал бы их до Флориды, где Нимейера ждали новые книги по древнеиндийской философии.

Роберт Нимейер вздохнул, поглядел на подмигивающий ему знак со скалы Уотермано-Рок, улыбнулся мелькнувшей мысли о тщетности попыток человека оградить себя от опасностей и побрел к гостинице.

Машины еще не было. Нимейер глянул на башенные часы и подумал, что он успеет выпить апельсиновый сок в баре Приксесс-Отель…

Потом майор часто воспоминал об этом соке, он так и не успел его выпить. В полете Нимейера мучила жажда. В хвосте стояли два картонных ящика с кока-колой, но майор терпеть не мог этот напиток. Он молча облизывал сухие губы и сидел, нахохлившись, в левом кресле, стараясь ни о чем, и о жажде тоже, не думать. В Форт-Лодердейле он вдоволь напьется ледяного сока. А пока потерпит…

«Дакота» приближалась к берегам Флориды на высоте трех тысяч метров. Вот уже скоро выйдет она на радиомаяки Мелборна или Виро-Бич, привяжется к ним и начнет подворачивать к аэромаяку Лейк-Уэрт. Оттуда до базы рукой подать… Вдоль низкого песчаного берега на чистый зюйд — и последняя четверть часа полета…

Штурман-радист Джон Полански чертыхался в своем уголке по левому борту. Вот он тронул Нимейера за плечо:

— Командир! Эти дьяволы на берегу устроили забастовку… Не работает ни один маяк. Я ничего не слышу, командир!

— Меньше надо было пить виски вчера, — буркнул второй пилот.

Он был с юга, из штата Луизиана, и одно его имя говорило за себя. Звали второго пилота Джеймс Октавиан Рейнолдс.

Джон, казалось, и не заметил реплики Рейнолдса.

— Что делать, командир?

— Неисправна рация? — спросил Нимейер.

— Полный порядок.

— Где мы сейчас?

— Почти у берега… Да вон и сам он! Берег виден, командир!

— Определите наше место, Полански.

— Как? Ведь маяки молчат…

— Определитесь по солнцу. Вы вели прокладку?

— Конечно…

— Учли магнитную аномалию на Бермудах?

— Послушайте, командир, ведь я не впервые…

— Тогда определитесь с нашими координатами. Я пойду на юг, вдоль берега. Не забывайте следить за сигналами маяков.

— Следить… За кем следить, если парни с маяков смылись к девочкам.

Нимейер ничего не ответил. Он подвернул немного левее, теперь они приближались к берегу под острым углом. «Зацепимся, — решил командир, — за береговую линию и поползем по ней вниз». Дорогу эту он знал не хуже, чем тропинки вокруг фермы отца в штате Бермонт.

«Мыс Канаверал остается у нас справа, — подумал Нимейер, — выйдем сразу к проходу Форт-Пирс-Инлет, его хорошо видно с воздуха. А там поплетемся по водной дорожке внутреннего канала, пока не увидим цистерны у Форт-Лодердейла. Но что произошло с наземными службами? Почему они молчат?»

Когда «Дакота» приблизилась к проходу Форт-Пирс-Инлет, Роберт Нимейер прошел немного вглубь Флориды, чтобы вход в канал, огражденный, как было известно командиру, двумя каменными молами, оказался у левого окошка. Он передал управление второму пилоту и даже приподнялся в кресле, прилип к форточке пилотской кабины.

Прохода Форт-Пирс-Инлет Роберт Нимейер внизу не обнаружил. Канал он видел, узкую полоску воды, лагуну, огражденную песчаной косою. Только молов и домиков поселка не было… Синяя вода океана, бурая поверхность лагуны и зеленое море леса…

Командир опустился в кресло, вытер вспотевший лоб. Потом обернулся, глянул на бортмеханика Абрахама Трумэна. Простодушный Эб доверчиво улыбнулся командиру.

— Как с топливом, инженер? — спросил Нимейер.

— Хватит до базы с лихвою, командир.

— А лишнего много?

— Часа на два при нормальном полете.

— Хорошо. Идем домой…

«Если он существует, — подумал командир. — Если он еще существует…»

Теперь он не брал больше управления, задал Рейнолдсу курс на Форт-Лодердейл, и «Дакота» принялась пересекать слабо выраженный выступ полуострова с городом Ривера-Бич в вершине. Неподалеку в Лейк-Уэрте находился сильный аэромаяк, но и он не отозвался на отчаянные вопли в эфире штурмана-радиста Джона Полански.

Роберт Нимейер, не отрываясь, смотрел на землю, но никаких признаков жилья на ней не обнаруживал. Ему казалось, что он не узнает и берегов линии. Это была и Флорида, и не Флорида…

Когда по времени полета «Дакота» должна была оказаться над аэродромом базы ВВС в Форт-Лодердейле, ни величественных цистерн, стоявших на пляже, ни зданий города, ни посадочной площадки экипаж не обнаружил. Не было ничего. Только равнодушная ширь океана да яркая зелень джунглей.

* * *

— Что же случилось? — спросил капитан де ла Гарсиа.

Командир «Дакоты» пожал плечами.

— Мы старались не очень задаваться подобными вопросами. Иначе наши мозги свихнулись бы набекрень… Я лично сосредоточил внимание на поисках места, где бы приткнуть тетушку Салли…

— Тетушку Салли? — переспросил Хуан Мигуэл.

— Так мы звали нашу бедную «Дакоту», — ответил Джон Полански.

Он устроился в кокпите с чашкой кофе в одной руке и бутылкой рома «Гавана Клаб» в другой. Бортмеханик-негр что-то объяснял на пальцах Нине, только что закончившей перевязывать Нимейера, поранившего при посадке руку. Теперь командир рассказывал капитану их загадочную и страшную историю, де ла Гарсиа переводил его слова на русский язык… Все были возбуждены непонятными событиями, и только Джеймс Октавиан Рейнолдс старался держаться подальше от остальных, насколько позволяли ему это размеры «Паломы».

Леденев неплохо объяснялся на английском, но Юрий Алексеевич не торопился обнаруживать своего знания языка. Его насторожило, как откровенно неприятно изумлены были американцы, встретив на борту яхты русских. Потому смекнувший Хуан Мигуэл безропотно переводил вопросы Леденева, которые он задавал летчикам.

— Вы уверены в исправности вашей радиоаппаратуры и средств навигационного оборудования? — спросил Юрий Алексеевич у командира.

Де ла Гарсиа перевел вопрос.

Джон Полански вскочил, расплескав кофе из чашки, в нем, пожалуй, была добрая половина рому.

— Разумеется! — воскликнул он. — До того самого мгновения, когда я прыгнул вслед за командиром в океан, я знал, где нахожусь… Иначе как бы я вышел на вашу посудину?!

— Резонно, — заметил по-русски капитан. — Впрочем, на призывы «Голубки» тоже пока никто не ответил… Где вы еще пытались сесть, когда не нашли в Форт-Лодердейле аэродрома?

— Мы и самого Форт-Лодердейла не нашли, — сказал Нимейер. — Не было и Майами… А уж такую «крошку» трудно потерять из вида, над таким городом не промахнешься. Мы ходом проскользнули до конца полуострова, намереваясь выйти на дамбу, соединяющую острова Флорида-Кис. Так вот, никакой дамбы не существует, хотя мы и добрались до самого острова Ки-Уэст. Аэромаяк, установленный в районе военно-морской базы, не работал. Да и о каком маяке может идти речь, когда никаких следов человеческого существования мы не видели с тех пор, как поднялись сегодня утром с Бермудских островов!

— Значит, вы летели с Бермуд, — задумчиво произнес капитан де ла Гарсиа. — И пересекли восьмидесятый меридиан…

— Конечно, — вмешался в разговор Джон Полански. — На нем мы крутим поворот на домашний курс. А что?

— Ничего особенного, — сказал Хуан Мигуэл. — Мы сегодня тоже были на этом меридиане… Итак, майор, вы ничего не нашли и на острове Ки-Уэст? А дамба? Куда могла деваться дамба?

— Этот вопрос могу вам задать и я, — отозвался Нимейер. — Предпочитаю пока собирать факты, иначе от вопросов лопнет голова. Признаюсь, растерялся, повернул назад в Форт-Лодердейл. Потом подумал, что там тоже никто нас не ждет. По какой-то причине все живое, по крайней мере, цивилизованное, исчезло с полуострова Флорида. Летим на Кубу, сказал я парням, может быть, в Гаване сумеем присесть на каком-нибудь пятачке. Но было поздно. Моя растерянность, бессмысленные полеты над Флоридой сожгли горючее. Если б не вы, акулы уже закусывали б сейчас нами.

— А я вкусный, — подал голос Полански и подмигнул Нине Власовой, заговорил с нею на ломаном языке: — Мериканьски людчик везма есть добри парень. Сталин есть биг-дженерал, Джонни есть экстралюдчик.

Нина улыбнулась штурману и ответила ему на хорошем польском языке:

— Судя по фамилии, ваши предки из Польши… Значит, мы земляки, славяне.

— О да, — воскликнул Джон. — Я мало есть говорю польски. Мой деда ехал Америка. Его хотел стрелять ваш цар…

— Он участвовал в польском восстании?

— Да-да! Шестьдесят третьем года…

Между тем капитан де ла Гарсиа спросил командира погибшей «Дакоты»:

— Почему вы летели в Гавану?

— А куда же еще? Мы надеялись, что нас подберут с воды. Между Гаваной и Флоридой оживленное судоходство, множество рыбаков.

— Видели вы суда в океане?

— Ни одного.

— Действительно, — вмешался Эб Трумэн. — Куда все подевались с моря?

— Предполагаем, что получено штормовое предупреждение, — сдержанно пояснил де ла Гарсиа.

О том, что «Палома» тоже не имеет связи, он промолчал.

— Что вы думаете предпринять, капитан? — спросил Нимейер.

— Ложимся курсом на Гавану… Юрий Алексеевич, включайте мотор. Пойдем к берегу. Курс — двести шестьдесят три градуса. Вы, майор, можете прилечь в каюте, чтобы не беспокоить руку.

— Спасибо, капитан. Я пока останусь здесь. После этого ужасного полета мне как-то не по себе в замкнутом пространстве.

Подгоняемая посвежевшим ветром от норд-оста и пятью десятками «лошадей» японского двигателя «Палома» резво побежала по океану.

Де ла Гарсиа спустился в каюту. Было слышно, как он пытается поймать хоть какую-нибудь радиостанцию. Джонни и Эб оживленно беседовали с Ниной на смеси польского, русского, английского и испанского языков… Выяснилось, что предки бортмеханика жили когда-то на Кубе, а Нина овладела испанским совсем неплохо.

Леденев стоял на руле.

Боковым зрением он увидел, как увлек командира самолета к борту второй пилот и заговорил, поглядывая то на рулевого, то на двух других членов экипажа:

— Парни распустились, командир… Ишь расщебетались при виде юбки… Мне кажется подозрительной эта компания. Русские у самой Флориды? Какого черта! Что они делают здесь? Это шпионы, командир!

— Эти шпионы спасли вам жизнь, Рейнолдс.

— Еще неизвестно с какой целью, майор Нимейер. Я младше вас по возрасту и чину, но считаю долгом напомнить, что мы представляем боевое подразделение ВВС Соединенных Штатов, мы присягали на верность Америке и…

— Заткнитесь, лейтенант, и не верещите под ухом. Времена, конечно, переменились, но мне довелось воевать вместе с ними… Это порядочные парни. Пока мы их гости — и только.

«Ему довелось воевать? — подумал Леденев. — Странно…»

Юрию Алексеевичу хотелось повернуться, но обнаруживать знание английского языка он снова до поры не захотел. Ведь и на самом деле ситуация, мягко говоря, была необычная…

— Говорите тише, майор. Мне кажется, что этот русский старик за штурвалом понимает нас.

«Щенок! — мысленно воскликнул Леденев. — Мне только пятьдесят четыре…»

— Меня так и подмывает, лейтенант, рассказать о ваших глупых бреднях хозяину яхты. Не будь вы моим подчиненным, за поведение которого я несу ответственность, так бы и сделал. А что касается славных наших ВВС, то боюсь, что сейчас мы единственные их представители на земле…

Джеймс Октавиан Рейнолдс намеревался достойно ответить своему командиру, но возглас Нины отвлек его внимание.

В половине кабельтова от борта «Паломы» высунулась из воды изящная голова… морского змея. Она, покачиваясь, медленно вырастала из воды. Шея была гибкой, синевато-зеленого цвета, и змей плыл, оставаясь на траверзе яхты.

— Что это? — вскричал Дубинин, до того странно молчавший, будто не пришел еще в себя после истории с утащившей удочку рыбой.

Американцы молча смотрели на вынырнувшее чудовище. Нина прикрыла ладошкой рот, то ли чтобы не закричать и не привлечь внимание змея, то ли от крайнего изумления.

Леденев почувствовал, как уваливается яхта, привел ее на курс и снова взглянул на чудище. Змей повернул голову, встретился с Леденевым глазами и ощерил зубастую пасть.

«Улыбается, — подумал Юрий Алексеевич. — Ну и ну!»

Змей всплыл еще больше. Теперь хорошо было видно в воде его бочкообразное тело, покрытое ржавыми пятнами, с коротким хвостом и четырьмя огромными ластами-лапами. Зверь резко повернулся и лег на курс, который сближал его с яхтой.

«Отвернем», — решил Леденев и дернул рукой Дубинина, знаком показал ему: позови капитана.

Едва успел де ла Гарсиа появиться на палубе, чуть подальше первого змея появился второй. Впереди и левее курса возникла над поверхностью океана еще одна голова, потом еще…

— Шесть, — сказал Хуан Мигуэл. — Не много ли на одну «Голубку»?.. Возьмите еще десять вправо.

Все змеи шли по левому борту яхты. Первый пересек курс, остальные двигались параллельно.

— Смотрите!

Нина протянула руку. Перед ближним змеем вынырнула вдруг пара дельфинов. Змей резко замедлил движение и повернул в сторону. Дельфины взяли его в клещи и вели, словно конвоиры, совсем крохотные рядом с исполинским чудовищем. Люди видели, как такие же дельфины оказались вдруг подле каждого зверя и увлекли их в сторону от «Голубки».

Морские змеи сбились в небольшое стадо и, покачивая головами на длинных и, несмотря на размер, грациозных шеях, отправились к зюйду.

— Ложитесь на курс, Юрий Алексеевич, — облегченно вздохнув, сказал капитан.

— Вот это да! Вот это звери! — вскричал Дубинин. — Не такая ли «рыбка» уволокла мою удочку?! Ах ты, боже мой… Забыл я дома фотоаппарат! Надо было снять их… Кто мне поверит теперь в Челябинске?!

— Я дам вам выписку из судового журнала, Виктор Васильевич, — успокоил Дубинина де ла Гарсиа. — Заверенную на печати нашего яхтклуба.

— Это ящеры, — проговорила вполголоса Нина. — Я немного знакома с палеонтологией… Но откуда они? Типичные криптоклеиды… Вымерли в юрскую эпоху. Не понимаю…

— Учитесь привыкать к непонятному, Нина Станиславна, — заметил Леденев. — Чует сердце — мы вовлечены в события, где неведомого будет вдоволь.

Американцы молчали. Они собрались вместе, вид у них был подавленный, растерянный.

Первым заговорил Джон.

— Не знаю, как вы, ребята, а я чуть-чуть не навалил в штаны, — заявил он. — Что приуныли? Опасность миновала…

Он взял бутылку с ромом и отхлебнул добрый глоток.

— Мы прошли остров Крус-дель-Падре, — сказал ему Хуан Мигуэл. — Чтобы быть уверенным в своем месте, хочу попросить вас, штурман, определить место по солнцу. Возьмите одну линию Сомнера. А я определюсь по траверзу горы Пан-де-Матансас. Ее мы скоро увидим по левому борту. Вы умеете пользоваться морским секстаном?

— У меня есть собственный, — ответил Полански. — Отличный авиационный секстан. Я прихватил его с собой со «Старушки Салли». Он здесь, в вещевом мешке. Берегу на память о покойном моем дружке, Джо Ковальски. Он был добрым летчиком, наш Джо…

Штурман приготовил секстан и стал «ловить» им солнце, засекая время наблюдения по хронометру. Хуан Мигуэл ждал у магнитного компаса, когда гора Пан-де-Матансас придется на траверз яхты. Определения состоялись, и выяснилось, что точки капитана де ла Гарсиа и штурмана «Старушки Салли» почти совпадают.

— Что ж, — сказал капитан, — мы там, где и должны быть. От места обсервации до Гаваны пятьдесят миль.

— Отлично! — воскликнул Джон Полански. — Я как раз собирался провести там отпуск. Наше славное командование давно обещало мне увеселительную прогулку по Карибскому морю. Ты не прочь развеяться вместе со мною, Эб?

Эб обнажил в улыбке белые крупные зубы.

Экипаж яхты переглянулся, капитан Хуан Мигуэл де ла Гарсиа хмыкнул.

— Если установите связь с Гаваной, — обратился к нему Роберт Нимейер, — передайте американскому послу на Кубе радиограмму от моего имени.

— Но в Гаване нет американского посольства, — сказал капитан.

— Как? — не понял летчик. — Вы сказали, что…

— На Кубе нет американского посольства, — повторил капитан де ла Гарсиа. — Наша республика не поддерживает со Штатами дипломатических отношений.

— А что я говорил вам, командир?! — воскликнул второй пилот.

Леденев быстро шагнул вперед и поднял морской астрономический ежегодник, по которому Джон Полански рассчитывал часовой угол и склонение солнца.

На обложке Юрий Алексеевич прочитал:

«Brown’s Nautical almanac.

Daily ephemeric tide tables.

Lights, beacons, Buoys, ets., ets.

Published by Brown, Son and Ferguson,

Ltd, Glascow».

Ниже были приклеены рекламы шотландского виски «Harwey’s» и старейшей фирмы морских инструментов — «The oldest Nautical firm in Holand» — в Амстердаме.

Эти подробности против воли Леденева врубились в его память. Но глаза Юрия Алексеевича были прикованы к четырем черным цифрам, размещенным в центре книги.

На брауновском альманахе, по которому американский летчик рассчитывал часовой угол и склонение солнца на сегодняшний, 25 июля 1976 года, день, значилось: 1946 год…