2.1. Украинская повстанческая армия Тараса Бульбы-Боровца, 1942—1943

2.1. Украинская повстанческая армия Тараса Бульбы-Боровца, 1942—1943

«Коллаборационизм в обыденном сознании ассоциируется обычно с таким одиозным понятием, как *предательство”, и представляется антиподом патриотизма. Чаще всего бывает именно так> но не всегда и не везде»[137].

Академик Михаил Семиряга, 2000 г.

Эта глава посвящена возникновению и существованию УПА, но не той, которая была создана бандеровцами и о которой в основном рассказывает эта книга, — а о другой УПА. Под таким названием, — как уже кратко сообщалось чуть выше, — существовало две разные армии.

Само название «УПА» возникло благодаря деятельности на-ционалиста-демократа Тараса Боровца. Его фамилия происходит от слова «боров» — то есть свинья мужского пола, предназначенная, в отличие от оставленного на размножение хряка, для откорма на сало, т. е. на убой. Боровец решил взять себе псевдоним поизящнее, и назвался именем одного из героев классика русской литературы Николая Гоголя «Тарас Бульба» («бульба» переводится как «картошка»).

Боровец входил в ОУН в 1930-е годы, но потом его пути с бандеровцами разошлись, хотя он и оставался националистом по политическим убеждениям.

Родился он еще в Российской Империи, в 1908 г. в селе Быстричи на Волыни (сейчас Березневский район Ровенской области) в семье крестьянина-бедняка. Уже в Польше вырос и получил профессию каменотеса. По подозрению в антипольской деятельности Боровец угодил в уже упоминавшийся концлагерь Береза Картузьска, но вышел оттуда еще до начала Второй мировой войны, после чего открыл вместе с отцом собственную каменоломню. Пришедшие в 1939 г. коммунисты каменоломню отняли, и Боровец ушел на территорию Украины, контролируемую немцами, то есть в Генерал-губернаторство. В своей деятельности Боровец ориентировался на правительство УНР в изгнании, которое тогда возглавлял проживавший в Варшаве Андрей Ли-вицкий.

В поисках союзников Боровец в 1939–1941 гг. установил связи с немецкой военной разведкой — Абвером — и до начала советско-германской войны вернулся в СССР.

Повстанцы Боровца в первые дни войны в Ровенской области вели бои с отступающими деморализованными частями Красной армии и войсками НКВД[138], то есть делали то же самое, что и оу-новцы.

Когда линия фронта переместилась на Восток, а до Полесья еще не дошло влияние немецкой оккупационной администрации, группа Боровца была оформлена в качестве части коллаборационистской вспомогательной полиции под названием Полесская сечь (ПС). С целью обеспечения своего тыла немецкое командование пошло на создание в Сарнах Окружной команды украинской милиции и её подстаршинской (унтер-офицерской) школы. В нескольких селах и городках были созданы гарнизоны, на начало августа 1941 г. их общая численность насчитывала почти 3000 человек[139]. Одним из подразделений этой «армии» и была Полесская сечь Боровца. Сам Боровец скромно упоминает о 10 000 бойцов, подчиненных только ему, что, несомненно, является художественным преувеличением.

Основной задачей ПС была борьба против остатков Красной армии, находившихся в так называемой «Полесской котловине». Это болотистая и лесистая территория, идеально подходящая для партизанской борьбы, расположенная к северо-западу от Киева и северу от Ровно на границе Белоруссии и Украины. ПС вместе с другими украинскими и белорусскими коллаборационистами в течение трех месяцев частично уничтожили, а частично нейтрализовали партизан на данной территории.

Со стороны новой власти вскоре последовали ультимативные требования о полном подчинении ПС немцам, ее передислокации в Черниговскую область, поэтому 16 ноября 1941 г. Полесская сечь приказом N& 21 самого Боровца была распущена.

Часть бойцов, а также ее командир перешли на нелегальное положение.

Весной — летом 1942 г. на Вольти проходит «призыв» в ПС (которая тогда уже получила название УПА) части ранее демобилизованных коллаборационистов, однако активной антинемецкой, деятельности УПА-ПС не вела, ограничиваясь отдельными операциями против оккупационной администрации из украинцев и поляков, и широкой пропагандистской кампанией. В основном «бульбовцы» занимались обеспечением своего отряда за счет украинских крестьян и того добра, которое немцы отнимали у крестьян в качестве т. н. контингентов. Бульбовцы отнимали эти контингенты у немцев и либо забирали себе, либо отдавали крестьянам обратно.

В июне 1942 г. Боровец послал письмо рейхскомиссару Украины Эриху Коху с требованием прекратить грабеж страны и террор против населения.

В ноябре — декабре с представителями оккупационной администрации прошли безуспешные переговоры. Боровец предлагал выпустить всех украинских политзаключенных (включая Бан-деру) и радикально изменить «украинскую политику» Третьего Рейха. Это был довольно красивый шаг, поскольку бандеровцы в 1941 г. противопоставили себя остальным украинским партиям. То есть Бульба заступился за своих политических оппонентов — может быть, потому, что знал, его заступничество на немцев особенно не повлияет.

В ответ на выполнение своих требований он обещал мобилизовать 40 000 солдат и полицейских для борьбы против партизан и Красной армии, а также возглавить эти части[140]. Немцы от предложенных услуг отказались.

С советскими партизанами у УПА-ПС были периоды стычек, боев и/или нейтралитета.

Для этой партизанской формации был характерен такой далеко не оригинальный, но другими партизанами не столь широко применявшийся способ ведения политической борьбы, как избиения оппонентов. Бульба, не желая провоцировать масштабное кровопускание, издал приказ: с большими группами красных партизан в боевые действия не вступать, а мелкие — разоружать, избивать и отпускать восвояси. Приказ неукоснительно исполнялся, отчего партизаны жаловались на бульбовцев в радиограммах за линию фронта.

В феврале 1943 г. период вооруженного нейтралитета с коммунистами навсегда закончился новым этапом столкновений, так как на Полесье пришли новые партизаны (УШПД) — не те, с кем Бульба в своё время договорился (отряд Дмитрия Медведева) — и уничтожили несколько бульбовцев.

Советские партизаны, воевавшие в тех краях, оценивали численность бульбовцев на лето 1943 г. вплоть до 10 000 человек[141].

Николай Лебедь, руководивший ОУН(б) до мая 1943 года, в написанной им после войны книге «УПА» оценивал численность отрядов Боровца в 150 человек[142].

Очевидно, что эта оценка занижена, но цифра, названная красными партизанами, а также самим Бульбой в своих мемуарах, не верна.

Соединение в 10 000 бойцов — целая дивизия или, скорее, партизанский корпус — требует большого количества офицерских кадров, которые после расформирования УПА-ПС неизменно пополнили бы офицерский состав УПА и/или были бы впоследствии арестованы советскими репрессивными органами. Однако сведения о чем-либо подобном отсутствуют.

Существование столь крупного соединения неизбежно привело бы к захвату НКВД целого пласта трофейных документов, которые бы сохранились в центральных украинских архивах, как, в частности, масса документов ОУН и УПА. Однако внушительных архивных следов УПА-ПС также нет.

УПА, подконтрольная ОУН(б), сама насчитывала в середине 1943 г. около десяти тысяч человек. У УПА-ПС (УНРА) к тому моменту был двухлетний опыт нахождения в подполье и какой-никакой боевой деятельности. Непонятно, как в таком случае — если бы бульбовцев было действительно столько же, сколько бандеровцев, — последние смогли бы разоружить и/или разогнать бульбовцев, что в действительности и произошло.

Донесения советских партизан о десяти тысячах бульбовцев следует считать ошибками разведки «народных мстителей». А повествование самого Боровца о масштабной военно-террористической деятельности против немцев является следствием естественного желания атамана вписать свое имя в историю Украины буквами покрупнее. В действительности количество бойцов УПА-ПС можно оценить в 3000 человек, размещённых преимущественно по деревням, а также в лесных лагерях.

Следует отметить, что Боровец в 1942 году, в отличие от бан-деровцев, сумел наладить тесное сотрудничество как с ОУН(м), весной 1943 г. развернувшей свои малочисленные военные отряды в районе Тернополя и к северу-западу от Ровно, так и с монархистами, а также представителями демократических партий. Представителем ОУН(м) при штабе УПА-ПС был Олег Жданович.

Попытки представителей ОУН(б) договориться с Боровцом ни к чему ни привели, так как последний отвергал тактику и стратегию бандеровцев, осуждал их вождизм и тоталитаризм, претензии на выражение воли всего украинского народа. Не помогло и предложение бандеровцев Бульбе — возглавить общую УПА.

Переговоры ничего не принесли, за исключением одного — названия созданной ОУН(б) военной структуры. По согласию Боровца, вооруженные отряды ОУН(б) и самого Боровца должны были объединиться под общим названием — Украинская повстанческая армия (УПА). Это название завоевало к тому времени некую популярность у населения Волыни. В феврале — марте 1943 г. бандеровцы использовали для своих вооруженных отрядов название Украинская освободительная армия (УОА) (Українська визвольна армія — УВА). По всем остальным пунктам договоренность достигнута не была, но бандеровцы сочли возможным исполнить только один, выгодный им пункт договора и взять для формируемого ими повстанческого движения название УПА. Эту аббривеатуру, первоначально также расшифровываемую как „Українська повстанца армія”, они начали использовать с апреля 1943 года.

Чтобы избежать путаницы, 20 июля 1943 г. Тарас Боровец переименовал УПА-ПС в Украинскую народную революционную армию — УНРА, которая, по его словам «пошла по линии самозащиты, планомерного уменьшения своих рядов и переходу в глубокое подполье перед новой московско-коммунистической оккупацией Украины»[143].

В воспоминаниях Боровца присутствует неточность — складывать оружие и уходить в глубокое подполье руководство УПА-УНРА, то есть сам Боровец» не собиралось — атаман надеялся на помощь немцев.

Хотя, несмотря на желание Боровца биться с большевизмом и далее, эта «армия» почти не вела активной борьбы. Во-первых, Боровец не хотел устраивать войну со своими коллегами из лагеря украинских националистов — бандеровцами. Тем более, что их численное и организационное превосходство стало к лету 1943 года очевидно. И, в общем, он избрал по отношению к ним оборонительную стратегию. Уже в августе 1943 г. часть отрядов УНРА была насильно разоружена, а бойцы из ее рядов частично перешли в УПА. Во-вторых, сам Боровец своевременно поддержку немцев не получил, а получил нечто совсем противоположное.

В ноябре 1943 г., после вступления Красной армии в Житомир, Боровец решил провести переговоры с немцами. Он хотел получить оружие для своих повстанческих отрядов, которые в скором времени должны были оказаться в тылу у коммунистов. «Переговоры» закончились 1 декабря 1943 г. заключением проводившего их Боровца в концлагерь Заксенхаузен, где уже находились Бандера и Стецко. Командование УНРА возглавил атаман Щербатюк (псевдоним «Зубатый»), но, по сути, с арестом Боровца УНРА прекратила свое существование как единая структура, хотя отдельные группки бульбовцев действовали на протяжении первой половины 1944 года.

Несмотря на это, советские пропагандистские органы на протяжении всего 1944 г. громогласно обращались к участникам не только УПА, но и несуществующей УНРА.

Сам же Тарас Боровец, оказавшись в нацистском плену, не отказался от замыслов о дальнейшей борьбе с коммунистами. В конце 1944 г. его вместе с другими украинскими националистами выпустили из лагеря. На радостях он согласился возглавить Парашютную бригаду, или «Группу «Б» (Fallschirmjagd-Brigade — Gruppe “В”). Часть была сформирована в конце марта — начале апреля 1945 г., насчитывала более 400 человек и входила в состав Украинской национальной армии (УНА), украинскому аналогу ВС КОНР. Кстати, УНА на тот момент подчинялась Украинскому национальному комитету (УНК), в который вошли мельниковцы, монархисты-гетманцы и представители правительства УНР в изгнании. УНК признали немцы, и, таким образом, это стало чем-то вроде эмигрантского украинского правительства — аналог Комитета освобождения народов России (КОНР) генерала Власова. Только последнего белая русская эмиграция не поддержала, не исключено, что по объективным причинам — не было времени и возможности — а главу УНК генерала Павла Шандрука признали все украинские антикоммунисты, за исключением бандеровцев.

Цель бригады Боровца состояла в проведении повстанческо-диверсионной деятельности на территории Западной Украины для дезорганизации советского тыла. Десантирование должно было пройти во второй половине апреля 1945 г., и не осуществилось оно из-за недостатка горючего у Люфтваффе и скорого поражения Третьего Рейха.

История Боровца в чем-то характерна для украинских политиков. В 1941 г. — сотрудничество с нацистами, с 1941 по 1943 гг. — Сопротивление, с конца 1944, когда немцы вынуждены были несколько изменить «восточную политику», — вновь сотрудничество.

Уже упоминавшиеся мельниковцы также создали летом 1943 г. свои повстанческие отряды. К середине 1943 г. численность всех мельниковских партизан составила около 1 тыс. человек, часть из которых позже «переквалифицировалась» в коллаборационистов и с действующими войсками ушла в Германию. Отряды ОУН(м) самостоятельно почти не вели антинацистской вооруженной деятельности. С их стороны имели место столкновения с советскими партизанами, бандеровцами и участие в ан-типольских акциях. Бандеровцы относились к своим бывшим соратникам по партии так же, как и к бульбовцам — разоружали и включали их в свои ряды.

Заканчивая описание действий мельниковцев и бульбовцев на партизанском фронте, приведем мнение украинского исследователя Озимчука, касающееся взаимоотношения всех трех, включая бандеровское, течений: «…ОУН СД (то есть бандеровцы. — А. Г.), ОУН А. Мельника и “Полесская Сечь” Т. Боровца не смогли создать единого антифашистского фронта и объединиться в общеукраинское движение сопротивления… Главным препятствием к объединению усилий, скорее всего, был “вождизм” лидеров партии. Все они пропагандировали независимость Украины, но каждый из лидеров во главе будущего государства видел только себя. И потому, имея одинаковые цели, ОУН СД, ОУН А. Мельника и “Полесская Сечь” Боровца своим соперничеством лишь ослабляли потенциал украинского освободительного противостояния немецкой оккупации»[144].

«Единый антифашистский националистический фронт» разрывали не только противоречия в тактике, амбиции и вождизм, но и общая направленность ОУН(м) и Бульбы на коллаборационизм.

Как раз к приходу Красной армии ОУН(б) — УПА смогла пере-подчинить себе и/или ликвидировать основную часть «конкурентов» из украинских политических кругов.

В конце войны под влиянием поражений на фронте военное руководство Рейха также несколько изменило отношение к повстанческой деятельности вообще, и УПА в частности. Созданным из украинцев разведывательно-диверсионным группам рекомендовалось вступать в контакт с с УПА или организовать самостоятельные повстанческие отряды. Точно так же планировали использовать парашютную бригаду Тараса Бульбы-Боровца. Однако, планы Абвера вскоре стали известны советским органам безопасности. Практика применения украинских диверсантов-повстанцев, благодаря оперативным действиям советской стороны, на протяжении лета-осени 1944 года в целом себя не оправдала. Да и повстанцы далеко не всегда принимали свалившихся с неба помощников с раскрытыми объятьями. По сведениям Андрея Боляновского, в их отношении командование УПА издало специальное указание, «которым приказало задерживать эти группы, сформированные “из людей обманутых или принудительно мобилизованных из совсем положительных украинских патриотов” и после проверки органами СБ ОУН “переводить в УПА или боёвки, как обычных стрелков с правом аванса”. “Если на той или иной территории, — указано далее, — будут появляться чужие национальные парашютные подразделения (власовцы, немцы), то последних, по возможности, обезоружить и уничтожить”»[145].

ОУН и УПА к тому времени уже имели опыт борьбы с разведывательно-диверсионными группами противника — советскими парашютистами в 1942–1944 гг.

Можно только строить предположения, что конкретно сделали бы представители УПА и Службы безопасности (СБ ОУН) с руководителем «Парашютной бригады группы Б» Тарасом Боровцом. Националисты-революционеры к тому времени додумались заочно осудить атамана. По словам самого Бульбы, в 1943 г. бандеровцы по приказу руководства убили его жену, Анну Боровец — мотивацией послужило то, что она, якобы, была полька (на самом деле являясь чешкой). Боровца так и не выбросили с самолета в руки сотрудников СБ ОУН или НКВД и НКГБ.

После войны Боровец жил в США, и в 1981 г. в возрасте 73-х лет умер в Нью-Йорке естественной смертью. Недостаток топлива у ВВС Третьего Рейха спас жизнь человеку, оставившему после войны интересные и яркие мемуары под названием «Армия без государства».