Глава II. ЗА МЯСНЫМ БОРОМ

Глава II. ЗА МЯСНЫМ БОРОМ

На оси замерзает компас

— Ногтем в стеклышко барабань!

Прорубается конный корпус

Из–под Вишеры на Любань.

П. Н. Шубин. «Снег идет».

Когда войска 2–й ударной армии с боями преодолели шоссе и железную дорогу у деревни Мясной Бор, перед ними оказался густой, дремучий лес. Местные жители называли его также, как и деревню — Мясной Бор. В глубине леса стояли могучие сосны. Теперь их нет, они погибли в войну. Но в свое время они послужили основой для названия местности и деревни. Ведь слово «бор» очень древнее, в славянских языках оно значит «сосна», а слово «сосна» пришло в русский язык гораздо позже, из финно–угорской языковой группы, однако быстро прижилось и даже вытеснило предшественника. Словосочетание «Мясной Бор» гораздо ближе к нашему времени. Его происхождение уходит в XIX в. Тогда здесь располагалась база для скота, который гнали в Петербург. Вскоре рядом с базой возникла деревня Мясной Бор. В 1941 г. она состояла из 38 дворов. В 1 км южнее деревни находились хутора и латышское селение Теремец–Курляндский. Их основали переселенцы из Прибалтики в 1878 г. В те времена название латышской деревни произносилось в женском роде: Теремец–Курляндская¹.

В лес за хуторами вела дорога. Она начиналась у самого шоссе и шла за Теремец–Курляндский, мимо мельницы, а затем по просеке через весь Мясной Бор, площадь которого 8х10 км. И чем дальше уходила в лес дорога, тем выше становился рельеф местности и тем на удивление обширнее делались болота, которые располагаются здесь даже на возвышенных участках рядом с сухими местами, поросшими старым лесом.

Вдоль этой дороги и начала стремительно продвигаться на северо–запад 2–я ударная армия. Сбивая заслоны в редких деревнях, уничтожая крупные гарнизоны противника, она за пять дней прорвалась более чем на 40 км. Первой в прорыв ввели 59–ю стрелковую бригаду, но вскоре у деревни Горки ее обогнал 13–й конный корпус генерал–майора Н. И. Гусева. В ночь на 25 января корпус передали из резерва фронта во 2–ю ударную армию и он стал ее главной силой. 59–ю бригаду оперативно подчинили корпусу. Таким образом в составе армии возникла ударная группа, которая шла впереди армии². Непосредственную поддержку группе оказывали лыжные батальоны и четыре стрелковые бригады (23–я, 25–я, 53–я и 57–я), а также другие части армии. Они закрепляли достигнутые рубежи и вели бои за расширение прорыва. «Глубокие обходы по снежной целине, — писал К. А. Мерецков, — сильно изнуряли людей и снижали темпы наступления. Тогда я приказал ввести в прорыв вслед за 13–м корпусом соединения 2–й ударной армии, чтобы они сменили кавалерийские части на фланговых направлениях и высвободили их для развития наступления непосредственно на Любань»³.

Наступление развивалось успешно. 27 января генерал Ф. Гальдер отметил в «Дневнике»: «На фронте группы армий «Север» противник добился тактического успеха на Волхове». 28 января Ф. Гальдер снова выделил среди других событий «успешные действия противника у Волхова». 30 января он с тревогой записал: «Чрезвычайно напряженная обстановка на волховском участке», а 31 января был вынужден констатировать, что «на севере, в районе Волхова, обстановка еще более обострилась. Наши контратаки будут продолжены завтра»⁴. Но немецкие контратаки не могли сдержать боевой напор наших воинов.

Командование Волховского фронта и 2–й ударной армии, организуя наступление, уделяли большое внимание обеспечению коммуникаций, проходивших через узкий коридор в Мясном Бору и старались расширить горловину прорыва. 24 января командарм Н. К. Клыков в 8 час. 30 мин. утра приказал группе Ф. М. Жильцова (23–я, 24–я и 58–я осбр) войти в прорыв и, действуя из немецкого тыла, захватить у основания коридора, на его левом фланге, деревню Любцы, превращенную оккупантами в сильный опорный пункт. Овладев деревней, группа Жильцова должна была передать свои позиции 52–й армии и следовать в распоряжение Н. К. Клыкова. 23–я бригада заняла исходные позиции в 800 м северо–восточнее и восточнее Любцев, 24–я бригада — восточнее и юго–восточнее. 53–я бригада находилась в резерве. Ночь красноармейцы провели, зарывшись в снег под открытым

небом, в сильный мороз — температура воздуха опять опустилась и дошла до —34°. Утром 25 января стрелковые бригады атаковали Любцы. Снарядов для артподготовки было выделено очень мало, систему обороны противника никто не знал, поэтому наши артиллеристы не смогли подавить немецкие огневые точки, атака Любцев захлебнулась. 26 января командарм Н. К. Клыков приказал бригадам выделить часть сил на прикрытие Теремца–Курляндского и Мясного Бора, сменить там 366–ю дивизию и занять круговую оборону, чтобы закрепить южный фланг коридора⁵. При этом за бригадами сохранялась еще и прежняя задача — овладеть Любцами. Однако ее выполнение затруднялось большими потерями, которые понесли бригады в предшествовавших боях. Только 23–я бригада с 7 по 26 января потеряла убитыми 399 чел. и ранеными 886 чел., не считая 202 обмороженных и 318 пропавших без вести (подсчитано ветераном 23–й бригады М. М. Агаповым по материалам ЦАМОРФ). Большое число пропавших без вести объясняется тем, что значительную часть из них составляли раненые, эвакуированные в тыл, минуя медсанроту бригады и потому не попавшие в соответствующие списки.

27 января Н. К. Клыков приказал 23–й и 58–й бригадам изменить направление главного удара и наступать в южном и юго–западном направлениях на д. Земтицы и Земтицкие хутора (Земтицы северные). Деревня Земтицы находилась в 1,5 км западнее Любцев на дороге Некохово–Мясной Бор, а Земтицкие хутора располагались в 1 км севернее Земтиц, на западной стороне той же дороги и граничили с Теремецкими хуторами. Вместе с тремя бригадами по–прежнему взаимодействовали 44–й отдельный лыжный батальон, 561–й артполк РГК и группа танков КВ. После захвата Земтиц и Земтицких хуторов 23–я и 58–я бригады получали возможность ударить по Любцам с запада, со стороны немецкого тыла, а 24–я бригада в соответствии с новым планом наступала на Любцы с востока. Н. К. Клыков приказал начать атаку Земтиц в 8 часов утра 28 января⁶.

Перед наступлением и. о. командира взвода старший сержант А. И. Малеванный и помощник командира взвода отдельной разведроты 23–й бригады старший сержант А. Г. Шмалько получили задачу выявить систему огня и расположение огневых точек противника. Во главе отделения разведчиков они под огнем врага выполнили приказ и добыли необходимые сведения. По указанным ими целям открыл огонь 1–й дивизион 561–го артполка. Но едва после артиллерийской подготовки бойцы поднялись в атаку, противник вызвал авиацию. Группы по 5–10 самолетов непрерывно бомбили и штурмовали атакующие войска. И все же к 18 часам 28 января 2–й батальон 23–й бригады овладел Земтицкими хуторами⁷.

В бою за Земтицы минометный взвод лейтенанта П. Н. Черникова подавил 11 огневых точек, а когда был ранен пулеметчик, Черников заменил его и огнем станкового пулемета уничтожил около 20 немцев. За проявленную отвагу А. И. Малеванному, А. Г. Шмалько, П. Н. Черникову и другим героям боев за Земтицы командование фронта вручило боевые медали.

С утра 29 января 1–й и 2–й батальоны 23–й бригады атаковали саму деревню Земтицы, но были остановлены сильным минометным огнем⁸. В бою на нашей стороне участвовали восемь немецких 105 мм гаубиц. Красноармейцы обнаружили их у Теремца–Курляндского. Снарядов к ним оказалось 2000. Немцы при отступлении привели в негодность замки и панорамы орудий, но орудийный мастер 23–й бригады старший сержант Макеев за одну ночь исправил три гаубицы. Утром 29 января орудийный расчет в составе командира орудия Скляра, наводчика Степанца и замкового Короткого открыл из трофейных орудий огонь по немцам. Снарядов не жалели: в первый день выпустили 200 штук, на следующий день — 300, а 31 января — еще 200 снарядов. Вскоре мастер Макеев подчинил еще три немецких гаубицы и они тоже приняли участие в боях⁹. Помимо перечисленных трофеев, 23–я бригада захватила с 13 по 26 января еще 9 вражеских 75 и 37 мм пушек, 10 тыс. снарядов к ним, 12 ручных и один станковый пулемет.

Овладеть Земтицами все же не удалось из–за сильного огневого превосходства противника и больших потерь. Бригады остро нуждались в пополнении. Приказами по армии от 30 января — 1 февраля 1942 г. 23–й бригаде в качестве средства усиления передали три лыжных батальона (48–й, 50–й и 95–й), но в распоряжение бригады они поступили позже, т. к. несколько дней доукомплектовывались лошадьми и материальной частью в Плотишно, Борисове и «Красном Ударнике». 4 февраля распоряжением Н. К. Клыкова № 0016 22–ю, 23–ю и 58–ю бригады направили в прорыв для обеспечения флангов наступавших соединений. 24–я бригада осталась у Любцев. Севернее, в лесу Мясной Бор, сражалась за расширение коридора 53–я бригада. Вскоре 53–я, а вместе с нею 25–я и 57–я бригады в свою очередь вошли в прорыв и заняли позиции на флангах кавкорпуса: 25–я бригада на левом фланге, 53–я и 57–я — на правом, за 22–й бригадой.

Стрелковые бригады и лыжников ввели в прорыв по просьбе комкора Н. И. Гусева. Он понимал, что лыжники незаменимы при наступлении в условиях зимнего бездорожья. Лыжные батальоны поступали на Волховский фронт из Уральского военного округа, из Челябинска. В батальон входило 578 чел. Их отбирали из коммунистов, комсомольцев и спортсменов–лыжников. К. А. Мерецков с пониманием отнесся к просьбе Н. И. Гусева и 25 января приказал командарму Н. К. Клыкову:

«Поскольку сейчас введено и будет вводиться несколько лыжных батальонов, командующий фронтом считает возможным согласиться с просьбой Гусева, с тем, чтобы с нашей стороны были все меры для скорейшего ввода в прорыв стрелковых бригад с лыжными батальонами. Одновременно сообщаю для сведения, что кроме 11 лыжных батальонов, уже переданных в Ваше распоряжение, Вам будет направлено еще 6 лыжных батальонов. Мы считаем, что за счет поступивших и Ваших 11 лыжных батальонов укомплектованы 57–я, 59–я, 23–я и 58–я бригады»¹⁰. Из текста приказа следует, что слабая огневая мощь стрелковых бригад и большие потери заставили командование фронта рассматривать лыжные батальоны не только как мобильные подразделения, но и в качестве обычных маршевых пополнений для наступавших частей.

А между тем условия развития удара в глубину вражеской обороны были далеко не благоприятны. Общая ширина плацдарма на Волхове достигала 25 км, но ширина прорыва у Мясного Бора составляла всего 3–4 км. Неприятель мог перекрыть горловину и тогда в западню попадала целая армия. Вот что писал К. А. Мерецков: «К этому участку, простреливаемому всеми видами огня, нами подтягивались основные силы фронта: войска 2–й ударной армии и часть соединений 59–й и 52–й армий. Они нацеливались на расширение прорыва в стороны флангов и на развитие наступления на Любань, до которой надо было пройти еще около 80 километров.

Принимая решение на перенесение усилий к району прорыва, — продолжал Мерецков, — командование фронта опять исходило из того, что скоро прибудет обещанная общевойсковая армия. Поэтому задача по расширению прорыва обороны противника решалась одновременно с задачей по развитию наступления в глубину. Но армию мы не получили. Своих же сил для одновременного решения этих двух задач фронту не хватало. Я известил об этом Ставку, однако она не внесла исправлений в план операции»¹¹.

Таким образом, из воспоминаний Мерецкова следует, что ввести 2–ю ударную армию в узкий коридор прорыва приказала Ставка, т. е. Верховный Главнокомандующий Сталин. Значит, на Сталине лежит большая доля ответственности за весь ход операции. Но, с другой стороны, кто же тогда мог представить, что две советские армии окажутся неспособны отобрать у немцев десяток деревень по обе стороны Мясного Бора? Сомнения здесь исключались и Мерецков был обязан выполнить приказ.

Снабжение Волховского фронта боеприпасами и продовольствием по–прежнему оставляло желать лучшего. Общая скудость снабжения дополнялась частыми срывами графика перевозок. Военный совет фронта неоднократно жаловался в Ставку. Там обещали разобраться, но положение не менялось. И лишь после прорыва вражеской обороны у Мясного Бора Ставка вняла мольбам волховцев и прислала к ним заместителя наркома обороны, главного интенданта РККА генерала А. В. Хрулева. 28 января он приехал в штаб фронта, который располагался в городе Малая Вишера. Хрулев помог наладить регулярное снабжение. Кроме того, фронт получил автотранспортные и дорожные части. Обеспеченность войск на плацдарме значительно улучшилась¹². Но произошло это позже, а до февраля машин не хватало даже для медсанбатов. 25 января ведущий хирург Волховского фронта А. А. Вишневский, сын известного врача–анестезиолога, изобретателя знаменитой мази А. В. Вишневского, записал в дневнике: «Приезжаем в Большое Вязьмище. Здесь развернулся медсанбат 460. У них неприглядная картина: нет автотранспорта, эвакуировать не на чем. В перевязочной всего один стол. Говорят, что работать начали всего 2 дня назад, а до этого шли пешком через всю Вологодскую область». По–прежнему донимали людей сильные морозы. В тот же день, 25 января, А. А. Вишневский выезжал на плацдарм, где посетил медсанбат № 468. Вот еще строки из его дневника: «Холод дикий. На дороге стоит человек на коленях. Он тихо склоняется и падает, видимо, замерзает. А в десяти минутах ходьбы развернут медсанбат. Мы с шофером подхватили замерзающего под руки и отвели туда/…/ Раненых с фронта везут на лошадях.

Лошади по дороге останавливаются, иногда падают. Одеял нет, раненые укрыты шинелями, в лучшем случае — одним одеялом». Замерзали не только наши воины, замерзали немецкие снайперы — «кукушки», А. А. Вишневский писал, что их находили мертвыми на деревьях¹³. И все–таки противнику было легче. Он предпочитал вести огонь из теплых блиндажей и землянок. В траншеи немцы выходили редко, только при отражении большой атаки, когда пулеметного огня из блиндажей оказывалось недостаточно.

В начале февраля 59–я бригада и 43–й лыжный батальон, продвигаясь на северо–запад, с боями взяли деревни Финев Луг, Радофинниково, Горка. 6 февраля освободили деревню Дубовик, где бригада уничтожила карательную роту эстонских айсаргов, командир роты был взят в плен и расстрелян. В Дубовике бригада получила небольшой отдых. Здесь к ней присоединились 169–й, 170–й и 171–й отдельные лыжные батальоны. В дальнейшем, когда почти весь личный состав батальонов погиб, их остатки в апреле 1942 г. влились в состав бригады.

После боев за Дубовик 59–я бригада по единственной дороге, которая тянулась через лес на 15 км, подошла к деревням Большое и Малое Еглино. На опушке леса противник остановил бригаду сильным огнем. Правее деревень находилась железная дорога Новгород — Батецкая — Ленинград. Разъезд Еглинка явился северной точкой этой дороги, перерезанной вскоре частями ударной армии на протяжении более 40 км, от Еглинки до района деревни Гаренка на юге. Вдоль линии железной дороги немцы оборудовали тыловой рубеж. Преодолеть его сходу бригада не смогла, так как артиллерия и тылы отстали. За те несколько дней, что бригада ждала отставшие подразделения, противник успел лучше подготовиться, но зато бригада получила пополнение — два маршевых батальона уральских лыжников. К сожалению, прибыли они почти без оружия и времени на подготовку их к наступлению было крайне мало. Наступление началось утром 10 февраля. Правее 59–й бригады наносили удар части 13–го кавкорпуса, левее — 25–я бригада. Атакующим предстояло преодолеть большое открытое пространство и потери могли быть велики. Чтобы свести их к минимуму, командование 59–й бригады объединило остатки своих стрелковых подразделений в один батальон, собрало для него имевшиеся в бригаде автоматы и направило этот сводный батальон через лес в обход деревни Большое Еглино. Он атаковал врага с фланга и тыла, одновременно уральские лыжники ударили с фронта. Противник бежал из Большого Еглина, опасаясь окружения. Бригаде досталось много трофеев, в том числе склады с продовольствием и штабной автобус. При осмотре деревни стало ясно, что не только бригада, но и враг понес большие потери, причем еще при первых штурмах: бойцы бригады обнаружили в подвалах домов и на огородах большое количество немецких трупов, собранных до будущего погребения в аккуратные штабели.

После взятия Большого Еглина бригада, опять создав угрозу окружения, вынудила противника оставить Малое Еглино и железнодорожный разъезд. Но за разъездом неприятель смог удержать железнодорожный мост–виадук и не пустил бригаду дальше на север. Тогда она перешла к преследованию врага, отходившего на запад, но у деревни Каменка встретила новый оборонительный рубеж, сооруженный в насыпи недостроенной железной дороги Чудово — Веймарн. Наши бойцы захватили несколько огневых точек, однако силы бригады были уже исчерпаны и наступление остановилось. Противник предпринял контратаку силою до роты с тремя танками «Рено–35». Наши пулеметчики отсекли вражескую пехоту от танков, но три «Рено» ворвались в Большое Еглино. Здесь их встретил расчет противотанковой 45–мм пушки старшего сержанта Жукова.

Танки «Рено» достались немцам в 1940 г. при оккупации Франции. В нашей армии знали, что это устаревший легкий танк с экипажем из двух человек, весьма тихоходный (19 км/час). Вооружен 37–мм пушкой, к которой имелось 58 снарядов и пулеметом с запасом в 2500 патронов. Было известно, что броня «Рено»(лобовая — 32 мм, бортовая — 40 мм, башенная — 45 мм) доступна для советских танковых и противотанковых пушек. Однако здесь случилось непредвиденное. Снаряды нашей пушки попадали в танк, но отскакивали рикошетом. Впоследствии оказалось, что «Рено» дополнительно экранированы броней и снаряды «сорокопятки» пробить ее не могут.

Трудно представить, какие чувства испытали артиллеристы сержанта Жукова, когда им стала ясна неуязвимость танка. А танк полз прямо на них. Еще оставалась возможность отбежать в сторону, залечь в укрытие, но артиллеристы стреляли до конца, пока танк не смял орудие вместе с расчетом… Другим бойцам все же удалось подбить один танк и тогда остальные «Рено» уползли прочь. После боя командир и комиссар бригады написали на артиллеристов Жукова посмертные

представления к наградам, а на командира орудия — к званию Героя Советского Союза. Командование фронта такую оценку сочло завышенной и посмертно наградило Жукова орденом Ленина. Бои за Еглино продолжались до начала марта. Затем 59–я бригада занимала здесь оборону до общего отхода армии 25 мая¹⁴.

13–й кавалерийский корпус состоял из двух кавалерийских дивизий — 25–й подполковника Д. М. Баринова и 87–й полковника В. Ф. Трантина и 366–й стрелковой дивизии. Ее передали в корпус из состава 59–й армии, т. к. одной кавалерии в лесу воевать трудно. В лесных условиях и самим конникам приходилось сражаться в пешем строю. Действиям корпуса мешали не только природные условия. В. Н. Соколов, бывший помощник начальника 4–го, строевого отдела штаба корпуса, рассказывает, что «очень скоро стал ощущаться недостаток фуража, сена взять негде — все, что было раньше в колхозах, отобрано немцами /…/. День ото дня увеличивались потери конного поголовья как боевые, так и от скудного питания»¹⁵.

Сначала все части корпуса двигались строго на северо–запад. 26 января 98–й кавполк 25–й кавалерийской дивизии с ходу захватил деревню Новая Кересть в 14 км от Мясного Бора. Вечером того же дня полк ушел в морозную ночь, чтобы преследовать врага, не дать ему закрепиться на тыловом рубеже у платформы Глухая Кересть и станции Рогавка на железной дороге Новгород — Батецкая — Ленинград. Ранним утром саперы 98–го полка взорвали рельсовый путь южнее платформы Глухая Кересть, а 1–й эскадрон полка захватил деревню Чауни в 3 км юго–западнее платформы. К 14 часам 23–я бригада вместе с 48–м и 50–м лыжными батальонами при содействии кавалеристов овладела Глухой Керестью, причем захватила несколько минометов, 6 ручных пулеметов, 6 мотоциклов, 10 повозок с разным имуществом.

В этот же день в 6 км северо–западнее Керести части 25–й кавдивизии при содействии лыжников и 57–й стрелковой бригады освободили поселок Тесово и станцию Финев Луг, после чего в ожесточенном бою взяли станцию Рогавка в 3 км восточнее Финева Луга. Немцы бежали под угрозой оказаться сброшенными в Тесовское болото. Наши воины прорвались дальше на север и 29 января отобрали у противника деревню и станцию Огорели¹⁶. На станции они захватили немецкий узел связи, соединявший гарнизоны Новгорода, Оредежа и Любани¹⁷.

Вторая дивизия корпуса — 87–я барнаульская — при содействии лыжников 27 января взяла Ольховку в 6 км северо–западнее Спасской Полисти, а 28 января — большое старинное село (до середины ХГХ в. погост, т. е. центр округи) Вдицко западнее Ольховки. В бою за Вдицко было уничтожено до 200 немцев.

В начале февраля, прорвавшись за Кересть на 10–15 км, корпус развернул свои дивизии и начал наступательные операции на фронте в 30–40 км. На левом фланге действовала 25–я кавалерийская дивизия. 8 февраля она заняла деревню Язвинка и с помощью 49–го лыжного батальона перекрыла дорогу Огорели–Оредеж. Продвигаясь дальше, части дивизии вместе с лыжниками освободили деревни Поддубье, Кубалово, Пустое и Жилое Рыдно, Замежье, Березницы, Старое и Новое Почепово, Заручье, Корешно, Веряжино, Панышино. Рубежи, завоеванные 25–й кавалерийской дивизией, закрепляли и расширяли стрелковые части. Юго–западный фланг прорыва приняла от кавкорпуса 366–я стрелковая дивизия. Она вошла в прорыв вслед за 59–й бригадой, как только 23–я бригада приняла от нее рубежи у Мясного Бора. Дивизия заняла позиции у ручья Барская Канава и деревни Пятилипы. В упорных боях воины–сибиряки овладели деревнями Заболотье, Вольные Кусони, Ясно, Ушницы, Пуховежи¹⁸, освободили от врага район площадью 12 х 18 км.

Северо–западнее 366–й дивизии заняла позиции 23–я стрелковая бригада. Первоначально 23–ю бригаду вместе с 58–й направили на правый фланг прорыва, севернее д. Мясной Бор, напротив д. Мостки. Обе бригады к 6 февраля сосредоточились в лесу южнее д. Ольховка и севернее д. Новая Кересть. Приказом штаба армии № 0017 им предписывалось обойти с юга и запада опорные пункты врага в Ольховских хуторах и захватить их общим ударом. Затем наступать на северо–восток, в тыл немецкой линии обороны, проходившей по шоссе у Мясного Бора, и овладеть там деревней Сенная Кересть, чем помочь войскам, наступавшим на шоссе с востока¹⁹. Бригады изготовились к атаке хуторов, но внезапно в ночь на 7 февраля получили новый приказ: намеченная операция отменялась. 58–я бригада некоторое время еще воевала у Ольховки, после чего прошла коридор в обратном направлении и в дальнейшем сражалась у деревень Остров и Михалево на шоссе Новгород — Чудово севернее Мясного Бора. Рядом с нею дралась 24–я бригада, переведенная туда из–под Любцев. 23–й бригаде 7 февраля приказали выйти из подчинения группе Жильцова и через Финев Луг следовать в распоряжение комкора Н. И. Гусева. Причина отказа от операции по захвату хуторов заключалась в том, что в группе Гусева осложнилась обстановка на острие прорыва в районе Еглино. Требовалось усилить натиск там, на главном направлении, а в это время два полка 87–й кавалерийской дивизии оказались скованы тяжелыми боями с 636–м пехотным полком немецкой дивизии литер «А». 23–я бригада должна была сменить кавалеристов 87–й дивизии на рубежах д. Вережино, Паншино, Филипповичи. Выполняя приказ, 23–я бригада в 6 часов утра 7 февраля по глубокому снегу вышла в поход²⁰. Поздно вечером 8 февраля, когда она подходила к с. Вдицко, комбриг В. И. Шишлов получил второй приказ с уточнением задачи. Распоряжением № 40/кк, отданным в 21 час 50 минут 8 февраля, командир корпуса приказал: «Командиру 23–й ос бригады форсированным маршем выйти в район Поддубье, Жилое Рыдно, Язвинка, выдвинув не менее усиленного батальона на рубеж Паншино — Волкино для смены частей 25–й кд (98 и 104 кп) и 87–й кд (256 кп) с задачей не допустить продвижения противника с направления Филипповичи, Лютка…». Один стрелковый батальон, даже усиленный, не мог, конечно, заменить три кавалерийских полка. Тем не менее, определяя задачи бригаде, комкор требовал «действовать дерзко», ни перед чем не останавливаться, сурово соблюдать дисциплину и при этом «уничтожать тех (красноармейцев — Б. Г.), кто сдается в плен». Кроме того, он распорядился «не допускать ухода населения к противнику»²¹.

9 февраля командование 2–й ударной армии переподчинило 23–ю бригаду командиру 366–й дивизии полковнику С. И. Буланову. Сражаться им предстояло рядом и командарм Клыков полагал полезным их оперативное соединение. Возникновение новой оперативной группы, вслед за группами Коровникова, Жильцова и др. до известной степени восполняло отсутствовавшее в РККА в 1942 г. корпусное звено управления. 10 февраля бригада сменила в заданном районе кавалерийские части. Разведчики бригады сразу приступили к рекогносцировке немецких позиций в деревнях Филипповичи, Загородницы, Клюкушицы, Донец, Замостье, Фролево, Солони. Противник вел такую же разведку со своей стороны, а 13 февраля немцы перешли в наступление. В 8 час. 45 мин. после артподготовки они силою до двух с половиной рот атаковали боевые порядки 3–го (50–го) отдельного стрелкового батальона бригады в деревнях Паншино и Волкино, но были отброшены и залегли в 300–400 м от деревень²². В этот день немцы атаковали еще несколько раз, однако отступали с большими потерями. В бою отличился красноармеец И. И. Ивлев, правильный орудия отдельного артдивизиона. Его орудие расстреливало немцев картечью в упор. Когда враг подошел на 30–40 метров, Ивлев продолжал наводить орудие, вдохновляя примером товарищей. Перед его позицией остались лежать 35 гитлеровцев.

Потерпев неудачу, немцы мелкими группами сосредоточились в роще в 500 м юго–восточнее Волкино и вызвали авиацию. Прилетели три бомбардировщика, посыпались бомбы, открыли огонь немецкие орудия и минометы и под их прикрытием около 17 часов неприятель начал «психическую» атаку силою до батальона. Отражая вражеский натиск, многие бойцы бригады проявили героизм. Например, сержант Н. А. Игнатенко, командир отделения отдельного минометного батальона 50–мм минометов со своим расчетом вел огонь, пока враг не подошел на 50–100 м и стрелять из миномета стало невозможно. Тогда Игнатенко взял ручной пулемет, меткими очередями разрезал немецкую цепь и уничтожил до 15 врагов. Будучи ранен, он не вышел из боя. Стрелок роты противотанковых ружей А. К. Рощин, раненый в руку и ногу, не покинул поле боя, он собирал у раненных и убитых патроны и подтаскивал товарищам. Благодаря этому бойцы продолжали огонь. Раненый телефонист минометного батальона бригады красноармеец Г. С. Мордасов не оставил наблюдательный пункт и огнем из автомата уничтожил 7 оккупантов.

Противник стремился прорваться через боевые порядки бригады в тыл 2–й ударной армии и отрезать ее от коммуникации в Мясном Бору. Но 23–я бригада не ограничилась упорной обороной и сама предприняла контратаки в направлении урочища Корбово. Не ждавший контрудара противник к 19 часам 13 февраля отошел в исходное положение. Наши воины победили, но потеряли 42 чел. убитыми и 123 ранеными. Враг потерял убитыми более 300 чел. Красноармейцы взяли 7 пленных, в том числе фельдфебеля.

Отразив удар врага на Паншино и Волкино, командование 23–й бригады решило само перейти к активным действиям против немецкой группировки у деревень Филипповичи, Загорье, Лазарево, Людка, Савлово, Загородницы. К 7 часам утра 15 февраля части бригады заняли исходное положение и на рассвете начали наступать. Немцы яростно контратаковали, но во встречном бою

красноармейцы опрокинули противника и к концу дня заняли Филипповичи, Любище, Волосково, Донец, Замостье, Лахуни, Солони²³. Были захвачены трофеи: 4 спаренных миномета, 2 станковых и 11 ручных пулеметов, 2 зенитных пулемета, 2 противотанковых ружья, 9 автоматов, 30 винтовок, 9 пистолетов, 4 бинокля. Взято трое пленных.

В боях за Филипповичи и Загорье отличился командир орудия отдельного артдивизиона красноармеец П. И. Крышун. Во время вражеской атаки он заменил наводчика, был ранен в руку, но продолжал сражаться, а когда кончились снаряды, откатил пушку в безопасное место. Отважный санитар стрелковой роты красноармеец М. В. Глазунов вынес под огнем 12 раненых с оружием. Последних четырех вынес, будучи ранен сам.

К 16 февраля в 23–ю бригаду резко сократился подвоз боеприпасов, т. к. бензина почти не осталось, а лошадей не хватало. 16 февраля в бригаде сменился комбриг — вместо В. И. Шишлова командование принял полковник Н. П. Коркин. В. И. Шишлова перевели на должность командира 53–й бригады, а затем 382–й стрелковой дивизии. При новом командире 23–я бригада 18 февраля пыталась продолжать наступление, но в этот день по личному приказу генерала Н. К. Клыкова 3–й (50–й) отдельный стрелковый батальон 23–й бригады вывели из боя и направили к Красной Горке, где начинались главные события всей операции фронта. С уходом батальона 23–я бригада лишилась значительной части личного состава, в ней осталось лишь 2290 чел. Поэтому вечером 19 февраля, едва стемнело, она прекратила атаки и перешла к обороне²⁴. Воины бригады в минувших боях продвинулись более, чем на 10 км. В результате 23–я бригада глубже всех вклинилась в немецкую оборону в направлении Новгорода. Поэтому в конце февраля бригаду передали в 52–ю армию, которая имела задачу взять Новгород. Командование фронта еще не потеряло надежду на получение общевойсковой армии и готовилось к выполнению операции в первоначальном объеме.

На правом фланге 25–й кавалерийской дивизии у деревень Никулино, Старое и Новое Почепово, Замежье в конце января вела бои 59–я бригада. Когда наступательные возможности бригады оказались исчерпаны, кавалеристам приказали сменить ее на острие прорыва. 236–й кавполк обошел слева подразделения бригады и, выйдя вперед, атаковал неприятеля в северо–западном направлении. В тяжелейших боях воины полка взяли деревни Конечики, Порожки, Совкино 2–е, Совкино 1–е, Глебово, Нестерково, Абрамове²⁵. Участник боев бывший командир полковой батареи 236–го кавполка Д. Е. Мязин вспоминает: «Особенно тяжелые бои развивались за деревню Конечики. С одной и другой стороны участвовали тысячи солдат и офицеров. Несмотря на 25–ти градусный мороз, орудийные расчеты были в одних ватниках, а стволы пушек были красными. Деревня Конечики десятки раз переходила из рук в руки. Было уничтожено много техники и полностью была уничтожена дивизия баварского корпуса, много было взято в плен»²⁶.

Вслед за 59–й бригадой 236–й кавполк в этих боях оказался обескровлен и отведен на отдых и пополнение к Финеву Лугу. Его место заняла 25–я бригада²⁷. Она закрепилась между 59–й и 23–й бригадами, у деревень Никулино, Почепово, Замежье, западнее Жилого Рыдна и Поддубья, дальше ее позиции шли вдоль селений Олений Остров, Абрамов Клин, через замерзшее озеро Черное, а затем западнее деревень Веретье Финское и Веретье Русское и почти до самого Еглина.

В результате февральских боев левое крыло 2–й ударной армии вышло на реку Оредеж на участке д. Порожки — Пристанское озеро, а у д. Нестерково удалось захватить плацдарм на правом берегу реки. Дальше на запад начиналась псковская земля. Бои здесь шли трудные. Но еще более кровопролитные сражения разгорелись северо–восточнее, у Еглино и Конечиков. Сопротивление противника там, на северном фланге прорыва, нарастало. Неприятель наращивал силы, стараясь не пропустить наши войска в тыл 18–й армии верхмата, к Ленинграду. 10 февраля в «Дневнике» Ф. Гальдера появилась запись: «На волховском участке противник не может добиться новых успехов», а на следующий день он с облегчением отметил: «На волховском участке наступательный порыв русских ослаб, что, видимо, связано со значительными потерями»²⁸.

На правом, восточном фланге прорыва 87–я кавалерийская дивизия продолжала наступление, несмотря на большие потери. Захваченные ею рубежи принимали и закрепляли 53–я и 22–я стрелковые бригады. 87–я дивизия шла прямо на Любань. Севернее Спасской Полисти и Ольховки в ночь на 30 января она вместе с 45–м, 46–м и 49–м отдельными лыжными батальонами освободила деревни Кривино и Новая. В 3 км северо–западнее деревни Новая 49–й лыжный батальон занял высоту 47,6. Противник контратаковал, но был отброшен кавалеристами и лыжниками²⁹. Под Ольховкой 22–я бригада захватила у врага 8 пушек и 10 минометов и использовала трофеи в боях.

Встревоженный нашими ударами, неприятель направил большую группу разведчиков, чтобы уточнить намерения волховцев. Группа добралась до штаба 2–й ударной армии. Охрана штаба вступила с нею в бой. К месту схватки направились командарм Н. К. Клыков, член Военного совета дивизионный комиссар И. В. Зуев и начальник особого отдела А. Г. Шашков. В пути они встретили крытые санитарные сани с одним ездовым, а в санях под пологом обнаружили спрятавшегося немца с автоматом. Пленный показал, что под Любанью накапливаются еще пять немецких дивизий — корпус генерала Герцога³⁰.

Продвигаясь на север, 87–я кавалерийская дивизия вместе с 53–й бригадой, 169–м, 170–м и 171–м лыжными батальонами освободила д. Тигодский завод и Червино. Но дальше, у деревень Крапивно, Ручьи и Червинская Лука неприятель занял жесткую оборону и остановил наши войска. Начались затяжные, тяжелые бои. На помощь 87–й дивизии перебросили с левого фланга 25–ю кавдивизию и 57–ю бригаду. Однако добиться перелома не удалось. Тем временем 22–я бригада, 42–й, 164–й и 165–й лыжные батальоны пытались прорвать немецкую оборону западнее и вдоль реки Сычева³¹. Продвижение корпуса, — отмечал К. А. Мерецков, — шло успешно до тех пор, пока наступление велось строго в северо–западном направлении, где силы противника были незначительны. Но стоило генералу Гусеву повернуть дивизии на северо–восток, непосредственно на Любань, как противник стал оказывать сильное сопротивление»³². 57–я бригада понесла в этих боях большие потери. Ее сменила 191–я стрелковая дивизия, которую передали 2–й ударной из состава 4–й армии. Дивизия начала наступление на деревни Коркино и Померанье, но снаряды и бомбы противника закрыли ей дорогу на Любань. Обескровленная дивизия перешла к обороне. По решению К. А. Мерецкова стрелковые части, сосредоточенные правее кавкорпуса на линии Ручьи–Ольховка, объединили в оперативную группу генерал–майора П. Ф. Привалова. Это позволило улучшить руководство войсками, но никак не повлияло на их низкую техническую оснащенность. Любань оставалась недоступной. Темп наступления значительно снизился, чему способствовали большие потери, особенно в лыжных батальонах. Они использовались весьма активно всеми частями и соединениями. В результате к 28 февраля в 45–м лыжбате осталось 17 чел., в 46–м — 25 чел., в 49–м — 12 чел. 24 марта приказом командарма Н. К. Клыкова № 0088 эти три лыжбата расформировали, их личный состав поступил в стрелковые бригады, которым эти батальоны подчинялись прежде³³.

Утром 18 февраля на усиление кавкорпуса в район Красной Горки прибыла из 4–й армии 80–й кавалерийская дивизия полковника А. А. Асланова (с марта — полковника Н. А. Полякова). Ее сопровождали 39–й и 42–й отдельные лыжные батальоны. За ними проходили стрелковые полки³⁴. Для броска на Любань собирался ударный кулак.

В результате наступления 2–й ударной армии исчезла сплошная линия фронта. Это позволило улучшить обеспечение партизанских отрядов оружием и продовольствием, активизировать их деятельность. В начале февраля волховские партизаны были объединены в два батальона. Одним командовал Е. Ф. Тувалович, другим — К. Н. Валович. Партизаны нападали на немецкие гарнизоны и занимались диверсиями, получая задания непосредственно от командования 2–й ударной армии³⁵.

В течение января авиационный парк Волховского фронта значительно пополнился, в частности прибыли пять истребительных авиаполков. К началу февраля военно–воздушные силы фронта насчитывали уже 313 боевых машин, но легкомоторные самолеты по–прежнему составляли значительное большинство. 188 вновь поступивших самолетов У–2 командование ВВС фронта передало в начале февраля в распоряжение ВВС 2–й ударной, 4–й, 52–й и 59–й армий. Против Волховского фронта действовало в то время 385 боевых самолетов. Таким образом, превосходство врага в воздухе оставалось неизменным³⁶.

Наступление 2–й ударной обеспечивали 52–я и 59–я армии. Они не прекращали бои за расширение плацдарма и коридора в Мясном Бору. В ночь на 24 января, сразу после прорыва немецких позиций у Мясного Бора, командование 52–й армии по распоряжению К. А. Мерецкова приказало 305–й дивизии войти в прорыв и, расширяя горловину, нанести удар в южном направлении. Целью операции являлся захват деревни Теремец–Курляндский. Для решения задачи выделялась часть сил дивизии, остальные ее подразделения продолжали удерживать рубеж перед шоссе и железной дорогой. Выполняя приказ, воины 305–й вошли в прорыв и к 1 часу ночи 24 января овладели деревней. Другие батальоны дивизии в это время отражали контратаки врага у д. Лелявино. Используя успех 305–й дивизии у Теремца–Курляндского, днем 24 января 46–я стрелковая дивизия пробилась к шоссе с востока и ворвалась в деревню Тютицы, но закрепить успех не смогла³⁷.

Между 46–й и 305–й дивизиями, в 7 км южнее д. Мясной Бор продолжала бои за Копцы 267–я дивизия. Захват Копцев являлся необходимым условием расширения прорыва и обеспечения левого фланга ударной армии. Но фронтальные атаки успеха не имели. 27 января К. А. Мерецков приказал 267–й дивизии взять деревню обходным маневром с запада, а для этого пройти через коридор в Мясном Бору и сосредоточиться в лесу западнее Теремца–Курляндского, рядом с 305–й дивизией, которой также приказали перевести в Мясной Бор свои главные силы. Прежние участки перед шоссе 267–я дивизия передала соседней 259–й дивизии, а 305–я дивизия — 225–й дивизии. 305–й дивизии предстояло наступать от Теремца–Курляндского вглубь вражеской обороны, а 267–я дивизия должна была решать задачу вместе с 259–й дивизией, которая атаковала Копцы с востока. Общая атака Копцев была назначена на 14 часов 28 января³⁸. Для передислокации 267–й дивизии отвели короткий день и длинную зимнюю ночь, причем требовалось преодолеть еще немецкий рубеж под Теремцом–Курляндским, чтобы выдти в тыл Копцам. Путь дивизии по глубокому снегу прокладывал ее 848–й стрелковый полк. У Теремецких хуторов дивизию бомбила немецкая авиация, но это не помешало нашим воинам найти проход через вражеские позиции, где не было сплошной линии обороны, уничтожить несколько групп немцев, перерезать проводную связь, взять пленных и трофеи — повозки с продуктами. 844–му стрелковому полку приказали обойти Копцы с юга и перехватить шоссе и железную дорогу со стороны Новгорода, а 848–й полк пошел в атаку на деревню. Противник отбросил атакующих сильным огнем. Тяжело раненый командир роты автоматчиков младший лейтенант Петухов и санинструктор, который оказывал ему медицинскую помощь, были захвачены в плен. Враги пытали Петухова, добиваясь сведений. Он ничего не сказал и тогда перед смертью ему отрезали язык. Санинструктор вскоре бежал из плена. Поэт М. А. Дудин посвятил Петухову стихотворение «Молчание». Его опубликовала дивизионная газета «Сталинский путь». Петухова посмертно наградили орденом Красной Звезды. Взять Копцы не удалось. Более того, противостоявшая 58–я пехотная дивизия верхмата направила сюда подкрепление, 848–й стрелковый полк оказался фактически в окружении и с трудом отбивал атаки противника. В одном из боев немцы прорвались к штабу. Все штабные работники взяли оружие, сам командир полка капитан В. А. Поспелов стрелял из пулемета. Его мужество и находчивость позволили продержаться до подхода главных сил полка. В этих боях дивизия понесла большие потери³⁹.

В 300 м севернее Копцев, с правой стороны шоссе находилась в 1942 г. деревня Крутик, тоже превращенная врагом в опорный пункт. После неудачи с Копцами 267–й и 305–й дивизиям приказали взять Крутик. 305–я сосредоточилась в лесу севернее деревни Вешки, в 2 км от цели атаки. 267–я дивизия наносила удар непосредственно по Крутику, а 305–я прорывалась между Крутиком и Копцами. Узкое пространство между деревнями простреливалось насквозь и главная тяжесть боя ложилась на 305–ю. Ей предстояло отвлечь врага на себя. Обе дивизии начали наступление, но пробиться к позициям немцев не смогли. 31 января последовала новая попытка. Противник отразил ее минометным и пулеметным огнем и отбросил части 305–й дивизии в лес. 3 февраля к 305–й присоединилась 259–я стрелковая дивизия полковника А. В. Лапшова, которая действовала с востока. Вместе они атаковали северо–восточную окраину и центр Копцев, но тоже безрезультатно. Не имели успеха и последующие атаки, которые продолжались всю первую неделю февраля. Немцы контратаковали, а 2 февраля даже выбили с позиций 1–й батальон 1000–го стрелкового полка 305–й дивизии. За это отступление командование 52–й армии 7 февраля приказом № 0245 сняло с должности командира и комиссара батальона как непосредственно виновных в том, что батальон «не оказал должного сопротивления», а заодно сняли с должности командира и комиссара 1000–го полка⁴⁰. Столь суровые меры объяснялись большим значением, которое командование армии и фронта придавало взятию Копцев. Этот узел обороны препятствовал расширению коридора прорыва и закрывал путь на юг, к Новгороду. Германское командование понимало значение Копцев не хуже нашего и оборонялось умело и стойко. 6 февраля генерал Ф. Гальдер в «Военном дневнике» отметил, что «на фронте группы армий «Север» по–прежнему напряженная обстановка»⁴¹. Немалый вклад в такое развитие событий внесли полки 52–й армии.

Прорыв на Новгород являлся для 52–й армии главной задачей. Позиции у самого Новгорода занимала 225–я дивизия полковника К. Ю. Андреева. Боевой путь она начала 2 июля 1941 г. под городом Остров у Псковского укрепленного района как 3–я танковая дивизия. Вместе с другими соединениями отходила на восток, а 14 июля участвовала в одном из первых успешных контрударов Красной Армии под городом Сольцы южнее Новгорода. Там сгорели ее последние танки. 15 августа

ее перебросили в Новгород. Она обороняла его вместе с 28–й танковой дивизией, тоже лишившейся танков. 19 августа наши войска оставили Новгород и 3–я танковая заняла оборону у деревни Войны на берегу озера Ильмень и далее на север по реке Малый Волховец вдоль деревни Городище до прежних рубежей 305–й дивизии. В ноябре 1941 г. 3–ю танковую дивизию переформировали в 225–ю стрелковую и вскоре включили в состав Волховского фронта. Она постоянно вела разведку левого, вражеского берега Волхова, захватывала «языков»⁴². Дивизия готовилась освободить Новгород вместе с другими войсками 52–й армии, наступавшими с плацдарма. Кроме того, постоянные вылазки держали врага в напряжении и препятствовали переброске отсюда немецких войск против наступавших частей Волховского фронта.

У Городища можно видеть стоящие в Волхове каменные быки и насыпь на левом берегу. Это остатки железной дороги Петербург — Орел. Ее начали строить перед Первой мировой войной, но так и не закончили. Гитлеровцы устроили в насыпи дзоты. В ночь на 29 января 1942 г. 20 разведчиков 229–го стрелкового полка 225–й дивизии перебрались через Волхов и забросали дзоты гранатами. Внезапно с фланга открыли огонь два замаскированных дзота. Спасая товарищей, сержант И. С. Герасименко бросился на амбразуру первого дзота. Пулемет захлебнулся, но вскоре снова открыл огонь. Пулемет второго дзота бил, не замолкая. Тогда грудью кинулись на амбразуры ефрейтор А. С. Красилов и рядовой Л. О. Черемнов. Дзоты замолчали и разведчики гранатами уничтожили огневые точки. Герасименко был еще жив, его перевязали, но прожил он не долго. Всем троим присвоили звания Героев Советского Союза. 7 февраля 1942 г. им посвятил стихотворение «Трое» волховский фронтовой поэт П. Н. Шубин, затем написал «Балладу о трех коммунистах» ленинградский поэт Н. С. Тихонов. На месте гибели героев поставлена стела. Их подвиг позволил дивизии захватить на берегу Волхова небольшой плацдарм для будущего броска к Новгороду⁴³.

Южнее 225–й дивизии начиналась полоса действий Северо–Западного фронта. Выполняя план Ставки, его войска 15 февраля пробились к городу Холм и окружили демянскую группировку 16–й немецкой армии, а 20 февраля образовали еще одно кольцо окружения, соединив вторые клещи у села Залучье. Разрыв между первым и вторым кольцом составлял 40 км. В окружении оказалось 70 тыс. немцев — 7 дивизий. Впервые Красная Армия окружила столь крупные силы врага. На помощь Северо–Западному фронту подошла с московских рубежей 1–я ударная армия. Но фронт имел всего 142 боевых самолета, из них 32 истребителя⁴⁴. Поэтому противник смог наладить воздушный мост к окруженной группировке и начал готовить операцию для ее деблокирования.