КОРАБЛИ С ПОЛОСАТЫМИ ВЫМПЕЛАМИ

КОРАБЛИ С ПОЛОСАТЫМИ ВЫМПЕЛАМИ

В то время, когда Кокс ходил по звонким полам русского архива, два корабля с полосатыми вымпелами на мачтах качались на высоких волнах в виду берегов Северо-Западной Америки.

Угрюмый, молчаливый человек маленького роста, стоявший на мостике корабля, приказал определить координаты и узнал, что находится под 44° северной широты. Верный своему королю Джемс Кук присвоил ближайшему заливу американского побережья имя Георга Третьего, но это название укорениться не смогло, так как индейцы всегда называли этот залив Нуткой.

Отсюда корабли двинулись к северу. Берег ушел из поля зрения мореплавателей и появился вновь только на 54° северной широты.

Сумрачный человек нетерпеливо рассматривал побережье, надеясь найти заветные ворота, за которыми лежит проход в Атлантический океан, но их не было.

Залив Принца Вильяма (Чугацкая губа) был замкнут снежными горами. Следующий за ним Кенайский залив мореплаватели приняли за большую реку. Ворот в Атлантику не было и здесь.

Тогда корабли склонились к югу. В подзорной трубе показался остров Афогнак, за ним подымался Кадьяк

Джемс Кук не раз ошибался во время этого похода. Пролив между Афогнаком и Кадьяком он принял за залив. Острова Ситхунок и Тугидок представились ему одним островом, названным в честь Троицы.

Затем на карте появился Туманный остров. На самом же деле это был архипелаг Симиды, или Евдокиевские острова.

Знаменитый открыватель искренне считал, что первым увидит побережья Северо-Западной Америки, лежащие выше 57° северной широты, ибо еще ничего не знал о подвигах русских мореходов.

Его заблуждения могли бы получить право на жизнь в истории как непреложная истина, и только В. М. Головнин не побоялся сказать правду об этих ошибках великого пенителя морей[109].

Перед Куком легли карты походов Беринга и Синдта.

Новую карту Алеутских островов он получил от русского морехода, встреченного близ Уналашки.

Этот русский был нашим старым знакомым Герасимом Измайловым. Измайлов уже в 1775 году производил опись берегов Камчатки. На востоке он обошел их от Большерецка до Тигиля, снял Пенжинский берег до реки Пустой, перевалил через дикий хребет Олютору, откуда продвинулся на юго-запад до устья Караги.

В 1776 году Измайлов вместе со Вторушиным приплыл к Алеутским островам и обошел их от Атту до Уналашки, возле которой 6 октября 1778 года и повстречался с королевскими кораблями.

К тому времени англичане успели побывать у западного выступа матерой американской земли Ныхта, названного мысом Принца Уэльского.

Пытаясь обогнуть северный край Аляски, экспедиция Джемса Кука встретила тяжелые льды. Корабли двинулись к берегам Сибири, где удалось достигнуть мыса Северного.

Но ворот в Атлантику так и не удалось найти. Начальник экспедиции, вспыльчивый и крутой нравом, молча слушал своего помощника. Тот говорил, что только обитатель бедлама может верить в успех такого дела, как поиски прохода между двумя океанами.

Утешение мореплаватели нашли в том, что видели Восточный (Чукотский) нос, на котором перебывало столько русских землепроходцев. На американском берегу был открыт Нортонов залив. К югу от него тянулись отмели и кипели мощные струи мутной воды. Так заявлял о своем существовании великий Юкон Вспомните, как Ломоносов предсказывал открытие огромного источника пресной воды в северо-западном углу Америки!

Осенью 1778 года английские корабли пошли обратно к Сандвичевым островам, откуда начинали свой путь на Север. Тогда-то и повстречался с ними Герасим Измайлов.

С подштурманом беседовал лейтенант Кинг, попросивший русскую карту Алеутских островов в обмен на карту похода англичан к Северу.

На Камчатке тем временем началась тревога Матвей Бем и Василий Шмалев донесли в Иркутск о том, что неизвестные иноземные корабли появлялись у берегов Чукотки. Депеша с этой вестью от губернатора Ф. И. Клички из Иркутска была получена в Петербурге только осенью 1779 года

Одиннадцатого октября граф Н И. Панин отправил письмо в Париж российскому посланнику И. С. Барятинскому. Тот должен был запросить «поверенного американских селений» доктора Вениамина Франклина, что за корабли бродили в холодных водах Чукотки. Если они «были из Америки», Барятинскому надлежало, как только к этому представится возможность, достать описание плавания и карты, чтоб можно было сообразиться, нельзя ли установить прямой водный путь из Сибири в Америку.

Посол Континентального конгресса В. Франклин дал русскому посланнику любопытный ответ. Во-первых, Франклин сообщил: он слышал, что в старые времена корабли, вышедшие из Гудзонова пролива, достигали Японии. Но тут же добавлял: «Ему мнится, что сей путь, если и найдут, будет весьма трудной, дабы не сказать, невозможной…»

Насчет иноземных кораблей у Чукотки Франклин писал: это либо суда из Японии, либо эскадра английского мореплавателя Джемса Кука, который взялся «объезжать свет», и что с начала его похода минуло три года.

Когда Барятинский стал дознаваться, нет ли у Франклина карт для возможного путешествия от Камчатки до берегов Северной Америки, тот ответил, что такого пути пока нет, а следовательно, нет и карт.

Так от «поверенного американских селений» и почетного члена Петербургской Академии наук В. Франклина было получено известие о третьем походе Джемса Кука вокруг света[110].

Нельзя забывать, что приезд Уильяма Кокса, капеллана Черчилля, в Россию совпал с этим походом. В то время, когда Кокс рассматривал отписки Семена Дежнева, Джемс Кук устремлял свой взор на острова «зубатых людей», лежащие в проливе, пройденном на дежневском коче.

Стоит подумать над тем, что Кокс, капитан Флойд и лорд Герберт, возможно, представляли собою как бы сухопутную часть экспедиции Джемса Кука. Во время пребывания Кокса в, России об устремлениях Кука на Северо-Восток ничего не говорилось.

Как легко получил преподобный Кокс документы, которых так настойчиво добивался!

В Петербург, уже после переписки с Парижем, пришли с Камчатки вполне определенные вести об английской экспедиции.

Дело происходило так. Петропавловская гавань незадолго до этого пострадала от пожара; сгорели дома, построенные Берингом, в огне погибла церковь. Близ пепелища ютился сержант Сургуцкий и десять инвалидных солдат. Эти караульные были изумлены видом двух незнакомых военных кораблей, входивших в гавань. От них отделилась шлюпка. Это был лейтенант Кинг с десятью морскими солдатами. Так англичане впервые ступили на землю Камчатки.

Кларк, заменивший Джемса Кука после его гибели, послал своих людей к русским. В Петропавловске уже заседал военный совет. Матвей Бем и Василий Шмалев сообщали о полной беззащитности Камчатки, не говоря уже об Алеутских островах и Аляске.

Но с англичанами все обошлось хорошо. Хотя жители Камчатки сами страдали от недостатков, они великодушно дали Кларку двести пятьдесят пудов ржи и двадцать голов скота.

Матвей Бем посетил корабли и принял подарки — диковинные предметы из обихода жителей Полинезии, утварь «американцев», — квадрант и мореходные карты.

Василию Шмалеву англичане подарили термометр, при помощи которого он потом вел длительные наблюдения на Камчатке.

Англичане ушли в море. В 1779 году Кларку удалось пройти лишь до Северного мыса на азиатском берегу. К американскому Ледяному мысу он пробиться не смог.

Холод Севера окончательно подорвал силы Кларка. Чахотка доконала его, когда он во второй раз вел корабли к Петропавловской гавани.

Тело помощника Джемса Кука опустили в могилу, вырытую у высокой березы на северной стороне гавани Петра и Павла[111].

Василий Шмалев, принявший камчатские дела от Бема, вызвал из Охотска полсотни караульных солдат; около половины из них были вооружены беринговскими мушкетонами.

Гостей проводили подобру-поздорову. Капитан Гор, переживший и Кука и Кларка, по пути в свое отечество выгодно продал в Кантоне дорогих бобров Берингова моря.

А черчиллевский капеллан Кокс все еще пребывал в России, с тем чтобы вскоре лорды Британского адмиралтейства могли получить полную возможность сравнивать северные открытия экспедиции Кука с обретениями русских по первоисточникам из архивов Москвы и Петербурга.