КАЛЮМЕТ — ЖЕЗЛ МИРА

КАЛЮМЕТ — ЖЕЗЛ МИРА

Осенью 1767 года креницынский штурман Михаил Крашенинников, выполняя приказ своего начальника, составил карту течения рек Камчатки от Нижне-Камчатского острога до Ключевской.

Это было крупным вкладом в дело освоения Камчатки.

Незадолго до этого Крашенинников начертил и карту Охотского побережья. В обоих случаях он подробно показывал остроги и поселения, устья рек, отдельные высоты и горные цепи.

Первая карта вскоре попала к Миллеру. Есть еще одна креницынская карта того времени, и, вероятно, тоже работы Крашенинникова. Но она почему-то легла не на полки Архива иностранных дел в Москве и даже не в миллеровские «Портфели» в доме, что на Вшивой горке, а очутилась в библиотеке Геттингенского университета.

Подобно тому, как Ломоносов когда-то держал совет с бывалыми груманланами, Креницын и Левашев совещались с камчатскими мореходами, лучшими знатоками Алеутских островов.

К экспедиции был причислен старый беринговец и открыватель Ближних островов Михайло Неводчиков. Он даже успел послужить подштурманом у Дудина-большого на боте «Гавриил» и вместе с ним приплыть в Большерецк. Неводчиков стал недомогать, и мореплаватели лишились ценного спутника. Но старый подштурман вместе с Тимофеем Шмалевым в 1767 году еще трудился над составлением карты Камчатки

В числе промышленных людей, нанятых Креницыным, были Михайло Авдеев, Петр Анфилатов,

Алексей Безруков, Степан Глотов, Леонтий Дружинин, Алексей Дружинин, Михаиле Лебедев, Никифор Новоселов, Дмитрий Панков, Алексей Удачин, Алексей Хомяков, Василий Штинников, Иван Шеин.

С Креницыным и Левашевым отправлялись четверо толмачей — молодых алеутов. Принятые ими имена и фамилии указывали на то, кто именно вывез их на Камчатку. Алеутов звали Иван Степанов Глотов, Алексей Иванов Соловьев, Алексей Иванов Попов, Андрей Яковлев Шарапов. Все они в Нижне-Камчатске овладели русским языком и письмом, обучив в свою очередь русских алеутской речи.

Весна 1768 года прошла в подготовке кораблей к плаванию. Креницын взял у Ивана Синдта его галиот «Святая Екатерина», а открывателю острова Святого Матфея отдал «Святого Гавриила». На нем Синдт вскорости и отплыл в Охотск.

Корабельные мастера починили тупоносый гукор «Святой Павел». Сто тридцать шесть участников плавания стали грузить на суда муку и медные единороги, связки сушеной рыбы и мушкетоны, сухари и дрова, фальконеты и ячневую крупу. Бывалые камчатские мореходы крепили на палубах байдары; их было по одной на каждом корабле.

В июле галиот и гукор вышли из устья реки Камчатки, и волны Восточного океана понесли корабли к Командорским островам.

Вскоре Креницын и Левашев увидели остров Беринга — могилу командора. В этом печальном месте им удалось запастись живительной и чистой водой.

У острова Медного они встретились с кораблем, начальником которого был штурманский ученик В. Софьин. Он провел на Командорах две зимы, охотясь на морского зверя и делая съемку островов

Одиннадцатого августа на море было очень пасмурно и ветрено. Напрасно Креницын с борта «Святой Екатерины» вглядывался в сумеречную даль — лева- шевского гукора нигде не было видно.

Через три дня показались острова Сигуам и Амухут, а двадцатого августа галиот входил в Умнакский пролив, где из воды выступал скалистый остров, издали похожий на трехмачтовый корабль. Флаг «Святой Екатерины» развевался на ветру; его клонило то в сторону Умнака, то к Уналашке.

Неизвестный алеут, — возможно, ученик мужика Кашмака, — подъехав на байдарке к галиоту, явственно произнес русское «здорово». Но дальнейший разговор он все же вел только через толмача. Алеут осведомился, зачем приплыли русские и не станут ли они обижать здешних жителей Петр Креницын заверил, что обид не будет: русские любят мир и ценят дружбу.

Тогда островитяне вручили гостям калюмет — длинный жезл, увенчанный крыльями совы. Креницын принял этот скипетр мира.

На третьи сутки у входа в пролив показался гукор Левашева. Он, видимо, миновал восточное звено Андреяновских островов, Акутан и зашел в пролив его северными воротами.

Оба корабля двинулись к Уналашке и, облюбовав один из ее заливов, стали на якорь, чтобы набрать воды.

Двадцать третьего августа пришлый алеут сообщил тревожную весть о событиях на Кугалге и Акутане. Там убиты пятнадцать русских, что зимовали на Умнаке, а потом поехали для промысла к Акутану. Все это вскоре подтвердилось.

В тот же день корабли вышли искать заветный «остров» Аляску. Квартирмейстер Гаврила Пушкарев, находившийся на гукоре Левашева, первооткрыватель полуострова Аляски и менее удачливый искатель «Стеллеровой земли», горел нетерпением увидеть места, знакомые ему по плаванию на бичевинском корабле.

Уже 25 августа показался северный берег Унимака. Корабли вошли в Исанотский пролив и последовали вдоль побережья острова — мимо песчаных кос зловещего черного цвета, устьев рек, где воды проносились, гремя, по скалистому ложу, а лава вулканов местами подходила к самому морю. Началась опись Унимака, на что ушло пять дней.

Исанотский пролив был коварен. 30 августа гукор, на котором плыли Левашев и Пушкарев, затрещал по всем швам, очутившись на мели посредине пролива. «Святого Павла» удалось стащить лишь на следующие сутки.