Хотел, чтобы меня уважали

Хотел, чтобы меня уважали

Сельскую школу в Березове я быстро окончил. Очень тянуло учиться дальше, но возможностей для этого не было никаких. И вот, окончив школу, я продолжал посещать ее, так как боялся, что забуду пройденное. Всю зиму ходил в школу.

Иногда с грустью думаю о том, что в детстве очень мало было у меня хороших дней. И у родного отца жилось тяжело. Отец любил меня, но был очень строг. Помню, как-то послали меня за махоркой и дали три рубля. Мне было шесть лет. Мать предупредила: если потеряю — отец убьет. Я бежал по улице в лавку, сжимая в кулаке деньги, то и дело останавливался, разжимал кулак, глядел, целы ли они, как будто я и впрямь держал в кулаке свою жизнь. Если бы потерял деньги, ни за что не вернулся бы обратно.

А школа, которая дала мне столько горя! Учительница била нас линейкой и как-то раз одного мальчугана ударила так сильно, что расшибла ему голову до крови. Мне было уже двенадцать лет, а продолжать ученье все не удавалось. Я поступил в волостное правление переписчиком, затем в сельсовет, потом в военный комиссариат. Мне было скучно высиживать часы, переписывая бумаги. Мечтал об учебе и уехал наконец учиться в уездный город Балаково. В школе было много сыновей коммерсантов и вообще зажиточных людей. Учиться многим из них не хотелось, а я никак не мог понять, как это, имея такую возможность, люди не любят учебу.

У меня же возможности учиться почти не было: отчим все время настаивал, чтобы я прекратил учебу и начал работать. В первый же год пребывания в балаковской школе пришлось просить о том, чтобы мне разрешили держать экзамен на месяц раньше и уехать на полевые работы. Я сдал экзамен и все лето работал у отчима. В следующем году отчим совсем не отпустил меня в школу и заставил работать до половины зимы. Мне с большим трудом пришлось догнать класс. Ехал я в город и со страхом думал, что меня вовсе не примут. Принять меня действительно не хотели, но я буквально умолил заведующую. Весной опять уехал на полевые работы за месяц до окончания срока учебы.

В результате из-за того, что мне приходилось все время отрываться от учебы, все так запуталось, что мне нужно было перескочить через вторую и третью группы и сразу держать экзамен в четвертую. Я подготовился и сдал экзамен за две группы. Мне дали сроку на это две недели, а сдать надо было экзамены по двадцати предметам. В комнате, где я жил, электричества не было. При керосиновой коптилке просиживал я над книгами до поздней ночи. Спал час-два, потом опять садился за учебу.

В комнате храпели и кричали во сне спящие люди. Я занимался и прислушивался; мне казалось, что вот-вот кто-нибудь проснется и помешает мне заниматься: посмеется надо мной или запретит жечь керосин. Я желал этим чужим людям самого счастливого, самого прекрасного сна.

Мне приходилось в это же время помогать по хозяйству знакомым моего отчима, у которых я жил в Балакове. Теперь я не понимаю, как мне удалось тогда сдать все экзамены.

В Балакове начал впервые заниматься спортом. Я был сильным мальчуганом. Увлекался французской борьбой, тяжелой атлетикой, а иногда даже выступал на вечерах в местном клубе „Спорт". Как-то раз в этом клубе я поднимал тяжести. Со мной состязался один старый опытный циркач. Он был очень силен. К концу мы остались с ним вдвоем на эстраде. Остальные участники вышли из состязания. Мы все прибавляли и прибавляли вес на штангу. И вот чувствую, что больше прибавить веса не могу, а мне все же не хотелось уступить победу циркачу. Я прибавил вес, поднял штангу и тут вдруг почувствовал, что теряю силы. Мне удалось все-таки выровняться, но я растянул позвоночник. Пришлось бросить тяжелую атлетику.

Теперь донимаю, почему я так стремился к спорту. Мне кажется, что я стремился внушить к себе уважение: в школе, где еще остались буржуазные сынки, надо мной издевались, потому что я был неразвит, потому что я был из деревни. Правда, те, которым я помогал в учебе, относились ко мне лучше, но все же свысока. Однажды к нам в школу пришли комсомольцы и стали агитировать за вступление в комсомол. В комсомол записались немногие. Я тоже записался.

Помню, две девочки, которым я всегда помогал в учебе и которые относились ко мне за это неплохо, сказали мне прямо: „Если ты запишешься в комсомол, то мы с тобой и разговаривать не станем". Я посмеялся над ними.