179

Так, вышла из партии пресненская районная организация ПЛСР, а сокольническая заявила о своем намерении выйти. В Бутырском районе «отказались от ЦК и тактики партии» председатель районного комитета и его заместитель, а из активистов остались только двое (Вестник Московского университета, с. 38). Тульский губком левых эсеров, осудив политику ЦК ПЛСР, распустил организацию. Фракция левых эсеров Волховского уездного Совета Орловской губернии телеграфировала в Москву: «Позор предателям революции. Уходим из партии [...]. Приветствуем съезд и коммунистов и желаем успеха в работе» (цит. по кн. Гусев, Партия эсеров, с. 274-275). Левые эсеры, составлявшие большинство в Обояньском уездном Совете Курской губернии, заявили, что отказываются от партии и будут «поддерживать Советы и центральную власть» (Пятый съезд Советов, с. 223). Левые эсеры спешили отказаться не только от партии, но и от названия ее. Острогожские левые эсеры назвали себя «независимой советской группой революционных социалистов»; пермские — «независимыми левыми социалистами-революционерами»; елецкие — «партией революционного социализма». Левоэсеровская фракция Пятого съезда разбилась сразу на три группы: одна поддержала ЦК ПЛСР, другая — перешла к большевикам, третья -осудила мятеж и назвалась «фракцией независимых левых социалистов-революционеров» (Вестник Московского университета, с. 38-39).

Инициативу официального раскола партии взяли на себя лидеры саратовской организации, выпустившие цитируемую выше брошюру. 9 июля саратовский комитет ПЛСР разослал губернским организациям партии следующую телеграмму. «Саратовский комитет, осуждая участие левых эсеров в московских событиях, считая их выступление результатом всей тактики партии, принятой на IV съезде Советов, и приглашая товарищей, стоящих на платформе саратовской организации, оставаться на своих местах в Советах, выступая от местных организаций, созывает в Саратове 20 июля Всероссийскую партийную конференцию с представительством 2 от губернии и 1 от уезда на основании платформы, напечатанной в «Знамени революции», органе саратовского комитета» (Гусев. Партия эсеров, с. 276). Ленин эту телеграмму одобрил, написав, что она «заслуживает доверия и распространения, ибо исходит от людей, искренне осуждающих авантюру левоэсеровского цека» (Ленин. ПСС, т. 50, с. 120). Платформой саратовской группы стал лозунг «Классовая борьба единым фронтом с большевиками против всех врагов советской России во имя торжества социальной революции» (Вокруг московских июльских событий, с. 3). Руководителями этой группы стали бывшие лидеры ПЛСР, вышедшие из партии, во главе с Колегаевым. В результате, 14 сентября 1918 года в «Воле труда» было опубликовано заявление, извещавшее о созыве 25 сентября съезда членов ПЛСР, стоящих на следующих позициях: «1) недопустимость срыва Брестского мира; 2) недопустимость террористических актов на советской территории от имени советской партии; 3) недопустимость активной борьбы с правящей партией коммунистов в целях насильственного захвата власти; 4) недопустимость всей той политики, которая затемняет в массах классовый характер революции, идущей через гражданскую войну к социализму» (цит. по кн. Гусев. Партия эсеров, с. 277).

Разумеется, под такой платформой могли подписаться все левые эсеры. И, вероятно, с таким расчетом она и была составлена. Состоявшийся съезд образовал партию «революционных коммунистов». Примерно в то же время образуется и партия «народников-коммунистов». Создается она на основе Пресненской организации ПЛСР, группировавшейся вокруг газеты «Знамя борьбы» и покинувшей 28 июля Московскую общегородскую конференцию левых эсеров. На организационном собрании группы, состоявшемся 1 августа, было создано бюро для оформления новой организации, а 18 августа в газете «Знамя трудовой коммуны» «народники-коммунисты» опубликовали свой манифест, а 21-24 сентября провели в Москве первую конференцию, на которой присутствовало 40 делегатов от 20 организаций, и объявили об официальном образовании партии. В принятой ими резолюции говорилось, что «народники-коммунисты» считают своей главной задачей бороться «в полном контакте со всеми партиями социального переворота за осуществление социальной революции» (Первая Всероссийская конференция народников-коммунистов, с. 2-3). Возглавили эту небольшую партию, скоро растворившуюся, Закс и А. Оборин (делегат Пятого съезда Советов от Петроградской губернии).

Июльская «авантюра» левых эсеров была подвергнута критике и другими революционными организациями. Вот что писала об этом газета максималистов:

«В прошлом году в марте месяце приезжал представитель советской России из Москвы — левый эсер. Он сообщил нам, что левые эсеры некоторое время были в подполье благодаря убийству Мирбаха, который был ими казнен с целью сорвать Брестский договор. Максималисты центральной России, которые были также противниками этого договора, не поддержали левых [эсеров], потому что считали [правильным] уничтожение этого договора при естественных условиях, т. е. при восстании и давлении трудовых масс, но раз этого не произошло, раз этот договор просуществовал целые месяцы, то сорвать его искусственным путем максималисты считали не в интересах революции. В тот период среди левых произошло несколько расколов. Одна часть левых, во главе с Анастасией Биценко, Колегаевым, Федорович и др., приняли всецело платформу коммунистов, образовали партию «народных коммунистов», и только группа во главе с Марусей Спиридоновой оставалась пока на старой платформе» (Максималист, № 4, 19 марта 1920).