Экспедиция полковника Яковлева

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Экспедиция полковника Яковлева

Об этой совершенно беспримерной по своему размаху поисковой экспедиции в открытой печати до сих пор ничего путного и интересного для рядового читателя написано не было. И в первом издании первой части данной книги я фактически обошёл данную легенду стороной, отделавшись кратким её изложением. При этом я даже сам не подозревал, насколько за ней скрывается сенсационный и захватывающий воображение материал. Постараюсь хотя бы в данной книге всеми доступными мне способами заполнить этот зияющий пробел и рассказать вам об этом потрясающем и интереснейшем деле. Благо в мои руки случайным образом попали не только уникальные исторические документы, но даже и дневниковые записи современных поисковиков, по которым мне и удалось воссоздать данные события практически в полном объёме.

Вот передо мной лежит довольно значительное по своему объёму «Секретное дело № 31 Штаба корпуса жандармов». Название его тоже звучит весьма внушительно, хотя и не столь конкретно, как хотелось бы: «О зарытых в землю между Дорогобужем и Смоленском или Оршею деньгах». Начато было сие дело 19 октября 1839 года, а окончено только 2 сентября 1840-го. Прежде всего, хочу с самого начала заострить ваше внимание именно на красноречивом названии сего внушительного собрания документов. Не правда ли, оно здорово смахивает на расхожее выражение: «Иди туда... не знаю куда»? Взгляните ради любопытства на карту СССР. Где тот Дорогобуж и где та Орша! Да между этими городами можно закопать не только какой-то клад, но и целую европейскую страну, а то и две!

Но это ещё не всё. Надо обязательно подчеркнуть, что ни одно поисковое предприятие, затеянное царским правительством, не было столь масштабным, целенаправленным и продолжительным по времени, как «Дело полковника Яковлева 4-го». И ни одно начинание подобного рода не возглавляли столь значительные по своему положению официальные лица империи. Содержание же его, как вы уже, наверное, догадываетесь, касается всё тех же рассеянных по всей европейской части России сокровищ, которые вёз в Париж, но так ничего до него и не довёз, Наполеон I Бонапарт. И почти все без исключения дела такого рода объединяет один общий признак. Все они начинаются с некоей докладной записки или кладоискательского сообщения, поступившего в государственную канцелярию со стороны бывших противников. Но и в этом вопросе у данного дела есть определённый приоритет. В качестве ходатая выступила весьма известная личность того времени — князь Евстахий Сапега.

Обо всех перипетиях, которые в дальнейшем сопровождали вполне реальные поиски по данному делу, я вам буду рассказывать от первого лица, так как будто сам и проводил розыски старинных сокровищ. Но вы должны понимать, что я здесь выступаю только в качестве литературного агента, и писать именно таким образом мне просто удобнее.

О деле полковника Яковлева я впервые услышал лет пять назад, но до поры до времени оно мне было знакомо только по тем скупым сведениям, которые доносили до меня открытые источники информации. Но судьба повернулась таким образом, что одно случайное знакомство дало мне возможность изучить данное «Дело» от корки до корки. Но, должен сказать, доставшееся мне собрание секретных документов крайне невыгодно отличалось от ему подобных тем, что первые десять страниц его, как и в романе Толстого «Война и мир», были написаны на французском языке. И это было весьма плохо, поскольку именно во французском я был полный профан. Пусть бы оно было написано на английском, итальянском, или даже арабском... Впрочем, понимая трезвым умом, что перевод документа всё равно придётся когда-нибудь делать, я для начала поспешил углубиться в толщу последующих страниц, выискивая глазами бумаги, написанные на более знакомом языке. И первый же попавшийся мне на глаза написанный по-русски рапорт показал, какое значение придавалось данному вопросу.

«Копия

Секретно

Военному Министру

Рапорт

Согласно воле государя Императора имею честь покорнейше просить Ваше сиятельство о командировании ко мне одного опытного офицера Генерального Штаба, для возложения на него по Высочайшему повелению особо секретного поручения, потребующего немедленного отправления сего в Смоленскую Губернию. Причём, не благоугодно ли будет Вам, милостивый государь, предоставить оного офицера на время сей командировки в полное и непосредственное моё распоряжение, удостоить меня предписанием, кто именно назначен будет.

Подпись: Генерал-адъютант Гр. Бенкендорф».

Не как-нибудь там, а согласно воле его Императорского Величества, мгновенно пронеслось у меня в голове, значит, здесь рассматриваются вовсе не шутейные вопросы, или чьи-то необоснованные предположения! Вопрос стоял на самом высоком уровне и был наверняка назначен к скорейшему воплощению в жизнь! К тому же занимается им не какой-то малозначимый делопроизводитель, а сам Александр Христофорович Бенкендорф, который занимал в те годы пост шефа корпуса жандармов и начальника 3-го отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии! Этот непреложный факт поневоле внушал мне бесконечное доверие и почтение к излагавшейся легенде. Но уже следующий документ поверг меня в полное недоумение.

 «Копия

Секретно

Корпуса жандармов господину Майору Логри

По высочайшему государя Императора повелению предлагаю Вашему Высокоблагородию разузнать немедленно и притом самым секретным образом: находится ли в живых и где ныне проживает некто Антон Ивицкий, переехавший за несколько лет из имения Черебуты Слуцкого Уезда Минской Губернии в имение Свилу, лежащее Виленской Губернии близ г. Видзы. И о том, что по разысканию Вашему окажется донести мне без потери времени с присовокуплением сведений о звании, образе жизни и мыслей и достать Ивицкого.

Подписи: Генерал-адъютант Гр. Бенкендорф

Генерал-майор Дубельт».

Кто был этот Антон Ивицкий и какое отношение имел к изучаемому делу, я на тот момент не знал совершенно, и поэтому на время отложил данный рапорт в сторонку.

А вот следующая бумага вызвала у меня самый непосредственный интерес. И было это вызвано тем, что в тексте я увидел первую ранее знакомую мне фамилию — Семашко.

«Копия

Секретно.

Смоленскому Военному Губернатору Князю Трубецкому

Милостивый государь, Князь Пётр Иванович.

По высочайшему Государя Императора повелению, имею честь покор-нейше просить Ваше Сиятельство по учинению наиточнейшей справки в секретных делах Канцелярии Вашей за время бытности в Смоленской Губернии Губернатором Барона Аша, почтить меня Вашим Милостивый Государь уведомлением об арестовывании некоего Семашко и буде есть, то доставить ко мне с такового предписания копию.

С совершеннейшим почтением и проч.

Подпись: Генерал-адъютант Гр. Бенкендорф».

Прочитанный текст, к сожалению, не прибавил мне какой-либо определённости, а напротив, запутал ещё более. Да, я и ранее слышал об участии в деле полковника Яковлева некоего Семашко, и искренне считал, что в этой истории он играл случайную, или в лучшем случае некую вспомогательную роль. Но чтобы он оказался ранее замешан в неких противоправных деяниях и при этом успел как-то насолить губернатору Смоленской губернии барону Ашу? Честно говоря, к такому повороту событий я был не готов, и поэтому трясущимися от нетерпения руками схватил следующий лист дела.

«Получено 25 октября

Секретно.

Господину Шефу Жандармов, Командующему Императорскою Главною Квартирой (Генеральным штабом)

Во исполнение Высочайшей воли, сообщённой мне отношением Вашего Сиятельства от 23 сего октября за № 123 о командировании в полное и непосредственное распоряжение Вашего одного опытного Офицера Генерального Штаба для возложения на него особо секретного поручения, потребующего немедленного отправления его отсюда в Смоленск, назначен мною для сего Генерального штаба Полковник Яковлев 4-й, коему и предписано явиться к Вашему Сиятельству.

О чём Вас извещая, имею честь присовокупить, что по некомплекту существующему в Генеральном штабе, я желал бы чтобы командировка эта не была слишком продолжительна.

Военный Министр Генерал-адъютант (подпись неразборчива)».

— Ага, — обрадовался я, — вот наконец-то и появилось главное действующее лицо этой исторической драмы. Сейчас по заведённой в Российском государстве традиции после закулисных переговоров и обсуждений второстепенных подробностей наверняка будет издан официальный приказ полковнику Яковлеву, ориентирующий его на выполнение особо секретного поручения. Ага, вот и он, прямо на следующей странице!

«Копия

Секретно

Генерального Штаба Господину Полковнику и Кавалеру Яковлеву 4-му.

Г. Военный министр отношением своим от 25-го текущего октября за № 19 уведомил меня, что согласно сообщённой мною Его Сиятельству воле Государя Императора Ваше Высокоблагородие командированы на время выполнения предстоящего Вам поручения в непосредственно моё распоряжение. Почему, соображаясь с Высочайшим повелением, предлагаю Вам с получением сего отправиться в Смоленскую Губернию и приложить всевозможные старания к отысканию между Смоленском и Дорогобужем или Оршею местоположения на прилагаемой карте означенного, руководствуясь описанием при ней находящимся и обратить внимание на то, что карта сия сделана по памяти и что за исключением одной только реки, всё прочее, как то: поля, леса, кустарники, тропинки, деревни и тому подобное, через несколько десятков лет могли во многом измениться и что о прежнем виде сих предметов удобнее всего собрать сведения расспросами от старожилов.

После засвидетельствования о Вас Графа Александра Ивановича Чернышева, я остаюсь совершенно уверенным, что Вы, как опытный офицер Генерального Штаба не упустите ничего из виду, чтобы могло поспешествовать к скорейшему выполнению возложенного на Вас поручения, которое должно быть сохранено в тайне.

Коль скоро ваше Высокоблагородие убедитесь, что показанное на плане местоположение Вами действительно открыто, тогда покорнейше прошу немедленно отправить ко мне о том подробное донесение с приложением брульона и потом ожидать в Смоленске дальнейшего моего предписания.

Подписал: Генерал Адъютант Гр. Бенкендорф».

— Весьма толковые указания, — подумалось мне, — разумеется, необходимо в поисках некоей местности делать определённые скидки на прошедшее время и активнее сотрудничать с местным населением, я и сам всегда так поступаю. Но что за местность предлагалось отыскать полковнику? Откуда взялся некий план? И что же на этой местности было такого, что на её поиски был направлен не кто-либо, а полковник Генерального штаба? Загадка, хоть и медленно, начала проясняться, едва я приступил к изучению следующей страницы, содержащей первый рапорт самого Яковлева.

«20 ноября 1839 г. Секретно

Шефу жандармов, командующему Императорскою Главною Квартирою Господину Генерал-адъютанту и Кавалеру Графу Бенкендорфу.

Генерального Штаба Полковника Яковлева 4-го Рапорт

Во исполнение почтеннейшего предписания Вашего Сиятельства от 30 Октября за № 126, прибыв в город Оршу, я немедленно приступил к отысканию места означенного на плане приложенному к означенному предписанию.

Первая попытка моя обращена была на ту часть большой дороги, ведущей от Москвы через Смоленск к Борисову, где она идёт по правому берегу Днепра, что составляет главное условие отыскиваемого места.

Из приложенной при сём наскоро сделанной карты течения Днепра относительно Большой дороги, Ваше сиятельство извольте усмотреть, что на всём пространстве от Орши до Смоленска, Большая дорога, та самая, которая существовала ив 1812 году, идёт по левому берегу Днепра, и только в Орше переходит на его правый берег. Между Смоленском же и Дорогобужем, большая дорога хотя и идёт частью по правому берегу Днепра, но отходит от него далеко, так, что определённое на французском плане расстояние дороги от реки (от 2,5 до 3-х вёрст) встречается только близь самого Смоленска и между станицею Пневою и Соловьёвым перевозом; но есть ещё условие здесь не удовлетворяющееся: большой дороги в направлении к северу в этой местности не усматривается. Кроме (дороги) идущей от Смоленска в С.-Петербург и на город Белый.

Рассмотрев, таким образом, направление большой дороги относительно Днепра, отправился я от Орши по Борисовской дороге; но, проехав 7 вёрст до того места, где большая дорога разделяется на две, из коих одна идёт на Могилёв, а другая удаляется от Днепра через Борисов и Минск, я не мог открыть никакой мельницы, и не усмотрел ничего похожего на данный мне французский план. Одно обстоятельство вывело меня из этого невыгодного положения: Главная Квартира Наполеона (Генеральный штаб французов) при выступлении из России; находилась некоторое время в г. Копысь, за Днепром, откуда она вышла на большую Борисовскую дорогу за Александрией, где отделяется от Могилёвской дороги другая большая дорога, обсаженная берёзами и означенная на плане мною предоставляемом буквами А.Б. Пребывание Главной Квартиры французской армии в Копысь и следование французских войск из Орши частью через Александрию, то есть мимо Главной Квартиры их армии, могло быть поводом, что эта часть большой Могилёвской дороги была принята за большую Борисовскую дорогу, невзирая на то, что она составляла колено для следования из Орши на Борисов.

Основываясь на этом соображении, я отправился далее по большой Могилёвской дороге и, не доезжая до Александрии, был обрадован открытием места, весьма похожего на означенное на французском плане; по крайне мере соответствующего главным условиям отыскиваемого места, как то Ваше Сиятельство изволите усмотреть из приложенного к сему, глазомеры снятого мною плана:

1) Большая дорога идёт по правому берегу Днепра, который в летнее время имеет здесь глубины не более 5 футов;

2) дорога удаляется о реки менее 2-х вёрст и при ней есть на ручье мельница, а в 1812 году было таковых две;

3) корчма на большой дороге не далеко от мельницы;

4) она как теперь, так и в 1812 году была окружена леском и кустами, растущими на песчаной почве;

5) в нескольких верстах далее идёт от большой дороги другая большая дорога, к северу;

6) от д. Копысица идёт дорога около развилки до большой дороги;

7) церковь хотя и не на том месте, но есть, и стоит близь Днепра,

То ли это место, которое отыскивается, я утвердительно сказать не смею; но полагаю, что едва ли где-нибудь отыщется более подходящее к данному плану; некоторые несходства, кажется, оправдываются последними словами описания приложенного к французскому плану, где сказано: (далее следует французский текст).

Для сличения плана отысканного места с французским планом, я имею честь представить его при сём в подлиннике, оставив у себя точную с него копию. Завтра я отправляюсь по большой дороге через Смоленск в Дорогобуж для дальнейшего разыскания и потом обратно намерен проехать не по большой дороге, но просёлочными, следуя постоянно по правому берегу Днепра. Хотя же на данном мне плане и показано, что отыскиваемое место находится на большой дороге, но известно, что французская армия шла по обоим берегам Днепра, а от прохождения войск и малые дороги принимают вид больших почтовых трактов.

По возвращению моему в Оршу я буду иметь честь немедленно донести Вашему Сиятельству о последствии моих поисков и ожидать там дальнейших указаний.

11 ноября 1839 г. Орша. Полковник Яковлев».

***

Местность, довольно искусно изображенная полковником (либо кем-то из его подчинённых), находилась тут же, на отдельном листе. Пришлось изрядно потрудиться, сидя за компьютером, чтобы вернуть ей удобочитаемость и определённую демонстративность. К рукописной карте прилагалось и достаточно подробное описание её, причём сделанное в сравнении с другим подобным планом, действительно французского происхождения. Полковник свою карту (так же как и исходный образчик) снабдил определёнными комментариями. Вот они.

«Примерное описание французского плана, в сравнении к отысканному месту, недалеко от Александрии, в 22 верстах от Орши.

Большая дорога, проходящая мимо Александрии, есть та самая, которая существовала в 1812 году, свидетельствуют те берёзы, посаженные по сторонам дороги в Царствование Блаженной Памяти Императрицы Екатерины II, по распоряжению Графа Чернышева; а что дорога эта названа идущей от Москвы к Борисову, тому причиной было расположение Главной Квартиры Наполеона в Копыси и следование армии к Борисову в нескольких колоннах, тем более, что обход ими колена составляемое направлением через Александрию незначительное.

Большая дорога А.Б. обсажена берёзами и выходящая на Борисовскую имеет направление к северу.

Речка Копысыценка пересекает большую дорогу только в двух местах; но сочинитель французского плана не мог себе представить этого странного течения речки впадающей в Днепр, то необходимо должна иметь течение ни к Днепру, а обратно, за дорогу. На плане отысканного места это объясняется: пруд, образовавшийся от остановленного течения речки, находится за дорогой, и из него течёт вода по двум руслам, которые пересекают дорогу и соединяются за нею до впадения в Днепр.

Речка Копысыценка выше пруда принимает в себя речку Сымлянку, на которой устроена ещё третья мельница.

Все сделанные мною расспросы оспаривают существование мельницы при впадении речки в Днепр; утверждают только то, что прежде был винокуренный завод при этой речке, с плотиной и прудом, но не у самого её устья, а близь большой дороги, где буква Ж. Весенние разливы Днепра не позволяют строить мельницы на устьях впадающих в него речек.

Кусты, бывшие в 1812 году около корчмы, несколько выросли; почва песчаная.

Это может быть д. Копысица, от которой дорога выходит на большую дорогу.

Мельница “а” существовала в 1812 году, равно как и “б”, не обозначенная на французском плане.

Близ устья речки Жигалки не было ни церкви, ни часовни, а только один крестьянский двор Жигали. Церковь существует против Александрии, как означено на плане.

Корчма “в” и поныне стоит на том самом месте, где была в 1812 году и сходно с тем как она назначена на французском плане.

Полковник Яковлев».

***

По идее после такого обнадёживающего сообщения обычно следует скорое завершение любого поискового мероприятия. Что же, собственно, ещё можно искать, если фактически искомое место уже найдено! И пусть нам пока не совсем ясно, что именно ищут сиятельные особы, но предельно понятно, что ещё чуть-чуть, и тайна будет открыта. Ведь найдено основное  — точное место захоронения некоего клада! Остальное — дело землеройной техники в виде крестьян с лопатами. И ответ из Санкт-Петербурга на столь уверенное заявление полковника вроде бы полностью подтверждает такой вывод.

«Генерального Штаба полковнику Яковлеву 4-му

Получив рапорт Вашего Высокоблагородия от 11 сего Ноября за № 65 и при оном препровождённый к Вам с предписанием моим за № 126 французский план и сделанную Вами карту, я нахожу согласно с мнением Вашим, что отысканное Вами место весьма походит на то, которое изображено на помянутом плане. Мне приятно принести Вам искреннюю благодарность мою за Ваши основательные и успешные действия; но поскольку дальнейшее выполнение возложенного на Вас поручения по встретившимся обстоятельствам должно быть отложено на некоторое время, то и покорнейше прошу Ваше Высокоблагородие возвратиться в С. Петербург в настоящей вашей должности.

Генерал-адъютант Гр. Бенкендорф».

***

И тут же следуют энергичные организационные распоряжения, подготавливающие почву для проведения заключительной части поисков — самих раскопок.

 «Корпуса Жандармов Г. Полковнику Верейскому

По высочайшему повелению, препровождая при сём к Вашему Высокоблагородию карту местоположения по большой дороге от г. Смоленска в Оршу, предлагаю Вам немедленно, и притом самым секретным образом разузнать, кому принадлежит деревня Александрия и невдалеке от ней лежащие мельница “а” и корчма “в” с окрестностями по обеим сторонам дороги и донести о том с возвращением карты.

Генерал-адъютант Гр. Бенкендорф».

И далее...

«Господину Военному министру.

Секретно

Командированный в распоряжение моё сходно предписанию Вашего Сиятельства 25-го минувшего октября за № 19 Генерального Штаба Полковник Яковлев 4, отправясь по возложенному на него в исполнение Высочайшей воли секретному поручению в Смоленскую Губернию, доставил ныне ко мне довольно удовлетворительные и основательные сведения и счёл я приятной обязанностью изъявить штаб-офицеру сему искреннюю благодарность мою. Но как дальнейшее выполнение означенного поручения по встретившимся обстоятельствам должно быть отложено на некоторое время, то предписав г. Яковлеву возвратиться в С.-Петербург к настоящей должности своей, почтительнейше доношу о сём Вашему Сиятельству и приемлю честь покорнейше испрашивать дозволение когда настоящая будет в нём надобность Полковника Яковлева войти к Вам Милостивый государь, с моим рапортом о вторичном ко мне командировании.

Генерал-адъютант Гр. Бенкендорф».

***

Всё вроде бы хорошо, но что-то явно не столь хорошо, как хотелось бы. Из следующего же документа я узнаю, что, несмотря на первый победный рапорт, облечённый высоким доверием полковник вовсе не был уверен в том, что искомое место найдено им однозначно. Иначе чем же объяснить следующий доклад Яковлева, который последовал вскоре вслед за первым?

«В дополнение рапорта моего Вашему Сиятельству от 11 ноября за № 65, имею честь почтительнейше донестиу что я окончил обозрение большой дороги от г. Орши через г. Красный и Смоленск до г. Дорогобужа и просёленной дорогой по правому берегу Днепра вверх и вниз его, по направлению к г. Белому и Духовщине, а также от с. Камаш до Сырокоренья, где переправился через Днепр Маршал Ней, будучи сбит с большой дороги перед Красным у речки Лосмины.

На всём этом пространстве, одно только место подходит к данному мне от Вашего Сиятельства французскому плану. Эта часть большой дороги от Смоленска к Дорогобужу между станциями Бредихиной и Пневой Слободой в 7 верстах от первой на границе Смоленского и Духовского уездов, где двор Цурики, Князя Николая Андреевич Долгорукого.

Представляется на благоусмотрение Вашего Сиятельства план этого места, я имею честь присовокупить, что он сходен с французским планом в следующем: 1) Найденное место находится на правом берегу Днепра. 2) Глубина его в этом месте такова, что летом переходят через него бродом. 3) Большая дорога пересечена протоками речки Хмости в трёх местах. 4) На средней протоке есть мельница при большой дороге. 5) В 1812 году был питейный дом на том месте, где он означен на французском плане. 6) Вверх по речке Хмость есть слобода Васильево, на её правом берегу. 7) Дорога от Сл. Васильевой выходит на большую дорогу близ моста. 8) От большой дороги отделяется к северу дорога, обсаженная в один ряд старыми липами, которая могла быть принята за почтовую. 9) На речке Хмости ниже есть другая мельница. 10) Около речки, близь большой дороги и мельницы есть и были в 1812 годуу кусты, а ниже лес. 11) Возвышенность подле бывшего питейного дома песчаная.

Несходство с французским планом заключается в следующем: 1) Расстояние большой дороги от Днепра не от 2,5 до 3 вёрст, но не менее 10 вёрст. 2) Каменная церковь Св. Иоанна Предтечи не близь Днепра, а за большой дорогой. 3) Некоторые деревни ныне существующие и в 1812 году бывшие на том же месте, не означены на французском плане; но быть может, они были разорены и поэтому не замечены.

Представляя всё это на благоволение Вашего Сиятельства, имею честь Почтительнейше присовокупить, что я должен ограничиваться в изысканиях моих вышеозначенными сведениями и помещёнными в рапорте моём за № 65, ибо другого места, больше подходящего к французскому плану, мною не открыто, и я имею честь ожидать теперь в г. Орше дальнейших приказаний Вашего Сиятельства. Ускорить же сделанное мною обозрение я никак не мог, как по краткости дней, так и потому, что по просёлочным дорогам почти невозможно ездить: везде гололедица, крестьянские лошади не кованы, а спуски к оврагам ручьёв, текущих в Днепр, так круты, что по ним должно было сходить пешком и съезжать сидя на рогоже, а всходить (подниматься наверх) при помощи проводников. Таким образом, я во весь день не мог проезжать более 20 или 25 вёрст.

Днепр покрыт льдом ещё только до Дорогобужа, а далее вниз мимо Смоленска, Орши и Могилёва везде имеет ещё открытое течение, и переправы производятся на паромах.

20 ноября 1839 г. Полковник Яковлев».

***

Иными словами, оказавшийся в столь щекотливом положении и определённо желающий подстраховаться со всех сторон полковник не поленился проехать во-о-обще по всем дорогам, по которым так или иначе, вправо или влево, вверх или вниз, но именно по правой стороне Днепра в 1812 году передвигались воинские колонны и обозы Великой армии. И вот что в принципе весьма неприятно — находит ещё одно очень похожее место. Называется это место двор Цурики (современное Цурьково), и расположено оно при пересечении реки Хмость со старой дорогой Дорогобуж — Смоленск. Таким образом, к 20 ноября у него уже есть два частично похожих места, но ни одного абсолютно похожего. Но сомнения сомнениями, а в высоких штабах всё уже решено и согласовано. К тому же с мест подходят рапорты от подчиненных Бенкендорфа, максимально полно освещающих обстановку в деревне Александрии.

«15 февраля 1840 г. Секретно

Для секретнейшего исполнения возложенного на меня поручения — был секретным образом в Оршанском уезде, я узнал: что не деревня, а местность Александрия, отделяемая от города Копыся только рекой Днепром, принадлежит Коллежской Советнице Софье Степановне Герасимовой, которая имеет на службе четырёх сыновей: (пропуск); две дочери (пропуск)!

Доход от имения получает незначительный, потому что м. Александрия, находясь, как выше значится, от города менее 2-х вёрстной дистанции, не пользуется правом вольной продажи вина, а подлежит откупу.

Мельница на карте означенная под литерой “а” в аренде у еврея, принадлежит ей Герасимовой; но корчмы “G” и по другую сторону большой дopоги “в” с прилегающими к ним окрестностями принадлежат: первая Графине Воронцовой, а вторая бывшая доминиканская, и поступившая в казну, ныне в аренде у Г-на Шебеки, о чём почтеннейшее донося Вашему Сиятельству, честь имею представить бывшую у меня карту. Полковник Верейский».

***

И вот наконец-то из бездонных недр «Дела» появляется документ, в котором хоть что-то говорится об основной сути секретного поручения полковнику Яковлеву. И обратите внимание на дату — уже конец весны, а всё пока делалось тайно, начиная с ранней осени.

«Секретно

Милостивый Государь Князь Пётр Иванович!

По Высочайшему Государя Императора повелению Генерального Штаба Полковник Яковлев командируется в Смоленскую Губернию, для обозрения некоторой прибрежной части р. Днепра. Поелику выполнение поручения сего может в настоящее время встретить остановку, по причине случающейся обыкновенно весною разлития означенной реки, то, не желая преждевременно отправлять отсюда г. Яковлева, я имею честь обратиться к Вашему Сиятельству с покорнейшей просьбою почтить меня Вашим Милостивый Государь уведомлением, коль скоро воды Днепра вступят в берега свои и по моему тому обозрению не будет представлять никакого затруднения.

Подпись: Генерал-адъютант Гр. Бенкендорф

24 апреля 1840 С.-Петербург».

***

Ну, теперь хоть что-то становится ясно. Но, согласитесь, всё же не дело полковника Генерального штаба Российской империи шастать вдоль Днепра, выглядывая... да, а что же, собственно говоря, выглядывая? Что именно должен был высматривать г-н Яковлев, мы с облегчением узнаём из следующего же документа дела, отправленного 10 мая 1840 года всё тем же неутомимым графом Бенкендорфом. Вот суть данной бумаги.

«До сведения Государя Императора дошло, что при отступлении французской Армии в 1812 году небольшая казна Наполеона была оставлена в России и зарыта в землю. По некоторым данным, место, заключающее сокровище сие должно находиться около дороги, ведущей от г. Могилёва в г. Оршу, близь местечка Александрии.

В исполнение Высочайшей Его Величества воли отыскание оной казны возложено на Полковника Генерального Штаба Яковлева 4-го и состоящего при мне Адъютанта Кавалергардского Ея Величества полка Штаб-ротмистра Князя Кочубея. И как офицеры сии при выполнении оного поручения встретят необходимость в содействии Земской Полиции; по сему приемлю честь покорнейше просить Ваше Сиятельство о зависящем от Вас, милостивый государь, распоряжении, дабы местные Полицейские чиновники удовлетворяли немедленно всякому законному требованию г.г. Яковлева и Князя Кочубея, особенно в достаточном потребного числа рабочих людей, а также чтобы и со стороны владельца, на земле коего будет происходить разыскание, не было никаких к тому препятствий. На случай отыскании зарытых денег, предписано доставить оные в г. Смоленск и доложив предварительно Вашему Сиятельству, сдать их в тамошнюю Казённую Палату (хранилище); почему и не благоугодно ли будет Вам Милостивый Государь, предложить в то время Палате сей принять означенные деньги, и в таковом принятии выдать полковнику Яковлеву и Штабс-ротмистру Князю Кочубею документ, за подписанием Председателя и всех членов оной палаты».

***

«Секретно

Генерального Штаба Господину Полковнику и Кавалеру Яковлеву 4-му

Получив уведомление г. Военного Министра, что с Высочайшего разрешения Ваше Высокоблагородие снова командированы в распоряжение моё для окончательного выполнения поручения, по коему вы уже ездили минувшей осенью в Смоленскую Губернию, предлагаю Вам отправиться нынче вторично в оную Губернию обще с состоящим при мне Адъютантом Кавалергардского Ея Его Величества полка Штабс-ротмистра Князя Кочубея, из полученного ко мне предписания моего № *** Вы усмотрите настоящую цель командировки, почему я и прошу Вас по совершённому объяснению, что место, показанное на первоначально доставленном Вами ко мне брульоном, ближе всех других подходит на отыскиваемое, приступить к открытию самих денег и если таковые действительно найдены будут, то распорядиться с ними, как сказано в означенном предписании, а по исполнению сего обязываетесь Вы возвратиться в С.-Петербург к месту служения Вашего».

***

«Мая 10 дня 1840

Секретно

Состоящему при мне Адъютанту Кавалергардского Ея Его Величества полка Господину Штабс-ротмистру Князю Кочубею

Государь Император получив через посланника нашего в Париже записку о зарытых в землю деньгах из казны Наполеона, во время отступления из России в 1812 году Французской армии, Высочайше повелеть мне соизволил распорядиться к исследованию справедливости заключающихся в оной записке сведений. Во исполнение такой Монаршей воли был командирован минувшей осенью в Смоленскую Губернию, для предварительной рекогносцировки Полковник генерального Штаба Яковлев 4-й, который отыскал около дороги из г. Могилёва в г. Оршу местоположение, весьма подобное изображённому на приложенном при означенной записки плана № 1.

После такового открытия поручая Вашему Сиятельству окончательное за сим разыскание о сокрытых деньгах обще (совместно) с Полковником Яковлевым и препровождая к Вам вышеупомянутую записку с планом № 1 и брульон, представленный мне г. Яковлевым, предлагаю Вам отправиться с Штаб Офицером сим получившим от меня о том предписание, в Смоленскую Губернию, и когда он убедится, что найденное им местоположение больше всякого другого сходствует с французским планом; то по соглашению с ним, вместе тот час приступить к открытию денег, потребовать для сего необходимое число людей рабочих от местного Земского исправника.

А дабы от Земской полиции оказываемо было Вам должное содействие и удовлетворение всех Ваших и Полковника Яковлева законных требований, равно и со стороны владельца той земли, в коей будут отыскиваться деньги не было делаемо никаких препятствий, отношусь я о том к Военному Губернатору г. Смоленска, коему и обязываетесь Вы лично вручить прилагаемый при сём секретный конверт за №14.

В случае отыскания зарытых денег, Вы доложите о том, какой монетою и в каком количестве оных найдено будет, составить акт за общим Вашим подписанием, пригласив к тому и Земского Исправника, а потом деньги сии следует отвести в г. Смоленск и, доложив об оных Военному Губернатору Генерал-майору Князю Трубецкому, сдать их в тамошнюю Казённую палату, получив в принятии документ за подписанием Председателя и всех членов Палаты.

По исполнению чего, и по представлению ко мне по почте рапорта о действиях Ваших вместе с окончательным актом и документами имеете отправиться дальше, для выполнения другого поручения возложенного на Вас предписанием моим от сего числа за № 2066.

Подпись: Граф Бенкендорф».

***

«14 мая 1840

Секретно

Шефу Жандармов, Командующему Императорской Главной Квартирой

Господину Генерал-адъютанту и Кавалеру Графу Бенкендорфу

На предписание Вашего Сиятельства от 24 Апреля за № 13 имею честь донести, что воды реки Днепр вступили в берега и Полковнику Яковлеву, командируемому для обозрения некоторой прибрежной части, в отыскании сего не может встретиться никакого затруднения в исполнении возложенного на него поручения.

Генерал-майор Князь Трубецкой».

***

Короче говоря, только к лету все необходимые приготовления к завершающей части поисковой операции были сделаны, и со дня на день можно было ожидать от высокопоставленных копателей доклада о ходе работ. И он не замедлили появиться. Но совершенно не того содержания, какого я ожидал. Привожу его полностью, дабы и вы в этом смогли убедиться.

«18 июня 1840 Секретно

Генерального Штаба Полковника Яковлева Рапорт

На почтеннейшее предписание Вашего Сиятельства от 10 мая за № 15 сим имею честь донести, что по сделанным надлежащим изысканиям при М. Александрии в земле, к сожалению, ничего не найдено. Рвы были прорыты во всех направлениях, глубиною от 2,5 до 3 аршин и потом железными щупами длиною до 4,5 аршин всё пространство, ограничиваемое течением реки, и большой дорогою проникнуто в шахматном порядке, расстояние дыра от дыры на 1 аршин. Где встречалось какое-либо сопротивление, там немедленно вскрывали, так что на глубине семи аршин не осталось нигде сомнительного места.

Видя таковую неудачу, произвёл я дальнейшую рекогносцировку от Орши до Борисова, но на этом пространстве не мог отыскать места подобного изображённому на французском плане. Вслед за сим, для последней попытки отправляюсь я вместе с Адъютантом Вашего сиятельства Князем Кочубеем в Смоленскую Губернию, на место, представленном на плане, снятом мною в Ноябре прошлого года.

Полковник Яковлев».

***

А вот что по тому же поводу пишет князь Кочубей. Не приводя здесь всего его доклада, я позволю себе опубликовать лишь несколько отрывков его, самых существенных.

«...прибыли на станцию Александрию 20-го числа текущего месяца по совещанию с Полковником Яковлевым приступил к пространству земли заключающую между обоими ветвями речки впадающей в Днепр было в присутствии каждого из них изрыто пересекающимися канавами шириной в три с половиной сажени и глубиною в два с половиной аршина. То же самое пространство было после того пройдено щупами в четыре с половиною аршина. При малейшем сопротивлении я взрывал землю, но без всякого успеха...

Штаб-ротмистр Князь Кочубей

№25 Александрия, Июня 9-го».

Для производства столь масштабных раскопок было привлечено большое количество народа, об этом особо упоминает Князь Кочубей. Кроме крестьян, без счёта набранных в ближайших деревнях, была истребована из Могилёва специальная команда в 12 жандармов при одном унтер-офицере. Но все усилия были тщетными. И вот в следующем своём рапорте Кочубей пытается проанализировать причины постигшей их неудачи. Такой анализ от непосредственного участника событий — просто елей на сердце любого серьёзного кладоискателя, поскольку только в такого рода исследованиях могут всплыть доселе неизвестные и не оглашённые ранее подробности их поисковых мероприятий. И действительно, при внимательном прочтении мы находим весьма показательные строки.

«...доношу Вашему Сиятельству, что оное местоположение, предназначенное для взаимных наших изысканий, в некоторых только частях соответствует с французским планом. Действительно, река, пересекающая своим извилистым течением почтовую дорогу в трёх местах на французском плане, здесь пересекает оную в двух только местах и, следовательно, вместо трёх мостов, необходимых для проезда по дороге, существует оных только два. Местность со времён прохождения французской армии могла измениться, ибо почва земли весьма рухлая (видимо, хотели написать — рыхлая) и плотины, существующие для водяных мельниц, были за десять лет смыты напором воды в весеннее время, что мог заключить из собранных мною вестей. Я приступил к взрытию земли 2-го числа текущего месяца, почёв (предпочел) необходимым занимать большое количество людей для скорейшего хода занятий, привлекающих на себя любопытство окрестных жителей и проезжающих по большой дороге. По совещанию с Полковником Яковлевым я разрезал весь участок земли двумя большими поперечными каналами шириной в три сажени и больше, глубиной в... (данные подробности нам уже известны, и повторять их смысла нет).

Окончив изыскания, предназначенные мне Вашим Сиятельством в Могилёвской Губернии, отправляюсь в Смоленскую Губернию для продолжения оных...»

* **

Поскольку изначально было найдено два места, в которых подозревалось наличие крупных денежных захоронений, то естественно, что сиятельные кладоискатели начали с самой ближайшей к столице государства местности. Ведь вы, уважаемые читатели, несомненно, помните, что столица Российской империи в те времена была в С.-Петербурге, и Могилёвская губерния была расположена к ней гораздо ближе, нежели губерния Смоленская. Кстати! А как же шли поисковые дела на втором подозрительном месте? Читаем рапорт Кочубея от 25 июня.

«Окончив изыскания, порученные от Вашего Сиятельства в Могилёвской Губернии, я отправился вследствие предписания Вашего от минувшего мая месяца 10 дня за № 16 обще с Полковником Яковлевым в Смоленскую Губернию Смоленского Уезда в деревню Цурики, место, предназначенное для новых исследований. Вашему Сиятельству известно (пропуск) Яковлева в первое его путешествие, что местность здесь ещё менее сходствует с французским планом, чем Могилёвской Губернии деревне Александрии. Несмотрянато, всё пространство, заключающееся между ветвями речки облегающей деревню Цурики, было тщательным образом обойдено длинными щупами. Почва земли песчаная в иных местах каменистая. При малейшем сопротивлении я взрывал землю, но без всякого успеха. Несмотря на все усилия, я не мог найти цели возложенного на меня от Вашего Сиятельства поручения.

В соответствии предписания Вашего от минувшего Мая месяца за № 2006, отправляюсь в Саратов для приведения в исполнение второго поручения возложенного на меня от Вашего Сиятельства».

* * *

Не лишним посчитал я процитировать здесь же и аналогичное донесение Кочубея своему непосредственному начальнику.

«Москва

Июня 18 дня 1840 года.

№ 35.

23 июня 1840

Секретно

Господину Начальнику Штаба Корпуса Жандармов свиты Его Императорского Величества Генерал-майору и Кавалеру Дубельту Рапорт

Рапортом моим от текущего июня месяца 9-го дня за № 26 честь имею довести до Вашего Превосходительства неутешительные мои действия в Могилёвской Губернии. В содействии предприятия Вашего от минувшего мая месяца 20-го дня за № 11 я отправился в Смоленскую Губернию для дальнейших изысканий. (Пропуск) ...в которых только маленькая партиях сходится с французским планом. Несмотря на то, я обще с Полковником Яковлевым принял все нужные меры для самого тщательного осмотра местности. Но и здесь всевозможные исследования прошли без всякого успеха.

Окотивши таким образом все исследования порученные мне по Высочайшему повелению, честь имею донести до сведения Вашего Превосходительства, что отправляюсь в Саратов...

Гвардии Штаб-ротмистр Князь Кочубей».

* * *

Едва я выяснил для себя истинное значение загадочного слова «брульон» (эскиз) и дочитал удручённые рапорты официальных лиц, как поступили более приятные для меня новости. Позвонил переводчик и сказал, что большая часть переправленных ему ранее страниц французского текста уже переведена, и теперь требуется моё присутствие для пояснения смысла некоторых специфических слов и выражений.

— Ещё бы перевод не вызвал осложнений! — думал я, спешно одеваясь. — Кладоискательство — штука весьма специфичная и своеобразная во все века. И, кроме того, цена каждого слова может быть действительно безмерно велика, поскольку именно от него может зависеть смысл не только одного предложения, а и всего послания. Я думал, что еду лишь на несколько часов, но в действительности работа над весьма значительными по объёму материалами «Дела» продолжались ещё несколько дней. И вот что у нас в конце концов получилось:

«Санкт-Петербург, 8 октября 1839

Господин Граф

Настоящим довожу до сведения Вашего Сиятельства докладную записку относительно предсмертного заявления королевского сержанта Семашко, сделанного Князю Сапеге о значительном монетарном кладе, заложенном при отступлении французов в 1812 году по большой дороге Дорогобуж — Смоленск — Орша. Приметы, которые даны в помощь на двух картах так (неразборчиво), что позволят легко узнать, где расположены (неразборчиво) и сокровища могут быть действительно найдены».

Поскольку в деле присутствовал и сам план (тот, что из Франции), и оба подозрительных региона, зарисованные нашими высокопоставленными кладоискателями, то я мог легко сравнить их между собой и на основании собственных суждений выяснить, в чём состоит их сходство и различие. И, разумеется, на первом месте (по вероятности местоположения клада) стояла местность из Могилёвской губернии, которая на самом деле была куда ближе к Орше, а вовсе не к Могилёву. Да, если чисто визуально сравнивать план из Франции и план с деревенькой Александрия, то в глаза сразу бросается их несомненное сходство. Довольно ровный участок Днепра. Действие происходит на его правом берегу, и маленькая речушка Копысщенка втекает в Днепр строго перпендикулярно основному руслу. Далее ближе к небольшой рощице речка распадается на два рукава (которые в зимних условиях действительно могли быть приняты за петли единого русла). И сам деревня Копысица расположена в том же месте, что и безымянная деревенька на исходном плане. Справа от дороги стоит корчма, как раз перед первым (со стороны Орши) мостом. И на французском плане мы видим чётко нарисованное здание характерной П-образной формы. А перед вторым мостом и там и там ясно видно нечто такое, что легко было отождествить с одиноко стоящим курганом или разрытой ямой.

В центре рощи, там, где изначально вроде бы прослеживалась поляна, на карте полковника Яковлева изображено небольшое озеро или искусственный пруд. На исходном же плане его не было, и в приложении он тоже не упоминался. Но зимой (если это действительно было зимой) под пеленой снега озерко легко могло быть принято за лесную поляну. Тут противоречий практически нет. Некоторые различия, правда, наблюдаются и в местоположении самой деревеньки Копысица. Но если не очень придираться к тому, что в действительности она расположена дальше от рощи с корчмой и на другом берегу речушки, то общее её положение не вызывает сильного внутреннего протеста. По собственному опыту знаю, как трудно определять расстояние до объекта на равнинных просторах, и особенно в зимнее время. Расстояние от реки до почтовой дороги тоже укладывается в погрешность неинструментальной (т.е. на глазок) съёмки.

То есть на первый взгляд описанная Яковлевым местность почти идеально схожа с исходным вариантом плана. Оставалось лишь соотнести его с современной географической картой. И вот тут выяснилась одна довольно неприятная подробность, вызвавшая у меня некоторое... как бы это точнее сказать... некоторое недоумение. Оказалось, что в данном месте Днепр течёт практически с севера на юг, а вовсе не с востока на запад. В остальном же (т.е. чисто визуально) две местности совпадали практически идеально. Кроме того, сильным аргументом в пользу данного места говорил тот факт, что именно здесь в относительной близости от г. Копысь, как я незадолго до этого узнал, впоследствии велись поиски ещё одной воинской кассы, будто бы зарытой поляками вблизи деревенского кладбища. Помните главу «По всеподданнейшему докладу...», где основным фигурантом в деле выступал поляк Адам Щепковский? И там и здесь упомянут один и тот же уезд и по идее, по историческим событиям предшествующим данному эпизоду, в деле Яковлева мы тоже имеем некоторое совпадение.

Однако именно в этом месте до сей поры благостного прочтения переведённого текста в моей душе закопошились некоторые сомнения. Одно дело дорога Орша — Коханово — Толочин, а другое дело дорога Орша — Могилёв. Если по первой трассе 22 — 24 ноября (н.с.) действительно двигались отступавшие от Москвы французы, то во втором случае мы этого уверенно сказать не можем. Ведь тем, кто вознамерился бы закопать некие ценности именно на берегу Днепра, пришлось бы сделать двадцатикилометровый бросок в сторону от основной колонны. Возможен ли был такой подвиг в те дни? Большие сомнения. На тех измученных холодом и бескормицей лошадях, которым по силам сделать такой рейд лишь за два световых дня? Туда день, и день обратно. Отправляться на такое рискованное мероприятие в той исторической обстановке было смерти подобно. Вот если бы откуда-нибудь внезапно появились свежие, откормленные лошади, то... тогда да... может быть...