Загадка деревеньки Бочейково

Загадка деревеньки Бочейково

Живо интересуясь событиями 1812 года, я как-то наткнулся на упоминание белорусской деревни Бочейково. Упоминание было настолько крошечное, настолько расплывчатое, что поначалу я не обратил на него внимания. Правда, потом спохватился и вернулся к данному историческому эпизоду. Вот что я прочитал на одном из белорусских сайтов:

«Сохранилась легенда о кладе Наполеона, вывезенном из Москвы. Отступающие французские войска оцепили квадрат 1,5 км x 1,5 км недалеко от Бочейково, зарыли там пресловутый “скарб”, сожгли повозки и ушли».

Заниматься поисками, имея столь «достоверные» указания, равносильно тому, чтобы идти туда, неизвестно куда, и искать то, не знаю что. Впрочем, сделать попытку не помешает. Возможно, если удастся максимально изучить район действий и воссоздать ту далёкую историческую обстановку, то удастся приблизиться к разгадке тайны очередного исторического клада. Начнём свой анализ с текста самого сообщения. И первое, что бросается в глаза, это абсолютное несоответствие написанного историческим реалиям. Нет, Наполеон действительно побывал в Бочейково, вот только произошло данное событие в иное время и другой обстановке.

11 июля 1812 года (т.е. задолго до отступления из Москвы) французский император Наполеон, двигающийся с войсками на Бешенковичи, остановился на ночлег в новом Бочейковском дворце. Наполеон удивился, что все слуги разбежались, остался только управляющий имения Лапицкий, лакей и мальчик из прислуги. Не удовлетворил Наполеона и завтрак, приготовленный Лапицким. По всему этому Наполеон выразил недовольство приёмом и утром отправился в карете на Бешенковичи. Так что никаких кладов лично он оставить там не мог только по той причине, что у него их пока не было.

А вот другое упоминание о присутствии французов в Бочейково заставило меня насторожиться. Выяснилось, что в октябре 1812 года в данной деревне остановилась французская дивизия генерала Леграна, забрала весь провиант и опять разорила усадьбу. Генерал Легран... фамилия смутно знакомая.

К тому же под его началом была пусть и потрёпанная, но всё же дивизия, многотысячное скопище людей и лошадей, которая вполне могла иметь в своих боевых порядках и излишне обременяющий их обоз. Так что сам факт присутствия отступающих французов в интересующем нас населённом пункте можно считать бесспорным. Естественно, требовалось выяснить, откуда и куда передвигался вышеупомянутый генерал, и почему же ему потребовалось срочно избавиться от сковывающего его передвижение обозов. Вот что мне удалось узнать из общедоступных источников.

«Во время злополучной кампании в России К. Легран отличился в боях при Янкове, Обояни, Полоцке. 21 октября 1812 г. он заменил маршала Л. Сен-Сира на посту командира 2-го корпуса. Как и генерал Эбле, Клод Легран прославился своими отважными действиями в сражении при Березине (28 ноября 1812 г.), где получил серьезное ранение, из-за которого был вынужден покинуть действующую армию. 5 апреля 1813 г. был назначен сенатором. После выздоровления в январе 1814 г. служил в корпусе маршала Ожеро. В феврале 1814 г. руководил организацией обороны Шалон-сюр-Сон. После отречения Наполеона К. Легран отошел от дел. 4 июня 1814 г. Людовик XVIII даровал храброму генералу титул пэра Франции и произвёл в кавалеры ордена Святого Луи. От полученной при Березине раны Клод Легран так и не оправился, и 9 января 1815 г. он скончался в Париже. Его останки перенесли в Пантеон, а имя этого достойного генерала увековечили в камне Триумфальной арки».

Итак, Клод Легран предстаёт перед нами не только храбрым, но и весьма опытным командиром, который отдавал себе отчёт в целесообразности своих действий и, следовательно, его приказы относительно уничтожения неких грузов были, несомненно, однозначно прагматичны. Давайте теперь подумаем над тем, что за грузы были им уничтожены? Но перед тем, как заняться этим вопросом, посмотрим, откуда же прибыла в Бочейково эта дивизия.

Нам известно, что она воевала под Полоцком, где произошло несколько весьма серьёзных и кровопролитных сражений. Между собой не на жизнь, а насмерть, сражались корпуса маршала Удино (мечтающего пробиться к Санкт-Петербургу) и войска Петра Христиановича Витгенштейна, всячески препятствующего любым намерениям французов. Бои были жесточайшие, и инициатива не раз переходила их рук в руки. Удино был тяжело ранен, и его сменил маршал Сен-Сир. Был ранен и Витгенштейн. Мало того, он даже попадал в плен, откуда сумел бежать. Вот выдержки из мемуаров генерала барона де Марбо.

 «Теперь враг использовал настолько превосходящие силы, что, даже понеся огромные потери, Витгенштейн сумел овладеть укрепленным лагерем. Но, встав во главе дивизий Леграна и Мезона, Сен-Сир отбросил противника штыковым ударом. Русские семь раз ходили в ожесточенные атаки, и семь раз французы и хорваты отражали их и, в конце концов, остались хозяевами всех позиций. (Речь идёт об укреплениях в предместьях Полоцка.) Хотя маршал Сен-Сир и был ранен, он, тем не менее, продолжал руководить войсками. Его усилия принесли полный успех, потому что враг покинул поле сражения и отступил в соседний лес. 50 тысяч русских были разбиты 15 тысячами. Во французском лагере царила радость, но утром 19 (ст. стиль) октября стало известно, что генерал Штейнгель во главе 14 тысяч русских солдат только что переправился через Двину перед Дисной и двигался по левому берегу в обход Полоцка, чтобы овладеть мостами и зажать армию Сен-Сира между частями, шедшими вместе с ним, и армией Витгенштейна. И действительно, вскоре стал виден авангард Штейнгеля, появившийся перед Начей и двигавшийся в направлении Экимани, где находилась дивизия кирасир и полки легкой кавалерии, из которых маршал сохранил в Полоцке лишь один эскадрон».

Это был поворотный, самый драматический момент всей Северной кампании, после которого отступление французов и их союзников стало неизбежным. Последовало заключительное совершенно ужасающее ночное сражение в пылающем Полоцке, в результате которого наступательный порыв бывшего корпуса Удино иссяк окончательно.

«Полоцк полностью сгорел. Обе стороны понесли значительные потери, однако отступление наших войск (французских) осуществлялось в полном порядке. Мы увезли тех раненых, кого можно было перевозить; остальные, а также множество раненых русских погибли в огне пожара. Штейнгель начал принимать меры, чтобы атаковать нас, лишь 20 октября (ст. стиль) утром после того, как Сен-Сир, оставив город, оказался вне пределов досягаемости Витгенштейна, предав огню мосты через Двину. К этому моменту все французские части соединились на левом берегу, и Сен-Сир направил их против Штейнгеля, который был отброшен, потеряв свыше 2 тысяч человек убитыми или взятыми в плен».

Итак, дивизия Леграна, в составе которой было несколько тысяч военнослужащих, пользуясь ночной темнотой и поднявшимся с реки туманом, благополучно выскользнула из обречённого города и, отбросив угрожающего зайти во фланг Штейнгеля, отступила к югу. Надо сказать, на помощь отступающим Наполеон незамедлительно направил довольно крупные силы. По его приказу маршал Виктор во главе 9-го корпуса, насчитывавшего 25 тысяч человек, половина из которых состояла из войск Рейнской конфедерации, быстро двигался из Смоленска, чтобы соединиться с Сен-Сиром и отбросить Витгенштейна за Двину. Этот план наверняка очень быстро дал бы хороший результат, если бы главнокомандующим оставался Сен-Сир. Однако Виктор из этих двух маршалов был более старшим, и Сен-Сир не пожелал служить под его командованием. Накануне их встречи, произошедшей 31 октября (ст. стиль) на подступах к Смолянам, он объявил, что не может больше продолжать кампанию, передал командование 2-м корпусом генералу Леграну и уехал, чтобы вернуться во Францию.

Заметим себе, интересующая нас дивизия начала отступление от стен Полоцка после 8-го, и через десять дней оказалась около дер. Смолянцы (неподалёку от селения Чашники). Поскольку Бочейково расположено как раз на перекрёстке важнейших дорог, то миновать его французы не могли никак. Мне представляется (исходя из анализа средней скорости передвижения воинских колонн и состояния дорог), что французы заняли его 14 или 15 октября. И, что немаловажно, вошли они в деревню с запада. Покинули же Бочейково французы на следующий день, направившись строго на юг, вдоль реки Улла. Далее последовали следующие события. 19 октября Витгенштейн разбил войска Удино и Виктора у дер. Чашники и отбросил их к дер. Сенно (примерно 30 км к востоку от Чашников). После этого, опасаясь быть охваченным с фланга и отрезанным от Двины, Витгенштейн не продолжал своего наступления, но оставался в Чашниках, ожидая известий о действиях Кутузова и Чичагова.

Вот теперь давайте вернёмся к нашей поисковой задаче. Поскольку основные моменты, предшествующие нашей чисто кладоискательской истории, уже прояснены, то пора взяться за суть проблемы. Нам требуется выявить то место вблизи Бочейково, которое было оцеплено солдатами Леграна и где бесследно исчез некий таинственный обоз. Почему бесследно? Да если бы столь значительные по массе и ценности предметы были найдены, то скрыть такое событие в провинциальном местечке не было ни малейшей возможности.

Прежде всего, нам нужно понять, что именно было брошено. Поскольку Полоцк, равно как и окрестные селения, за четыре месяца оккупации был ограблен подчистую, то, несомненно, вывозить оттуда было что. Кроме того во время предыдущих сражений за контроль над данным городом французами были захвачены большие трофеи у русской армии. Ведь армейские подразделения к тому времени состояли по большей части из необученных ополченцев. Поскольку всё собранное на телегах добро удалось благополучно эвакуировать, то оно всё ещё находилось в боевых порядках стремящейся оторваться от преследователей группировки.

Но всё же настал такой момент, когда французский командующий должен был однозначно решить, что дороже: награбленное имущество и трофейное вооружение или скорость передвижения? Ведь к этому времени сожжённые французами мосты через Западную Двину были восстановлены и преследование отступавших войсками Витгенштейна продолжилось. Так что очень возможно, что от обременительных обозов действительно следовало немедленно избавиться. Впереди были ещё сотни километров скверных дорог, лютая зима, бои, и не обременённые поклажей лошади стали куда как большей ценностью, нежели церковное серебро и российские пушки.

Исходя из тех предпосылок, что груз был уничтожен со всевозможными предосторожностями (оцепление и прочее), можно понять, что в глазах тех, кто его прятал, он имел и несомненную ценность, и значительную тяжесть. И данное соображение для нас имеет первостепенную важность. Почему? Всё очевидно! Будь там что-то не очень ценное, его попросту вывалили бы в придорожные канавы, и делу конец, никто бы и заморачиваться не стал. Но нет, не вывалили, тащили сто километров от Полоцка до Бочейково и дальше бы тащили, но... Пришёл момент, и всё пришлось бросить. Однако не просто так бросить, а с большими предосторожностями. Стало быть, спрятанные ценности ни в коем случае не должны были попасть к противнику. Вот только для того и стояли солдаты вокруг места захоронения длинными шеренгами, чтобы никто не подсмотрел, где именно прятали. Вот только где именно они стояли? Что именно прикрывали?

Взглянем на карту местности. Славное наше Бочейково, к несчастью для генерала Леграна, стояло (и стоит поныне) на обширном холме, около которого совершенно нет крупных лесных массивов. Там небольшие рощицы, зарывать в которых что-либо было совершенно бесполезно. На следующий же день после ухода завоевателей лесочки были бы дотошно обследованы любознательными обывателями, и всё, что закопано, было бы непременно извлечено на свет божий. Октябрь, снега ещё нет, а трава уже увяла, так что замаскировать крупное захоронение не было ни малейшей возможности.

Может быть, имелись иные возможности для надёжного сокрытия груза с десятков, а то и сотен подвод? Да, такой действительно имелся! Единственный! Грузы можно было просто затопить. Прекрасно, но где именно? Рядом протекает река Улла, замечательная такая речка, очень живописная. Только мелкая, метр с кепкой. Бросать туда ценности немногим более умно, нежели просто оставить их на уже упомянутой обочине. Первый же крестьянин, прогулявшийся вдоль реки с бреднем, непременно наткнулся бы на спрятанное. Если не первый, так второй — точно! Гораздо лучше утопить ненужные вещички в озере. Никаких следов, ни возможности их обнаружить и вытащить, особенно если озеро достаточно глубокое. А если не глубокое? Вот именно на тот случай, если оно не глубокое, и следует выставить надёжное оцепление, чтобы ни один излишне любопытный белорус хасидского вероисповедания не пронюхал, где именно находится то заветное местечко.

Снова взглянем на карту Бешенковического района. Теперь нам требуется срочно отыскать все озёра, расположенные в удобоваримой близости от Бочейково. Не буду перечислять их все, но, на мой взгляд, только одно из них на все 100% устроило бы французского генерала. У этого озера есть сразу несколько неоспоримых преимуществ перед прочими окрестными водоёмами. Прежде всего, оно достаточно обширное: метров двести в ширину и почти восемьсот в длину. Озеро прикрыто, пусть и не идеально, густой прибрежной растительностью. А самое главное, французы видели его собственными глазами, когда подходили к месту своего суточного постоя. Колонны дивизии проходили всего в восьмистах метрах севернее его. К тому же и от Бочейково совсем недалеко. Вот только один недостаток — озеро не слишком глубокое, о чем упоминает справочник по белорусским водоёмам.

Но на этот счёт у военных всегда есть достойный ответ — оцепление. Скорее всего, именно так и поступил Клод Легран. Много войск для операции прикрытия ему не понадобилось. Человек двести для организации реденького заслона вокруг водоёма, да ещё человек сорок для проведения разгрузки и затопления. Разумеется, техника затопления в таких случаях может быть разной. Но вряд ли французы нашли на берегах Забельского озера пригодные для транспортировки грузов лодки. Сомневаюсь, что они стали строить и плоты. Плоты, конечно неплохо, но уже очень они тихоходны и неповоротливы. К тому же смысла нет делать большие плоты, поскольку глубоких мест на озере всё равно нет. Больше чем уверен, что был построен так называемый П-образный причал.

Принцип работы такого причала очень прост, да и собирается он всего за пару-тройку часов. При этом не нужны ни доски, ни гвозди, ни какие-либо скобы. Десяток топоров и несколько мотков прочной верёвки. Да, такой «причал» не может быть очень длинным, но и в тридцати метрах от берега можно запросто затопить прорву ненужного и крайне обременительного имущества. Причём перегрузка одного фургона по циклу земля — вода занимает не более пятнадцати минут. Ведь солдаты с грузом бегут по кругу, друг другу не мешая, оттого и разгрузка столь стремительна. Тяжёлые предметы мгновенно погружаются в ил на достаточно большой площади (до 50 квадратных метров) и поэтому не образуют заметных куч. Причал, по окончании работ, разрушается так же быстро, как и создаётся, достаточно перерезать скрепляющие отдельные брёвна верёвки. Вот и всё. Идеальный способ сокрытия больших масс не слишком габаритного металла. Единственное условие — требуется соблюсти жесточайшую секретность. Но здесь, как мы знаем, был полный порядок. Сами французы поутру ушли на битву при Чашниках, а на поверхности озера и на его берегах не осталось никаких следов, кроме хаотически плавающих по воде брёвен.

В заключение несколько слов следует сказать о перспективности поисков данного ликвидационного клада. В принципе перспективы для его обнаружения есть. Как показывает практика, затопленные клады сохраннее своих чисто земных собратьев раз в 10 — 20. И это объяснимо. Водные преграды куда как надёжнее скрывают следы захоронений, к тому же для успешной работы на реках и озёрах требуется весьма специфическая и крайне дорогостоящая техника, как правило, недоступная рядовым поисковикам. Но тем не менее я желаю всяческих успехов всем, кто решится бросить вызов генералу Леграну.

* * *

Не могу в данном месте удержаться от того, чтобы не сказать несколько искренних благодарственных слов о великом российском полководце, которого лично я почитаю за истинного спасителя России во время Отечественной войны 1812 года. Рассказ о нём озаглавлю так: