Пролог
Пролог
Кремль, 7 ноября 1980 года
Утро 7 ноября 1980 года в Москве выдалось хмурым и облачным. Накрапывал мокрый снег с дождем и термометр застыл на нулевой отметке. Но в 10 часов ровно, как всегда, члены Политбюро ЦК КПСС в полном составе поднимаются на Мавзолей В. И. Ленина. В автомобиле, как на коне, на Красную площадь выезжает принимать парад министр обороны СССР маршал Д. Ф. Устинов. Он бодро произнес речь и закончил ее привычным лозунгом:
— Слава великому советскому народу — строителю коммунизма, борцу за мир во всем мире! Ура!
Над Красной площадью волнами проносится троекратное «ура». Гремят залпы артиллерийского салюта. Они сливаются со звуками Гимна Советского Союза, и под дробь сотни барабанов, чеканя шаг, выходят войска. За ними ползут танки, артиллерия, тактические ракеты. А потом появляются праздничные колонны демонстрантов с портретами вождей. Над Красной площадью лихо звучит песня:
«И Ленин такой молодой,
И юный Октябрь впереди!»
После демонстрации в Кремле, как обычно, проходит грандиозный прием. По широкой лестнице, отделанной белым мрамором, в банкетный зал степенно поднимается советская элита тех лет: ведущие работники ЦК КПСС и многочисленных министерств, военачальники, писатели, артисты, иностранные послы — всего примерно две с половиной тысячи человек. Они вольготно, без рассадки подходят к огромным столам, которые ломятся от обилия дорогих коньяков вин и закусок. А в это время за главным столом, как за столом президиума, размещаются члены Политбюро.
Наступает тишина и Генеральный секретарь Л. И. Брежнев поздравляет всех с праздником:
— За Великую Октябрьскую социалистическую революцию!
Он поднимает бокал, и все кто поближе спешат с ним чокнуться. А после небольшой паузы выстраивается очередь пожать ему руку. Иностранные дипломаты даже с бокалами явно чувствуют себя повольготнее.
Потом небольшой, минут на сорок, концерт. Но перед уходом Л. И. Брежнев дает знак своему верному помощнику А. М. Александрову-Агентову, курировавшему международные дела, подозвать Ю. В. Андропова и А. А. Громыко. Он хочет с ними переговорить. Не прощаясь, эта «большая тройка» в сопровождении Александрова уединяется в одной из комнат поблизости.
Как рассказывал потом Александров, приуставший Генсек сказал, что накануне он подписал телеграмму, в которой поздравил Рейгана с избранием на пост президента США. «Что это за человек и чего нам от него ждать?» — спросил Брежнев.
Что отвечали ему соратники-министры, мне неизвестно. Александров этого не говорил, а я не спрашивал. Он только сказал, что пробовал объяснить Брежневу феномен популярности Рейгана психологией американского народа.
— При всех его недостатках, — говорил Александров своему боссу, — Рейган — это воплощение мечты простого американца: бедняк выбивается в миллионеры и становится президентом. Родился он в бедной семье, которая в начале 30-х годов в поисках работы скиталась по Иллинойсу. К тому же отец семейства был алкоголиком. Рейган во время избирательной кампании не раз вспоминал, что перед глазами у него стоит такая картина: на земле лицом в снег поперек дорожки лежит его отец, а маленький Рональд с трудом втаскивает его одеревеневшее тело в дом…
Тут Брежнев прервал своего помощника и с отвращением произнес:
— Вот она, психология американцев. У нас человек постеснялся бы позорить собственного отца.
Александров с ним согласился. Но, как оказалось, этих биографических данных было явно недостаточно для понимания феномена нового президента США. И за невинным, казалось бы, вопросом Генерального секретаря о Рейгане последовала целая цепь событий, одно серьезнее другого.