Узелок 11. Жертва рассказывает о себе
Узелок 11. Жертва рассказывает о себе
В Подольске, в архиве бывшего Министерства обороны СССР, обнаружился редчайший документ: автобиография Кулика, написанная им собственноручно. Судя по дате, Григорий Иванович сочинял ее накануне утверждения в должности заместителя наркома обороны. Таков был строгий порядок, заведенный кадровиками — перед каждой новой ступенькой в послужном списке кандидат на должность заполнял разные анкеты, а также собственноручно писал автобиографию. И каждый раз дотошные кадровики тщательно сверяли новое жизнеописание с теми, которые хранились в личном деле. Если человеку было что скрывать, он попадался на разночтениях.
Описание своей жизни Григорий Иванович начинает с детства. «Я родился в 1890 году на хуторе Дудниково, около г. Полтавы, б. Полтавской губ. и уезда (ныне Полтавская обл.), — пишет он, — в семье крестьянина-бедняка. Отца своего я не помню, т. к. умер он в год моего рождения.
Наша семья, состоящая из 9 человек, занималась сельским хозяйством и имела две десятины земли. Я в семье из детей был самый младший. После женитьбы братьев и раздела земли мне с матерью досталась доля в размере 1/2 десятины земли.
В 1906 или 1907 году мать через банк с рассрочкой на 50 лет купила дополнительно две десятины земли, и вот на этой земле я работал до призыва в царскую армию, т. е. до 1912 г.»
Судя по началу, будущий маршал уже в детстве познал, почем фунт лиха. Труд на земле не самый легкий.
Далее следует описание военной службы, на которую его, крестьянского парня, призвали в 22-летнем возрасте.
«В царской армии служил в артиллерийских частях от рядового солдата до старшего фейерверкера (унтер-офицера), командира взвода…»
В артиллерию брали парней смекалистых, знавших грамоту, сообразительных. И если парень из глухого хутора попал в пушкари, значит, был не таким уж неотесанным и примитивным деревенщиной, как изображают его иные авторы.
«В должности старшего фейерверкера убыл в 1914 г. на фронт и всю империалистическую войну в должности старшего фейерверкера пробыл на фронте.
Февральская революция меня застала на фронте, где сразу же я был избран председателем батарейного комитета, потом дивизионного и бригадного и перед Октябрьской революцией был уже председателем солдатского комитета 9-й пехотной дивизии. Через газету «Окопная правда» начал знакомиться с большевистской партией.
В апреле 1917 г. я был избран делегатом на съезд Западного фронта, который состоялся в г. Минске».
Руководитель батарейного, дивизионного, бригадного комитетов. Затем возглавил солдатский комитет дивизии. Делегат съезда представителей солдатских комитетов фронта… Согласитесь, для этого требовалось обладать кое-какими данными. Так ли уж был недалек 27-летний фейерверкер?
Конечно, к числу партийных пропагандистов-подпольщиков его не отнесешь. Он честно, хотя и напыщенно, рассказывает, как произошло его знакомство с большевиками:
«На этом съезде я впервые услышал выступления большевиков, и тут у меня окончательно сформировалось большевистское мировоззрение, и на этом съезде я отстаивал линию большевиков.
Нужно отметить, что революционные взгляды, кровная ненависть к царскому самодержавию, помещикам, офицерам и попам у меня сложилась значительно раньше, еще в 1903 году, при следующих обстоятельствах. Район Полтавщины в 1903 году был охвачен крестьянскими восстаниями, и в это время было разгромлено поместье нашего помещика. Я еще мальчишкой видел, как жестоко и зверски расправлялись с крестьянами за эти крестьянские восстания карательные отряды, запарывая насмерть крестьян.
В 1905 году за участие в забастовке был арестован мой брат (старше меня на 18 лет), работавший в то время рабочим в железнодорожных мастерских на ст. Белгород, и был заключен в Курскую тюрьму.
В 1906 году моего брата с группой рабочих, арестованных по этому же делу, судили при закрытых дверях.
На этом суде разрешалось присутствовать по одному человеку из родственников, и от нашей семьи поехал на суд я. Этот судебный процесс, продолжавшийся три недели, был первой моей партийной школой, еще более выработавшей во мне ненависть к царскому самодержавию и его приспешникам. Мой брат был осужден на два года и восемь мес., и свое наказание он отбывал в Петропавловской крепости. После подавления крестьянского восстания и ареста моего брата в нашей местности работали революционно настроенные студенты, которые, по всей вероятности, зная об аресте и заключении в крепость моего брата, сблизились со мной, и я помогал в их работе».
Такой вот экскурс в прошлое. Далее следуют подробности.
«Моя помощь этим студентам заключалась в том, что я прятал революционную литературу, а был один случай — и оружие, а также посещал массовки, которые организовывались в лесу около г. Полтавы, примерно в 10 километрах от нашего хутора.
С конца 1912 года, будучи солдатом, я встречался с революционерами и через них начал вести работу среди солдат.
Примерно около 10 раз за период с конца 1912 года до ухода на фронт, т. е. по август 1914 г., я был на массовках, организуемых революционерами, и при разгоне одной из таких массовок был избит нагайкой казаками, в результате чего спина около двух месяцев болела, и я не мог, чтобы не выдать себя, обратиться за оказанием медицинской помощи.
В этот же период, т. е. в начале 1913 года, в г. Полтаве я вступил в местную революционную организацию, а это решение явилось результатом того, что тот гнет и произвол, которые имели место в казарме и испытывали солдаты, испытывал и я».
Далее автор честно признается: «Если сейчас спросить меня, какая это была организация, меньшевистская или эсеровская, просто затрудняюсь точно ответить, т. к. в политике я в тот период очень плохо разбирался (обратили внимание? Не плохо, а очень плохо. — Н. 3.). Что в тот период меня удовлетворяло в требованиях этих революционеров? Свержение царского самодержавия, передача земли крестьянам за плату и власти учр. собранию.
В 1914 году с уходом на фронт я всякую связь с революционерами до Февральской революции потерял. Но это не значит, что, будучи на фронте, я не вел революционной работы среди солдат. Ненависть к царскому самодержавию, к капиталистам, офицерам и попам я среди солдат всегда прививал, и это позднее сказалось при выборе меня председателем в солдатский комитет».
И все же точкой отсчета в своей революционной деятельности Кулик считает участие в съезде представителей солдатских комитетов Западного фронта в Минске.
«В 1917 году после возвращения со съезда делегатов Западного фронта, — вспоминает он, — я уже более уверенно повел революционную работу. В момент июньского наступления в 1917 году на Крево и Сморгонь, будучи председателем дивизионной комиссии 9-й пехотной дивизии, я выступил с призывом к солдатам против наступления, за что был арестован, а вскоре под нажимом солдатской массы был освобожден, а дивизия переброшена на Румынский фронт, как дивизия политически неблагонадежная.
В октябре 1917 года во время ухода войск с фронта я с группой вооруженных солдат отправился пешком домой на Украину, где в это время находилась у власти Украинская рада. Эти солдаты впоследствии были основным ядром созданного мной красногвардейского отряда.
В первых числах ноября 1917 года в г. Полтаве я вступил в подполье в партию большевиков. В этот же период я по заданию партийной организации начал формировать красногвардейский отряд.
В январе 1918 года со своим отрядом выступил против гайдамаков и, нанеся им удар в тыл, облегчил наступление Красной гвардии со стороны Харькова на Полтаву.
Со своим отрядом участвовал в захвате г. Полтавы и далее г. Киева. В начале 1918 г., командуя отрядом, прикрывал с боями отход частей Красной гвардии при наступлении немецких оккупационных войск в направлении: Полтава, Харьков, Изюм, Ямы и Родаково.
В районе Луганска на ст. Родаково присоединился со своим отрядом к красногвардейским отрядам рабочих Донбасса, где в апреле 1918 года все отдельные красногвардейские отряды, отступавшие с Украины, были объединены в 5-ю Украинскую армию под командованием тов. Ворошилова, и я был выбран начальником артиллерии этой армии, одновременно командуя Харьковской батареей…»
Судьба случайно свела его с Ворошиловым, и с того момента они уже неразлучны. Впрочем, по некоторым источникам, отряд Кулика был насильно влит в 5-ю армию, а не добровольно присоединился к ней, как утверждает автор. Но это уже детали. Ворошилову, который сам в армии не служил даже в качестве рядового, понравился смышленый пушкарь с черной смоляной бородой и веселыми цыганскими глазами. Луганский слесарь доверил ему всю артиллерию своей армии.
«При подходе в июне 1918 года, — продолжает Кулик, — 5-й Украинской армии к Царицыну эта армия и все отдельные отряды г. Царицына под руководством т. Сталина и тов. Ворошилова были реорганизованы в 10-ю армию, и я был назначен начальником артиллерии, под руководством тов. Сталина участвовал в обороне Царицына против белых и их разгроме».
Кулик умалчивает (из скромности или из опасения?) о решающей роли, которую сыграл в царицынских событиях — сосредоточении всей артиллерии на одном участке, разгроме войск генерала Денисова, что принесло Сталину лавры победителя и твердо упрочило за ним славу выдающегося организатора боевых действий. После Царицына Ленин посылал Сталина в качестве своего личного представителя на наиболее трудные фронты Гражданской войны.
«В марте 1919 г. после полученного ранения я до окончательного выздоровления в течение 1,5 мес. исполнял должность губернского военного комиссара и нач. гарнизона г. Харькова. В этот период времени, будучи председателем тройки, непосредственно руководил подавлением меньшевистских и эсеровских восстаний в Белгороде, Сумах и Харькове».
Здесь будет кстати напомнить, что в молодости Кулик участвовал в работе то ли меньшевистских, то ли эсеровских революционных организаций. Но времена меняются…
«В мае 1919 года во время восстания банд Григорьева я был назначен начальником артиллерии этой вновь созданной под командованием тов. Ворошилова армии. За ликвидацию григорьевского восстания был награжден первым орденом Красного Знамени.
После разгрома банд Григорьева эта армия в июне 1919 г. переформировывается в 14-ю армию под командованием тов. Ворошилова, и я назначаюсь начальником артиллерии этой армии.
С переводом тов. Ворошилова из 14-й армии я был по приказу Троцкого с должности начальника артиллерии армии снят и назначен комиссаром артиллерии 14-й армии, а вместо меня назначен бывший офицер, оказавшийся впоследствии предателем, который был расстрелян. Лишь с приездом в 14-ю армию тов. Серго Орджоникидзе по указанию тов. Сталина, находящегося в тот момент на Южном фронте, я вновь был назначен начальником артиллерии 14-й армии.
В составе 14-й армии я, как начальник артиллерии армии, объединяя всю артиллерию армии, участвовал в разгроме под Кромами армии генерала Май-Маевского.
В июне 1920 г. я был назначен начальником артиллерии 1-й Конной армии и в составе Конной армии участвовал в разгроме Деникина, белополяков и Врангеля. За эти боевые операции я был, награжден вторым орденом Красного Знамени…»
Где, в каких книгах беллетристов, военных историков или мемуарах полководцев Гражданской войны описаны боевые подвиги этого человека? Его имени вы не найдете даже в хрестоматийном «Пройденном пути» Буденного С. М.
«В 1921 году я был назначен начальником артиллерии Северо-Кавказского воен. округа (которым командовал Буденный. — Н. 3.), где принимал участие в качестве командира и председателя тройки соединения, участвовавшего в подавлении контрреволюционного восстания на Дону в 1921 и в 1922 гг.»
Сегодня по поводу тех восстаний превалирует иная точка зрения. Но историю не перепишешь заново: да, Кулик принимал участие в расправах и неправедных судах над восставшими казаками. Когда он писал свою автобиографию, эти действия считались геройством…
Период после Гражданской войны у Кулика был типичным в восхождении по ступенькам военной иерархии для выходцев из рядовой солдатской массы, отличившихся в братоубийственных битвах.
«В 1923 году я был направлен на учебу в Военную академию РККА. Это была первая школа, где я получил основательные политические и военные знания.
В ноябре 1924 года я был назначен помощником начальника артиллерии РККА. В этой должности проработал до конца 1925 года.
В конце 1925 года я был направлен для работы в Военно-промышленный комитет ВСНХ, где проработал в качестве зам. председателя комитета до конца 1926 года.
В 1926 году был назначен начальником Артиллерийского управления РККА, где работал до конца 1929 года.
С конца 1929 года по октябрь 1930 года командовал Московской Пролетарской дивизией. В день 10-й годовщины обороны Царицына за активное участие в обороне Царицына был награжден третьим орденом Красного Знамени.
Осенью 1930 года был направлен на учебу на Особый факультет Академии имени Фрунзе, где учился до конца 1932 года. В конце 1932 года после окончания академии был назначен на должность командира-комиссара 3-го стрелкового корпуса, где и прослужил до июня 1937 года.
В 1937 году за особые заслуги по выполнению задания правительства награжден орденом Ленина.
В конце 1937 года был назначен начальником Артиллерийского управления РККА и в этой должности состою по настоящее время.
Состоял членом ЦИК СССР 7-го созыва.
В данное время состою депутатом Верховного совета СССР от Речицкого избирательного округа БССР.
В 1938 году к ХХ-летию РККА награжден вторым орденом Ленина.
В троцкистских и других контрреволюционных группировках не участвовал, всегда боролся за генеральную линию партии.
В плену у белых не был.
В период Гражданской войны был пять раз ранен (из них два раза легко) и два раза контужен.
Образование до армии имел 4 класса.
Женат».
Так бесхитростно описал свой жизненный путь начальник артиллерийского управления РККА командарм второго ранга Г. И. Кулик. Под автобиографией стоит дата: «5 января 1939 года».
Последующая его жизнь предстает из документов, изложенных в этом исследовании.