Четверг, 15 января 1942 г

Четверг, 15 января 1942 г

Риттер фон Лееб

Личные пометки Лееба в записной книжке: Я еще раз попросил об отставке. Повторный приказ сверху, чтобы 2-й и 10-й корпуса продолжали удерживать свои позиции.

Примечание составителя Георга Майера:

В своих показаниях на Нюрнбергском судебном процессе № 12 по делу Верховного главнокомандования вермахта, протокол стр. 2374, фон Лееб подробно ответил на вопрос адвоката о причинах своей отставки:

«Для меня это не было скоропалительным решением. Это был итог многолетних раздумий. Причины моего решения заложены в общем развитии национал-социализма, в области внутренней и внешней политики, в области международно-правовых норм. Они заключались в недоверии ко мне лично, и они заключались в просчетах Гитлера, имеющих тяжелые последствия.

Я имею при этом в виду диктатуру Гитлера, я имею в виду террор в экономике, я имею в виду преследование за вероисповедование, я имею в виду надругательство над правовыми нормами и я имею в виду доносительство…

Гитлер привел нас к Второй мировой войне. Он насильственным образом решил польский вопрос, вместо того чтобы позволить ему созреть для решения на дипломатической и политической основе. Он не понял, что такого рода решение означало начало войны с Францией и Англией, а затем, как следствие, войну с США. И он начал войну с Францией, вместо того чтобы дождаться, а вдруг Франция сама нападет на нас.

Вторжением в Россию он ввел нас в войну на два фронта…

Гитлер заставил нас, главным образом офицеров старшего поколения, вступить в тяжелую сделку с нашей совестью. Следуя его приказам, мы оказывались в опасности действовать в нарушение международных правовых норм. Если бы мы этим приказам не подчинились, то это было бы равнозначно неповиновению перед лицом противника. А если бы это произошло несколько раз, то это означало бы мятеж. Хотя в случае с приказом о комиссарах (по этому приказу Гитлера все политработники Красной армии и евреи подлежали уничтожению на месте. — Ю. Л.) удалось все же добиться либо его невыполнения, или же, по возможности, осуществления не в полной мере. Но удалось бы этого избежать при повторном отданий такого приказа — на этот счет у меня есть сомнения. Солдат вообще привык идти прямым путем, а не с загибами на поворотах.

У Гитлера отсутствовала какая-либо военная подготовка, и он не понимал, как во время военных действий можно руководить миллионами солдат. Его представления в области оперативного командования ограничивались одним словосочетанием: «Ни шагу назад». Такое представление и такая ограниченность понимания сущности управления миллионной армией в войну были абсолютно недостаточны, особенно на таком сложном театре военных действий, как Россия с ее далеко растянутыми фронтами и огромными по их глубине пространствами. Именно широта пространства в России создавала большие оперативные возможности для действий. Но, когда кто-нибудь приходил к Гитлеру с такими предложениями, то слышал в ответ: «Генералы постоянно хотят маневрировать, а они должны удерживать свои позиции». Из-за этого были упущены многие благоприятные возможности.

Его чрезмерная фантазия рисовала ему волшебные картины, которые не отвечали действительности. Он никогда не имел ясного представления о реальности, о том, что было возможным и чего быть не могло. О том, что было важным и несущественным или второстепенным. А ведь едва ли есть область человеческою мышления и, в первую очередь, человеческих действий, которые в такой степени зависят от реальности, как война. Такие выражения, как «слово «невозможно» для меня не существует», на войне в особой степени зависят от окружающих обстоятельств, имеющих для них судьбоносные последствия. Ведь на войне не все определяет собственная воля к свободе действий. Ей зачастую противостоит не менее свободная и чаще всего очень сильная и несгибаемая воля противника. Противостоять этой свободной воле противника, сломить ее — в этом заключается искусство ведения войны. Такие размышления были недоступны Гитлеру, и это приводило к просчетам, имевшим тяжелые последствия».

Абрам Буров

На переднем крае близ Ленинграда идет обычная артиллерийская перестрелка.

Ведут огонь по врагу снайперы.

Елена Скрябина

Знакомые устроили меня в одну швейную мастерскую. Это дает первую категорию в смысле пайка. Правда, мастерская почти не работает. Нет света и топлива, но карточки все же выдают. Таким образом, я получаю немного больше хлеба, а теперь каждая крошка на счету.