ПРЕДИСЛОВИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

1

АВТОР

История жизни сэра Вальтера Скотта настолько хорошо известна, что нет нужды долго на ней задерживаться. Автор «Дедушкиных рассказов» родился в 1771 году. Он был четвертым из не умерших в младенчестве детей Вальтера Скотта, эдинбургского присяжного стряпчего, или поверенного, и его жены Энн Резерфорд. Ребенок долго оставался калекой, не способным принимать участие в обычных мальчишеских играх. В надежде на то, что вольный воздух пойдет ему на пользу, родители отправили сына к дедушке, жившему тогда в Сандиноу, примерно в пяти милях к западу от Келсо. Неподалеку высился Смальгольмский замок, в котором Скотт впоследствии развернул действие своего «Иванова вечера», и вся округа дышала легендами и преданиями. Сто тридцать лет назад романтические истории о разбойничьей жизни вождей пограничных кланов все еще рассказывались у зимнего очага. Сами Скотты принадлежали к клану, многие члены которого в былые времена участвовали в набегах на «старую супостатку Англию» ради того, чтобы захватить «трофей» или вызволить друга-разбойника, попавшего в плен и гниющего в тюрьме в Карлайле. Такие историй маленький Вальтер мог слушать бесконечно. Он жил в воображаемом мире битв и героических деяний и, став взрослым, использовал многие из смешавшихся с былью сюжетов приключенческого фольклора Пограничья в своих произведениях, как прозаических, так и стихотворных.

По мере того, как мальчик рос, здоровье его крепло. Хотя ему так и не удалось избавиться от хромоты, он стал бесстрашным покорителем утесов Замковой скалы в Эдинбурге, а позже неутомимым наездником. Занятия в школе его не интересовали, и он не слишком преуспел в учебе. Прослужив какое-то время в конторе своего отца и не удовлетворившись работой поверенного, юный Скотт начал готовиться к адвокатуре. Однако штудированию законов он предпочитал долгие прогулки по югу Шотландии, чем вызывал неудовольствие своего весьма строгого родителя, говорившего, что, по его мнению, самая лучшая перспектива для Вальтера — это стать странствующим торговцем. Молодой человек медленно продвигался по службе, к которой душа его явно не лежала. В 1799 году он был назначен шерифом Селкиркшира, а в 1806 — секретарем Сессионного суда. Эти должности едва обеспечивали его существование. В 1797 году он женился на Шарлотте Карпентер, чей отец бежал в Шотландию из Франции. Ища дополнительных источников дохода, Скотт начал на досуге сочинять. Он не носился с мыслью о высоком предназначении литератора: писал потому, что ему это нравилось и, главное, давало возможность заработать. Скотт решил, что литература должна быть его «посохом, но не костылями». Он знал средневековые рыцарские романы и предания родной страны как свои пять пальцев; а потому ему ничего не стоило импровизировать на их темы. Его ранние пробы пера были переводами с «вновь открытого» тогда немецкого: первой он перевел романтическую балладу Бюргера «Ленора» (1796), потом романтическую драму Гете «Гец фон Берлихинген» (1798). Баллады Южной Шотландии, которые Скотт собирал всю жизнь, вышли в свет в 1802 году под названием «Песни шотландского Пограничья». В ту эпоху представление о роли редактора балладной поэзии было более смутным, чем теперь, и многим казалось, что некоторыми шедеврами сборник обязан скорее редактору, нежели традиции.

Вдохновленный успехом, Скотт обратился к оригинальному творчеству. В 1798—99 годах он написал несколько песен и баллад. В 1805 появилась его первая поэма «Песнь последнего менестреля». За ней последовали «Мармион» в 1808-м, «Дева озера» в 1810-м, «Видение дона Родерика» в 1811-м, «Рокби» в 1812-м, «Свадьба в Трирмейне» в 1813-м и «Властитель островов» в 1815-м. К тому времени Скотта-поэта, пользовавшегося поначалу огромной популярностью, почти полностью затмил Байрон. Поэтому в 1813 году Скотт вновь взялся за работу, которую начал и отложил в 1805 году и ненадолго возобновлял в 1810-м. И вот в 1814 году в свет вышел роман «Уэверли» — первый из длинной череды романов, принесших Вальтеру Скотту всемирную славу. Его работоспособность была феноменальна: выпуская одну за одной собственные книги, он не жалел времени на подготовку к изданию произведений ранних авторов и написание статей для «Эдинбургского обозрения» и «Квартального обозрения».

Скотт поставил перед собой цель сделаться лаэрдом, то есть помещиком, Пограничья. «С раннего детства, — говорит он в предисловии 1830 года к «Рокби», — я лелеял мечту, очень долго не осуществлявшуюся: связать себя с отчей землей и заняться теми опытами, в результате которых лоно природы приносит рукотворные плоды». Только ради этого он и добивался литературной известности. В 1811 году Скотт купил ферму на берегу Твида между Мелрозом и Селкирком. Она имела весьма непривлекательное название — «Грязная дыра», и новый хозяин переименовал ее в Абботсфорд. Он начал строить там настоящий феодальный замок и присоединять к своим владениям поле за полем. Богатейшая библиотека Скотта, а также его собрание средневековых доспехов и других древностей разместились в Абботсфорде, где находятся по сей день.

По-видимому, Скотт опасался, что увлеченность романтическим сочинительством может повредить его деловой репутации. Громкий поэтический успех уже обернулся для него резким сокращением адвокатских гонораров. Поэтому романы печатались анонимно, и хотя многие догадывались о причастности к ним Скотта, он только в феврале 1827 года публично признал себя их единственным автором.

Все то же заветное желание побудило его стать теневым партнером издательской фирмы Джона и Джеймса Баллантайнов, его старых школьных приятелей. Баллантайны оказались плохими дельцами, и предприятие, основанное в 1808 году, уже в 1813-м довело Скотта чуть ли не до разорения, во избежание которого, собственно говоря, он и возобновил работу над «Уэверли».

В 1820 году Скотт получил титул баронета — венец своих мечтаний. Он стал лаэрдом Пограничья с титулованной семьей. Но его преуспеянию не суждено было быть долгим. 1825 год нанес удар по коммерции вообще. В числе прочих потерпели крах Баллантайны и огромное издательство Констебля, с которым Скотт тоже был тесно связан. Долг писателя достиг 130 тысяч фунтов.

В несчастье проявилось врожденное величие этого человека. Отказавшись объявить себя банкротом, он передал всю свою собственность попечителям, чтобы они управляли ею в интересах его кредиторов, и взялся за погашение огромного долга — чернилами. История его трудов в течение последующих пяти лет и его удивительной победы похожа на роман. Как Скотт сам говорил об образце коммерческой честности в подобных обстоятельствах: «Вот муж, достойный того, чтобы ему воздвигали памятники и чтобы к нему толпами стекались паломники».

«Дневник» Вальтера Скотта, который, с небольшими перерывами, повествует о жизни писателя в годы несчастий до той самой минуты, когда его пальцы выронили перо, наполняет читателя глубочайшим восхищением непоколебимой стойкостью и мужеством автора. Подкошенный не только финансовым крахом, но и семейным горем, этот мужественный человек ни на миг не усомнился в правильности выбранного им пути. Он умер в сентябре 1832 года от переутомления, так и не доведя до конца задуманного. К счастью, подоспел новый закон об авторском праве, учитывавший интересы наследников, и в 1847 году «имение, вместе с домом и его пристройками, было, наконец, освобождено от опеки».

Леди Скотт скончалась в самые тяжелые для супруга дни в 1826 году. Двое их сыновей и две дочери пережили родителей. Старший сын умер бездетным, младший так и не женился. Младшая дочь Энн умерла девицей, старшая, София, в 1820 году вышла замуж за Джона Гибсона Локхарта, чья «Жизнь Скотта» справедливо считается одной из лучших биографий на английском языке.

Внучка Локхарта, достопочтенная миссис Максвелл-Скотт, и ее дети — единственные потомки Скотта.

Скотт еще при жизни был причислен к классикам. Писателя много критиковали за небрежность стиля — недостаток, частично объясняющийся скоростью, с которой он писал свои лучшие романы, частично его пренебрежением к литературной отделке, — и еще за несоответствие его произведений чему-то, чему они не призваны были соответствовать. В нескольких строчках, написанных другу в последний год жизни, Скотт выразил собственное ощущение своего творчества: «Я был, наверно, самым плодовитым автором своего времени; и теперь мне утешительно думать, что я не пытался замутить чыо-либо веру или ниспровергнуть чьи-то убеждения и что я не писал ничего такого, о чем мне пришлось бы пожалеть на смертном одре».

2

КНИГА

Одним из величайших трудов, предпринятых Скоттом для удовлетворения кредиторов, было жизнеописание Наполеона Бонапарта, на которое он убил два года и которое в письме к другу назвал камнем на шее, не позволяющим ему думать, о чем хочется, сочинять, что хочется, и переписываться, с кем хочется. Двадцать четвертого мая 1827 года, когда работа близилась к завершению, Скотт написал в своем «Дневнике»: «Мне пришла в голову удачная мысль: пересказать для маленького Джонни Локхарта эпизоды из истории Шотландии, по примеру тех, что взяты из истории Англии. Я не собираюсь упрощать свое изложение до такой степени, как это сделал Крокер. По-моему, и дети, и простолюдины ненавидят книги, приспособленные к их пониманию, и любят те, что предназначены для старших и лучше образованных. Я задумал написать книжку для детей, которую и взрослый, однажды открыв, не выпустит из рук, пока не прочтет до конца. Однако она потребует от меня не очень свойственной мне легкости стиля. Великое и увлекательное заключается в идеях, а не в словах».

«Маленький Джонни Локхарт» был Джоном Хью Локхартом, внуком Скотта, в то время шестилетним малышом, очень развитым для своего возраста, но очень слабым и болезненным. Он угас раньше деда в декабре 1831 года. Скотт обожал Джонни, «бедного хрупкого мальчугана, такого сообразительного, такого живого, но привязанного к этой земле такой пугающе тонкой нитью», и рассказывал ему истории из прошлого Шотландии, прежде чем положить их на бумагу. Предания шотландской старины жили в памяти писателя, и ему нужно было лишь выбирать те, что подходили для восприятия его слушателя. «Рассказы» не имели целью охватить всю историю Шотландии, но могли по-настоящему увлечь ею, как легенды, бытовавшие в Сандиноу, увлекли Скотта, определив его дальнейшую судьбу. Джеймс Баллантайн, дававший оценку большинству произведений Скотта перед их публикацией, сначала посетовал на то, что «Рассказы» чересчур детские, а потом — что они чересчур исторические. «Он требует подбавить крахмала, — пишет в своем «Дневнике» Скотт, — и при этом боится, как бы галстук не получился слишком жестким». Несмотря ни на что к 26 июля 1827 года первая книжка была закончена. 17 сентября автор начал вторую, а 23-го пометил, что она почти наполовину готова. 27 сентября Скотт пишет: «Утро выдалось хмурое, промозглое и дождливое, так что мне ничего не оставалось, как приняться за работу, и я со свирепостью дракона набросился на «Рассказы». Прикончил МакЛеллана из Бомби в Тривском замке, заколол Черного Дугласа в городе Стерлинге, захватил врасплох короля Якова близ Роксбро и удушил графа Марского в его ванне в Кэнонгейте. Ну и диким же местечком, господа мои, была, судя по всему, эта наша с вами Шотландия. Скучать там не приходилось, и ротозейничать тоже —

Ведь в то время изменить

Было что чайку попить,

А убить — что закусить».

19 ноября состоялась последняя выверка корректур первого выпуска в трех книжках, и в начале декабря он вышел из печати. Вопреки опасениям друзей Скотта, успех «Рассказов» был немедленным и грандиозным. «Более восторженного приема, — говорит Локхарт, — не удостоился ни один из его романов после «Айвенго». Скотт первый сумел преподнести исторические факты так. чтобы разжечь и удовлетворить любопытство юнцов и вместе с тем позабавить и просветить людей самых умудренных и знающих. Популярность книги с тех пор только выросла; она одинаково ценится в библиотеке, в будуаре, в классной комнате и в детской; ее признают удачнейшим из учебников не только в Шотландии, но везде, где говорят по-английски; да что там, ею зачитываются и стар и мал всего цивилизованного мира, и я не сомневаюсь, что благодаря ей с шотландской историей познакомились там, где прежде почти или вовсе не уделяли внимания этому предмету, сводя его лишь к перипетиям, непосредственно связанным с Марией Стюарт и Претендентом».

Со времени, когда писались эти слова, подход к изучению истории совершенно изменился, и нынешние историки подчеркивают роль массовых движений и умаляют роль действующей личности. Но большинство ровесников Джонни Локхарта, вероятно, разделяет его чувства. Малышу до того полюбилось Средневековье, что он представлял себя храбрым разбойником с острым шотландским кинжалом, в который преображались старые ножницы. Джонни также сообщил деду, «что ему страшно не нравится глава о цивилизации и что он просит ничего больше про эту цивилизацию не говорить, потому что она ему отвратительна». Еще не родился историк, способный увлечь ребенка конституционными проблемами: действие и люди действия — единственное, что волнует детей в истории, и, пожалуй, нет лучшего способа пробудить в юном существе интерес к старине, чем дать ему почитать или послушать «Дедушкины рассказы» Вальтера Скотта.